Глава IV Восточная медитация наступает на христианство

В ответ на вопрос о возможности "диалога" православного христианства с различными не-христианскими религиями читателю были представлены свидетельства трех православных христиан, которые подтверждают, опираясь на православное учение и на то, чему всегда учила православная церковь, что у православных христиан отнюдь не "один и тот же бог", с так называемыми "монотеистами", которые отрицают Святую Троицу; что боги язычников фактически - демоны; что переживания и силы, которые могут дать языческие "боги", по природе своей - сатанизм. Все это ни в коей мере не противоречит словам св. Петра, что "Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему" (Деян. 10, 34-35), или словам св. Павла, что Бог "в прошедших родах попустил всем народам ходить своими путями, хотя не переставал свидетельствовать о Себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши" (Деян. 14, 16-17).

Те, которые живут в рабстве у сатаны, "князя мира сего", (Ин. 12, 31) во тьме, не озаренной христианским Заветом, судимы в свете того естественного свидетельства о Боге, которое может иметь любой человек, несмотря на это рабство.

Однако для христианства, которому дано Божие Откровение, невозможен никакой "диалог" с теми, кто вне Веры. "Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмой? Какое согласие между Христом и Велиафом? Или какое соучастие верного с неверным?... И потому выйдите из среды их и отдалитесь, - говорит Господь" (2 Кор. 6,14-14). Долг христианства скорее в том, чтобы принести им свет православного христианства, как св. ап. Петр принес его боящимся Бога домочадцам Корнилия сотника (Деян. 10, 24-48), чтобы просветить их темноту и присоединить к избранному стаду Церкви Христовой.

Все это в достаточной мере очевидно для православных христиан, которые знают истину Божия Откровения и Церкви Христовой и верны ей. Но многие, считающие себя христианами, совершенно не сознают коренной разницы между христианством и другими религиями; а некоторые, хотя и понимают это, очень плохо разбираются в области "духовного опыта" - а это умение разбираться практиковалось и передано нам в святоотеческих писаниях и в житиях Святых уже почти 2000 лет назад.

А при отсутствии такого понимания и умения различать все более растущее вторжение восточных религий в жизнь Запада, особенно в последние два десятилетия, произвело большую путаницу в умах многих, кто мнит себя христианином. Тут сразу приходит на ум случай с Томасом Мэртоном: искренний новообращенный в католицизм и католическое монашество около 40 лет назад (незадолго до радикальных реформ II Ватиканского Собора), он окончил свои дни провозглашением торжества христианского духовного опыта и религиозного опыта дзен-буддизма и других языческих религий. Что-то такое "носится в воздухе" последних двух тысячелетий, что разъело остатки здравого христианского мировоззрения в протестантизме и католицизме и теперь подбирается к самой Церкви, к Святому православию. И диалог с не-христианскими религиями - скорее результат, чем причина этого нового духа.

В этой главе мы разберем некоторые из восточных религиозных течений, которые приобрели влияние в 70-х годах, с особым вниманием к попыткам достичь синкретизма христианства с восточными религиями, особенно в области "духовной практики". Такие попытки охотно и часто подкрепляются цитатами из "Добротолюбия" и восточной православной традиции непрестанной молитвы, которая считается более родственной восточной духовной практике, чем чему-либо, известному на Западе; настало время показать глубочайшую пропасть, разделяющую христианский и не-христианский духовный опыт, и объяснить, почему религиозная философия, скрытая за этим синкретизмом, ложна и опасна.