Результаты эксперимента. обсуждение 1 страница

Результаты опытов показали, что у всех больных, в отличие от нормы, рисунок предмета оказался существенно нарушенным, но не со стороны техники рисования. Качественный анализ ошибок, сделанных испытуемыми в первой серии опытов, прежде всего указал на дефектность со стороны зрительных предметных образов у больных. Восемь больных из четырнадцати не воспроизводили характерных признаков конкретных предметов. Эти отличительные признаки отдельного предмета нередко замещались признаками, присущими целому классу предметов. Например, заяц многими больными рисовался с короткими ушами и длинным хвостом, курииа — с четырьмя лапами и т.д. Вторая группа ошибок представляла собой искажение рисунка до неузнаваемости. Некоторые больные (три человека) отказывались от выполнения задания, мотивируя свой отказ тем, что им «ничего не приходит в голову». Один больной сказал, что он «не видит» того, что нужно рисовать.

Во второй серии опытов (дорисовывание элементов до курицы, петуха, цыпленка) также было обнаружено много ошибок. Выполнение этого задания требует от больных актуализации отличительных признаков сходных объектов, т.е. здесь должен происходить тонкий дифференцированный анализ на уровне зрительных образов объектов, возникающих по слову-наименованию. Анализ экспериментального материала показал, что основная ошибка в рисунках — это дефекты воспроизведения именно тонких отличительных признаков объекта. В рисунках происходит как бы уравнивание отличительных признаков.

Лучше обстояло дело в третьей серии опытов, где больным давались нарисованные фрагменты отдельных овощей, которые требовалось дорисовать до любого «овоща», так как вся группа называлась одним словом «овоши». В этой серии большинство больных справилось с заданием: правильно дорисовывали огурец, картофель, редис, лук, морковь.

В последней, четвертой, серии, где от больных требовалось дорисовать данный абстрактный фрагмент до любого конкретного предмета (объекта, явления), обнаружилась чрезвычайная бедность зрительных предметных представлений. Больные нередко прибегали к рисованию с натуры: они пытались дорисовать данный фрагмент до какого-либо предмета, который увидели в комнате, т.е. пользовались больше зрительным восприятием, чем зрительным образом.

Таким образом, в опытах, в которых исследовался уровень зрительных предметных образов и их связь со словом, как нами и предполагалось, обнаружились дефекты в выделении больными существенных признаков конкретного предмета, Здесь происходит некоторое уравнивание отличительных признаков отдельных объектов, принадлежащих к какой-либо группе, и отличительных признаков этой

обобщенной группы (класса объектов). Особенно четко это проявилось при дорисовывании курицы, петуха и цыпленка. У больных получалась некая «средняя курица», хотя даже дети младшего школьного возраста дали в этих опытах четкие дифференцированные рисунки¹. Это говорит о том, что хотя у больных Имелся набор отличительных признаков, но он относился скорее к классу объектов, чем к отдельному объекту класса.

В связи с полученными данными естественно возник вопрос о способности больных с амнестической афазией к вычленению существенных признаков предмета на уровне зрительной перцепции. С этой целью мы провели дополнительную пятую серию опытов, используя метод классификации стилизованных (за-шумленных) картинок, на которых были нарисованы разные животные.

Животные (мыши, зайцы, кошки, ежи. свиньи, собаки) были нарисованы в разных стилях — в обычном, карикатурном, пунктирном и т.д. При этом изменялись привычная форма и ракурс изображения животного, его цвет, величина, однако, существенные признаки оставались. Больным предлагалось разложить 50 карточек с изображенными на них животными на группы, в каждой из них должен был быть представлен только один вид животных. (Слово «животные» произносилось только после того, как сам испытуемый, посмотрев на рисунки, говорил, «это — животные».) Наименование животных не давалось (рис. 2).

Рис. 2. Дорисовывание заданной схемы до цыпленка, курицы и петуха здоровыми детьми дошкольного возраста

Результаты и этой серии опытов, где процесс зрительного восприятия проверялся на сенсибилизированных пробах, показали наличие нарушения у всей группы больных тонкой зрительной диффсрен-цировки. Дефекты проявлялись в разной форме: у 100% больных было увеличено время опознания объектов; у 56% — имели место ошибки отнесения животного к нужной группе; у 50% больных имело место неузнаванис некоторых изображений, и наконец, 56% больных образовывали новую группу животных (седьмую группу) (рис. 3).

Рис. 3. Дорисовывание больными заданной схемы до цыпленка (А), курицы (Б) и петуха (В)

Анализ ошибок показал, что в основе этих дефектов лежит трудность выделения характерных для отдельного животного признаков. Отличительные

¹ Опыты с детьми проведены логопедом Т.М.Лирцха-лайшвили.

признаки отдельного объекта и в этой серии опытов замешались признаками более общей группы. Например, некоторые больные в группу кошек относили стилизованных зайцев. На вопрос — «кто это?», они отвечали неуверенно «кошка». На вопрос, почему они так думают, был один и тот же ответ — «вот уши, хвост и усы», соглашаясь, однако, с тем, что эти признаки характерны не только для кошки, но и для целой группы других животных.

Группы здоровых испытуемых (взрослых и детей) выполняли задание на классификацию безошибочно.

В первой части исследования у больных с амнес-тической и акустико-мнестической афазией было обнаружено нарушение вычленения отличительных признаков отдельного конкретного объекта как на уровне зрительного восприятия, так и на уровне зрительных образов. Вместе с тем, процесс выделения отличительных признаков, присущих не отдельному объекту, а целой группе однородных объектов (классу объектов) остается у больных сохранным. Кроме того, очень важно, что слово, обозначающее объект (предмет), не помогало актуализации его образа, что проявилось в той серии опытов, где требовалось по слову-наименованию нарисовать предмет.

Полученные нами факты могут говорить о заинтересованности чувственной основы слова в нарушении актуализации соответствующего слова-наименования.

Далее мы предположили, что слова, обозначающие конкретные предметы (объекты), будут актуализироваться у больных труднее, чем слова, обозначающие признаки и отношения предмета, которые не имеют четкости и конкретности зрительных образов предметов реального мира.

Для проверки этого предположения был проведен специальный опыт, в котором участвовали восемь больных с амнестической и акустико-мнестической афазией (вторая часть исследования). Им предъявлялось 100 картинок, на которых были изображены предметы обихода, предметы детского словаря, явления природы, действия, качества предмета (цвет, вкус, форма). Каждому больному картинки предъявлялись 10 раз и фиксировалось время актуализации каждого слова. Затем подсчитывалось среднее время для актуализации каждого слова у каждого больного и у всех больных. Оказалось, что для всех больных время актуализации слов распределилось следующим образом (по степени возрастания трудности актуализации);

1) слова, обозначающие качество ~ 2,5 с (1,4—
7.0 с),

2) слова, обозначающие действие — 9,3 с (2,6—
20,0 <:>),

3) слова, обозначающие предметы — 15 с (4,0—
34,0с).

Таким образом, актуализация слов-наименований предметов оказалось в 6 раз труднее актуализации слов, отражающих абстрактные явления — качества, и более чем в 1,5 раза труднее, чем актуализация слов-действий,

В первой части исследования мы обнаружили нарушение вычленения существенных признаков конкретных предметов, а вторая часть показала, что слова-наименования конкретных предметов актуализируются значительно труднее, чем слова, обозначающие качества и отношения предметов, т.е. те признаки реального предметного мира, которые не имеют четких зрительных образов. Эти данные, с одной стороны, еще раз подтвердили предположение о связи нарушения номинативной функции речи с нарушением гностической природы слова, а с другой — показали, что слова, обозначающие более обобщенные и абстрактные отношения предметного мира, актуализируются легче предметно отнесенных слов.

Данные первой части исследования позволяют также предположить, что одним из возможных механизмов этого дефекта является нарушение в звене «образов-эталонов», с которыми сличается перцептивный образ. На это указывает уравнивание признаков отдельного объекта класса с признаками класса объектов, нередко возникающее у больных и замещающее вычленение отличительных признаков.

Возникает вопрос, отражается ли эта особенность зрительного восприятия на речевом уровне и если отражается, то каким образом. С целью изучения этого аспекта мы подвергли все вербальные реакции наших больных качественному и количественному анализу. Больные с амнестической афазией в поисках нужного слова чаще всего прибегают к методу перебора слов, замещая, таким образом, одно слово последовательным рядом других слов. При количественной обработке данных эксперимента были выявлены некоторые общие тенденции, характеризующие различные способы поиска. Поиск в направлении от слова родственной семантической группы занимает ведущее место — 34% у всех больных. На втором месте стоит поиск от функции предмета — 16%. В 12% случаев больные при поиске нужного слова использовали словосочетания, Таким образом, наиболее распространенными способами оказались: поиск от одной семантической группы и поиск от функции предмета. В одну семантическую группу мы включали слова, обозначающие объекты (предметы, явления), близкие по значению. (Например, молния — не гроза, не гром и т.д., туман — не дым, не роса, не облако и т.д., этажерка — не шкаф, не книжный шкаф, не книги, кошка — не собака, яблоко — не груша и т.д.)

Качественный анализ словесных реакций (парафазии) указывает на наличие у большинства больных тенденции к замене нужного конкретного названия более общим. Например:

1) этажерка — это не книжный шкаф, это не
шкаф и т. д.;

2) градусник — не часы, не будильник и т. д.;

3) чайная чашка — не стакан, не чайник и т. д.;

4) грузовик — машина, не совсем машина;

5) мальчик — ребенок;

6) ракета — космос;

7) каска — шлем, не шлем, шапка, головной
убор;

8) читает — учится;

9) бегут — не летят;

10} пистолет — стрельбище.

Результаты анализа показали, что поиск нужного слова идет внутри одного семантического поля, и более того — внутри группы слов, обозначающих однородные предметы (явления).

заключение

Выдвинутая нами гипотеза о нарушении чувственной основы слова, как о возможной природе нарушения номинативной функции речи у больных с амнестической афазией, подтвердилась и в первой и во второй частях нашего исследования.

Нарушение гностической основы слова проявляется в дефектах выделения характерных признаков отдельного предмета, в тенденции к уравниванию признаков отдельного предмета с признаками, характерными дня однородной группы предметов Именно поэтому при классификации стилизованных объектов (животных) больные не могут справиться с дифференцированием объектов, близких по внешнему виду, а при рисовании по зрительному представлению больные не могут дать четких рисунков и прибегают к обобщенному рисунку В опытах, исследующих речевой уровень отражения предметного мира, все эти дефекты проявляются в соответствующих затруднениях нахождения точного слова, обозначающего именно данный предмет, а не какой-либо другой объект, близкий по значению

Именно поэтому ведущим способом поиска нужного слова и оказался поиск внутри семантического поля путем перебора целого ряда слов, обозначающих предметы (объекты, явления) одной смысловой группы

В пользу высказанного предположения говорит также и то обстоятельство, что (как показал анализ парафазии) у больных наметилась тенденция поиска от слова более обобщенного к слову более конкретному Все это позволяет высказать сомнение относительно нарушения у больных с амнестическои афазией «абстрактной категориальной установки» и относительно мнения о нарушении называния как нарушении символической функции По нашим данным, у исследованной группы больных нередко более затруднен путь от абстрактного к конкретному, чем наоборот

Если теперь в свете наших данных рассмотреть структуру нарушения процесса называния, то можно предпочожить следующее Выше мы говорили, что процесс называния связан с процессом опознания, вктючающим звено сличения поступающей информации с зафиксированными в памяти следами или образами («эталонами») знакомых объектов При этом необходима предварительная актуализация этих следов ичи «эталонов» (опережающее возбуждение), которая происходит путем последовательного или одновременного оживления различных следов или систем следов, т е путем выдвижения и сверки гипотез В норме весь этот процесс интериоризован, сокращен автоматизирован и протекает вне сознания На уровне сознания появляется лишь конечный продукт сложного процесса в виде слова-наименования опознанного объекта

В случае патологии (при амнестическои афазии) этот процесс становится экстсриоризованным и развернутым, деавтоматизированным и осознанным именно в звене оживления следов и сопоставления их с данным объектом О том, что следы у больного оживляются и происходит выдвижение и сверка гипотез, свидетельствует вся стратегия поиска — метод перебора целого ряда слов выдвигается гипотеза в виде слова и тут же отвергается, выдвигается новая гипотеза — и появляется следующее слово в пос-педовательном ряду и т д

В качестве физиологического механизма здесь можно предпочожить наличие сигналов рассогласования, возникающих при несоответствии поступающих сигналов нервной модели стимула (Е Н Соколов, 1959)

Правильный ответ на стимул может возникнуть то!ько при условии совпадения закодированных в памяти отличительных признаков предмета (по И М Сеченову — «примет») и сигнальных отличительных признаков стимула-предмета До тех пор пока не произойдет это совпадение, не может произойти и опознание, а следовательно, не появится и нужное слово — индикатор опознания

Все это дает основание для предположения о том, что у наших больных процесс называния нарушается в звене, обеспечивающем выбор «эталона» соответствующего перцептивному образу Это нарушенное звено замешается развернутой стратегией последовательного поиска соответствующего «эталона» Не исключено, что нарушена сама процессуальная сторона взаимодействия восприятия и актуализации «эталонов», т е взаимодействия перцептивного образа и образов, выполняющих функцию «эталонов»

Если исходить из существующей в современной литературе гипотезы о том, что зрительное опознание объекта и актуализация соответствующего слова-наименования может происходить не только путем последовательной сверки возникающих гипотез, но и путем одновременного (симультанного) включения нескольких образов-эталонов в ответ на возникающую гипотезу (А Я Потапова 1970 М С Шехтер, 1967, 1968 и др), то можно предположить, что у наших больных нарушается именно процессуальная сторона опознания В этом случае можно думать, что нарушенные эталоны («размытые», «слабые» следы) не создают необходимых условии для симультанного процесса сверки гипотезы с рядом одновременно «всплывающих» эталонов Поэтому в нашем случае нарушения называния симультанный процесс сверки гипотез замешается сукцессивным На уровне речи это нарушение находит свое проявление (свои аналог) в переборе слов-наименований

Те случаи, когда поиск идет не в семантическом поле, а в русле функциональной значимости предмета (объекта) и больные прибегают к перебору целого ряда слов и словосочетании, обозначающих действие самого предмета, или действие с ним не опровергают наших утверждений Когда ботьнои вместо слова «ручка» говорит «ну, это писать это берешь и пишешь», вместо слова «хлеб» — «это едят, это пекут, а потом едят, в магазине продают», вместо слова «часы» — «тик-так, они ходят время показывают» и т д, то ясно, что эта же функциональная характеристика в одинаковой мере относится к целому ряду однородных предметов и неизвестно какой из них имеет в виду больной (Например ручка и карандаш, батон и булка, часы и будильник) В одном случае больные используют первый тип замены в другом — второй, но в обоих случаях поиск захватывает несколько однозначных объектов

Процесс называния — сложный психический процесс Несомненно то, что он связан с гностическими процессами, об этом свидетельствуют и данные онтогенеза, как и всякий более высокий уровень психической деятельности не утрачивает своей связи с более элементарными уровнями Вместе с тем, будучи тесно связано с чувственной основой называние внешне ничем не обнаруживает этой связи Образно говоря, нам представляется, что процесс называния — это процесс вертикальный, а не горизонтальный Его «вертикальное» строение обнаруживается лишь в онтогенезе и еще более отчетливо — в патологических случаях

Разумеется, наши экспсримснтачьные данные и гипотеза о природе и механизмах нарушения называния требуют дальнейшего исследования и теоретического осмышления

Т.В.Ахутинл к вопросу о механизмах динамической афазии и аграмматизма при эфферентной моторной афазии¹

Вопрос о неиропсихологических механизмах афа-зических нарушений является основным в теории и практике афазий От его решения зависит как понимание сущности афазии и их классификация, так и разработка адекватных методов восстановления речи у больных с афазией

Правильное понимание механизмов афазии невозможно без понимания общих принципов строения и деятельности высших психических функций Эти ос-новопотагающие для построения научной теории афазии принципы были развиты сравнительно недавно — несколько десятилетий назад Мы имеем в виду принципы системного строения психических функций и их динамической системной локализации, которые применитечьно к речевым процессам и их нарушениям были детально разработаны Л С Выготским, а затем А Р Л>рия Применение этих принципов позволило А Р Дурня создать методику нейропсихологического анализа высших психических функций и на основе этого анализа подойти к пониманию механизмов афазии и произвести научную классификацию форм афазии (АР Дурня. 1947, 1969),

В настоящее время перед исследователями стоит задача дальнейшей детальной разработки вопроса о механизмах афазий проверка и уточнение отдельных положений, доказательство гипотез В частности такого дополнительного рассмотрения требует вопрос о механизмах динамической и эфферентной моторной афазии и их соотношении Механизмы этих афазий имеют общие черты, и потому в разделении названных афазии имеются колебания то подчеркивается близость механизмов обеих афазий — и тогда динамическую афазию определяют как ослабленный вариант эфферентной моторной афазии, то выделяют различие в их механизмах — и тогда считают обе формы самостоятельными

Остановимся подробнее на существующей в литературе точке зрения на механизмы вышеназванных форм афазии

Как указывает А Р Лурия, эфферентная моторная афазия возникает при поражении нижних отдечов премоторнои зоны левого (доминантного) полушария, включая классическую зону Брока Она характеризуется расстройством преимущественно экспрессивной стороны речи у больного в результате нарушения кинетической организации речевой моторики распадаются прочно автоматизированные в норме серии плавно сменяющих друг друга эфферентных команд которые составляют артикулярную (кинетическую) схему слова Наряду с нарушением речевой моторики у больных с эфферентной моторной афазией нередко

Проблемы афазии и восстановительного обучения / Под ред Л С Цветковой М Изд-во Моек ун та 1975 С 81 — 100

наблюдаются трудности грамматического построения фраз А Р Лурия выдвинул гипотезу, что механизмом аграмматизма является распад внутренней речи Важно подчеркнуть, что А Р Лурия видит принципиальное сходство механизма этого дефекта с механизмом эфферентных моторных трудностей и механизмом расстройств движения при поражении премоторнои зоны все эти нарушения вызываются распадом внутренней сукцессивной, т е последовательной во времени, схемы выполнения соответствующего действия (А Р Лурия, 1947)

Динамическая афазия, по А Р Лурия, возникает при поражении передних отделов доминантного полушария — несколько впереди и выше зоны Брока Проявляется эта форма афазии в нарушении спонтанной фразовой речи при относительной сохранности сенсорных и моторных компонентов речевого акта (А Р Лурия, 1947, 1963, 1969) А Р Лурия предполагает, что механизмом динамической афазии является также распад внутренней речи, функцией которой яв7яется создание предварительной внутренней схемы высказывания (Вслед за Л С Выготским А Р Лурия понимает внутреннюю речь «как ту сокращенную речевую схему, которая предшеств>ет речевому акту и дает возможность его дальнейшего развертывания» (А Р Лурия, 1947, с 77) Как показали А Р Лурия и Л С Цветкова такое понимание механизма динамической афазии позволяет объяснить как трудности в устной экспрессивной речи этих больных, связанные с нарушением построения внутренней схемы текста и «линейных» схем отдельных фраз, так и дефекты восприятия речи, обусловленные трудностями свертывания воспринимаемого текста во внутреннюю схему (АРЛурия, Л С Цветкова, 1968, Л С Цветкова\ 1969 и др)

Однако обратим внимание на тот факт, что распадом внутренней речи объясняются различные нарушения как трудности предварительного планирования фразы и текста при динамической афазии, так и аг-рамматизм при эфферентной моторной афазии Эту разницу в проявлениях нельзя объяснить степенью нарушения внутренней речи в литературе описаны и грубые и легкие формы динамической афазии как с аграмматизмом, так и без него Более того, на основе литературных данных можно предположить что грамматические трудности при динамической афазии — явление факультативное

В связи с этим перед нами встают следующие вопросы

1) Каково различие в механизмах динамической
афазии и эфферентной моторной афазии, а также и
в явлениях аграмматизма

2) Закономерны ли дефекты грамматического
строя речи при динамической афазии и как они со
относятся с аграмматизмом при эфферентной мо
торной афазии

Поскольку, по предположению А Р Лурия, дефекты построения текста и аграмматизм вызываются распадом внутренней речи, мы, очевидно, должны рассмотреть существующие точки зрения на место и функции внутренней речи в процессе производства речевого высказывания

В понимании внутренней речи современные советские психологи следуют за Л С Выготским Они рассматривают внутреннюю речь как производное от внешней речи образование, характеризующееся своей свернутостью, редуцированностью фонетики, предикативностью, преобладанием смысла над значением, особым агглютинативным синтаксисом Помимо этих общепризнанных характеристик внутренней речи для нас в трактовке внутренней речи Выготским было особенно важно, что он выступает против понимания внутренней речи как всей внутренней стороны речевого процесса За такое понимание он критикует Джексона и Хэда, указывая на то, что внутренняя речь не есть все то, что предшествует фонации, она представляет собой только один, но, правда, центральный, компонент внутренней стороны речи

Наиболее подробно эта мысль развивается Выготским в его книге «Мышление и речь», где он пишет «Попытаемся окинуть единым взглядом то, к чему мы были приведены в его результате Речевое мышление предстало нам как сложное динамическое целое, в котором отношение между мыслью и словом обнаружилось как движение через целый ряд внутренних планов, как переход от одного плана к другому Мы вели наш анализ от самого внешнего плана к самому внутреннему В живой драме речевого мышления движение идет обратным путем — от мотива, порождающего какую-чибо мысль, к оформлению самой мысли к опосредствованию ее во внутреннем слове, затем — в значении внешних слов и, наконец, в словах» (1956, с 380—381) В соответствии с этой точкой зрения, схема речепорождсния такова мотив — мысль — внутренняя речь — семантический план — внешняя речь При переходе от этапа к этапу осуществляются следующие операции объективация мотива в мысли, те оформление мысли — создание свернутой схемы высказывания, опосредованной внутренней речью — семантическое развертывание — переход от синтаксиса значении к словесному синтаксису (грамматическое структурирование) — внешнее орсчевление (см ниже)

Представление Л С Выготского о структурных планах речевого мышления схематически можно изобразить следующим образом

Знаменательно, что современные модели речепорождения во многом приближаются к тому пониманию строения речемыслительного процесса, которое было выдвинуто Л С Выготским еще в 1914 г Такими принципиально важными точками сближения являются как идея об особом «внутреннем», или «глубинном» коде, так и, прежде всего идея о двух синтаксисах — психологическом и внешнем ()

Это понимание процесса порождения речи, связанное с новым прочтением концепции Л С Выготского, широко известно сейчас, когда уже опубликованы многие работы, отстаивающие эту точку зрения () Когда эта гипотеза о строении механизма порождения речи только начинала утверждаться, мы предположили, что исходя из нее можно объяснить механизмы динамической афазии и эфферентной моторной афазии Нами был выдвинут следующий ряд гипотез

1) существуют два принципиально различных ва
рианта так называемой динамической афазии I вариант называется нарушением создания глубинной схемы высказывания (внутреннего программирования), 11 вариант связан с нарушением грамматического структурирования т е оформления высказывания по правилам поверхностного синтаксиса

2) оба этих варианта отличаются от эфферентной моторной афазии, механизмом которой является распад моторной (кинетической) организации речевого акта, часто дополняемого нарушением грамматического структурирования,

3) аграмматизм при II варианте динамической афазии и при эфферентной моторной афазии имеет общую природу — нарушение грамматического структурирования

Кроме того, мы предположили что, если нам удастся доказать правомерность выдвинутых гипотез это будет также и доказательством «психологической реальности* той концепции порождения речи, исходя из которой выдвинуты наши гипотезы Для проверки правомерности предложенных гипотез мы избрали два полхода 1) неиропсихологи-ческии и 2) лингвостатистическии В данной статье мы ограничимся изложением лишь первого из них (о втором см Т В Рябова 1970, Т В Рябова А С Штерн 1968) Методика неиропсихологического исследования состояла из следующих компонентов 1) общее (стандартное) неиропсихологическое обследование боль ных по методике А Р Лурия, целью которого была констатация наличия динамической афазии и 2) специальное исследование внутреннего программирования и грамматического структурирова?шя

Дтя исследования внутреннего программирования нами на основе предложенных А Р Лурия и Л С Цветковой приемов были разработаны две серии тестов первая из которых направлена на анализ программирования целостных текстов а другая — на анализ программирования отдельных фраз — предложении

Основной принцип обеих серии — сопоставление выполнения заданий, в разной мере требующих от больного самостоятельности в построении программы высказывания В I серию входили следующие задания

1) диалогическая речь (вопросами собеседника больной освобождается от необходимости свсрхфразового планирования),

2) составление рассказа по серии последовательных картинок (схема рассказа максимально опосредована внешними опорами)

3) рассказ по жанровой картине (опосредован лишь кульминационный момент, необходимо «домысливание» событии до и после него) и более сложный вариант — рассказ по картине, изображающей пейзаж,

4) пересказ (в зависимости от сюжетной сложности текста этот вид задании может быть разным по трудности),

5) рассказ на заданную тему (самостоятетьнос программирование)

Аналогично строилась II серия тестов Здесь больной должен был построить отдельную фразу на основе «картинки действия» Тесты ид>т в порядке увеличения требований к самостоятельности программирования фраз

1) составление предложения по картинке с помощью вопросов,

2) составление предложения с помощью выделения элементов картинки, соответствующих членам предложения,

3) составление Предложении при помощи наглядной схемы членов предложения, где каждый член предложения обозначен особым знаком, например ПА О'

4) составление предложений с помощью опорных меток (метод фишек) ПОП-

5) самостоятельное составление предложений по картинке

Исследование грамматического структурирования состояло из 1) анализа спонтанной речи и 2) анализа выполнения серии грамматических тестов В эту серию входили