Представляют интерес различия, полученные в семантическом дифференциале по фактору «континуальность—дискретность». Результаты работы показывают, что мужчины группы ППП с правым доминантным локтем воспринимают время как более континуальное, т.е. как плавное и непрерывное, а с левым локтем — как более дискретное, прерывистое, скачкообразное и раздробленное. Сходную картину обнаруживают и женшины с разными вариантами ИПЛ.
Для объяснения этого факта могут быть приведены следующие положения: данные нейропсихологии свидетельствуют о том, что в перцептивных процессах полушария мозга используют разные стратегии. Левое полушарие рассматривается как последовательный аналитический оператор, а правое — как симультанный синтезирующий оператор. Л.И.Леушина с соавторами показали, что в процессах переработки информации каждое полушарие использует свой метод: левое полушарие — классификационный, дискри-минантный, а правое — структурный, неинвариантный метод опознания (Л.И.Леушина и др., 1985).
Д.А.Фарбер и Т.Г.Бетелева отмечают, что в онтогенезе формирование классификационного инвариантного типа восприятия связано с функциональным созреванием передне-ассоциативных отделов коры левого полушария (левой лобной доли) и что это происходит в возрасте 14— \6 лет (Д.А.Фарбер, Т.Г.Бетелева, 1985).429
Мы считаем, что данные, полученные в семантическом дифференциале по фактору «континуальность-дискретность» времени у лиц с разными вариантами ИПЛ, могут быть рассмотрены в контексте различных стратегий переработки информации полушариями мозга.
Исходя из этого, инвариантность и последовательность в обработке информации левым полушарием приводит к субъективной оценке времени как более континуальной величины, а структурная (неинвариантная} и симультанная обработка информации правым полушарием определяет дискретный характер субъективной оценки времени.
Как уже было отмечено, приведенные результаты в целом подтверждают теорию об особенной пространственно-временной организации работы мозга (Н.Н.Брагина, Т.А.Доброхотова, 1988). Впервые, однако, получены данные, экспериментально подтверждающие справедливость этой концепции на здоровых испытуемых, выявлены закономерные связи вариантов ИПЛ с субъективным восприятием времени в норме, выявлены также половые отличия в преобладании временных ориентации,
Полученные результаты развивают концепцию К.Левина о временной перспективе и свидетельствуют о наличии индивидуальных различий во временных ориентаииях у лиц с разными вариантами ИПЛ. Данные семантического дифференциала также свидетельствуют о наличии индивидуальных различий в процессах временной перцепции.
Представленные результаты носят предварительный харзюер (поскольку исследование продолжается), однако они уже представляют интерес для нейропсихологии индивидуальных различий и могут быть использованы практически в психологии менеджмента (в целях профориентации и профотбора), а также в нейропедагогике для оптимизации образовательного процесса.
Т. В.АХУТИНЛ НЕЙРОЛИНГВИСТИКА НОРМЫ1
Нейролингвистика нормы, объединяющая нейропсихологию нормы и психолингвистику — одно из активно развиваемых направлений современной науки. Исследования в этом направлении, к сожалению, мало опубликованные, ведутся в лаборатории нейропсихологии МГУ с 1989 г. Цель данного сообщения — раскрыть логику наших исследований и подвести предварительные итоги.
В основу работы (Т.В.Ахутина и др., 1990) были положены следующие гипотезы:
—норме, т.е. каждому практически здоровому человеку, свойственно неравномерное развитие тех или иных психических процессов;
—наблюдаемые диссоциации проходят «по швам» нормальных механизмов ВПФ и отражают их системное строение;
—норма способна компенсировать функциональные слабости, но они могут быть выявлены в условиях специального эксперимента — нейропсихологического обследования. Каким образом мы вышли на эти предположения? В конце 80-х гг. сотрудники лаборатории исследовали резидуальные проявления афазий и в соответствии с представлениями А.Р.Лурия (1969, 1973) о структуре синдромов нарушения ВПФ обнаружили взаимосвязь картины нарушений ВПФ(праксис, гнозис, память) с речевыми особенностями больных. Мы предположили, что аналогичную взаимосвязь можно увидеть в норме, и это предположение подкреплялось данными литературы о развитии речи в норме.
Если глазами афазиолога-нейропсихолога читать записи детской речи, когда у одного ребенка обнаруживается бедность слоговых структур и звуковое богатство, а у другого — наоборот (ср. «па», «пу», «ся», «се», «ката», «газа», «сеця» вместо «упала, пуговица, сядь, серый, кататься, глаза, свеча» у одного ребенка и «татавек, татавилась, катетка, дадетка, наноная» вместо «человек, подавилась, конфетка, салфетка, холодная» — у другого; НА.Рыбников, 1926), то невольно возникает предположение об избирательном опережении морфо-функционального созревания отдельных речевых зон у этих детей.
Для проверки наших предположений было произведено раздельное нейропсихологическое (Н.М.Пылае-ва, Т.В.Ахутина) и речевое (АА.Цыганок, М.Ю.Мак-сименко) обследование 10 здоровых мужчин 23—46 лет с высшим образованием.
У трех испытуемых была обнаружена слабость функций III блока мозга, по А.Р.Лурия — она проявлялась в трудностях выполнения проб на кинетическую организацию движений, в нарушении избирательности и в инертности при выполнении мнестических проб с конкурирующими программами (табл. 1). У пяти испытуемых, отнесенных ко второй группе, была обнаружена функциональная слабость II блока по левополушарному типу: у этих
1 I Международная конференция памяти А.Р.Лурия. Сб. докладов / Под ред. Е.Д.Хомской, Т.В.Ахутиной. М.: РПО, 1998. С.289-298.
испытуемых были более выражены, чем у предыдущих, трудности в пробе на праксис позы пальцев, трудности в запоминании и вербализуемых, и не-всрбализуемых фигур, снижение слухо-речевой памяти, проявлявшееся и при запоминании одного ряда слов (10 слов, 5 слов). Наконец, у двух испытуемых, отнесенных к третьей группе, были обнаружены зрительно-пространственные трудности (II блок) по правополушарному типу. Уже при запоминании вербализуемых фигур, один испытуемый допустил ошибки по.типу утраты специфических («индивидуальных», по Е.Л.Кок, 1967) признаков фигуры при сохранении категориальных (О -> О, и м -> —). Более выраженные трудности отмечались при запоминании невербализуемых фигур: при успешном копировании в непосредственном воспроизведении — утрата двух фигур из пяти и грубое искажение третьей. Только у испытуемых этой группы были выраженные признаки скрытого левшества и семейного левшества (1 испытуемый) или амби-декстрии (1 испытуемый). При выполнении пробы на праксис у них не было некоторого отставания левой руки, как у других испытуемых.
Статистическая проверка внутренней валидности батареи обнаружила ожидаемые значимые корреляции проб, выполнение которых зависит от одного и того же нейропсихологического фактора {табл. 2, 3). Так, оценки за выполнение проб на динамический праксис значимо коррелируют с оценками за графическую пробу «забор» и за выполнение ритмов по речевой инструкции в отличие от оценок за выполнение пробы праксис позы пальцев (П ПП). Вполне ожидание, что оценки за динамический праксис значимо коррелируют с запоминанием двух групп слов (0,65*) и незначимо с запоминанием одного ряда слов (0,48, р=0,16). Тогда как запоминание одного ряда слов, значимо коррелируя с запоминанием двух рядов слов, одновременно обнаруживает значимые корреляции с оценками на конструктивный праксис (г=0,80**, р=0,06) и на рисование (г=0,70*, р=0,02).
Соотношение оценок за выполнение проб на кинетическую организацию движений и проб на кинестетическую организацию было предложено использовать как передний—задний индекс. В то же время соотношение оценок в пробах на запоминание букв и невербализуемых геометрических фигур было использовано как показатель выраженности левосторонних—правосторонних трудностей. Распределение испытуемых трех групп по этим шкалам представлено на рис, 1).
Исследование речи этих 10 испытуемых включало беседу с психологом, рассказ на свободную тему (чаше всего об отпуске), рассказ по сюжетной картине, чтение отрывка из художественного текста. Объем устных текстов колебался от 213 до 480 слов, суммарная длина трех устных текстов у одного испытуемого была в среднем 1024 слова (от 802 до 1260 слов). Время чтения текстов — 3 мин. Исследование обнаружило, что каждой группе испытуемых соответствовали специфические речевые характеристики.
Для испытуемых первой группы был характерен замедленный или средний темп речи (79, 94 и 134 слова в минуту); средний темп чтения (154—161 слов в мин.); малая длина синтагм (3,0; 3,3; 3,8); низкий индекс прономинализации, т.е. доля местоимений по отношению к доле существительных (0,4; 0,6; 0,7); число вербальных замен ниже, чем в других группах (табл. 4).
Таблица 1
Данные нейропсихологического анализа (средние и крайние балльные оценки)
| I rovnna | II rovnna | III rovnna | |
| Реципрокная координация | 0,37 0,3-0,5 | 0,26 0,1—,5 | |
| Динамический праксис | 0,9 0,7—1,0 | 0,48 0,3—1,0 | 0,15 0—0,4 |
| "Забое» | 0,67 0,3—1,0 | 0,3 0—0,5 | 1,05 0—0,3 |
| Ритмы по инструкции | 0,33 0-0,5 | 0,04 0—0,2 | |
| Праксис позы пальцев | 0,47 0,2—0,8 | 0,46 0—1 | 0,75 0,5—1 |
| Овальный лоаксис | 0.07 0—0,2 | 0,08 0—0,02 | 0,05 0—0,1 |
| Пробы Хэдэ | 0,23 0—0,5 | 0,72 0—1,5 | 0.6 0,2—1 |
| Конструкт, праксис | 0.3 0,1—0,5 | 0,52 0—2,0 | 0,5 0—1 |
| рисунок ю/ба и стопа | 0.27 0—0.5 | 0,3 0—1,5 | 0,5 0,2— O.f |
| Счет | 0,4 0,1—1 | 0,45 0.2—0,7 | |
| Зрительный гнозис | 0,2 0—0,4 | 0,44 0,1—1 | 0,25 0—0,05 |
| Восприятие ритмов | 0,2 0—0,5 | 0,15 0—0,3 | |
| Слухо-реч память (1 ряд) | 0,67 0,3—1.2 | 0,72 0—2,0 | 0.4 0,1—0,7 |
| Cnyxo-реч память (2 ряда) | 0,9 0,4—1,5 | 0,96 0,3—2,0 | 0,05 0—0,1 |
| Зрит память Предмет, изобр | 0,43 0—1,0 | 0,16 0—0,5 | 0,25 0—0,5 |
| Зрит, память. Буквы | 0,07 0—0,2 | 0.56 0—1,6 | |
| Зрит память Неаерб геом фигуры | 0.3 0,1—0.6 | 1,42 0,3—2,7 | 2,2 1,7—2,7 |
Таблица 2
Корреляционные связи проб на праксис
| Дин. пр. | «Забор» | Ритмы | |
| «Забор» | 0,68' | ||
| Ритмы | 0,63' | 0,33 | |
| ппп | 0,26 | 0,45 | -0,11 |
Таблица 3
Корреляционные связи проб на пространственные функции (конструктивный праксис, рисунок
стола и куба, запоминание букв и невербализуемых геометрических фигур)
|
| Констр. | Рисунок | П. букв | |
| Рисунок | 0,79' | ||
| Пбукв | 0,56 | 0,61- | |
| П. фигур | 0,39 | 0,26 | 0,61- |
Рис 1. Локализация функциональной слабости у трех групп испытуемых
Испытуемые второй группы обнаружили высокий и средний темп речи (116—155); высокий за одним исключением темп чтения (168—185 при 124); большую длину синтагм (3,9—4,1 в среднем при максимальной длине от 10 до 15 слов); высокий индекс прономинализации (0,7—1,2); среднее число вербальных замен (1—3).
Наконец, у испытуемых третьей группы был низкий темп устной речи и чтения (85, 104 и 127, 155), большая длина синтагм (4,1; 4,2 в среднем при максимальных — 11 и 13 слов), низкая доля местоимений (0,5) и сравнительно большое число вербальных замен (2—3). При этом один из испытуемых отличался некоторой монотонностью речи, особенно при чтении.
Таким образом, I группа отличалась от II и III групп малой длиной синтагм, в то же время I и III группы отличались от II низким индексом прономинализации и меньшей скоростью речи (табл. 4).
Подводя итоги исследования в целом, мы можем констатировать, что получили вполне предсказываемые Луриевской теорией нейропсихологии и нейролингвистики результаты: у лиц со слабостью функций программирования и контроля — отставание синтагматики (передняя речевая зона), у лиц со
слабостью переработки информации по левополушар-ному типу — отставание парадигматики и у лиц со слабостью функций переработки информации по пра
| Испытуемые | Длина текста | Длина синтагмы (в словах) | Индекс проном. | Слож. лодч предл | Лексич замены | |
| Самостоят. | С навод. вопр. | |||||
| 1 группа | 9,9 0-23 | 22,1 9-50 | 3,2 2,2-4,0 | 0,3 0,2-0,6 | 0,2 0-1 | |
| II группа | 25,8 13-46 | 40,3 22-60 | 5,0 4,1-6,0 | 0,8 0,5-1,5 | 0,75 0-3 | 0,5 0-1 |
| III группа | 15,6 10-21 | 26,7 12-44 | 4,4 0-5,5 | 0,7 0,2-1,1 | 0,8 0-5 | 0,3 0-1 |
| Испытуем ые | ЧИСЛО АССОЦИАЦИЙ | ОШИБКИ | |||||
| свободных | названия действий | названия растений | повторы | словосочетания | неадекватные ответы | абстракт (растен) | |
| I группа | 16,8 1.-20 | 8,2 6-12 | 10,0 6-13 | 1,8 0-5 | 2.3 0-8 | 1.8 0-3 | |
| II группа | 20,0 13-31 | 12,0 8-17 | 8,5 5-15 | 5,8 1-20 | 4,9 2-13 | 0,25 0-1 | 2,9 0-8 |
| 111 группа | 17,9 8-28 | 8.9 5-13 | 10,0 5-12 | 2,4 0-10 | 2,1 0-6 | 0,6 0-3 | 1,9 0-5 |
вополушарному типу — замедление речи, лексические трудности, которые не компенсируются усиленным использованием местоимений, как это делают представители предыдущей группы.
В современных исследованиях нейропсихологии нормы (Е.Д.Хомская, 1996; ЕЛХомская и др., 1997) и нсйролингвистики (см., например, пионерскую работу Jh.Bever, 1975, 1992, а также многочисленные работы по унилатеральному предъявлению речевых стимулов) индивидуально-типологические особенности соотносят с типом датерализации функций. Наше исследование дало возможность предполагать существование диссоциаций развития функций не только по оси право—лево, но и по оси передне—задние отделы мозга — по крайней мере, по отношению к левому полушарию с его более локализованным принципом работы.
Конечно, этот вывод имеет только предварительный характер, так как исследованная выборка была мала. Члены лаборатории нейропсихологии продолжили работу в этом направлении, перейдя к детским выборкам.
В исследовании, проведенном Л.В.Яблоковой, изучалось понимание речи и собственная речь детей 3—5 лет. В дополнение и уточнение данных, полученных при исследовании русских и немецких детей В.Кемпе (Т.В.Ахупшна, Б.М.Величковский, В.Кемпе, 1988; Т.В.Ахутина, 1989, с.170—173), было обнаружено, что примерно половина трехлетних детей использует холистическую стратегию понимания грамматических конструкций — чем реже конструкция, тем больше ошибок (Актив с прямым порядком слов, или АП; Актив с обратным порядком слов, или АО; Пассив с прямым порядком слов, или ПП; Пассив с обратным порядком слов, или ПО). Вторая половина детей использует сокращенную аналитическую стратегию, опираясь на правило «Первое имя — активное действующее лицо (Агенс)», они делают меньше ошибок в АП и ПО по сравнению с АО, ПП. При этом дети, пользующиеся первой стратегией, в целом имеют лучшую собственную речь, чем дети, пользующиеся второй. В 4 года большинство детей имеют вторую стратегию, т.е. дети, имевшие первую стратегию, меняют ее на вторую. В 5 лет у большинства детей отмечается снижение количества ошибок, при этом число ошибок в ПО больше, чем в ПП, что квалифицировалось как переход к полной аналитической стратегии.
Проведенное исследование поставило целый ряд трудных вопросов: почему дети трех лет с лучшей экспрессивной речью чаще пользуются первой стратегией, затем меняя ее на вторую, а их ровесники, явно не опережающие их в развитии речи, сразу пользуются второй; как предпочтение стратегии связано с нейропсихологически-ми особенностями детей, в частности, можно ли полагать, что ранний выбор второй стратегии связан с некоторым отставанием правополушарных функций, играющих важную роль на ранних стадиях развития речи (Э.Г.Симерницкая, 1985; D.Thai et al., 1991); наконец, какова дальнейшая судьба стратегий.
Частично на эти вопросы отвечало следующее исследование, где анализировалось выполнение успевающими детьми-первоклассниками (N=44)
речевых и неречевых тестов, входящих в нейролси-хологическос обследование. По данным обследования методом экспертов дети были разделены на следующие группы: 1) со слабостью серийной организации и планирования — 6 человек: 2) со слабостью преимущественно слухо-речевой обработки информации — 8 человек; 3) со слабостью обработки зрительно-пространственной информации (поправо-полушарному типу) — 10 человек; 4) со слабостью планирования и обработки слухо-речевой информации — 4 человека; 5) с выраженными комплексными нарушениями — 3 человека; 6) с невыраженной комплексной симптоматикой (прежде всего передних отделов, левого ТПО, правополушарной) — 13 человек.
Анализ речи трех первых наиболее противопоставленных групп обнаружил следующие особенности Составляя рассказ по серии картинок, дети 1 группы строили короткие тексты и синтагмы, у них был низкий индекс прономинализации, они не строили сложноподчиненные предложения; противоположная картина была обнаружена у детей II группы и промежуточная — у III (табл. 5). Наряду с общими особенностями групп у детей и взрослых (табл. 4, 5), у них обнаруживались и отличия — они прежде всего относятся к группе III (дети не обнаруживают
Таблица 5
Построение текстов и предложений детьми (средние и крайние значения)
тенденцию к построению длинных синтагм и не использованию местоимений, что было обнаружено у взрослых).
Анализ ассоциативных рядов (свободный, названия действий и растений) опять же обнаружил противоположные тенденции у детей I и II групп и промежуточную картину у детей III группы. Для детей I группы были характерны трудности актуализации слов в свободном ряде и особенно при назывании действий, для детей III группы — наибольшие трудности вызывала глтуализация слов из узкой семантической области — названия растений (табл. 6).
Таблица 6
Актуализация ассоциативных рядов (средние и крайние значония в абсолютных числах)
Для оценки понимания речи были использованы два эксперимента: на понимание активных—пассивных конструкций (выбор одной из двух картинок) и на понимание обратимых предложений с предлогами («В ящике бочонок»). В первом эксперименте наихудшие результаты показали дети II группы, во втором — дети III группы (табл. 7). Хотя наши выборки слишком
Таблица 7
Понимание предложений детьми 7 лет (число ошибок)
| Испытуемые | АКТИВ.— ПАССИВ КОЧСТР | КОНСТР. С ПРЕДЛОГА! | |||
| АО | ПП | по | Понимание наоборот | Замена предлого | |
| 1 группа | 0,2 | 0,7 | 6,3 | 0,8 | 0,1 |
| II группа | 0,5 | 1.0 | 1.1 | 0,7 | 0,4 |
| III группа | 0,3 | 0,7 | 0,6 | 0,8 | 0,5 |
малы, чтобы делать надежные выводы, тем не менее эти результаты вполне ожиданны и объяснимы: во втором эксперименте нужна ориентировка в пространстве, а не только квази-пространственное ориентирование, как в первом эксперименте. Можно думать, что трудности в таком оперировании, как и слабость слу-хо-речевой памяти и восприятия со слуха, объясняют худшие успехи II группы по сравнению с I. Что касается стратегий понимания, то у детей I группы это скорее сокращенная стратегия с опорой на порядок слов, тогда как у детей II группы она не наблюдается.
В настоящее время заканчивается обработка данных 4-х-летнего нейропсихологического лонгитюда школьников 1—4 классов, проведенного Н.Н.Полонской и Л. В.Я блоковой, отдельные данные из него уже опубликованы (1998).
В последние годы в лаборатории нейропсихологии МГУ при активном участии А.В.Курганского разрабатываются компьютеризованные версии ней-ролингвистических тестов. Были апробированы методики:
1) узнавание иерархических буквенных стиму
лов (большая буква составлена из набора маленьких
букв);
2) верификация грамматической правильности
словосочетаний прилагательное—существительное:
3) лексическое решение;
4) повторение слов с грамматической подсказ
кой (дипломные работы М.Г.Большаковой, 1995;
О.В.Мшшнкиной, 1996; Е.Каширской, 1996; И.Жуко
вой, 1998, выполненные под руководством Т.В.Аху-
тиной и А.В.Курганского).
Остановимся на одном их этих исследований, где так же, как и в описанных выше работах, ставился еопрос о соотношении нейролингвистических и ней-ропсихологических показателей у испытуемых в норме. В эксперименте на лексическое решение (Е. Каширская, Т.В.Ахутина, А.В.Курганский, 1997) каждому испытуемому предъявлялось 240 пар «подсказка—целевой стимул», при этом целевой стимул был или реальным словом (30 слое длиной в 4—6 букв), или псевдословом (N=30 той же длины), а первое слово семантически близким (например, стакан — банка) или семантически далеким (например, наган — банка). Подсказка появлялась на экране компьютера на 100 мс после предупредительного сигнала. Затем после паузы в 300 мс (1 условие) или в 1000 мс (2 условие) предъявлялся целевой стимул, на который испытуемый отвечал нажатием правой или левой клавиши мыши. Вслед за данными литературы, предполагалось, что эксперимент с короткой паузой и инструкцией, что первое слово служит предупредительным сигналом, моделирует процессы автоматического распространения лексической информации, а второй вариант — с длинной паузой и инструкцией обращать внимание и на первое слово — моделирует контролируемое распространение информации (A.M.Collins, E.A.Loftus, l975;R.M.Shiffrin, W.Schneider, 1977).
Этот эксперимент, проведенный с 31 испытуемым, обнаружил эффект семантической подсказки
{16 мс для первого условия и 17 мс для второго). 20 человек из общего числа испытуемых прошли нейропсихологическое исследование и по его результатам были разделены на 3 группы: 1) со слабостью серийной организации и планирования (4 чел.), 2) со слабостью процессов переработки информации (II блок) по левополушарному типу (9 человек), 3) со слабостью II блока по правополушарному типу (7 человек).
Проведенный анализ обнаружил, что испытуемые разных групп отличались и по времени реакции, и по выраженности эффекта подсказки, и по ошибкам. Данные таблицы 8 отчетливо показывают, что автоматическая переработка информации быстрее всего производится испытуемыми I группы и медленнее всего III группой. Контролируемая переработка, требующая обычно больше времени, чем автоматическая, у испытуемых III группы не отличается от автоматической. Эффект подсказки (табл. 9) в условиях автоматической переработки информации был выражен у испытуемых I и II групп, но отсутствовал в III группе, что еще раз свидетельствует о функциональной слабости автоматической переработки информации у этих испытуемых. В условиях контролируемой переработки информации облегчающий эффект подсказки сменяется на тормозящий в I группе, во II и III группах эффект имеет обычное направление, т.е. у I группы обнаруживается интерферирующее воздействие подсказки. Полученные эффекты находятся в соответствии с хорошо известными в классической нейропсихологии фактами о связи трудностей автоматических процессов со слабостью правополушарных функций и наличии тормозящего влияния конкурирующих стимулов при дисфункции передних отделов.
Таблица 8
Время реакции в тесте на лексическое решение, мс
| группа | II группа | III группа | |
| Условие АЛ | |||
| Условие КП |
Таблица 9
Эффект семантической подсказки в тесте на лексическое решение, мс
| 1 группа | II группа | III группа | |
| Условие АП | |||
| Условие КП | -17 |
Итак, исследование с применением точных методов оценки речевых реакций испытуемых, как и предыдущие, отчетливо указывает на связь речевых и нейропсихологических характеристик испытуемых.
Заканчивая обзор (к сожалению, краткий и неполный) исследований по нейролингвистике нормы, проведенных в лаборатории нейропсихологии МГУ, вернемся вновь к представленным в начале статьи гипотезам. Несмотря на поисковый, предварительный характер этих исследований, все они достаточно однозначно и согласованно подтверждают правомерность предложенных нами гипотез — выявляемые диссоциации функций отражают компонентную структуру ВПФ, наличие общих или «родственных» компонентов в вербальных и невербальных функциях. Полученные результаты, указывая на перспективность избранного направления, одновременно ставят ряд серьезных теоретических вопросов, ждущих своего рассмотрения.
Ю.В.МИКАДЗЕ НЕЙРОПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ДИАГНОСТИКА СПОСОБНОСТИ К ОБУЧЕНИЮ1
Интерес к проблеме отставания детей в учебе на начальных этапах учения в школе вновь обострился в последнее время в связи со значительным ростом количества учащихся, для которых усвоение школьной программы представляет трудности. По различным данным число неуспевающих школьников превышает 30% от общего числа учащихся. Своевременное выявление причин, приводящих к неуспеваемости в младшем школьном возрасте (7—10 лет), и соответствующая кор-рекционная работа позволяют уменьшить вероятность перерастания временных неудач в хроническую неуспеваемость, что в свою очередь снижает возможность возникновения у ребенка нервно-психических и психосоматических расстройств, а также различных форм девиантного поведения, развивающихся на основе стрессовых состояний.
Нейропсихологический подход к исследованию причин, приводящих к отставанию в обучении, базируется на трех основных положениях, развиваемых в психологии и смежных дисциплинах.
Первое из них связано с представлениями о функциональных системах и гетерохронии роста и темпов развития различных структурных образований и связей между ними. Согласно этим положениям, «одной из основных закономерностей жизни организма является непрерывное развитие, поэтапное включение и смена его функциональных систем, обеспечивающие ему адекватное приспособление на различных этапах постнатальной жизни» (П.К.Ано-хин, 1968, с.81). В последние годы получен ряд данных по морфогенезу нервной системы, свидетельствующих о неравномерном созревании различных мозговых структур и последовательном их включении в целостную работу мозга (Л О.Бадс^ян, 1984; Структурно-функциональная организация..., 1990).
Гетерогенность развития функциональных систем может детерминироваться разными факторами: экзогенными, к которым относятся специфические условия жизни ребенка, влияющие на формирование психического развития (экологическая ситуация, семейные отношения, культурная среда, уровень жизни, включенность в обучающие и воспитательные программы и др.), и эндогенными, связанными с индивидуальной спецификой морфогенеза мозга.
