Холодная, холодная суббота

Ситуация была хуже, чем я себе представлял. Многие дети пришли в футболках, потому что у них не было пальто. Мы много работали над составлением программы, но нам пришлось ее урезать. Мы знали, что этим детям нужно по­скорее вернуться домой, иначе они окажутся в больнице с воспалением легких.

Я хотел продолжать, но это было невозможно.

Очень ясно помню, как в то холодное январское утро, в субботу, я стоял на ступеньках одного из наших автобусов с мегафоном в руке и говорил морю лиц: «У нас больше не будет Воскресной школы».

Слезы душили меня. Я сказал: «Извините, дети, нам боль­ше негде встречаться».

Этот день был и моей личной трагедией. Я сказал на­шим сотрудникам о принятом мною решении раньше, и мы все плакали, думая, что все наши усилия ни к чему не привели. «Разве больше ничего нельзя сделать?» - спраши­вали они.

Мы рассмотрели все варианты и ни к чему не пришли. О возвращении в маленькую церковь не приходилось и думать. Программа слишком разрослась для этого. Кроме того, никто не принимал нас.

Когда я спустился со ступенек автобуса, я просто не мог смотреть этим детям в глаза. Я хотел уйти оттуда как мож­но быстрее. Внутри чувствовал себя полным неудачником. «Господь, - молился я, - я подвел этих детей. Подвел со­трудников и подвел Тебя. Прости меня».

Может, вам трудно понять важность всего происшедше­го, но дети были совершенно подавлены. Для многих из них Воскресная школа была всем. Это был единственный лучик надежды в их неделе - убежище от окружающей жестокости. Больше у них ничего не было. Может, это и немного, но это было.

Мечта умерла так же быстро, как и родилась.

 

Куда мне идти?

Что же мне теперь делать? У нас нет здания, очень мало спонсоров. Наверное, я возьму напрокат еще один трей­лер и вернусь туда, откуда приехал.

Я думал о работе с церквами, которым требуются дет­ские работники, но кому нужен неудачник? Даже подумы­вал о том, чтобы совсем уйти из служения Господу. Но что бы я тогда делал? Куда бы пошел? Я не мог вынести мысли о том, что все мои «духовные» друзья придут и скажут: «Вот видишь. Мы же тебе говорили».

Прошло несколько месяцев. Я все еще путешествовал, хотя и не знал, зачем это делаю. Каждый день мне хоте­лось уехать. Но я оставался.

Куда в это воскресенье? Луббок, штат Техас. Я должен лететь туда, а оттуда ехать в маленький городок Левелленд, чтобы там выступать в воскресенье утром. Пастор пригла­сил меня приехать и рассказать в его церкви о наших фи­нансовых нуждах для поддержания нашего служения.

«Поддержания...- подумал я. - Поддерживать нечего. Это служение мертво. Все. Разве не это сказал я только что этим разочарованым детям?»

А что же я мог сказать в церкви? Может быть, мне следу­ет позвонить пастору и сказать, что просто нет смысла тратить его и мое время, что придется отменить полет. Все. Мы закрыли наше служение в Бруклине.

Но что-то не давало мне принять эту ситуацию. Я знал, что пастор много говорил о нашем служении, поэтому не мог подвести его. Взял такси до аэропорта «Ла Гвардия» и отправился в штат Одинокой Звезды.

Рано утром в воскресенье в Левелленде я включил теле­визор в моем гостиничном номере и увидел на экране Ро­берта Шуллера, как всегда уверенного и положительно на­строенного. Я сказал изображению: «Тебе легко говорить. У тебя Хрустальный Собор в Южной Калифорнии. Вот был бы ты со мной вчера! Больше двух тысяч детей было там в холодном складе гетто!»

Потом я сел на краю кровати, смотрел и слушал. Шуллер говорил о воле Божьей и о том, как важно держаться и ждать. Он говорил о разочаровании и сказал: «Знаете, иног­да просто легче пойти на рыбалку». Его слова были как раз для меня. Я упал на колени и сказал: «Господь, дай мне еще один шанс. Знаю, что это служение каким-то образом еще может выжить».

Позже тем утром я пошел в церковь и сказал им: «Дру­зья, иногда все может выглядеть холодным и невзрачным, но мы еще даже не начали. Завтра я возвращаюсь в Брук­лин, чтобы сделать еще одну попытку. Мы потребуем тер­риторию и спасем детей из ада».

 

«Извините, мистер»

Эти слова было легко сказать, ведь у меня было вдохно­вение. Но когда я вернулся в Нью-Йорк, реальность быст­ро привела меня в чувство.

- Куда вам? - спросил водитель такси в «Ла Гвардия».

- Бруклин, - ответил я.

- Куда в Бруклине? - хотел он знать.

- В Бушвик.

- Извините, мистер, вам придется найти другое такси. Я туда не поеду.

После того как я получил такой же отказ у еще трех так­систов, я в конце концов нашел того, кто отвез меня домой.

Вид сцены упакованного служения было больше того, что я мог вынести. В Техасе я обрел новые силы, но уже сейчас чувствовал, что рвение и энтузиазм покидают меня.

Шли дни и недели, я не мог и квартала пройти без того, чтобы маленькие дети не подбегали ко мне и не спраши­вали: «Когда у нас опять будет Воскресная школа? Нам так ее не хватает!» Даже мамы останавливались и говорили мне: «Вы не знаете, как много значила эта Воскресная школа для детей».

Служение было закрыто почти год. Больше всего мне запомнилось из этого времени, как каждое утро мне хоте­лось собрать вещи, положить все в машину и вернуться туда, откуда приехал. Мне бы хотелось сказать, что я услы­шал, как Бог проговорил ко мне и сказал остаться. Но такого не было. Даже толком не могу сказать, почему я ос­тался. Просто знал, что вернуться - значит умереть. Поэ­тому нужно продолжать идти вперед.

Потом однажды один мальчик, который приходил к нам в Воскресную школу, рассказал мне о старом здании на углу Евергрин-авеню и Гроув-стрит в том районе, где мы проводили Воскресную школу раньше. Я узнал, что здание было построено в 1926 году как Рейнгольдский пи­воваренный завод. Потом оно стало автомастерской, ко­торая имела дурную славу: здесь ворованные машины раз­бирали на части и продавали. Последнее время оно ис­пользовалось как склад. Сейчас зданию требовался боль­шой ремонт.

 

«Сколько вы хотите?»

Когда я нашел владельца постройки, то спросил у него:

- Слышал, что вы хотите сдавать здание в аренду.

- Нет, здание только продается.

- Мы ничего не можем купить, - сказал я. - У нас просто есть много бедных детей, для которых я пытаюсь прово­дить Воскресную школу. Я мог бы арендовать ваше здание.

- Покупайте или ничего не получите, - ответил он.

- Сколько вы хотите за него?

- Сто пятьдесят тысяч долларов, - был его ответ. Для служения, у которого вообще не было денег, это была очень большая сумма. Но я вспомнил то, чему учил меня Томми Барнетт, когда мы были в Дейвенпорте. Он всегда говорил мне: «Билл, не забывай, что обо всем можно дого­вориться. Спрашиваешь, сколько что-либо стоит. Если сумма слишком большая, говоришь: «Ну что ж, неплохо». И если что-то больше ста долларов, можно поторговаться».

- Сто пятьдесят тысяч? - спросил я. - Неплохо.

Потом я сказал: «Давайте я задам вопрос по-другому. Ка­кую наименьшую сумму вы примете за это здание?»

- Сто пятьдесят тысяч, - заявил хозяин, не моргнув глазом.

- Ну, а сколько вы хотите аванса?

- По крайней мере, двадцать пять тысяч долларов, - ответил он.

- Ну что ж неплохо, - повторил я. - Но поймите, это огромная сумма для такой церкви, как наша.

Я поблагодарил владельца здания и попрощался.

Двадцать пять тысяч долларов... Все равно, что мил­лион.

В то время на счету невидимой церкви «Метро» было всего 98 долларов и 16 центов. И все! Никаких наличных, никаких НЗ. Девяносто восемь долларов и шестнадцать центов — это деньги на продукты и на все остальное.

В следующее воскресенье я должен был посетить еще одну церковь в Техасе, в городе Тайлер.

 

Изменения в планах

- Алло? Это Билл Вилсон? - спросила женщина на дру­гом конце линии.

- Да, это я.

- Мы с вами не знакомы. Меня зовут Нел Хиббард. Я пастор церкви «Маяк Евангелия» в Далласе.

Затем она сказала что-то, что привлекло мое внимание.

- Бог разбудил меня ночью и сказал, что человек по имени Билл Вилсон должен проповедовать здесь в следу­ющее воскресенье. Я не знаю ни одного Билла Вилсона.

Но один из наших сотрудников слышал о вас. Вы един­ственный Билл Вилсон, которого мы знаем. Вы должны быть здесь в воскресенье.

- Я не могу, я должен быть в Тайлере.

- Но Бог сказал, что вы должны быть здесь в воскре­сенье, значит, до встречи в воскресенье.

И она повесила трубку.

Сразу же я набрал номер телефона пастора в Тайлере и сказал:

- Вы ни за что не поверите, но женщина по имени Нел Хиббард только что позвонила мне из Далласа и сказала, что я должен проповедовать в ее церкви в воскресенье.

- Но ты не можешь. Ты ведь должен быть здесь.

- Я это знаю, но она уверяла, что Бог сказал ей, что я должен быть там.

Затем он спросил меня:

- Ты считаешь, что это сказал Бог?

- Бог никогда вслух не говорил ко мне. Откуда мне знать?

- Хорошо. Давай просто перенесем твое выступление на следующую неделю, - предложил он.

Я подобрал несколько цветных слайдов о том, что мы уже сделали в Бруклине, и составил краткий рассказ о том, что хотели бы сделать. Потом я полетел в Даллас.

После показа слайдов в церкви и рассказе о наших пла­нах на будущее сестра Хиббард сказала: «Я верю, что Бог хочет, чтобы мы помогли этому человеку купить здание в Бруклине».

Когда они передали мне пожертвования, я просто не мог поверить в это. Десять тысяч долларов наличными! Ни одного залога. Все деньги были здесь, у меня в руках. Это было самое большое пожертвование в истории нашего служения. Теперь у нас было 10098 долларов и 16 центов.

 

«Вам это Бог сказан?»

Слово об этой встрече распространялось быстро.

После возвращения в Нью-Йорк в среду мне позвонил пастор Клайд Каузи из Ассамблеи Бога в Шермане, штат Техас.

- Мы слышали о том, что произошло в церкви сестры Хиббард в прошлое воскресенье. Я подумал, не могли бы вы приехать и к нам в следующее воскресенье?

- Не могу, - сказал я ему. - Мне пришлось отменить вы­ступление в церкви в Тайлере, чтобы съездить в Даллас, и мы перенесли нашу встречу на это воскресенье.

- Если вы приедете в Шерман, мы сможем хорошо по­мочь вашему служению.

- Вам это Бог сказал? - спросил я его.

- Нет,- ответил он.

Но я позвонил пастору в Тайлере, и он понял. «Приез­жайте, когда сможете».

В ту субботу я снова вылетел в Даллас и поехал по шос­се 75 в Шерман, который находится недалеко от границы со штатом Оклахома. Я снова показал слайды и рассказал нашу историю. Потом пастор Каузи попросил людей ока­зать посильную помощь нашим детям в Нью-Йорке.

Старейшины были как раз в середине подсчета, когда церковный бухгалтер пригласила меня в офис. «Мы поду­мали, что вам захочется увидеть это», - сказала она. На трех больших столах лежали кучи денег и чеков. Выгля­дело так, как будто все это принадлежало Манхэттенскому банку.

«Пожертвования составили восемнадцать тысяч долла­ров. И вот еще, посмотрите», - сказала бухгалтер, протяги­вая мне конверт. На нем не было адреса, только имя чело­века. «Открывайте», - сказала она. Я вытряхнул из конвер­та содержимое. Это были тридцать семь центов и кусочек материи.

Потом она сказала: «Этот человек бездомный. Мы поду­мали, что вам будет интересно узнать, что он вложил все, что у него было в кармане во время сбора пожертвова­ний». Я никогда ничего подобного в жизни не видел.

Всего за восемь дней Господь дал нам тридцать восемь тысяч долларов - больше, чем нам было нужно для аванса.

«Это правда?»

Видение о могучем служении по достижению детей было не просто живо, оно ярко горело. Новость о подпи­сании нами контракта на покупку старого склада распро­странилась по гетто со скоростью света.

Молодые люди, которые работали с нами раньше, нача­ли звонить: «Это правда? Это действительно правда?» Дру­гой умолял назначить его капитаном автобуса. Он видел церковь «Метро» в своем районе. Он хотел быть частью любви и сострадания; радость и веселье сопровождали все, что бы мы ни делали.

Даже многие из подростков, те, кто постарше, которые принимали наркотики, просили, чтобы их младшие братья и сестры участвовали в программе. «Я не хочу, чтобы мой младший брат стал таким, как я», - сказал один из них.

Наши сотрудники и добровольцы раздали тысячи при­глашений в новую Воскресную школу. Мы уже давно пере­стали арендовать автобусы у местной компании. Все, что у нас было, - это несколько старых автобусов, которые уже слишком долго стояли припаркованные. Один за одним наши механики «оживляли» их.

Мы не только вернулись, чтобы посетить детей дома в нашем старом районе, но мы также достали наши карты и расширили территорию. Именно в то время маленький мальчик без обуви и рубашки спросил у нашего сотрудни­ка, что он делает. Он сказал: «Я приглашаю мальчиков и де­вочек прокатиться в автобусе в Воскресную школу, чтобы услышать об Иисусе».

Мальчик посмотрел на него и спросил: «Что такое Воскресная школа? Кто такой Иисус?»

 

Пробка на дороге

Когда церковь «Метро» вновь открыла свои двери в ту первую неделю, пробка на углу Эвергрин и Гроув была на­стоящим зрелищем. Все соседи наблюдали из своих окон. Люди, замерев, стояли на тротуарах, когда отовсюду съез­жались машины.

Более двух тысяч четырехсот детей приехало на наших автобусах в то первое воскресенье.

В те дни наш штат сотрудников состоял всего из пяти посвященных человек. В холод, в середине зимы, мы усердно работали над ремонтом нашего здания. Каждый вечер мы ставили металлический бак на двести литров на цементном полу посреди зала старого кирпичного зда­ния. Мы находили кое-какие дрова, складывали их в бак и разжигали огромный костер. Потом мы подтаскивали на­ши спальники поближе к огню и немного отдыхали перед началом следующего рабочего дня.

В те дни мы были никем. Не многих волновало, были мы там или нет. В то время ко мне не приходили посетители и не звонили, чтобы ободрить. Теперь звонят все. Я знаю, через все это надо было пройти в свое время. Это часть первопроходничества. Но именно поэтому я до сих пор не шлю цветы на похороны человеку, которому никогда не слал цветов при жизни. Если ты действительно волну­ешься о ком-то, скажи ему об этом, пока у тебя есть воз­можность. Второго шанса у тебя может и не быть.

Когда мы возобновили работу и люди услышали о воз­рождении нашей программы, они начали присылать нам много разных вещей: ковры, стулья и обогреватели. Мы очень ценили эти подарки, но счетов они оплатить не могли.

Нам также начали присылать поношенные вещи и ис­пользованные предметы. Одна женщина прислала нам ко­робку использованных пакетиков чая, а потом захотела, чтобы мы прислали ей расписку в ее пожертвовании. Нам все еще присылают те автобусы, которые легче просто вы­бросить. Люди не понимают, что иногда ремонт таких автобусов обойдется дороже их стоимости.

У многих церквей, которые делали свой вклад в служе­ния, подобные нашему, нет реальных представлений о том, что таким служениям нужно. Некоторые люди думают, что нам нужны только старые и поношенные вещи.

Это напоминает мне о том, когда я был еще новообра­щенным христианином в церкви во Флориде. Каждый вторник миссионерский женский совет собирался, чтобы разрезать простыни на полоски, они сворачивали их и от­сылали миссионерам в Африке. Я никогда не мог понять, зачем они это делают. Все, что я мог себе представить, - это миссионеров, которые получают эти полоски и гово­рят: «Если бы только мы могли сшить эти полоски, из них бы получились замечательные простыни».

Мы благодарили Бога за всю подержанную одежду, но радовались, когда команда рабочих приезжала на пару не­дель летом и говорила: «Мы можем забить гвозди. Можем помыть пол. Мы поможем раздавать литературу». И все равно, чтобы покрыть расходы, с которыми мы сталкива­лись, требовалось больше, чем вещи и помощь.

 

Необходимо чудо

Так как мы еще не выплатили стоимость здания, наши расходы были намного больше доходов. Даже моих поле­тов каждое воскресенье на выступления в церквах оказа­лось недостаточно. Мы очень опаздывали с оплатой дол­гов, которые возрастали с каждым днем. Счета за газ, элек­тричество, воду, страховку. Теперь, когда у нас было свое помещение, все это стало новым полем битвы для нас.

Человек, у которого мы купили здание, видел людей, ко­торые приезжали к нам со всей страны помочь с ремон­том, но наша ежемесячная финансовая поддержка все еще была очень низкой. Месяц за месяцем наш долг по выпла­те за здание становился все больше и больше. Владелец увидел шанс получить свой склад назад и перепродать его за большую цену, потому что теперь в него было очень много вложено. Он начал судебный процесс.

Однажды наш бухгалтер сказал: «Билл, у нас восемьде­сят пять тысяч долларов долга. Что нам делать? Как мы оплатим все эти счета?»

Те, которые приходили к нам в Воскресную школу, ни­чем не могли помочь. Наши сотрудники жили от недели до недели, часто получая зарплату бутербродами с кол­басой. У нас было очень мало постоянных верных спонсо­ров, на которых мы могли бы рассчитывать. У нас были просто дети, все больше и больше детей каждую неделю.

Дошло до того, что я не мог больше слышать, как звонит телефон. Я знал, что это будет очередной кредитор, наста­ивающий на немедленной оплате.

Наступал очередной кризис.

Я думал: «Как объяснить небогатой женщине из церкви сестры Хиббард, которая вложила часть своих скром­ных сбережений в то десятитысячное пожертвование? Что мне сказать всем тем замечательным людям, кото­рые поддерживали нас, что не знаю, как дальше быть и что делать?»

Как вдруг совершенно неожиданно позвонил пастор Клайд Каузи из Шермана. Он сказал: «Билл, у вас не все хо­рошо, ведь так?»

- Да, у нас не все хорошо.

- Вам нужно выплатить цену этого здания, да? - спро­сил он.

- Да, - опять ответил я. - Но мы совершенно не пред­ставляем, как это сделать.

- У нас будет «чудесное воскресенье», - предложил он.

- Что за «чудесное воскресенье»? - поинтересовался я.

- Я еще не знаю, но мы подумаем.

Несколько недель спустя пастор Каузи снова позвонил мне. Он сказал:

- Билл, нам нужно снять фильм о вашей работе. Если бы только люди смогли увидеть то, что вы делаете, думаю, они бы поддержали вас.

- Ты знаешь, сколько это стоит - снять фильм? - спро­сил я его.- Больше тысячи долларов за минуту. Потом надо будет этот фильм размножить. Мы не можем себе такого позволить.

 

Автобус в Бруклин

Вскоре после нашего разговора мне позвонил Роберт Пиртл, бывший директор домашних миссий Ассамблеи Бога. Он сказал: «Мы снимаем фильм, который называется «Миссии Америки». Мы бы хотели включить в него трехми­нутное интервью с вами. Грег Флессинг и мой сын Боб за­нимаются этой работой».

- Хорошо, - согласился я. - Я здесь каждую субботу во­жу автобус, только дайте мне знать, когда.

Я дал интервью для фильма в автобусе, на котором ехал встречать детей. В конце дня Грег подошел ко мне и ска­зал: «Это наша последняя остановка для этого проекта. Мы не знаем вас, но мы верим в то, что вы пытаетесь здесь делать».

Потом он сказал: «У нас нет денег, чтобы дать вам, но мы были бы рады снять фильм для вас, бесплатно. Я только что поговорил с ребятами, и они сказали, что могли бы прийти завтра, если вы хотите. Все оборудование уже и так здесь». А в конце он спросил: «Вам бы пригодился фильм?»

- Пригодился бы мне фильм? - переспросил я, совер­шенно ошеломленный. И затем рассказал ему о нашем разговоре с пастором из Шермана, штат Техас.

Двадцатидвухминутный фильм назывался «Автобус в Бруклин». Это был рассказ о том, что Бог совершил через это необычное служение.

Я связался с пятнадцатью церквами, которые поддер­живали нас, и рассказал им о плане нашего «чудесного воскресенья». Все они сказали,- «Можете на нас рассчиты­вать. Мы вам Поможем».

Мы сделали пятнадцать копий и договорились об их по­казе по всем церквам в одно и то же воскресенье - 24 фев­раля 1984 года.

Всего в тот день в пятнадцати церквах мы собрали по­жертвований на 110 000 долларов. Теперь у нас было достаточно денег, чтобы полностью выплатить долг за здание и еще Приобрести квартиры недалеко от церкви, в которых наши сотрудники могли бы жить.

Когда я смотрел на происходящее в Бушвике, то не мог поверить, что не так давно стоял на ступеньках автобуса и говорил: «Извините, дети. Нам больше негде встречаться. Это конец».

Я ошибался. Это было только начало.

 

Глава 4

Свисток

Девочки, - сказал я в микрофон. - Вы готовы? Они прокричали: «Да-а-а-а!» «Мальчики, вы готовы?» - Крик еще громче.

маша маленькая, но громкая ударная группа устанавли­вает ритм, и комната наполняется пением. На прошлой неделе мы начали с песни «Он держит весь мир в Своей руке». Мне нравится в ней второй куплет: «Он держит го­род Нью-Йорк в Своей руке...».

Следующую неделю мы можем начать с песни: «Я не знаю, зачем ты здесь, но я - чтобы славить Господа».

Суббота, 10:00 - и первая из трех групп нашей Вос­кресной школы в дороге. Церковь «Метро» прошла долгий путь от когда-то грязного склада до уютного, опрятного, хотя и не роскошного здания. Иначе мы просто не вписы­вались бы в район. Здание чистое, но не выделяющееся.

Главный зал больше похож на арену со скамейками вдоль двух стен. Аккуратно выстроенные ряды стульев в Центре. Длинные проходы посередине служат для разде­ления: девочки с одной стороны, мальчики - с другой. Я научился этому уже давно: когда имеешь дело со школь­никами - чем меньше отвлекающего, тем лучше.

Мы всегда начинаем с того, что воздаем честь амери­канскому флагу, а затем - христианскому.

 

По правилам

То, что происходит дальше, описать нетрудно, но это важная часть наших занятий. Я всегда напоминаю детям о трех основных правилах. Мы показываем их на проекто­ре. Не новички могут перечислить их вам даже во сне.

- Правило номер один? - спрашиваю я.

- Оставаться на местах, - ответ.

Правило номер два: не сидеть на желтых линиях.

В нашем здании должно находиться намного меньше детей, чем их есть, но мы стараемся заполнить каждое мес­то, вместить столько детей, сколько позволяют нам по­жарные службы. Мы нарисовали желтые линии вокруг си­дячих мест, чтобы поддерживать порядок и безопасность и обеспечить место сотрудникам.

Потом я говорю им третье правило: свисток означает «Тишина!».

«Давайте потренируемся», - говорю я им и свищу в свисток. Срабатывает. Шумная комната сразу же превра­щается в комнату, где тишина и порядок.

Те, которые наблюдали за Воскресной школой церкви «Метро», были поражены тем, насколько быстро ученики из энергичных, разгоряченных превращаются в малень­ких леди и джентльменов безупречного поведения.

Если я хочу, чтобы появились возбуждение и энтузиазм, все, что мне нужно сделать, это спросить: «Чей автобус са­мый лучший?» Дети буквально орут номер своего автобуса.

Но если хочу, чтобы стало тихо, то мне нужно засвистеть, и наступает тишина. И нет никакого секрета: это простой процесс обучения детей, дети могут этому научиться.

К нам на уроки приходили администраторы школ. Они удивлялись и недоумевали: «Мы не знаем, как вам это уда­ется. Нам пришлось прекратить проведение общешколь­ных мероприятий, так как ученики просто-напросто неуправляемы».

Однажды я спросил у маленького мальчика из моего автобуса:

- Какой у тебя учитель в школе? -

Она постоянно на нас кричит.

Я еще у него спросил:

- Ну и что делают ученики?

- Мы тоже кричим в ответ.

- Целыми днями? - поинтересовался я.

- Да. Целыми днями.

Неудивительно, что на дверях школ крепкие замки, по коридорам прохаживается полиция, а учителя рано ухо­дят на пенсию.

Испытания и ошибки

То, как мы проводим занятия в Воскресной школе, - ре­зультат тысяч испытаний и ошибок. Хотя, несомненно, то, что мы делаем сегодня, срабатывает.

После молитвы и отдачи чести американскому и хрис­тианскому флагу, мы шумно продолжаем служение. Песни быстрые, радостные, в них много движений. После этого дети не могут дождаться начала игр.

Игровая часть очень важна по многим причинам. Во- первых, дети будут приезжать вновь и вновь, если им у нас понравилось. Во-вторых, многим трудно усидеть на месте во время проповеди. Если дети смогли избавиться от лиш­ней энергии, им будет намного легче сидеть на месте во время служения. В-третьих, мы можем вспоминать уроки прошедшей недели, потому что дети могут пойти играть только в том случае, если они знают ответ на вопрос по уроку той недели.

Даже во время проповеди проводим состязания между мальчиками и девочками. Мы хотим, чтобы дети сидели тихо и были внимательны, а этого мы достигаем путем соревнования: кто может вести себя лучше? Те, кто ведут себя лучше всех, получают баллы и призы. Поэтому детям Действительно хочется быть внимательными.

Посетители бывают удивлены, когда мы говорим, что Наступило время пожертвования. Но я верю, что у детей Должна выработаться привычка поддерживать Божьи служения через даяние. Пожертвования у нас чисто сим­волические. Мы получали все: от продуктовых талонов до жетонов на метро.

Главное на каждом занятии - время проповеди - прос­той урок, основанный на Писании и сосредоточенный на одной теме. Очень важны личные взаимоотношения с Гос­подом, и как это применить в жизненной ситуации.

Наше служение предназначено для детей от пяти до двенадцати лет. Аудиторию составляют в основном девяти-десяти-одиннадцатилетние дети. Если мы хотим уви­деть изменения в подрастающем поколении, нам нужно обучать их жизненно важным ценностям, пока они еще дети. Мы сосредоточиваем свое внимание на том, что у нас получается лучше всего, и верим, что когда те, кого мы обучаем сейчас, сами станут родителями, они действи­тельно смогут многое изменить.

Когда молодой человек достигает четырнадцати лет, можно сказать, что уже слишком поздно, ибо основание уже заложено. Я предпочитаю профилактическое лече­ние. Намного легче воспитывать мальчиков и девочек, чем исправлять мужчин и женщин.

 

Стук в двери

Если есть какой-то секрет в непреходящем успехе на­шей Воскресной школы, так это тысячи посещений детей на дому, которые мы проводим в течение всей недели: с момента, как дети возвращаются домой из школы, и пока не наступит вечер. Зимой у нас не так много времени на это. Кто посещает детей? Капитаны автобусов и их по­мощники. У них есть адреса всех детей с их маршрута, и они стучатся в каждую дверь. В некоторых районах в од­ном многоэтажном доме может быть достаточное коли­чество детей, чтобы заполнить целый автобус. В других районах территория может быть четыре квартала в длину и два в ширину, очень редко больше.

Каждую неделю мы печатаем яркие брошюры, в кото­рых рассказываем о том, что мы будем делать в Воскрес­ной школе на этой неделе. Ежедневно мы стоим у школ и раздаем брошюры детям. Если это новички, то просим, чтобы их мамы позвонили по номеру телефона, указанно­му в брошюре, и тогда мы скажем им номер автобуса и где и когда им нужно будет его ждать.

Несколько раз в течение года мы проводим особые дни. Например, ежегодно мы раздаем тысячи рождественских носков с подарками для детей, живущих в том районе, где мы проводим служение. Их шьют и наполняют сотни жен­щин по всей стране, женщин, которые верят в то, что Гос­подь делает в церкви «Метро».

«Гамбургеры «Белый замок» - так называлась недавняя программа. Это то, что дети получали, если приходили на определенной неделе. Мы можем проводить подобные мероприятия, потому что есть люди, которые стоят за на­ми. В этом случае гамбургеры были оплачены популярной евангельской музыкальной группой «Гоуд Фемили» из Пиквы, штат Огайо. Они приехали в Воскресную школу церкви «Метро» и были тронуты тем, что увидели.

Если бы вы были со мной и парой наших ассистентов в пятницу у школы №145, на углу Центральной и Нол! Мы ждали у школы с брошюрами о «Белом замке», когда рас­пахнулись двери. На железных дверях снаружи нет ручек, с улицы внутрь попасть невозможно. Охрана стоит внут­ри, а не снаружи.

«Эй, покажи это своей маме, - говорил я, раздавая лис­товки. - Завтра придешь к автобусу?» За тридцать секунд мы были окружены детьми, которые просили дать им бро­шюру о дне гамбургеров в Воскресной школе. Те, кто уже давно с нами, обнимали нас и приветствовали.

Гамбургеры они получают только после Воскресной школы, когда уже сидят в автобусах. Я всегда удивляюсь тому, что многие дети не съедают свои гамбургеры сразу. Они несут их домой, чтобы увидели мамы и все соседи.

В День матери та же музыкальная группа дала деньги, что­бы купить каждому ребенку гамбургер в «Макдональдсе». Лин Робинсон, владелец, получивший наш заказ, сделал нам хо­рошую скидку в цене. Его команда работала несколько лиш­них часов, чтобы приготовить детям 10 1 Об гамбургеров.

Тифани, маленькая девочка, которая ездит на автобусе Карла Кейеса, нашего пастора, сказала ему: «Я не могу дож­даться, когда приду домой с моим гамбургером». Когда ее спросили почему, она ответила: «Я хочу отдать половину моему брату. Он еще никогда не ел гамбургеров из «Макдо­нальдса». Здорово, правда?!»

Маленькому брату Тифани, Роберту, четыре года. Девять месяцев назад у него началось воспаление мозга, вызван­ное вирусом СПИДа. С тех пор он не может ни говорить, ни ходить. Его мама была наркоманкой, а теперь находит­ся в государственном учреждении на острове Райкерс. Я верю, что, если мы хотим провозгласить центры городов для Христа, нам нужно быть очень внимательными и нас должны видеть. Мы часто можем видеть торговцев нарко­тиками, автомобильных воров, пьяниц и проституток. Поэтому мы тоже должны быть видны.

 

Мы семья

Взаимоотношения, которые развились у нас за время этих кратких, но эффективных посещений домов на про­тяжении недели, весомы и влияют и на саму Воскресную школу. Однако успех зависит не только от этого. Многие капитаны автобусов работают с нами уже настолько дол­го, что чувствуют себя частью тех семей, которые посеща­ют. Некоторые из наших добровольных помощников са­ми еще не так давно ездили в автобусах пассажирами.

Наши сотрудники - это люди, которые увидели нужду и пытаются ее каким-то образом восполнить. Их финансо­вая поддержка приходит в основном от разных людей и церквей, что помогает им продолжать служение.

Во время моих путешествий по выходным меня посто­янно спрашивают пасторы, исполненные энтузиазма: «Мы можем прислать к вам автобус молодых людей следу­ющим летом, чтобы помочь вам?» Или же кто-нибудь из родителей может поинтересоваться: «А нет ли у вас учеб­ной программы для моего сына или дочки? Не могли бы они поработать с вами? Это было бы так хорошо для них!»

Мне бы хотелось ответить утвердительно на все эти просьбы. У нас бывают определенные ситуации, когда ко­му-нибудь из сотрудников требуется на временную рабо­ту человек с определенными навыками, но большей частью кратковременная работа здесь не применима.

Наша деятельность настолько сконцентрирована, на­столько интенсивна, даже временами опасна, что мы не можем принять всех, кто хочет помочь. Если бы вы были на моем месте, вы бы поняли, что мы просто не можем в нашей миссии разорваться и тратить время на обучение людей, которые не собираются с нами оставаться надолго.

Нужна ли нам помощь? Несомненно, очень. Потенциал так огромен и нужда так велика, что мы могли бы принять сотни, даже тысячи работников. Но это должны быть лю­ди посвященные, люди, готовые посвятить жизнь такому служению. А на это может уйти пять, десять, двадцать лет. На это может уйти вся жизнь.

«Какой у тебя номер?»

Работа никогда не заканчивается.

В субботу в 6:00 автобусы выезжают из гаражей, их под­метают и моют. В 8:45 начинается встреча капитанов авто­бусов и помощников. На ней мы раздаем адреса новых де­тей, которые позвонили нам. Мы заканчиваем встречу мо­литвой о Божьей защите и о том, чтобы сегодняшнее по­слание повлияло на жизнь детей.

К 9:00 мальчики и девочки начинают собираться на уг­лах улиц или перед своими домами. Погода не имеет зна­чения: идет ли на улице дождь или снег. Они стоят там, на их лицах широкие улыбки. Они только и ждут того момен­та, когда смогут запрыгнуть в автобус и сказать «привет» одному из своих лучших друзей - капитану автобуса.

Помощник сидит в первом ряду автобуса, в руках у него маркер, которым он пишет номер автобуса на руке ребен­ка, чтобы он или она не забыли и не потерялись по дороге домой.

Эти дети не ждут начала Воскресной школы - они на­чинают петь прямо в автобусе. Иногда можно стоять пе­ред церковью «Метро» и слышать приближение автобусов еще до того, как увидишь.

Когда сказано последнее «аминь», дети возвращаются к своим автобусам. Капитан считает детей, и они уезжают. Для капитана автобуса день только начался. После корот­кого перерыва и бутерброда набегу пора ехать по мар­шруту, назначенному на 13:00. Это же повторяется в 16:00.

Люди по всей стране поражены, когда узнают, что я все еще посещаю дом каждого ребенка на своем маршруте - каждую неделю. Для того чтобы я этого не делал, должно произойти что-то очень важное и срочное. Посетители также удивляются, когда видят, что я веду автобус по субботам.

В течение шести лет я посещал район Бедфорд-Стуйвезант в Бруклине. Но две девочки, которые выросли вмес­те с программой, заступили на этот маршрут, и теперь мое новое назначение в очень трудном районе Бушвика.

Чуть ли не каждый день какой-нибудь ребенок подбега­ет ко мне со словами: «Вот идет мишка Йоги». Это герой из мультфильма, которого мы использовали в самом начале нашей Воскресной школы для того, чтобы привлечь вни­мание детей. Люди вокруг все еще зовут нас Воскресной школой мишки Йоги.

Легко было бы жить в уютном доме где-то на окраине города и приходить сюда только для выступлений. Это то, что делают лидеры городских служений. Но я признаю только один способ руководить, вести людей - работать и жить с ними бок о бок.

Мне нравится то, что часто говорит доктор С. М. Вард. Лидер должен быть впереди. Даже если приходится спа­саться бегством, будь впереди, и пусть все думают, что это парад.

Я совершенно убежден, что нас принимают в Бушвике и что мы в нашем служении можем охватывать все больше районов гетто именно благодаря тому, что мы живем, едим и спим в тех же районах. Это наш дом. Эти люди - наши соседи.

Однако, когда начинаешь над этим задумываться, то не находишь никакого логического объяснения тому, поче­му эти люди, которые живут рядом с церковью, восприни­мают нас как равных. Я белый, здесь нечасто такое встре­тишь. Этого не изменишь. Но право быть услышанным можно заслужить, просто для этого требуется больше времени, чем многие готовы посвятить.

Почему меня принимают? Потому что я хожу по таким же грязным ступенькам, что и дети. Потому что я обнимаю их независимо от того, есть у них фирменные кроссовки или нет никакой обуви, есть ли у них вши или нет. Люди отвечают на любовь и заботу. Они устали от обещаний тех людей, которые все впоследствии куда-то исчезают. Им хочется реальности.

Связь

Все наше служение основано на взаимоотношениях. Просто невозможно посещать одну и ту же семью каждую неделю, каждый месяц год за годом, чтобы при этом не возникло эмоциональной связи. Посвящение важно, но его недостаточно, чтобы удержать тебя в гетто холодной зимой при десятиградусном морозе или в августе, когда на улице невыносимая жара и все вокруг пытаются испор­тить твой день. Здесь может удержать только то, что ты по- настоящему волнуешься о судьбе этих детей.

Как еще можно найти сотрудника, который будет с то­бой целую ночь чинить автобус, чтобы завтра можно было поехать за детьми? Денег для такого не достаточно, если только бремя не нес бы он сам и желание помочь не было бы в его сердце.

Большинство людей бросило бы такое служение уже в тот момент, когда десятилетний мальчик, который при­шел сюда впервые, говорит тебе: «Я тебя убью», - потому что ты попросил его вести себя тихо на занятиях в Вос­кресной школе. Как здесь поступить? Уделить ребенку вре­мя, так как знаешь: если сейчас ты этого не сделаешь, ког­да-нибудь он действительно может кого-то убить.

Матери Терезе, легендарной миссионерке, которая ра­ботала в Калькутте, однажды сказали: «Ни за какие деньги я бы не делал то, что делаете вы».

На что она спокойно ответила: «Я тоже».

В тот день, когда вы узнаете, что Билл Вилсон живет на Пятой авеню, в роскошной квартире с видом на Централь­ный парк, или на окраине Нью-Джерси, знайте: служения больше не существует. Бог не призывал меня служить Дю Понтам или Рокфеллерам.

Чем дольше здесь живешь, тем менее важным для тебя становится желание произвести впечатление на тех, кто приходит посмотреть на наше служение и жизнь в этом районе. Мы перестали стараться как-то украшать автобу­сы или даже вешать какие-то вывески в церкви. Это прос­то становится мишенью для пуль.

Когда-то мы писали на автобусах название нашей церк­ви. Теперь мы так и оставляем то, что нарисовано на авто­бусах. Они слишком стары, и моторы когда-нибудь все рав­но взорвутся, так зачем тратить попусту деньги? Можно по­тратить пятьсот долларов на покраску автобуса и потом обнаружить, что покраска стоила дороже самого автобуса!

Когда люди представляют себе наше служение, в их во­ображении оно ассоциируется со мной, так как именно я езжу по стране, чтобы поддерживать огонь. Но в Бушвике нет звезд.

 

Все сводится к подготовке

Наши презентации такого хорошего качества большей частью именно благодаря Крису Блейку. Когда я начинал служение в Бруклине, меня пригласили выступить в церк­ви в Манассе, штат Вирджиния, недалеко от Вашингтона. Крис тоже пришел на эту встречу. Позже я узнал, что в тот раз Крис впервые переступил порог церкви. Он был на­столько тронут служением, что тогда же отдал свою жизнь Господу и без всяких сомнений решил, что он будет рабо­тать в центре города. После работы с Крисом над несколь­кими проектами я пригласил его присоединиться к нам, и с тех пор он все время с нами.

Каждую среду участвующие в подготовке программы для Воскресной школы собираются на двухчасовую встре­чу Хотя Крис и я готовим основную тему заранее, мы счи­таем, что в окончательной подготовке важно участие каж­дого. Важно, чтобы было разнообразие не только уроков, но и способов их подачи. У нас существует единственный простой фильтр, через который проходят все уроки: достаточно ли это сильно, чтобы изменить жизнь?

«Как лучше всего это проиллюстрировать? - могу спро­сить я. - Какие материалы нам нужны? Что еще мы можем использовать, чтобы сделать урок более наглядным?»

На этой встрече каждый сотрудник получает свое кон­кретное задание. В четверг и пятницу все материалы для Воскресной школы этой недели собраны, сценарии напи­саны. Потом в пятницу вечером мы прогоняем каждый ключевой элемент программы.

Надо сказать, что первая встреча в субботу утром про­ходит так, как и задумана, но именно тогда мы все отраба­тываем. К полудню же программа становится такой, какой она может быть.

Эти уроки снимаются на видео, а затем вместе с учеб­ным материалом рассылаются в другие Воскресные шко­лы, которые проводят свои служения в центрах других городов по всей стране.

Из-за того, что мы четко определяем нашу задачу и у всех людей конкретное посвящение, в работе нашего слу­жения проявлялись определенные побочные эффекты - ценные результаты, к которым мы не стремились. Осо­бенно это проявляется в нашем служении для подростков и взрослых.

Когда дети перерастают свой интерес к Воскресной школе, они все равно хотят остаться частью «Метро». Сей­час по будням работает «Клуб жизни», где ведется изуче­ние Библии, а подростки, начинавшие вместе с нами, просто отдыхают. Больше тысячи человек участвуют в этих клубах каждую неделю.

Из Воскресной школы выросла также живая церковь взрослых людей - родителей, которые увидели действие Христа на своих детей. Каждое воскресенье проводится два служения, которые посещает более тысячи человек.

Я сомневаюсь, что в Америке еще где-то существует по­добная церковь. Более 150 взрослых - носители вируса СПИДа. Реальное количество, наверное, в два раза больше, но это те, о ком мы знаем. Чего нам ожидать от людей, принимающих Христа, которые выросли среди нарко­мании и сексуальной распущенности?

На одну свадьбу у нас приходится трое похорон. И это похороны людей, которые умирают не по причине ста­рости. Средний возраст тех, кого мы хороним, - двадцать пять лет. Чаще всего причиной смерти является СПИД, а затем насилие из-за наркотиков.

 

Выстрелы в ночи

Пастор нашей взрослой церкви Карл Кейес был владель­цем успешной строительной компании в Нью-Джерси. Впервые я встретился с ним, когда он позвонил мне и ска­зал: «Вам нужно проповедовать на палаточном пробужде­нии нашей церкви в Атлантик-сити».

Эта история была почти точно такой же, как история с Нел Хиббард, которая звонила мне из Далласа. Карл ска­зал, что получил мое имя в молитве и ему потребовалось четыре недели, чтобы найти кого-нибудь по имени Билл Вилсон в служении.

- Я редко участвую в палаточных пробуждениях, - сказал я ему.

- В этом вам придется принять участие, потому что Господь назвал ваше имя.

- Да, я все время это слышу, - таким был мой ответ.

Я перезвонил ему позже и сказал: «Вы правы. Мне дей­ствительно нужно там быть».

Когда я познакомился с Карлом и его семьей, то улыб­нулся и сказал: «Для вас у меня тоже есть слово. Вы должны быть со мной в Нью-Йорке».

Уверен, что Кейесы в то время задумывались над тем, стоит ли воспитывать двух мальчиков в Бушвике. Но их призыв был сильный и ясный.

Несколько недель спустя в среду ночью Карл, его жена Донна и мальчики спокойно спали у себя в квартире. Она расположена на первом этаже в доме за углом церкви. Вдруг их потрясло нечто вроде взрыва.

Кто-то бросил кусок металла размером с кирпич через окно, который упал совсем недалеко от их кровати. Карл сказал: «Я крепко спал, и это показалось мне взрывом из другой страны». Инстинктивно он схватил свою жену, они легли на пол и стали ждать. Он потом рассказывал мне: «Я был так напуган. Наши сердца стучали, и нас сильно трясло».

Он посмотрел на часы. Было десять минут четвертого. Приблизительно тридцать секунд спустя прямо по зда­нию была выпущена серия выстрелов. Выстрелы были слышны также на улице.

Мы не знаем, были ли эти выстрелы нацелены на Карла или же в здание стреляли просто потому, что оно принад­лежало церкви.

Что к этому привело? Мы не совсем уверены, но, воз­можно, это было следствием инцидента, произошедшего на молодежной встрече за несколько недель до этого. Мы попросили одного из старших подростков покинуть встречу из-за его поведения. Он пошел домой, собрал че­ловек десять друзей и вернулся с пистолетом. В тот вечер он остановил меня у двери.

«Что ты собираешься сделать? - спросил я его. - Или за­стрели меня, или же уходи отсюда». Молодой человек отошел.

На следующую встречу некоторые из подростков при­шли агрессивно настроенными. По нашей просьбе прие­хала полиция, надела на них наручники и увезла.

 

Победа и поражение

Я помню, как однажды вечером один из наших сотруд­ников принял плохое решение - разбить радио одного из Парней из-за его поведения. Некоторые ребята могут тер­петь только до определенной степени. Парень с другом вернулись позже и взорвали два наших автобуса.

Когда мы решаем попросить помощи у полиции, нам приходится помнить о цене. На следующей неделе одному из сотрудников наверняка придется идти в здание, где живет кто-то из этих парней.

Иногда нам приходится принимать такие решения. Этим ребятам терять нечего; мы же можем потерять все. Это может раскрутиться, как вестерн: выигрывает тот, кто выстоит. Таков закон гетто.

Однажды мы шли по улице, и кто-то с крыши много­этажного дома сбросил кусок дерева, который упал всего в нескольких сантиметрах от меня.

На жену одного из наших сотрудников напали, когда она вела автобус. Двое мужчин выскочили из микроавто­буса и попытались похитить ее. Они убежали только после того, как сотрудница смогла нажать на сирену.

Одна из супружеских пар, работающих с нами, верну­лась домой и увидела, что их входная дверь исчезла, а квартира совершенно разгромлена. Они так никогда и не нашли дверь.

 

Как в лабиринте

Из-за объема нашей программы мне приходится прово­дить много времени, решая вопросы, которые совершен­но не касаются моей миссии. Я всегда говорил, что все, что хочу делать, - это водить автобус. Теперь это выражение ходит как шутка среди некоторых сотрудников. Хотелось бы, чтобы было настолько легко.

В Нью-Йорке приходится очень много времени прово­дить в борьбе с системой. Бюрократия похожа на лаби­ринт. Кажется, что, для того чтобы получить одно нужное тебе разрешение, надо достать еще три других.

Каждый день какие-то задержки.

- Почему закрыт «Макдональдс»? - спросил я У прохожего.

- Кто-то взорвал его вчера.

- Почему здесь нельзя парковаться?

- Потому что там стоит полиция, - отвечают мне.

Перед нами встает еще один барьер. Чем больше рас­ширяется наше служение, тем чаще мне приходится ез­дить в поисках финансовой поддержки. Я вылетаю в суб­боту вечером, выступаю часа два-три в церкви в воскре­сенье и в понедельник утром улетаю домой. Так уже более десяти лет я провожу пятьдесят из пятидесяти двух выход­ных в году.

Многие церкви и служения начали свою деятельность в этой области после того, как мы пришли туда. До этого они также были закрыты. Я искренне верю, что, начиная что-то, что не рассчитываешь закончить, ты приносишь больше вреда, чем пользы. Своими действиями ты гово­ришь: «Христианство не срабатывает здесь».

Люди постоянно обещают, а потом никогда не сдержи­вают своих обещаний. Они говорят: «Мы будем молиться за вас». Часто это просто означает, что они не хотят связы­ваться и помогать. В тот год, когда нам пришлось закрыть Воскресную школу, я заключил договор с Богом: «Если Ты позволишь мне начать это служение снова, я никогда, никогда не оставлю его».

 

 

Глава 5

Не отбрасывайте их

В Америке существует проблема, которую она не хочет признавать. Ест в образовании наших детей не произойдет революционных изменений, страна развалится изнутри. И это произойдет не из-за эконо­мического кризиса, а вследствие морального упадка.

Процесс уже давно начался. То, что мне приходится ви­деть каждый день в Бушвике, Южном Бронксе и Гарлеме, - это не социальный феномен, который свойствен исклю­чительно этим районам. Те же проблемы стоят перед всеми городами Америки.

Я обращаюсь к учителям, пасторам, политикам и роди­телям: «Проснитесь!» Мы больше не можем игнорировать то, что происходит с нашими детьми. Почему новый «БМВ» мы оцениваем в сорок тысяч долларов, а ребенка, который не отвечает нашим стандартам, ни во что не це­ним? Мы не можем позволить себе отбрасывать их.

 

«Не трогать»

Каждую неделю я нахожусь в квартире, заполненной Детьми, которые настолько же талантливы и одаренны, как любые другие дети. И все-таки, возможно, из-за окру­жающей их атмосферы и обстоятельств на них был по­ставлен крест. И это говорит миру: «Не трогать. Не учить.

Не ободрять. Не поощрять. Вы просто попусту тратите свое время».

Бог дал нам несколько основных принципов того, как нам нужно заботиться о тех, кому повезло меньше нас. Пи­сание говорит: «Когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего, и оставшегося от жатвы твоей не подбирай, и виноградника твоего не обирай до­чиста, и попадавших ягод в винограднике не подбирай; оставь это бедному и пришельцу. Я Господь, Бог ваш» (Ле­вит 19:9,10). Может быть, мы уже и не живем в маленьких деревнях, но мы все еще несем ответственность за наших ближних. Раньше, если сгорал чей-то амбар или кто-то нуждался в помощи, на помощь приходила вся округа.

Но после Второй мировой войны комбинация эконо­мического бума и автомобилей привела к созданию того, что мы называем предместья. Однако при миграции бед­ные оставались позади. И каков результат? Нуждающиеся, уже отделенные положением и цветом кожи, теперь были отделены еще и географически. Ими заполнили этажи зданий, которые опустели после миграции, превращаясь в то, что теперь известно как гетто.

Потом наступили мятежи шестидесятых. Бесчисленные программы были разработаны для решения проблем гетто. Но к восьмидесятым американцы поняли, что эти усилия не имеют особого успеха.

Сейчас у нас есть только программы, которые реагиру­ют на жизнь бедных. Предположим, нуждающиеся люди могут обратиться за помощью к:

• системе образования

• системе социального обеспечения

• системе юрисдикции

• жилищному комитету

• программе продуктовых талонов

• медицинской системе и т. д.

Жизненный опыт нам показал, что нет единственного подхода, который помог бы всем нуждающимся и бедным.

Но, что еще печальнее, программы не могут сотрудничать друг с другом. И все-таки это те учреждения, с которыми нам приходится работать.

 

 

Охрана территории

К сожалению, основная проблема общества может со­стоять в церквах. Чаще всего все начинается с благих на­мерений, но со временем цели изменяются, и вместо за­интересованности «Как я могу помочь?» на первый план выходит озабоченность «Как я могу выжить?»

Можно просто взять газету и увидеть, что обществен­ные учреждения старательно охраняют свою террито­рию. Они ни с кем не хотят ее делить. Как бы все измени­лось, если бы они решили атаковать проблему сообща. Что бы случилось, если бы они объединили силы для ре­шения хотя бы одной насущной проблемы? Очень редко служители одной и той же деноминации, не говоря уже о разных, работают вместе.

На опыте я убедился, что этого не произойдет. Даже в одной деноминации самосохранение и личная выгода стали решающими факторами участия. Вместо того чтобы радоваться, что тысячи детей слышат положительное по­слание, мне говорят: «Вы не должны отправлять ваши ав­тобусы сюда, это возле нашей церкви. Здесь работаем мы».

Я был бы безмерно счастлив, если бы сто церквей Нью-Йорка начали такую же программу, как у нас. Даже и тогда это были бы только царапины на поверхности. К сожале­нию, к тому времени, как большинство церквей установят свой бюджет и свои приоритеты, дети оказываются по­следними в списке.

«Легкие ответы»

Большие города Америки - Лос-Анджелес, Майами, Бос­тон, Детройт и многие другие - все больше потрясают возрастающие и настораживающие конфликты из-за культурных различий и расовых предрассудков.

Как рана может зажить, если ее постоянно расцарапы­вать? Это то, что происходит в Нью-Йорке. Все либо ищут, либо хотят найти быстрые и легкие ответы на проблемы гетто Америки.

Во время столкновений между темнокожими и евреями в районе Краун-Хейтс в Бруклине в мэра Давида Динкинса бросали бутылки и камни. При этом толпа кричала ему: «Здесь не безопасное место для мэра». Если даже мэр с охраной в две тысячи полицейских находится здесь в опасности, то что говорить о рядовых жителях?

 

Внутри - снаружи

Люди постоянно спрашивают меня: «Билл, зачем все это насилие? Зачем убийства?»

Во-первых, нужно смотреть на сам район. В каждом районе есть свой уникальный образ и своя атмосфера. Го­воришь ли о Бруклине или же о Бронксе - это своя закры­тая область, своя политика.

Если живешь в четко определенных границах, ты свой. Но если ты не свой и время позднее, тебе лучше уходить отсюда как можно быстрее.

Днем, однако, все совсем по-другому. Это время, когда чужие могут свободно пересекать границы. Белый в Гарле­ме, или испанец в Бейсайде, или же темный в Бенсонхурте может находиться без всяких опасений. Но после оконча­ния рабочего дня люди в районе хорошо знают, кто здесь свой и кто чужой.

После захода солнца большая часть Нью-Йорка вдруг оказывается разделенной на маленькие городки: Спринг­дейл, штат Арканзас, или Винслоу, штат Аризона. Это не зависит от расы или культуры. Чужие - это неизвестность, поэтому они сразу же попадают под подозрение.

К сожалению, подростки постарше становятся охраной района. Лучшего занятия, чем «повисеть» на углу, они не находят, поэтому стараются любыми средствами зарабо­тать авторитет. Их первые попытки быть признанными могут проявиться в том, что они напишут свое имя на сте­не. Могут украсть пару кроссовок просто для того, чтобы доказать, что они на это способны. Если они хотят про­явить себя по-настоящему, то могут показать, как хорошо защищают район от чужих.

В бесчисленных районах любой квартал, округа и bar-rio (так это называется в Лос-Анджелесе) становится их крепостью. Каждый человек делает то, что сам считает верным. И это называется «заниматься своим делом».

Все описанное мною - всего лишь одна из причин, по которым так много служений приходят и уходят в рай­онах гетто. После того как день за днем приходится стал­киваться с одной и той же проблемой, у тебя начинает расти ощущение безнадежности. Именно поэтому люди перестали закрашивать рисунки на стенах. Все кажется таким бесполезным...

Несколько лет назад я задумался: «Почему в этом рай­оне так мало людей заступаются за других, когда видят несправедливость?»

Они молчат, потому что понимают, в чьих руках власть. Не в руках полиции, не в руках правительства, не в руках системы образования и не в руках церкви. Улицей правят сами назначившие себя на должность «хозяина» крутые ребята из округи, которым нравится быть «крепкими орешками».

Общественная система, описанная мною приводит к раздражению, которое проявляется в ненависти, район­ных стычках, убийствах и излишествах всякого рода. Так как будущего не существует, у людей вырабатывается кон­цепция «бери все от сегодняшнего дня». Сегодня - это все, что у них есть.

Вы можете спросить: «А как насчет школ? Разве не могут они повлиять?»

 

Кризис в классе

Следует сказать, что лучшие учителя Америки умоляют, чтобы их назначили в школы, где они нужнее всего. Но вот что у нас происходит. Когда в журнале «Тайм» или «Ньюс - вик» рассказывают об учителе года, который воодушевля­ет учеников на улучшения в обедневших районах, то это Исключение из правил. Я провел бесчисленные часы, бе­седуя со студентами, учителями, родителями и админи­страторами о том, что происходит в классах центров го­родов. И пришел к выводу, что большей частью начальные классы школы - это не что иное, как бесплатный присмотр под названием «образование». Некоторые занятия прово­дятся только для того, чтобы удержать детей подальше от улицы. Я знаю, что это звучит резко, но наши школы, можно сказать, почти отказались от подготовки неприви­легированных студентов к жизни в реальном мире.

В большинстве случаев учителя не хотят работать в го­родских школах. Не один раз они говорили мне: «Я здесь только потому, что платят немного больше». Чем больше они зарабатывают, тем в лучшем месте они могут жить: как можно дальше от этой округи. Мы превратились в страну, в которой все знают ценность чего-то, но никто не знает цены происходящего.

Недавно я спросил у группы детей из моего автобуса, их было около двадцати: «Кого из вас учителя оскорбляли?» Почти все дети подняли руки.

А каков же учительский взгляд на этот вопрос? Один из инструкторов сказал мне: «Понравилось бы вам прово­дить с этими невежественными детьми день за днем в пе­реполненном помещении, где чувствуешь себя, как в тюрьме?»

Нам еще предстоит увидеть, что может произойти, если группа хороших учителей-профессионалов захотят пока­зать молодым людям динамичную, живую, хорошо спла­нированную программу, которая помогла бы ученикам развить определенные навыки и понять свою ценность. Что бы произошло, если бы школы прилагали к обучению детей такое же количество времени, усилий и творчества, как и мы в служениях нашей Воскресной школы церкви «Метро»? Я знаю, что система образования намного боль­ше нашего служения, но можно применять такие же прин­ципы для достижения тех же положительных результатов.

Американцы все время предпочитают нелегким, но действенным решениям варианты полегче, которые не всегда срабатывают. Большинство социологов в конце концов признало, что люди, которые могут служить хоро­шим примером, и качественные учебные программы для учащихся, главным образом, не старше четырнадцати лет - самая большая надежда на изменения в наших школах. Я это понял уже много лет назад.

 

 

Фактор голода

Нам также нужно внимательно рассмотреть здоровье на­ших молодых людей - не только в гетто, но и по всей стра­не. Директор школы в Западной Вирджинии говорит: «Чет­вертая часть детей находится на государственной про­грамме обеспечения, получая бесплатные обеды в школах. Но на самом деле получать бесплатные обеды должны три четвертых всех детей. Многим детям просто стыдно ска­зать, в какой они ситуации, поэтому они и не просят помо­щи. Они предпочитают скрывать свою бедность».

Статистические данные показывают, что каждый вось­мой ребенок приходит в школу голодным. Еще шесть мил­лионов в опасном состоянии из-за плохого питания. Под­считано, что полмиллиона американских детей страдают от недоедания.

Однажды я разговаривал с Марком Бантейном, миссио­нером из Калькутты. Он рассказал, что когда впервые при­ехал в Индию, люди говорили ему: «Как можем мы слушать Евангелие на пустой желудок?»

И это правда. Не раз во время проведения Воскресной школы дети падали в голодный обморок, потому что не ели уже несколько дней кряду.

Чего можем мы ожидать, когда многие дети пытаются выжить на двадцатипятицентовом напитке и двадцатипя­тицентовой пачке картофельных чипсов в день? Неудиви­тельно, что они так радуются гамбургеру.

В Воскресной школе мы даем денежные призы тем де­тям, которые запомнили больше всего из библейского рассказа, бывшего темой прошлой недели. Одна из сотруд­ниц рассказала, как однажды маленькая девочка, сидящая рядом с ней, сказала:

- О, как бы я хотела выиграть этот приз!

- А что бы ты делала с ним? - спросила сотрудница.

Она ожидала, что девочка ответит, что купила бы куклу

или какую-нибудь игрушку. Девочка посмотрела на нее и сказала:

- Я бы купила маме продукты.

Мы не можем накормить десять тысяч детей, которые приходят к нам в Воскресную школу каждую неделю. Но мы разработали программу, благодаря которой мы можем обеспечить продуктами и одеждой особо нуждающиеся семьи.

 

Не работает

Казалось бы, после того как много лет прожил в Бушвике, я должен был к этому привыкнуть, но так и не привык. Когда январь проводишь без отопления, нелегко держать себя в руках.

Вы можете спросить: «А кто же выключил отопление?» Никто. Отопление просто не работает. Водоканальная система в Нью-Йорке настолько стара, что канализацион­ные трубы лопаются, и стоки попадают прямо в подвалы. Ничего нельзя поделать с паровыми трубами и котельной. На починку же не хватает денег.

В нижней части восточной стороны Манхэттена мно­гие здания остались точно такими же, как и во времена первых поселенцев на острове Элис. Очень много говори­ли о перестройке центральной части наших городов: воз­ведении новых небоскребов на месте трущоб.

В середине шестидесятых предпринимали какие-то по­пытки, но они завершились неудачей. В новых зданиях за­частую было невозможно жить уже через два-три года. Там не было ничего, кроме рисунков на стенах, мусора и гря­зи. Штукатурка отпадала. Лифты поломаны, и никто ни­когда их уже не чинил. И даже если и чинили, то ты рис­ковал своей жизнью, решив проехаться в нем.

Многие приезжающие к нам спрашивают: «Почему эти люди остаются здесь? Почему они не уедут куда-нибудь в другой штат, Оклахому или Орегон, чтобы начать все сначала?»

Если растешь в бедности и пытаешься найти способ вы­жить, переезд просто не входит в твои планы. Я познако­мился с молодыми людьми, которые живут в Бруклине и еще ни разу не ходили через мост в Манхэттен. Как можно убедить их переехать в Мемфис или Минеаполис?

Большинство людей просто стали олицетворением своего общества и того, что их окружает, потому что это все, что они знают и видят. В субботу утром мы стараемся расширить их кругозор. Мы пытаемся показать им раз­личные варианты для устройства их будущего.

Центры городов постоянно меняются. Что-то поднима­ется, что-то приходит в упадок. Начинается новый бизнес, затем исчезает. Мы посещаем детей у них дома, а на следу­ющей неделе смотрим - уже новая семья живет там. Месяц спустя и она съехала. Куда? Может быть, люди теснятся у своих родственников, а может, в приюте для бездомных.

Для того чтобы понять, через что проходят эти люди, я и один из наших сотрудников прожили три дня на Цен­тральном вокзале и спали в метро. Я провел одну ночь на ступеньках Нью-Йоркской общественной библиотеки на Пятой авеню, на улице было около 9 градусов мороза. Мы старались разговаривать с этими бездомными людьми, которые стали нашими друзьями.

В жизни всех этих людей есть кое-что общее. Один из местных жителей мне сказал: «Я просто не мог так дальше жить. Мне нужно было выбраться из этой бешеной гонки». Если они не были алкоголиками, когда приехали в Нью- Йорк, то быстро ими стали.

Дилемма центров американских городов не была реше­на после своего появления в 1950-х и 1960-х годах. Теперь она распространилась по всем населенным центрам стра­ны. Я просто устал читать слова социологов и христиан­ских лидеров, которые пишут о «еще одном поколении, Потерянном в насилии улиц». Сколько же поколений бу­дем мы еще терять, до того как опомнимся?

Оазис

В прошлом месяце со мной в автобусе ехал человек, ко­торый хотел посмотреть на наше служение. «Посмотри!» - сказал он, указывая на одну из улиц.

Прямо посреди этого района с разбитыми тротуарами, заполненными мусором улицами было что-то совсем дру­гое. Эта территория приблизительно в квартал длиной была похожа на оазис в пустыне. Каждый двухэтажный дом был аккуратно покрашен. На ступеньках росли яркие цветы. Было даже несколько участков со свежескошенной травой.

- Как такое возможно? - переспросил я. - Ответ очень прост. Это их собственные дома. Они просто заботятся о своих вложениях.

Однажды работники соцобеспечения и программ жи­лищных субсидий очнутся. Вместо того чтобы использо­вать средства, получаемые ими с налогов на улучшение трущоб, у которых нет хозяина, они начнут вкладывать деньги в людей. Не нужно быть математиком, чтобы под­считать, что для правительства дешевле выкупить целые здания, чем выплачивать субсидии на их содержание. Многие считают, что жильцы должны приватизировать дома. Тогда у них появится чувство собственности, в кото­ром они так нуждаются, и благодаря этому станут забо­титься о своей собственности.

Мы никогда не изменим людей, если будем постоянно давать им ден