Учительница Ирина Вадимовна вела родительское собрание. Папо-мамовское собирание, говоря по-интернатски.
– В общем, если не принимать во внимание успеваемость, наши ребята учились хорошо. Что касается поведения, здесь хвастать нечем. Спальников принес в класс будильник. На всех уроках его стал заводить. Между прочим, когда у него спросили, откуда у него возникла такая идея, он сказал: от папы. В молодости папа с друзьями так поступали. Они всем классом приносили в школу будильники и звенели. Я очень благодарна товарищу Спальникову-старшему за наставления сыну. Они сильно облегчают нам учебный процесс. Но мне помнится, в послевоенные годы кое у кого из детей и патроны в карманах встречались. И если товарищ Спальников найдет в своих архивах гранату, пусть он не дает ее сыну в школу. Нам здесь только противотанковых гранат не хватает. Теперь о Карине Мариношвили. У меня такое ощущение, что она в школу ходит, как на танцы. Зато на танцы ходит, как в школу. Когда она собирается на школьный вечер, она серьезная девочка, вдумчивая и танцует на вечерах, как десятиклассница. А когда она идет на арифметику, она не готова, несобранна, уроки не учила. Единственно, что ногти накрасит и брови. И туфли наденет на высоком каблуке. Но для учебы этого мало. И если родители Карины такие обеспеченные люди, не надо это демонстрировать в школе. У девочки есть шуба. Французские сапоги. Затемненные очки на пол-лица. У нас сейчас не каждая учительница может так одеваться, как она. А о детях и говорить нечего. Кто здесь из родителей Мариношвили?
– Из родителей никого нет. Есть из бабушек. Это я.
– Вам не кажется, что вы балуете девочку? – спросила Ирина Вадимовна. – Вы где работаете?
– В Большом театре.
– Это и заметно. Ваша внучка ходит в школу как из дома моделей. Не каждая семья может так зарабатывать. Не надо все это выставлять напоказ.
– Да я уборщицей работаю! В Большом театре полдня пыль вытираю, полдня в Торговой Палате. И еще успеваю вечернюю смену в Госплане прихватить. Там знаете как мусорят? У меня заработок небольшой.
– А почему девочка так одета?
– Она говорит: «Не купишь шубу, в школу ходить не стану. У нас все в шубах ходят. А туфли на высоком каблуке просто заставляют носить. Если каблук меньше трех сантиметров, его отламывают. Я, – говорит, – в нашей школе, как золушка. Самая неприхотливая». Поэтому я и стараюсь для внучки. И еще она говорит, что их школа показательная. Их иностранцам все время показывают. И приезжающим из других городов.
Родители остальных учеников задумались. Много неожиданного и полезного узнали они из сообщения Карининой бабушки.
Встал папа ученицы Катялушиной… То есть Кати Лушиной:
– Вам хорошо, – замахал он руками точь-в-точь как это делала его дочка, – вы на трех работах работаете. Да в таких учреждениях. А я всего лишь кандидат наук. В авиационном институте. Я за вашей Кариной не угонюсь. Где я ей, своей дочке, французские сапоги куплю? Если я их жене купить не могу.
– Недавно в ГУМе были! – раздался чей-то жаркий шепот с задней парты. – Любые размеры.
– Не подсказывайте! – сурово остановила чью-то маму Ирина Вадимовна. И продолжала собрание: – Вы просто губите вашу внучку, бабушка Мариношвили. Не надо подметать так много учреждений ради одной, даже самой лучшей ученицы. А ваша Карина к тому же и учится ужасно. Вы ее избалуете, а как она всю остальную жизнь будет жить? Без вас? Без вашей метелки?
– А меня другое волнует! – встал дедушка Киры Тарасовой. – Я чего у своей не спрошу, она мне в ответ: «Ты, дедушка, этого не поймешь». Я ее в поход зову по военным местам, она говорит: «Я люблю военные места, но только вместе со всем классом». А когда они всем классом собираются, она говорит: «А зачем, дедушка, ты нам нужен? Нам и без тебя хорошо». В общем, не наше поколение растет, чужое. Мы с таким поколением ничего не построим. Не любят они нас, не уважают и не ценят.
Потом пришла завуч Эмилия Игнатьевна. Она поставила перед родителями много задач. Родители должны были убедить детей учиться. Должны были рассказать им, что без дисциплины и арифметики сейчас в нашей стране ничего не достигнешь. И главное, она просила приучить детей к труду.
Она очень убедительно и правильно говорила:
– Сейчас даже подсобный рабочий в овощном магазине обязан в науке разбираться, в разных микробах и бациллах.
Тут встал папа Спальникова:
– Это правильно. Вот у нас в овощном магазине недавно такая бацилла пробежала с картошкой в зубах – до сих пор разобраться не можем: то ли это картофельная крыса, то ли кто-то свою собачонку картошку воровать научил.
– Может, это кошка была с мышонком? – оторопела Эмилия Игнатьевна.
– Какое там кошка с мышонком! Другие люди эту чучелу еще раз видели. Она с соленым огурцом бегала. И уже зеленая была, как скамейка, и с рожками. В краску, наверное, вляпалась.
– Вы эту проблему с учителем зоологии обсудите! – сказала Эмилия Игнатьевна. – Только я думаю, у вас в магазине производственная дисциплина хромает. Если у вас в рабочее время всякая живность с огурцами в зубах носится.
В общем, все твердо решили, что дети воспитываются еще недостаточно хорошо. Не очень внимательно слушают учителей и родителей. Только не выяснили, кто же в этом виноват – школа или дом. (Что касается меня, я считаю, что родители больше отвечают за детей. Они ведь целых пять лет ребенка воспитывают до школы. – Примечание автора.)
