Постнеоклассический этап развития науки определил возможность исследования сложных открытых систем с учетом явлений необратимости, нелинейности, диссипативности. Развитие экономической теории XXI в., учитывающей данные закономерности, происходит в рамках эволюционной экономики как попытки объединить положения теории эволюции, теории систем и ее актуального направления — синергетики. Активизация развития эволюционной экономики обусловлена кризисом глобальной экономики, поиском для нее нового состояния динамического равновесия, поиск каждой из национальных экономик своего места в новом экономическом устройстве мира, в новом разделении труда.
Важным отличием эволюционной экономики от классических направлений экономической теории — либерализма и кейнсианства состоит в том, что в неоклассических моделях предыстория развития рассматриваемого объекта не имеет значения, тогда как в эволюционных моделях она играет заметную роль. Эволюционная теория, в отличие от неоклассической, четко ориентирована на изучение особенностей технологически прогрессирующей экономики. Ортодоксии противостоит эволюционная экономическая теория, которая рассматривает экономическое развитие как необратимый процесс нарастания сложности, многообразия и производительности производства за счет периодически повторяющегося изменения технологий, видов продукции, организаций и институтов и которая, в отличие от ортодоксии, довольно адекватно воспринимает особенности технологически прогрессирующей экономики. Именно эта особенность эволюционной экономики определяет целесообразность ее применения при переходе национальной экономики от фазы депрессии к фазе восстановления, в новый цикл с новым уровнем сложности. Имеются различные подходы к представлению структуры эволюционной экономики, наиболее интересным из которых является подход В. И. Маевского, который предлагает способ структуризации эволюционной экономики, основанный на различении объектов эволюционного анализа:
· институты, т.е. правила игры, определяющие поведение различного рода экономических и социально-экономических агентов;
· экономические и социально-экономические агенты, действующие в экономическом пространстве. В свою очередь наиболее существенно отличаются друг от друга агенты макроэкономического и микроэкономического типов.
С учетом сказанного, В. И. Маевский выделяет три направления исследований, осуществляемых в рамках эволюционной экономики:
· институциональное, изучающее поведение институтов;
· микроэкономическое, исследующее поведение экономических и социально-экономических агентов микроуровня;
· макроэкономическое, концентрирующее внимание на эволюции макроэкономических агентов.
Эволюционный подход, достаточно успешно применяемый при изучении институциональных преобразований, а также в исследованиях по теории фирм и теории нововведений, не получил адекватного распространения в рамках анализа макроэкономических процессов, в частности процесса экономического роста и его циклической динамики. Имеется весьма ограниченное число работ по изучению макроэкономики с помощью эволюционного подхода. К ним можно отнести исследование длинных волн Н. Кондратьева, концепцию Фримена о смене технико-экономических парадигм, концепции С. Глазьева об эволюции технологических укладов. Кроме общетеоретических подходов, определяющих основные закономерности эволюции экономических систем, в рамках эволюционной экономики возникает ряд практических задач, требующих разработки методов их решения: как не допустить перегрев экономики в очередной фазе подъема, как действовать в условиях рецессии, как управлять инфляцией, занятостью, ставками процента в той или иной фазе бизнес-цикла, как строить бюджетную и ценовую политику в разных экономических ситуациях и т.д.
Термин «эволюция» понимается в трех различных смыслах:
а) как стремление к одному из возможных и выбранных стационарных состояний после катастрофы — это сравнительно быстрый процесс;
б) медленное развитие, отслеживающее изменение параметров вплоть до достижения следующей бифуркации;
в) быстрое отступление от стационарного состояния, когда последнее теряет устойчивость (собственно катастрофа).
Совокупность этих процессов составляет эволюцию. Однако методы описания, исследования и моделирования этих процессов существенно различны. Часто слово «эволюция» употребляется без указания, о каком этапе идет речь. В настоящее время наиболее актуальным является первое направление исследования эволюционных процессов — как стремление к одному из возможных и выбранных стационарных состояний после катастрофы. Кроме того, целесообразно дополнить данное направление, сформулированное В. И. Маевским, уточнением, касающимся поведения экономической системы в состоянии, далеком от равновесия, которое характеризуется не одной бифуркацией, а их последовательностью, так как переход сложной открытой системы в новый цикл своего развития редко проходит односложно по типу «кризис — возрождение», чаще приходится иметь дело с чередой кризисов, проходя через которые система определяет новое состояние динамического равновесия.
В данном контексте целесообразно привести рассуждения Н. Н. Моисеева о природе бифуркационного состояния системы. Так, физические системы обладают пороговыми состояниями, переход через которые ведет к резкому качественному изменению протекающих в них процессов — к изменению их организации. И очень важно зафиксировать следующее положение: переход системы в новое состояние в этой пороговой ситуации неоднозначен, так же как и характер ее новой организации, то есть после бифуркации существует множество возможных структур, в рамках которых в дальнейшем будет развиваться система. И предсказать заранее, какая из этих структур реализуется, нельзя. Нельзя в принципе, ибо это зависит от неизбежно присутствующих случайных воздействий — флюктуации внешней среды, которые в момент перехода через пороговое состояние и будут определять отбор. При переходе через бифуркационное состояние система как бы забывает (или почти забывает) свое прошлое. В этой точке происходит как бы разветвление путей эволюции. И в силу вероятностного характера перехода через это пороговое состояние обратного хода эволюции уже нет.
Неоднозначность возможностей, принципиальная роль случайности делает поведение становящейся целостности необратимым: движение в нелинейных диссипативных системах невоспроизводимо по начальным условиям. Однако для того чтобы необратимость в поведении самоорганизующейся целостности выступала в качестве момента развития, она не должна сводиться к невоспроизводимости этого поведения при воспроизведении начальных условий. Конечно, подойдя вновь к критическому значению параметра, система может в точке бифуркации в силу высокой вероятности флуктуации иного рода выбрать другой путь. А если система проходит ряд последовательных бифуркаций, ее судьба оказывается тем более неповторимой.
Собственно природа последовательности бифуркаций при переходе сложной системы из одного цикла развития в другой состоит в формировании ею новых механизмов адаптации, адекватных требованиям внешней среды и потенциалу системы. Социально-экономическим системам в течение одной волны кризиса далеко не всегда удается полностью отказаться от старых механизмов адаптации, сдерживающих развитие. Так, кризис глобальной экономики привел к существенному ужесточению функционирования национальных и глобальной финансовых систем, к увеличению роли государства в процессе контроля финансовых рынков. Однако нерешенными для большинства стран остаются проблемы эффективности экономики: от высокого уровня энергопотребления до монополизации национальных и мировых рынков транснациональными корпорациями, развитие которых в условиях ограниченных ресурсов далеко не всегда отвечает требованиям социальной и экологической ответственности. Насколько глобальная экономика как система окажется устойчивой при сохранении существующего положения вещей, покажет время, хотя уже сейчас большинство экспертов с достаточной долей вероятности прогнозируют вторую волну кризиса глобальной экономики.
Таким образом, применение положений эволюционной экономики к исследованию закономерностей развития глобальной и национальных экономических систем в состоянии, далеком от равновесия, позволит осуществить, при прочих равных условиях, управляемый переход в новый цикл экономического развития. В противном случае, когда закономерности бифуркационных переходов останутся недостаточно понятыми и изученными, нас ожидает увеличение роли случайности в процессе эволюции, так что будущие характеристики развития глобальной экономики станут непрогнозируемыми.
Заслуживает внимания классификация общественного развития, предложенная представителями теории постиндустриального общества (У. Ростоу, американский экономист, 1916), которые выделяют следующие экономические системы:
— доиндустриальную, где главной сферой является сельское хозяйство, главным фактором — земля, главным господствующим классом - землевладельцы;
— индустриальную, где главной сферой выступает промышленность, главным фактором — капитал, главным господствующим классом — собственник капитала;
— постиндустриальную, где выступают сфера услуг, информация и собственник информации.
Границами, отделяющими экономические системы друг от друга, являются промышленная и научно-техническая революция.
1.15. «Новая экономика» и «экономика знаний»
В современном мире наблюдается смена технологического уклада, сопровождаемого переходом на новую стадию развития — построение постиндустриального общества. Седьмой технологический уклад базируется на экономике, основанной на знаниях, инновациях, положительном восприятии новых идей, готовности к внедрению разработок различного назначения. Ведущую роль играют информационные сети, высокие технологии, интеллектуальные ресурсы, инновационная организация различных сфер деятельности, новый уровень отношения к трансферту и диффузии знаний. Экономика знаний превращается в мощный импульс социально-экономического развития, повышения конкурентоспособности продукции (услуг), способствует диверсификации деятельности, помогает подъему производства в регионах и стране в целом.
Сегодня в промышленно развитых странах от 70 до 100 % прироста ВВП осуществляется за счет использования достижений науки. Больше половины экономического роста США достигают не за счет наращивания таких традиционных факторов производства, как труд и капитал, а благодаря НТП. Успех инновационной составляющей отечественной экономики во многом зависит от состояния и развития малого предпринимательства, которое, несомненно, является источником инноваций, а также каналом трансферта знаний, технологий.
Под новой экономикой обычно понимается экономика знаний, которая ведет себя совершенно иначе, чем привычная нам экономика материальных благ. К примеру, последние исчезают в процессе потребления, а знания, наоборот, прибавляются. Любая деятельность порождает больший объем знаний, чем потребляет. При каждой передаче знаний количество их обладателей увеличивается. При этом, в отличие от материальных благ, цена которых пропорциональна их редкости, чем больше в обществе потребляется знаний, тем больше их становится, тем они качественнее и ценнее. Другой отличительной особенностью экономики знаний является возможность бесконечного и незначительного по себестоимости тиражирования ее достижений, которые не убывают у продавца и не увеличивают его издержки с ростом тиража. Наоборот, в отличие от материальных благ, с ростом тиража увеличивается доходность знаний. Их накопление и хранение не влечет существенных дополнительных издержек. Все эти свойства позволяют широко использовать знания как общественные блага.
Знания можно уподобить философскому камню в экономике — они дают возможность бесконечного самовоспроизводящегося экономического роста, подъема благосостояния и качества жизни населения. Научно-технический прогресс обеспечивает сегодня основную часть прироста валового продукта развитых стран — по эконометрическим моделям свыше 90 %. Однако использование знаний требует определенных усилий, они приобретают ценность только в рамках определенной технологии их применения. Кроме того, хотя знания не исчезают, они быстро устаревают — при современных темпах НТП прекращение исследований влечет обесценение знаний на 20—25 % в год. При этом объем знаний, которым располагает человечество, удваивается каждые двадцать лет.
Проводившаяся в постсоветской России экономическая политика игнорировала экономику знаний. Реформы сопровождались колоссальными потерями накопленных знаний. Приватизационная кампания привела к фактическому уничтожению прикладной науки, а более чем десятикратное сокращение расходов на НИОКР в 1990-е гг. повлекло соответствующее обесценение имеющегося в стране запаса знаний. Сохранившаяся часть интеллектуального потенциала позволяет пока еще рассчитывать на успех в построении новой экономики при условии проведения адекватной указанным закономерностям и особенностям экономики знаний, системной и целенаправленной политики. Однако инновационная активность российских предприятий уже многие годы сохраняет 10 % уровень, а доля наших продуктов на мировом высокотехнологическом рынке упала до трудноразличимой величины в 0,2 %. В данной ситуации, прежде чем строить, нужно разобраться в причинах отторжения новой экономики сложившейся в России системой хозяйствования.
Ключевой причиной хронической невосприимчивости российской экономики к модернизационным призывам руководства страны является неадекватность особенностям и закономерностям экономики знаний проводимой экономической политики. Лежащая в ее идеологической основе неоклассическая теория рыночного равновесия не замечает современной экономики знаний и игнорирует НТП, который является основным фактором современного экономического роста. Передовая экономическая мысль давно указывает на неадекватность неоклассической парадигмы реальным процессам экономического развития и иллюзорность лежащих в ее основе аксиом — начиная от обладающего абсолютным знанием «экономического человека» и заканчивая совершенной конкуренцией. Экономика никогда не бывает в состоянии рыночного равновесия. Игра рыночных сил бесконечно порождает новые знания, навыки и возможности, что делает экономические процессы неравновесными, неопределенными и нелинейными. Сидящий в головах ряда руководителей наших экономических ведомств набор классических мифов из популярных учебников об экономике рыночного равновесия мешает им видеть реальные экономические процессы. Руководствуясь схоластическими моделями, импортированными в теорию рыночного равновесия из классической механики позапрошлого века, они не в состоянии признать собственные ошибки, подменяя их анализ банальными рассуждениями о целесообразности свертывания государственного вмешательства в экономику, которое, по их мнению, искажает влияние рыночных сил и мешает достижению состояния равновесия.
На пути построения мифологической экономики рыночного равновесия Российское государство лишило себя большей части собственности, капитала и компетенций управления развитием. Однако попытки перехода к научно обоснованной и подтвержденной успешной практикой многих стран политике развития блокируются доминирующими в российской экономике интересами, в том числе интересами олигархического бизнеса, который извлекает сверхприбыли за счет своего монопольного положения, природной и административной ренты. Отвергает переход к политике развития и коррумпированная часть государственного аппарата, которая не желает брать на себя ответственность за реализацию проектов модернизации экономики, предпочитая паразитировать на государственных монополиях.
