Проблемой Джинны была не кошка - одноглазый, рыже-полосатый кот с капризной мордой и свисающим животом, - а кошачий туалет. И изрядное количество других технических недостатков в квартире. Кошачий туалет был открытой моделью и вынудил меня к акробатическим выкрутасам, когда я захотела попользоваться человеческим туалетом, потому что в крошечной узкой ванной, собственно, не было места для обоих. Но где-то же он должен был стоять. Руфус, казалось, предпочитает тот же метод закапывания, как и Мисс Икс – главное, рассыпать наполнитель туалета. Кучка при этом была второстепенным делом. В первую очередь речь здесь шла об артистической собственной реализации. В этом отношение Руфус и Джианна были идеальной командой.
Джианна оставила меня битые десять минут стоять в коридоре, в то время как сама бегала по квартире и снова и снова с милым " Сейчас всё будет готово" (что вряд ли могло переиграть то, что у неё был стресс) пролетала мимо меня, чаще всего со связкой одежды, бумагой, обувью или совком под мышкой. Так же и ванную мне было разрешено использовать лишь тогда, когда она быстренько подмела наполнитель туалета с потёртого линолеума.
- Scusa (итальянский: «извини»), - вздохнула она виновато, когда я шагнула к ней на кухню. - Я не была подготовлена принимать гостей. У меня была адски напряжённая неделя.
- У меня тоже, - сказала я сухо и огляделась. Ничего себе, что за хаос. Не неряшливый хаос, но кухня выглядела так, будто каждой части оборудования и каждой утвари, по меньшей мере, пятьдесят лет. На открытых полочках ни одна тарелка и ни один стакан не были похожи на другой. Зато Джианна могла бы начать торговать специями, если бы захотела. Недостаток был в сковородках, горшках и посуде, но не в ингредиентах для варки - странная комбинация. Рядом с авантюрной газовой плитой гудел допотопный холодильник, чья пожелтевшая обшивка не вызывала доверия. Тем не менее, я находила эту комнату почему-то очень уютной.
- Да, я знаю, не модельная кухня, - признала Джианна пристыжено. - Руфус любит сбрасывать вниз стаканы и посуду. Ему нравится звук, когда они разбиваются.
Я уже догадывалась, что Руфус служил официально в качестве козла отпущения за всё то, что Джианна несла в себе в несовершенстве. Но, по крайней мере, в квартире были несколько комнат. Прошедшие дни я провела в хижине, которая состояла только из одной комнаты, без ванной, душа и цивилизованного туалета. Меня в этот вечер ничего больше не могло шокировать.
Хотя у меня вообще не было аппетита, Джианна засунула две замороженные пиццы в духовку и села напротив меня за шаткий, кухонный стол, на котором высыхал горшок с кошачей травой, и чья поверхность была покрыта землёй (Руфус!). Она поспешно вытерла крошки.
- Значит, это был Колин. - Её янтарного цвета глаза блестели от любопытства. Мне не хотелось рассказывать о Колине, но это не интересовало Джианну.
- Эли, это было так странно и необычно..., - прошептала она наполовину благоговейно, наполовину в ужасе. - Он просто оставил тебя стоять там, внезапно исчез, а ты выглядела так, будто никогда больше не пошевелишься... как в трансе... но я тоже не могла двигаться. Я ещё никогда в жизни так не боялась.
- Это ещё ничего, - сказала я устало. - Тебе нужно встретиться с Тессой. И фильм с Францёзом тоже был не особо смешным.
- Нет, но это был фильм. На экране! То, что случилось здесь, было вживую. Я пережила это, по-настоящему. Но я всё-таки не знаю, как выглядит его лицо. Как он выглядит? Я только помню его чёрные глаза.
- Я не могу хорошо описать, - ответила я медленно и подняла рюкзак на колени. - Подожди, у меня есть портрет.
Я сегодня утром вытащила мой рисунок из-под стола, разгладила его и засунула в рюкзак. Для Джианны этого, как расплывчатое впечатление, должно было хватить, а я сама вдруг посчитала его важным для выживания. В моей голове всё ещё звучали слова Колина: «встречайся со мной в своих снах. И бойся меня, когда не спишь». Почему только я должна бояться его? И могла ли я сама определять, чтобы видеть о нём сны?
В моём рюкзаке я нашла только сложенную записку, на которой Колин написал адрес зала и номер телефона мудака Ларса. Ни одной личной строчки, никакого приветствия, ничего. Я не ожидала, что кто-то, такой как Колин, будет рисовать сердечки на бумаги или пробовать себя в безвкусных обетах любви. И в конце концов мне уже было не тринадцать. Розовыми сердечками меня вряд ли можно было соблазнить. Но то, что он оставил здесь, невозможно было превзойти в прагматичности. И где теперь был рисунок? Я бесцеремонно вытряхнула содержимое рюкзака на пол и рылась в нём обеими руками.
- О нет..., - прошептала я расстроено, но продолжала искать, хотя мне уже было ясно, что я ничего не найду. Здесь не шуршало никакой бумаги. Здесь была только моя одежда и несколько других вещи. Рисунок пропал.
- Что такое, Элиза? - спросила Джианна встревожено, но я оттолкнула её, когда она хотела схватить меня за руку.
- Он ведь должен быть здесь... где-то должен быть! - Мой голос дрожал в панике, и мне было ясно, что я вела себя как наркоманка, потерявшая свою наркоту. Но это никак не меняло мою бездонную печаль. В конце концов я, всхлипывая, опустилась на холодный, жирный линолеум.
- Елизавета... эй. Ты меня пугаешь. Скажи, наконец, что случилось.
- Я его нарисовала, но теперь эскиз исчез... У меня ведь итак ничего от него нет, вообще ничего! Может случится так, что при схватке он погибнет, и что тогда?
Джианна облокотилась на гудящий холодильник напротив меня.
- Что за схватка, Элиза? О какой схватке здесь идёт речь?
- О схватке с Францёзом. - Я впилась ногтями себе в ладони, чтобы боль привела меня в чувство. - Колин выступит против Францёза, потому что тот последует за Паулем повсюду. Он перевёртыш. Мы не можем отвязаться от него. Альтернативой было бы ждать, когда Пауль заболеет, умрёт или убьёт себя. Мы все можем погибнуть в схватке. Но вероятность того, что погибнет Колин, самая большая.
Несколько минут царила тишина. Даже Руфус не вытворял никакой чепухи. Он сидел как памятник в коридоре и неодобрительно смотрел на нас своим оставшимся бледно-зелёным глазом. Джианна только иногда качала головой и, стеная, закрывала лицо руками, чтобы тут же снова, подняв голову, сверлить меня своим взглядом журналистки.
Я сделала глубокий вдох и начала неуверенно рассказывать, по возможности мягко, что узнала на Тришине и Зильте - что было не так просто, потому что всегда, когда компьютер Джианны, пища, оповещал о прибытии нового электронного сообщения, она без предупреждения выбегала из кухни и проверяла, кто ей написал. Всё же мне удалось, несмотря на несчастные прерывания, объяснить ей, кто такой перевёртыш, почему ей нельзя вступать в контакт с Паулем и в ближайшие дни лучше оставаться в своей квартире. Её глаза наполнились слезами, но она с железной дисциплиной проглотила их - и с ними последний кусок пиццы.
- У меня ещё нет желания умирать, Элиза. Прошедшие восемь лет были абсолютным дерьмом для меня. Правда, я не хочу. Это не может быть всё. Колин тебя как-то подготовил к схватке? Ты знаешь, что случиться?
- У меня нет ни малейшего представления. Он научил меня каратэ - ну что же, он попытался. У меня теперь жёлтый пояс. Это ничего.
- Подожди. Ты была ведь там только несколько дней..., - Прервала меня Джианна скептически.
- Да. Я же не говорю, что это было забавно. У меня всё болит.
- Значит, всё-таки не любовный отпуск, - усмехнулась она слабо.
- Ну, - промямлила я уклончиво и поняла, что покраснела. - Это тоже. Немножко. И я не буду рассказывать тебе подробности.
Джианна скривила рот.
- Жаль. Тогда ты теперь боевая машина?
- Самое многое - машинка. Настоящий поединок начинается лишь с пятой степени пояса. Я не представляю, что это значит. И должна буду и дальше тренироваться с другим сенсейем здесь, в Гамбурге. Предположительно я должна на тренировках научиться повиноваться Колину и слепо ему доверять.
- Повиноваться ему? - Указательный палец Джианны взлетел в воздух. – О, пожалуйста, Элиза, тебе этого не нужно. Повиноваться. Тьфу! Что вообще мужчины воображают себе? Только не делай этого! А в кровати он, наверное, тоже афиширует доминирующего самца...
- Не совсем, - возразила я тихо, но не смотрела на неё. - Связан был он. Не я.
Указательный палец Джианны резко остановился, и она удивленно замолчала.
- Не то, что это было бы слишком опасно, - соврала я. - Но это сейчас неважно. Как я уже упомянула - нам нужно подготовиться. Если Францёз намного старше Колина, это всё равно не имеет смысла. - На десять лет старше - пойдёт, вдалбливал в меня Колин. На двадцать - действительно опасно. На пятьдесят - и у него не будет никаких шансов. Только тогда мне стало ясно, какой силой, должно быть, обладает Тесса. И всё же Колин был в состоянии некоторое время удерживать её.
- Нам нужно вломиться в квартиру Францёза, выяснить, сколько ему лет. Для этого мне нужна твоя помощь.
- Хорошо, - сказала Джианна быстро. Может быть, она наслаждалась мыслью сделать по отношению к Францёзу что-нибудь плохое. - Я согласна. Пока этот мерзкий тип на корабле, я помогу. Я ведь не хочу увиливать. - Джианна снова перекрестилась. - Но потом я пас. Я не хочу умирать.
- Не будь занудой, Джианна. Да, когда оба вернуться на берег, тогда тебе нужно оставаться в твоей квартире и даже не думать о Пауле. Согласна?
И у меня уже есть кое-какое соображение, как это может сработать, подумала я с воровским удовлетворением. Эта идея пришла мне по дороге сюда, и она была не такой уж плохой. Мне так нравилось иметь возможность убить одним выстрелом двух зайцев.
- Но потом... - Я должна была вставить паузу, чтобы отдышаться. Джианна нервно накручивала на палец волосы. - Потом нам нужно будет сделать Пауля счастливым. Когда он счастлив, то для Фрнацёза это само вкусное. Этим мы его приманим, а Колин может начать схватку. Так, по крайней мере, я поняла. Нам нужно сделать Пауля в один единственный вечер и в течение всего нескольких часов счастливым. – Тогда, по крайней мере, один умрёт блаженным, подумала я смирившись.
Джианна начала лучезарно улыбаться.
- Но ведь это замечательно! О, я люблю делать людей счастливыми! Это можно организовать, я могу выяснить всё необходимое... Дай мне два часа в его квартире, и я буду знать, что ему нравится, а что нет.
- Джианна, это не так просто. Пауль из-за атаки изменился.
- Ты думаешь, я дура? Я могу читать между строчек, чувствовать между вещей, что ему нравится... Кроме того, это не большие вещи, которые делают людей счастливыми. Это маленькие. Хорошая еда, приятная музыка, занятные разговоры. Этого хватает. Большего и не нужно. И если ещё намечается любовь... - Джианна запнулась.
- Точно. В этом пункте в игру входишь ты.
- Нет. Нет, нет, нет. - Джианна так решительно замотала головой, что это выглядело так, будто её тонкая шея в следующее мгновение сломается. - Никаких шансов. Я не продаюсь.
- Я не говорила, что ты должна прыгнуть к нему в постель. Я даже не знаю, в состоянии ли он в настоящее время для этого. Мы все будем там, Тильман, Пауль, ты и я. Дружба ведь тоже делает счастливым, если я не ошибаюсь. Ты будешь дополнением ко всему этому. И должна будешь позаботиться о том, чтобы вы влюбились друг в друга. Что, собственно, вы уже и сделали, - добавила я быстро, потому что Джианна смотрела так, будто хотела с криком броситься на меня. - Это должно только... э, быть завершено. Поцелуя будет вполне достаточно.
Я подумала о словах Колина, и режущая боль пронеслась в груди. Секс - это только завершение. Если он умрёт, то это было всё. Один раз в путах. Один раз только для меня. Если это было лишь завершение, то я была таким человеком, которому очень важно завершать вещи. Не все, но многие. При том, что в этот момент я была бы уже в не себя от радости, просто посидеть рядом с ним. Находиться с ним в одной комнате. Смотреть на него.
- Элиза. К такому невозможно принудить. Не получится, - вернула меня Джианна в настоящее. Она звучала докучливо благоразумно.
- Хорошо, - сказала я холодно. - Тогда мы позволим Паулю просто сыграть в ящик. - Я встала и начала запихивать вещи в рюкзак, как будто хотела уйти.
- Нет! Эли, нет, останься здесь, пожалуйста. Я не это имела в виду. Я только не знаю, смогу ли я. Я не хочу такое организовывать. Это должно случиться само по себе. Только тогда это любовь.
- Я считаю, это любовь, если кому-то спасаешь жизнь, - аргументировала я упрямо. И, чёрт побери, я не смогу за две с половиной недели раздобыть вторую девушку, в которую Пауль возможно влюбиться. Джианна должна участвовать в этом. - Он тебе нравится, не так ли? Я это видела! Вы тут же понравились друг другу! Любовь с первого взгляда. - Я говорила чуть ли не с эйфорией.
Джианна глядела на меня с жалостью.
- В это ты сама ведь не веришь. Или, может быть, веришь? Ну, тебе всего восемнадцать - в таком возрасте ещё есть мечты и надежды...
- О Джианна, избавь меня от этих дурацких, взрослых разглагольствований. Да, ты была вместе с паршивыми типами, я это понимаю. Но это ещё не значит, что для тебя больше нет мечтаний и надежд. Если бы у меня сейчас не было надежды, я бы сошла с ума! Нам нужно надеяться, чтобы спасти Пауля, а мечты - мечты жизненно важны! - Я топнула ногой, и пол угрожающе заскрипел.
- Хорошо. Мне, значит, нельзя ни думать о Пауле, ни связываться с ним. Я правильно это поняла? - Она мрачно посмотрела на меня.
- Правильно. Никакого контакта. Никаких электронных сообщений, никаких SMS, никаких звонков. - Как сказал Колин? Она, возможно, слишком спонтанная. А интернет, казалось, был содержанием её жизни, если она как раз не работала. Компьютер был включён всё время, и пока она каждый раз сразу же отвечала, когда приходило новое электронное сообщение. Стук по клавиатуре был похож на барабанную дробь. Мне нужно как можно быстрее позаботиться о подходящем отвлечении. Отвлечение, которое, надеюсь, не разбудит в ней другие чувства, и этим не уничтожит хрупкую связь с Паулем.
- А потом... - Джианна вскинула руки вверх, и при этом сбросила сковороду с рабочего стола, которая, гремя, упала на пол и заставила сбежать Руфуса. - Потом я просто так должна буду влюбиться в твоего брата. Пуф. Но ты, надеюсь, уже заказала индийского продавца роз и фею, которая нам затем исполнит три пожелания, не так ли? - Джианна подняла сковороду и ударила ей себе по голове, приглушённый, жестяной звук. - Что же. Я не просыпаюсь. Так что всё это, вероятно, всё-таки не сон.
- Нет. Не сон. Ты что, думала, что всё это с Марами, мной и Паулем был...? - Я посмотрела на неё вопросительно.
- Я была не уверена. Я имею в виду, я была изрядно навеселе и... - Она шлёпнула себя обеими руками по щекам. - Нет, я верила. Но иногда я также надеялась, что никогда больше не услышу о тебе и никогда больше не услышу о Пауле и смогу жить дальше так же, как раньше и... - Она остановилась. - Потом пришло твоё сообщение, и я увидела Колина. И я постоянно думаю о Пауле. Я знаю, что это правда. Конечно же, я помогу вам. По-другому я и не смогу. У меня синдром альтруиста. Я только не могу пообещать тебе, что это сработает так, как ты себе представляешь.
- Спасибо. Потом ты можешь исчезнуть. На схватку тебе не нужно смотреть, а Пауль всё равно должен будет заснуть, чтобы Францёз мог атаковать.
Я медленно выдохнула. Блин, это женщина была такой утомительной. Я больше не была уверена в том, что окажу Паулю услугу, если сведу его с ней, но другого выбора у нас не было. Кроме того, по словам Колина я тоже была утомительной. Значит, Джианна и я хорошо подходили друг к другу.
- Тогда я сейчас позвоню Тильману и спрошу, где живёт Францёз и как мы сможем туда зайти.
К моему удивлению Тильман сразу же взял трубку.
- Ты можешь говорить? - прошептала я.
- Да, но будет лучше, если ты будешь говорить громко. Не то, в противном случае, я тебя не пойму. Я на берегу, оба гея на корабле. Мы можем говорить открыто.
Я описала ему так коротко, как возможно, ситуацию, а он внимательно слушал.
- Францёз живёт в районе Шанце. Я сейчас перешлю тебе адрес по SMS. В галереи есть ключ для чрезвычайных ситуаций, в самом нижнем ящике письменного стола, за скрепками, в маленькой коробочке. Ключ от галереи должен лежать у Пауля, в этой уродливой чаше в коридоре. Когда вы хотите это сделать?
- Завтра, - решила я энергично. - Завтра вечером. До этого у меня ещё тренировка. Пожалуйста, будь на связи, если возникнут сложности или у меня появятся вопросы.
- Хорошо, это должно получиться. Завтра мы снова пристанем к берегу.
- И Тильман, не думай о Францёзе и обо всём этом, хорошо? Никогда не думай о том, что он такое!
- Без проблем. - Я слышала по его тону, что он улыбался. - У меня достаточно отвлечения.
- Поздравляю. Тогда до завтра. Если ты от нас ничего не услышишь, тогда всё хорошо.
- Насчёт меня то же самое. Пока. - Тильман положил трубку.
Джианна во время нашего разговора вытянулась на полу кухни, при этом не выглядя так, будто она захочет когда-либо встать. Даже писк компьютера не вывел её из апатии. Так как она закрывала лицо руками, я не могла сказать, смеялась она или плакала, или просто надеялась выбраться поскорее из этого кошмара. Скорее всего, последнее.
Руфус, который оправился от испуга из-за сковороды, вскарабкался ей на живот и начал с блаженным мурлыканьем расхаживать по груди, что быстро покончило с её летаргией.
- Дэвид Гаан, - сказала она зловеще, после того как села и согнала кота.
- Что? – Я, сбитая с толку, почесала себе висок.
- Атакован. Определённо атакован! - воскликнула Джианна. - Посмотри на него! Я клянусь, что он атакован. Робби Уильямс тоже. Это написано на их лицах, ты не находишь?
- Я не знаю. - Я пожала плечами. Я ещё не задумывалась о том, каких знаменитостей посещали ночью Мары. Я только, как и раньше, питала подозрение, что Йоханнес Хестерс был исключительно весёлым полукровкой.
- Майкл Джексон. Совершенно скверный случай. Наверное, перевёртыш.
- У Майкла Джексона было дерьмовое детство. Ему не нужен был перевёртыш, чтобы стать несчастным.
Но Джианна уже находилась в своего рода творческом опьянении, которое ей, очевидно, помогало переварить всё то, что я ей только что втолковала. Мы провели остаток вечера раздумывая над тем, какие звёзды могли быть атакованы или полукровками. Так образовалась знаменитая компания и, по крайней мере, мы были насчёт Курта Кобейна одного мнения - он должен был быть источником пищи для Мара до его слишком ранней смерти. Элвис Пресли, скорее всего, тоже, хотя он, по словам Джианны, мог быть так же и полукровкой. В конце концов моя усталость и тоска стали настолько подавляющими, что я хотела только лишь закрыть глаза.
Джианна организовала для меня импровизированный лагерь на своём голубом диване. Когда я выключила свет и свернулась на нём калачиком, то почувствовала себя настолько одинокой и потерянной, как ещё никогда до этого в своей жизни.
