Важной целью макроэкономической политики выступает обеспечение устойчивого экономического роста. А необходимое условие её реализации – сбалансированность национальной экономики. Что это такое? Сбалансированность национальной экономики предполагает пропорциональность соотношений внутри следующих её четырёх структур: 1) отраслевой, 2) региональной, 3) социальной, 4) воспроизводственной.
Отраслевая структура отражает пропорции между отдельными отраслями и производствами. Главная тенденция в развитии отраслевой структуры связана с научно-техническим прогрессом. То есть в развитых странах быстрее развиваются наукоёмкие отрасли, чем капиталоёмкие и трудоёмкие. Кроме того, заметна тенденция ускоренного развития сферы услуг по сравнению с материальным производством.
Региональная структура – это соотношение долей отдельных регионов страны в произведённом ВВП. Главная тенденция в развитии региональной структуры в современных западных странах – выравнивание регионов по техническому уровню, производительности. Но при этом сохраняется специализация в развитии каждого региона.
Социальная структура отражает соотношения между различными формами собственности и хозяйствования. Тенденция последних десятилетий в развитых странах – сокращение индивидуально-частной собственности и повышение доли той формы хозяйствования, где собственник и работник совмещаются в одном лице, например, кооперативов.
Воспроизводственная структура характеризует пропорции, во-первых, между потреблением и накоплением в национальном доходе; во-вторых, между первым и вторым подразделениями общественного производства, то есть между производством средств производства и производством предметов потребления; в-третьих, между активной и пассивной частями основного капитала.
Сбалансированность во всех четырёх указанных видах структур национальной экономики выступает важнейшей предпосылкой экономического роста.
Экономический рост – это приращение ВВП. Его величина рассчитывается в процентах путём деления разности между ВВП данного года и ВВП предыдущего года на ВВП предыдущего года, а затем умножения полученного частного на 100%. Правда, здесь видна только количественная сторона ВВП. То есть не учитываются ни качество продукции, ни уровень цен.
Различают два типа экономического роста: экстенсивный и интенсивный. Экстенсивный экономический рост – это увеличение ВВП за счёт большего количества факторов производства: работников, земли, оборудования. А интенсивный – за счёт более совершенных факторов производства, то есть за счёт научно-технического прогресса. Правда, на практике не бывает ни чисто экстенсивного, ни чисто интенсивного типа. А бывают преимущественно интенсивный или преимущественно экстенсивный экономический рост. Чем они различаются? Удельным весом прироста ВВП за счёт количественного или качественного роста его факторов.
Возможна и другая классификация типов экономического роста – по его темпам: высокие они или низкие. Какие же лучше? На первый взгляд, представляется однозначным, что предпочтительнее высокие темпы экономического роста. Ведь в таком случае общество получит больше товаров и услуг. Но в действительности оценка по темпам вовсе не однозначна: нужно ещё учесть качество и структуру созданного продукта. Например, увеличение производства отечественных автомобилей повысило бы объём производства ВВП в стране, но её граждане мало радуются такому факту, поскольку стремятся приобретать иномарки как более качественные.
Следовательно, очень важный, но непростой вопрос – как определить оптимальный темп экономического роста. Этот вопрос ещё потому непростой, что на экономический рост влияет очень много факторов.
Факторы экономического роста можно разделить на три группы: во-первых, факторы предложения, во-вторых, факторы спроса, в-третьих, факторы распределения.
Факторы предложения – это природные и трудовые ресурсы, объём основного капитала, технология. К факторам спроса относится уровень совокупных расходов. А факторы распределения – это эффективность использования ресурсов.
Все три группы факторов действуют в единстве. Например, факторы предложения создают возможности для роста производства. Но этого недостаточно: необходимо ещё реальное использование ресурсов, то есть факторы спроса, а также эффективное их распределение, то есть факторы распределения.
Кроме названных трёх групп на экономический рост могут влиять и некоторые другие факторы. Одни из них сдерживают экономический рост. Например, неполная занятость и безработица, которые уменьшают совокупный спрос, а значит, тормозят и экономический рост. А другие факторы могут ускорять экономический рост. Например, благоприятная социальная, культурная, политическая ситуация в обществе. Например, 40 лет назад в нашей стране почти все считали, что завтра будет лучше социально-экономическая ситуация, чем сегодня. Понятно, что такое ощущение абсолютного большинства «подталкивало» экономический рост (кстати, в настоящее время таким ощущением обладает менее 10% опрошенных).
К перечисленным факторам следует добавить и такое важное обстоятельство как объективное противодействие системы капитализма (системы с рыночным механизмом) экономическому росту. Вот какой по этому поводу символичный пример приводит на страницах газеты «Советская Россия» (См.: 27 июля 2009 года) А. Фролов: «Капитализм тормозит развитие производительных сил. Этот тезис марксизма подвергался неоднократному осмеянию. Но вот на этой неделе состоялось заседание комиссии Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) по телекоммуникациям и информационным технологиям, блестяще подтвердившее этот тезис. Оно было посвящено вопросу о том, как быть с бурным развитием телефонной связи через Интернет (IP-телефонии). Итог обсуждения сводится в двух словах к тому, что если IP-телефонию не «урегулировать», а проще говоря, не запретить, то она подорвет устои бизнеса и государства. Интересы российского бизнеса и российского политического сыска вошли в противоречие с развитием современных технологий, в частности, технологий связи.
Самая известная из многих технологий IP-телефонии – это Скайп (Skype), бесплатная программа, обеспечивающая бесплатную шифрованную голосовую связь через Интернет между компьютерами (VoIP), а также платные услуги для связи с абонентами обычных телефонных сетей. Суть исходящей от нее угрозы изложена в расчетах одного из докладчиков. К 2012 году 40% российского трафика будет занято IP-телефонией. Караул, сотовые компании вытесняются с рынка! Далее. Если бы в 2008 году услуги мобильной связи в РФ оказывались операторами IP-телефонии, то их цена уменьшилась бы в 10 раз с 2,6 млрд до 0,26 млрд долларов. Ясно, что это беззастенчивый грабеж! Секрет в том, что за одну платную минуту клиент Скайпа получает десять бесплатных внутрисетевых минут. На 1 января 2009 года количество абонентов Скайпа достигло 405 миллионов, а выручка за 2008 год составила 551 млн долларов, или примерно 11 центов в месяц с человека. Это ужасно! Тем более что по скайпу можно не только переговариваться, ни и видеть друг друга. Существовавшая всего лишь 10–15 лет назад только в научно-фантастической литературе видеотелефония доступна сегодня любому владельцу компьютера и пользователю Интернета, причем доступна за гроши. В вину Скайпу поставлено: 1) Дешевизна, или «условно-бесплатные» модели бизнеса IP операторов; 2) отсутствие тенденций по увеличению платных сервисов, то есть нежелание драть с граждан семь шкур; 3) и это, пожалуй, самое существенное, невозможность закрытия данного бизнеса отдельно взятой страной, ибо неизвестно, в каком конкретном месте он локализован. Такова первая угроза общественному благополучию.
Вторая угроза еще страшнее. IP-телефония недоступна прослушке, поскольку шифрует сигнал по секретному и постоянно изменяющемуся алгоритму. Отсюда рядом «аналитиков» делается странный вывод, что Скайп – это шпионская программа для выведывания государственных тайн и военных секретов. Понятно, что если два генерала будут обсуждать служебные дела по Скайпу, их содержание, теоретически говоря, может попасть в ЦРУ. Но это проблема не связистов, а генералов, – не ведите секретных разговоров по Скайпу, для этого у вас есть другие линии связи. На самом же деле проблема в другом. Участники заседания констатировали, что разговоры по Скайпу ведутся без всякого контроля со стороны государства, поскольку эта программа не подключена к системе прослушивания телефонных переговоров, которая по российскому закону о связи должна устанавливаться всеми операторами связи за свой счет. За «свой счет» – это слишком мягко сказано. Разумеется, стоимость прослушки включена в стоимость услуг. То есть государство желает подслушивать нас за наш собственный счет. Речь не о защите государственных тайн, а о прозрачности личных секретов для государства. Необходимость своего присутствия под каждой кроватью государство обосновывает обычно борьбой с терроризмом и экстремизмом. И спрашивает граждан: что вам важнее – конфиденциальность личных разговоров или личная безопасность, не говоря уже о безопасности государственной? На самом же деле вопрос стоит не об общественной безопасности, а о перспективах выживания капитализма в условиях новейшей научно-технической революции.
Материально-техническая база коммунизма... Как над этим понятием смеялись и продолжают смеяться все олухи мира! А между тем элементы этой базы родились на наших глазах, и даже сами олухи пользуются ею не без удовольствия. Во-первых, новая технология обеспечивает (без всякого ущерба для себя) бесплатное или за символическую плату пользование очень важными услугами – по потребностям. Во-вторых, она интернациональна по своему характеру и не зависит ни от какой государственной власти. То есть новая технология враждебна и капитализму, и государству как политическому механизму обеспечения капиталистической эксплуатации. А на этих двух китах и зиждется коммунизм. Коммунизм, с одной стороны, есть процесс преодоления, «снятия» (гегелевское Aufhebung) частной собственности на средства производства. С другой стороны, коммунизм есть процесс постепенного отмирания, «засыпания» государства. За ненадобностью обоих институтов в процессе реализации тех или иных общественных функций.
Это уже не абстрактная идеология – это реальная технология, порождающая условия, в которых частная собственность и государство становятся ненужными! И хотя эти условия пока локальны, это ужасно и невыносимо и для либералов, и для «державников». Начинается всеобщий плач. – О частных прибылях, ради которых должно поступаться выгодами общественными. И о государственных тайнах, ради которых должно поступаться тайнами частными. Капитализм пытается усидеть на двух стульях, именуемых «общественным характером производства» и «частной формой присвоения его результатов».
Либералы апеллируют к «инстинкту частной собственности». Да, есть вещи, которые по самой своей природе не могут быть предметом общественной собственности. Например, зубная щетка, как сказал Маяковский. Но есть и вещи, которые по той же своей имманентной природе не могут быть предметом частной собственности, ибо это противопоказано как обществу, так и им самим. Это продукты интеллектуального, или по терминологии Маркса, всеобщего труда, идеи. Как только идея становится частной собственностью, она умирает. Ибо способ существования идеи – ее свободная циркуляция в обществе. И это касается не в последнюю очередь средств обеспечения такой циркуляции, то есть связи. Частная собственность на интеллектуальный продукт в разное время называлась по разному: инквизицией, цензурой, «морально-политическим единством общества» и др. Сегодня это называется правом интеллектуальной собственности. И в этой области пишутся наиболее драконовские законы.
Если у вас есть радиоприемник и магнитофон, то вы без хлопот можете заиметь личную фонотеку. Но если вы попробуете сделать то же самое через Интернет, вас могут посадить. И уже сажают, давая немалые сроки и штрафы. Как же, нарушение прав интеллектуальной собственности! Тогда запретите и эфирное радио, сделайте его только кабельным, как это происходит уже с телевидением. Одобренная президентом Медведевым программа перехода ТВ на «цифру» предполагает оставить пару бесплатных телеканалов «для народа», по которым будут рассказывать о мудрости партии «Единая Россия», а за все остальное – плати! И так происходит не только в России, но и во всем капиталистическом мире.
Отсюда широчайшее мировое протестное движение за бесплатность идей, особенно в Интернете, размножение информации в котором в отличие от газетного и книжного дела практически ничего не стоит. На этой основе создаются уже политические партии. Так, шведская «пиратская партия», выступающая против слежки за пользователями и за возможность свободно обмениваться файлами в Сети, получила на последних выборах в Европарламент свыше 7% голосов. Экономическая основа подобных движений состоит в том, что уже с 80-х годов прошлого века большая часть цены мирового валового продукта приходится на плоды интеллектуального труда – информационные и программные продукты. А они по своей политэкономической природе стоимости, строго говоря, не имеют. Поэтому при капитализме они наделяются фиктивной ценой, становящейся гирей на ногах экономического развития. Однако если интеллектуальная продукция будет бесплатной, ее создатели умрут с голоду. Таково современное объективное противоречие капитализма. Решить проблему справедливого вознаграждения огромного отряда работников интеллектуального производительного труда может только социализм». Так считает автор приведённого отрывка, и во многом с ним нельзя не согласиться. Во всяком случае, надо признать, что экономический рост не может быть обеспечен только рыночным механизмом. А значит, нужна высокая активность государства в регулировании экономического роста.
В макроэкономической теории существуют различные точки зрения на вопрос о роли государства в регулировании экономического роста. Например, кейнсианцы рассматривают экономический рост преимущественно с позиции факторов спроса. Поэтому они считают, что государство может регулировать экономический рост с помощью фискальной и кредитно-денежной политики.
Другая точка зрения у сторонников теории экономики предложения. Они считают, что экономический рост связан в первую очередь с факторами предложения. А значит, государство должно его регулировать определённой системой налогообложения.
Несомненно, что в любом случае государство должно взять на себя то, что не решается рыночным механизмом. Например, увеличение расходов на стимулирование научно-технического прогресса, на функциональные исследования и разработки. Сюда же следует отнести антиинфляционное регулирование, продуманную социальную политику. Важным компонентом государственного регулирования экономического роста выступает также антициклическое регулирование. Оно предполагает стимулирование спроса на ресурсы, потребительские товары и ценные бумаги. Цель этих действий – привести спрос и предложение в соответствие друг с другом, то есть уравновесить рынки. А значит, избежать спадов, придать экономическому росту наибольшую устойчивость.
Наконец, важнейшей составляющей государственного регулирования экономического роста выступает структурное регулирование, поскольку каждая из пропорций в четырёх структурах национальной экономики оказывает сильное влияние на обеспечение экономического роста и его темпы. Например, в воспроизводственной структуре чем выше доля накопления в национальном доходе, тем выше в результате будут темпы экономического роста. Структурное регулирование предполагает стимулирование предпринимателей в освоении новых направлений экономики; поддержку экспортёров и производителей импортозамещающих товаров; стимулирование тех сфер экономики, которые способны дать наибольшее количество новых рабочих мест.
Все эти положения макроэкономической теории имеют особую важность и актуальность для нашей страны. Как уже отмечалось в предыдущих темах, в РФ в 1990-х годах не только не наблюдалось экономического роста, но, наоборот, был допущен небывалый спад производства ВВП – практически вдвое. Некоторые экономисты назвали это явление трансформационным спадом, то есть объясняли его неизбежным следствием самого факта реформ и выводили отсюда его временный характер. Однако такая точка зрения не выдерживала критики на фоне реального опыта китайских реформ, которые сопровождались не каким-то трансформационным спадом, а самыми высокими в мире темпами экономического роста. Причём с первого месяца реформ (декабрь 1979 года) и на протяжении всех тридцати лет их проведения.
Правда, в период президентства В.В. Путина (2000-2008 годы) российский Госкомстат тоже стал фиксировать экономический рост. А президентом была даже поставлена задача удвоения объёма производства ВВП к 2010 году. Но и на это относительно стабильное состояние полезно и необходимо теперь ретроспективно взглянуть без излишней апологетики и односторонности. Нельзя, например, пройти мимо того факта, что в период «стабилизации и роста» так и не обнаружилось доказательств начала действительно устойчивой тенденции этого роста. Нельзя не обратить внимания и на критику тех экономистов, которые отмечали, что официальная статистика искажала данные об экономическом росте, значительно занижая показатели темпов инфляции, что в действительности в натуральном выражении объём выпуска товаров и услуг у нас не увеличивался. То есть нам «рисовали» экономический рост, а на деле это был лишь рост цен и относительное обнищание большинства населения. А поскольку в руках государства находятся рычаги регулирования внутренних цен на энергоресурсы, то есть старта ценообразования, то возможности для усиления инфляции под видом экономического роста – практически безграничны.
А вот задача обеспечения действительного и устойчивого экономического роста по-прежнему оказалась нерешённой. И для её решения сначала надо критически оценить суть наших реформ, их влияние на структурные преобразования. Например, в отраслевой структуре за первую половину 1990-х годов наблюдалось сокращение объёма производства в добывающей промышленности на 30%, а в обрабатывающей – на 54%. Следовательно, ухудшались пропорции между этими двумя группами отраслей.
Рассматривая отраслевую структуру, нельзя не отметить и особой важности сельскохозяйственной отрасли. Вот как справедливо, на мой взгляд, рассуждает депутат Государственной Думы РФ Н. Коломейцев на страницах газеты «Советская Россия» 14 июля 2009 года: «Как известно, первейшая жизненная потребность – это питание. Поэтому продовольственная безопасность страны всегда относится к политическим приоритетам государства. Единственное средство удержать государство в состоянии независимости от кого-либо – это сельское хозяйство. Обладай вы хоть всеми благами мира, если вам нечем питаться – вы зависите от других… Торговля создает богатство, но сельское хозяйство обеспечивает свободу.
В начале 1990-х годов по уровню питания Россия входила в первую десятку наиболее развитых стран. Сегодняшние реалии России, к сожалению, таковы: кредиторская задолженность предприятий АПК России на сегодня около 1 трлн рублей, просроченная задолженность – около 170 млрд рублей. За последние 18 лет машинно-тракторный парк и энергообеспеченность села сократились более чем в 2 раза. За эти годы произошел крупный спад производства сельхозтехники в России. Производство тракторов сократилось в 14 раз, зерноуборочных комбайнов – в 9 раз, другой техники – в десятки раз. Отрасль сельхозмашиностроения теряет свой производственно-технологический и технический потенциал. В 2008 году производство отечественной сельхозтехники составило 65 млрд рублей, а импорт сельхозтехники – 88 млрд рублей. За рубежом закуплено сельхозпродукции на 1 трлн 120 млрд рублей (35 млрд долларов), в то время как своему агропромышленному комплексу выделено чуть более 170 млрд рублей (4 млрд долларов).
Совершенно ослаблена научно-конструкторская база аграрного сектора. В отрасли крайне низки затраты на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР), они в десятки раз ниже, чем в аналогичных зарубежных фирмах. Так, в 2007 году в «Джон Дир» НИОКР составил 817 млн долларов, «Кейс Нью Холланд» – 409 млн долларов. Производительность труда в отрасли в 10–15 раз ниже зарубежных аналогов.
Либерализация цен способствовала быстрому насыщению продовольственного рынка, но при этом фактическое потребление продовольствия стало стремительно снижаться, качество питания ухудшаться. Так, в 1990 году потреблялось на человека 75 кг мяса и мясопродуктов, в настоящее время около 60 кг, молока и молочных продуктов соответственно 386 и 237 кг. Среднее энергетическое содержание потребляемых продуктов снизилось с 3,3 тыс. килокалорий в сутки на человека в 1990 году до 2,9 тыс. килокалорий в настоящее время. Известно, что человек может нормально функционировать в рамках среднесуточного потребления 2,5–3,5 тыс. килокалорий.
Для Российской Федерации решение проблемы обеспечения продовольственной безопасности является необходимым условием выживания нации, сохранения спокойствия и социального мира в обществе. Ведь, в самом деле. количество и качество питания в значительной степени определяют продолжительность жизни. Так, например, средняя продолжительность жизни у нас 67 лет (а мужчин – 59 лет), в Германии – 78 лет, Канаде – 79, Японии – 82.
Российская Федерация, располагая самыми богатыми в мире ресурсами для производства дешевого продовольствия (1,35 га сельхозугодий на душу населения), большими запасами воды, мощной промышленностью по производству минеральных удобрений и другими факторами, к сожалению, обеспечивает себя продовольствием только на 60–65% и поэтому оказывается зависимой от мировых цен на него. Это вызывает неудовлетворение общества, особенно бедных его слоев. В 2008 г. закуплено продовольствия по импорту на 35 млрд долларов. Вместе с тем в мировой экономике продовольственный комплекс приобретает все большее значение. Наряду с золотом, нефтью зерно становится «биозолотом» на рынке и материальным мерилом валюты.
Стратегия социально-экономической политики на 2020 г. выдвигает сельское хозяйство в авангард отраслей, решающих проблемы борьбы с бедностью, болезнями. Однако утвержденная Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008–2012 годы не обеспечивает продовольственную безопасность. В программе предусмотрен импорт продовольствия и в 2012 г. в объеме 30%.
Причины сложившейся ситуации в АПК известны. Первая – диспаритет цен между промышленной и сельскохозяйственной продукцией и отсутствие действенных рыночных механизмов, обеспечивающих соответствующую балансировку цен. В результате финансовое состояние сельскохозяйственных предприятий подорвано. Вторая – большой разрыв в заработной плате между работниками сырьевых отраслей, всевозможных посреднических структур и работниками села. Произошел массовый отток специалистов в другие отрасли. Сейчас этот разрыв достигает десятикратного размера. Численность работников с высшим и средним специальным образованием сократилась на селе вдвое, а рядовых профессий, в частности в животноводстве, во многие разы.
Следствием недостатка финансовых средств стало сокращение закупок минеральных удобрений, техники. Соответственно снизилась энерговооруженность труда. Если в 1990 году на 1000 гектаров пашни приходилось 10 тракторов, то сейчас – всего лишь 5. Государственная программа развития сельского хозяйства на 2008–2012 годы, безусловно, важный шаг, который мог бы повернуть всю вертикаль власти к нуждам агропромышленного комплекса, заострить внимание на необходимости решения острых социальных и производственных проблем, накопившихся на селе за период олигархического управления страной. Однако незаметно, чтобы это происходило.
Сложившаяся ситуация требует выделить из этой Программы вопросы, которым, на наш взгляд, необходимо придать особое значение как первоочередным в повышении продовольственной безопасности государства и рассмотреть их отдельно. Главные усилия необходимо сосредоточить на росте валовых сборов зерна и кормовых культур, увеличении поголовья крупного рогатого скота, свиней и птицы, а также на повышении энергонасыщенности сельскохозяйственного производства и наращивании поставок минеральных удобрений. При решении этих вопросов надо широко использовать опыт, который накоплен в странах ЕС, а также отечественную практику при возникновении кризисных ситуаций с производством продовольствия. Суть его сводится к реализации четырех направлений: первое – изыскание источников дополнительного финансирования агропромышленного производства; второе – государственное регулирование цен на молочные и мясные продукты, зерно и овощную продукцию, а также цен на поставляемые сельскому хозяйству средства производства и материалы; третье – создание условий для повышения оплаты труда на селе, с тем, чтобы не допустить резкого уменьшения ее по сравнению с другими отраслями и предотвратить чрезмерный отток рабочей силы; четвертое – обеспечение гарантированного сбыта годовой продукции и закрепление мест закупки сырья за предприятиями переработки.
В развитых странах эту работу наряду с государственными органами эффективно выполняют различного рода комитеты, паритетные комиссии, фонды, объединения, ассоциации и прочие организации, лоббирующие сельское хозяйство. Совместно они находят возможности решения вопросов прибыльной работы фермерских и других хозяйств, используя средства государственных бюджетов, а также прибыль от реализации за рубежом зерновой продукции, удобрений и других материальных ресурсов. Широко применяются налоговые льготы, вплоть до полного освобождения от налогов производителей сельскохозяйственной продукции, а также механизмы сдерживания импорта путем установления высоких пошлин. Для подавляющего большинства развитых стран указанные подходы являются составной частью государственной политики.
Применительно к российским условиям, учитывая настоятельную необходимость решения конкретных вопросов продовольственной безопасности государства, предложения сводятся к следующему.
По зерну. Основная задача – в кратчайший срок восстановить посевные площади под зерновыми культурами. Объемы производства зерна в России всегда были показателем стабильности в сельском хозяйстве. Чтобы прокормить поголовье крупного рогатого скота, свиней и птицы, которое планируется иметь в соответствии с Государственной программой к 2012 году, и отказаться от импорта продовольствия, надо производить на каждого человека около 1000 кг зерна. Ясно, что решение этой проблемы тесно связано с увеличением поставок селу минеральных удобрений. До 1990 года в среднем на гектар пашни вносилось минеральных удобрений в пересчете на действующее вещество свыше 110 кг, сейчас в 4,4 раза меньше. Следовало бы определить в разрезе каждого года (до 2012-го) конкретные объемы поставок удобрений хозяйствам по фиксированным (так называемым разрешительным) ценам. Производство минеральных удобрений (ДВ) в России составляет свыше 17 млн. тонн, а собственное сельское хозяйство России потребляет только лишь 1,7 млн. т.
По животноводству. Следующим шагом по важности является восстановление на селе поголовья скота. Здесь понесен наибольший урон. Поголовье крупного рогатого скота сократилось по сравнению с 80-ми годами прошлого века с 57 млн. до 21 млн., или в 2,7 раза, из них коров с 21 млн. до 9,3 млн., свиней с 38,3 млн. до 16,3 млн., или в 3,5 раза. Многие хозяйства полностью ликвидировали поголовье скота, свиней и птицы. Эффективность решения этой проблемы напрямую связана с ростом производства зерна и кормовых культур. Работа по восстановлению поголовья мясного и молочного стада, свиней и птицы и росту их продуктивности должна быть отнесена к числу наиболее важных в сфере продовольственной безопасности.
По энергетике. Третий шаг – принять неотложные меры по повышению энергетического потенциала сельскохозяйственных предприятий. Парк тракторов на селе недопустимо сокращен. В 1990 году в сельском хозяйстве имелось тракторов 1365 тыс. штук, сейчас осталось 522 тыс. штук, зерноуборочных комбайнов соответственно было 408 тыс. штук, осталось 136 тыс. штук, кормоуборочных машин было 120 тыс. штук, осталось 27 тыс. штук. Аналогичная картина по другим машинам. Производительность труда на селе и предприятиях переработки на порядок ниже, чем в развитых странах мира. Предусмотренный в Государственной программе процент обновления техники в размере 5–12% недостаточен для улучшения сложившейся ситуации. Надо учитывать и то обстоятельство, что парк машин до предела изношен. По Госпрограмме 2012 года предусмотрена энергообеспеченность – 168 л.с. (было 250 л.с.) на 100 га посевной при потребности 350 л.с.
По оказанию финансовой помощи. Настоятельной необходимостью является разработка новых подходов со стороны государства по оказанию финансовой помощи агропромышленному комплексу. Прежде всего помощь должна быть тесно увязана с конкретными обстоятельствами хозяйств и населения по увеличению производства продукции. Надо учитывать также, что уровень доходов сельских труженников повсеместно существенно ниже, чем в городе. В целях обеспечения социальной справедливости и сохранения возможности села к расширенному воспроизводству государству необходимо взять на себя функции по финансированию развития сельской социальной инфраструктуры, затраты на землеустроительные и мелиоративные работы, по известкованию и гипсованию земель, внедрению почвозащитных технологий и т.д. Для обеспечения в кратчайший срок серьезных подвижек в подъеме агропромышленного производства и улучшения социальной обстановки на селе было бы целесообразным увеличить на 2008–2012 годы объемы ежегодного финансирования села как минимум в 2–3 раза. Следует иметь в виду, что в развитых странах давно и осознанно уделяют большое внимание поддержке сельского хозяйства. Например, в стоимости произведенной сельхозпродукции объем государственных дотаций в странах ЕС составляет свыше 30%, а в России только лишь около 10%. На 1 гектар пашни соответственно 300 долларов и 13 долларов. Учитывая, что у нас производительность труда ниже в 10–15 раз, а климатические условия хуже, нам очень сложно обеспечить высокую конкурентноспособность на рынке продовольствия.
О преодолении диспропорции. Важнейшей задачей является поиск и реализация на деле механизма преодоления существующей диспропорции между ценами на продукцию сельского хозяйства и ценами на продукцию промышленности. Одним из путей по опыту зарубежных стран мог бы стать порядок установления разрешительных цен.
О развитии кооперации. Зарубежный опыт показывает, что важным путем противодействия диспаритету цен является развитие кооперации. Однако успешно выполнять эту роль могут лишь крупные кооперативы, а не кооперативы-карлики, создаваемые в России. В мире идет постоянный процесс укрупнения кооперативов. Зарубежные кооперативы обладают значительным оборотным капиталом, достигающим нескольких десятков миллионов долларов и более. Они контролируют сбыт мясной и молочной продукции, зерна, осуществляют первичную переработку сельскохозяйственного сырья, обеспечивают фермерские хозяйства кормами, семенами, удобрениями, горюче-смазочными и многими другими материалами. Такие кооперативы в состоянии получать значительные кредиты от государства и банковских организаций, и, что особенно важно, оказывать мощное влияние на работу промышленных предприятий и проводимую ими ценовую политику.
По предприятиям переработки. Представляется целесообразным провести ревизию перерабатывающих предприятий с целью выявления их способности обеспечить растущее сельскохозяйственное производство. При необходимости пойти на выкуп части акций этих предприятий и оказание им финансовой поддержки в обновлении оборудования и реконструкции.
По кадрам. Необходимо обратить особое внимание на восстановление кадрового потенциала села, на увеличение подготовки специалистов с высшим и средним специальным образованием, а также рабочих кадров. В целях закрепления кадров предусмотреть особо льготные условия (в отличие от общепринятых) по строительству жилья, используя все источники финансирования, включая ипотечные кредиты. Осуществить дополнительные мероприятия по увеличению объемов строительства школ, детских дошкольных учреждений, поликлиник и больниц, а также культурных учреждений на селе. Учитывая крайне низкий уровень оплаты труда работников агропромышленного комплекса, освободить их от уплаты подоходного налога.
О моральном поощрении. Чтобы поднять престижность работы в агропромышленном комплексе, вносится предложение установить для предприятий и организаций, участвующих в решении продовольственных программ и добившихся хороших показателей, президентские премии и знаки отличия с вручением соответствующих дипломов (первой, второй и третьей степени). Увеличить присуждение государственных наград предприятиям и отдельным гражданам. Повысить роль выставок. Рассмотреть вопросы о возможности присвоения предприятиям и лицам, которые добились выдающихся успехов в производстве, знаков отличия – «Гордость России».
На наш взгляд, следовало бы решить и следующие вопросы:
1. В целях обеспечения общероссийской поддержки усилий Министерства сельского хозяйства по ускоренному выполнению и перевыполнению утвержденной государственной программы по сельскому хозяйству в законодательном порядке объявить обеспечение продовольственной безопасности страны всенародной задачей. «Сильной России – продовольственную безопасность в кратчайшие сроки» – эта цель должна стать понятной и близкой каждому российскому гражданину.
2. Для усиления практического руководства работами по обеспечению продовольственной безопасности страны образовать при правительстве Российской Федерации Межведомственную и межрегиональную комиссию по данному направлению работ.
3. Утвердить конкретные задания и поэтапные сроки по производству важнейших сельскохозяйственных культур и сельскохозяйственной техники (с разбивкой по регионам):
– довести производство зерновых до 1 т/чел.;
– восстановить и по возможности превысить уровень 1990 года по производству мясо-молочных продуктов за счет увеличения поголовья скота и повышения его продуктивности;
– принять неотложные меры по доведению энергетического потенциала сельского хозяйства до 350 л.с. на 100 га (по Государственной программе – лишь до 168 л.с). Увеличить коэффициент обновления техники до 15% в год (вместо 5–12%, предусмотренных Государственной программой);
– увеличить поставки минеральных удобрений из расчета не менее 100 кг на гектар посевов (сейчас – в 4 раза меньше).
4. Создать сеть крупных сельскохозяйственных предприятий замкнутого цикла («производство–переработка–потребитель»), в первую очередь, вблизи мегаполисов. Провести ревизию существующих сельскохозяйственных предприятий и с учетом их специализации и кооперации образовать крупные конкурентоспособные ассоциации и холдинги.
5. С целью увеличения финансовой поддержки предлагаемых мер в 2,5–3 раза (по сравнению с объемами финансирования, предусмотренными Государственной программой):
– расширить участие в этих работах крупного капитала;
– привлечь средства Стабилизационного фонда РФ;
– использовать местные ресурсы в регионах, а также личные средства граждан, возобновить и расширить работы по программе «Подворье», шире практиковать создание крупных кооперативов, предоставив им возможность кооперирования с предприятиями переработки и другими организациями, обслуживающими село;
– установить предельные процентные ставки кредитования сельских тружеников в размере не более 1–2%;
– расширить сеть обслуживания отечественных сельскохозяйственных товаропроизводителей со стороны Российского сельскохозяйственного банка, чтобы в каждом районе имелось отделение этого банка;
– восстановить кадровый потенциал села за счет увеличения поддержки специалистов с высшим и средним специальным образованием, а также механизаторов и других рабочих. В короткие сроки создать на селе социальную инфраструктуру; освободить работников агропромышленного комплекса от уплаты подоходного налога.
6. Конкретные меры по повышению продовольственной безопасности Российской Федерации в течение 2008–2012 годов».
Приведённая пространная цитата и многие другие публикации, посвящённые анализу нашей сельскохозяйственной отрасли, заставляют задуматься над парадоксальной ситуацией: Россия располагает около 10% мировых земель, пригодных для сельского хозяйства, а в российских магазинах продают говядину из Бразилии. Сливочное масло из Новой Зеландии, черешню из Австралии и помидоры из Турции. Совсем недавно более половины потребляемой в России курятины приходило из США. Несмотря на долгий срок доставки и затраты на транспортировку, импортные продукты успешно конкурируют с отечественными товарами как по цене, так и по качеству. В феврале 2010 года президент РФ поставил задачу перед правительством: за пять лет довести долю отечественного продовольствия, потребляемого в стране, до 90%. И надо, чтобы эта задача была выполнена реально, а не формально-статистически.
«Нашей официальной статистике верить нельзя, - считает С.Шугаев, глава общественной организации «Сельская Россия». – Один знакомый фермер недавно рассказывал, что в местной администрации ему «посоветовали» приписать себе лишний скот, чтобы получить государственные субсидии, Поэтому на самом деле у него 600 коров в стаде, а в бумагах у чиновников значится 800 коров. И этот отчёт они отправляют в Москву, отчитываясь о перевыполнении планов» (Комсомольская правда. 19 февраля 2010г.). По мнению указанного эксперта, недостающее мясо восполняется на рынке за счёт нелегального импорта. Во-первых в страну сверх установленных квот поставляется замороженное мясо из дальнего зарубежья. Во-вторых, из соседней Белоруссии скот «пешком» перегоняется в Россию, а потом выдаётся за наш. Конечно, чиновникам легче заниматься статистическим очковтирательством, чем реально улучшать положение отечественных сельхозпроизводителей. «Нужно разрабатывать систему стимулов, говорит С. Шугаев. – В Белоруссии государство даёт на каждый гектар засеянной пшеницы 140 долларов субсидий. На литр молока – 5 рублей. У нас же никакой поддержки нет. Выживай как хочешь!»
Как видите на этих пространных примерах-цитатах о сельскохозяйственной отрасли, каждая составляющая в отраслевой структуре национальной экономики больше не терпит упования на рыночное саморегулирование, а требует неотложных мер макроэкономической политики государства. Тем более, если учесть разрушительные последствия реформ в этой сфере. Впрочем, не только в ней.
Всё дальше, как известно, откладывалась в РФ структурная реформа: всё меньшая доля национального дохода направлялась на накопление, а значит, на будущее развитие экономики. К сожалению, сохранение такой негативной тенденции было намечено и в правительственной программе, принятой ещё в докризисной ситуации и рассчитанной на период до 2010 года включительно. Допущено сокращение финансирования научных организаций, а следовательно, сокращение основы для научно-технического совершенствования производства, а значит, - для будущего экономического роста.
Серьёзным негативом продолжал оставаться недостаток инвестиций. При этом проведённая правительством монетизация льгот ветеранам с 1 января 2005 года, означавшая втрое меньшее выделение им средств, чем был до того объём отобранных льгот, сократила совокупный спрос, сбережения, а значит, и инвестиции. А кстати, в это же время украинское правительство нашло возможным, причём в более худшей ситуации, увеличить, например, пособие на ребёнка в десятки раз по сравнению с российским. Не работало у нас на увеличение инвестиций и размещение почти триллионного стабилизационного фонда РФ в западных банках под низкий процент – оказавшись без средств для инвестирования, наши предприятия обратились к этим банкам за кредитом, но получили его уже под куда более высокий процент (вдвое-втрое).
Но особого внимания требовало совершенствование социальной структуры производства. Хотя реформы, особенно приватизация, вроде, только этой структурой и занимались. Так, уже к началу 1996 года 62% всех российских предприятий стали частными. А вот произвели они лишь 2% от общего объёма промышленной продукции. Зато 70% промышленной продукции дали предприятия, где собственниками акций были и государство, и частные лица. Но ведь они составили менее 40% от общего количества предприятий всех форм собственности. Следовательно, сам выбор цели и главных направлений приватизации и реформ в целом был сделан ошибочно. К сожалению, и в программе правительства, рассчитанной до 2010 года, предусмотрено не исправление, а углубление этой ошибки. Хотя, заметьте, Китай, Вьетнам, Куба и Белоруссия имеют хорошие темпы экономического роста без всякой приватизации.
Следовательно, даже в докризисный период в РФ для обеспечения устойчивого экономического роста объективно требовалась смена курса макроэкономической политики. Причём коррективы требовались во всех четырёх структурах. Например, в структурной политике требовалось поддержать те отрасли и производства, чья продукция пользовалась повышенным спросом. Это приблизило бы отраслевую структуру производства к структуре потребления. А значит, повысило бы долю эффективных отраслей, и, следовательно, создало задел для увеличения инвестиций в целом в национальной экономике. Для совершенствования региональной структуры государство должно было поддержать слаборазвитые регионы, создать им льготные условия развития. Вместо этого у нас абсолютное большинство субъектов федерации стали дотационными.
Таким образом, период 2000-2008 годов, хотя и признаётся официальной статистикой временем экономического роста, но он характеризуется непростительным неиспользованием возможностей высоких цен на нефть для структурных преобразований, ухода от сложившейся функции нашей экономики как колониально-сырьевого придатка развитых стран. В таком состоянии мы вступили в 2008 году в мировой кризис, поэтому и почувствовали его наиболее болезненно.
Экономика пока никак не реагирует на правительственные меры. В первом полугодии 2009 года ВВП сократился на 10,1% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, при этом падение лишь ускорилось во втором квартале. Следует заметить, что это падение было одним из самых сильных в годовом исчислении за всю постсоветскую историю и самым сильным среди двадцати ведущих экономик мира. Инвестиции в основной капитал рухнули на 18,2%, промышленное производство упало на 14,8%, оборот розничной торговли – на 3%, реальная зарплата населения – на 2,8%.
Ещё болезненнее ощущаются проявления кризиса в нашем, ярославском регионе. Так, 4 февраля 2010 года на заседании городской антикризисной комиссии на основе данных Ярославльстата директор департамента социально-экономического развития мэрии Ярославля И. Нигматуллина сделала вывод, что по итогам 2009 года в экономике областного центра сохраняются негативные тенденции. Например, по сравнению с 2008 годом объём производства сократился в целом по всем отраслям на 12,2 процента, а производство транспортных средств и оборудования упало на 60 процентов, дизельной аппаратуры – на 51, производство мебели – на 49 процентов. Ещё более точный способ уловить тенденции – сравнение данных декабря 2009 года и января 2010 года, конечно, с учётом десятидневных новогодних каникул. Даже с указанным учётом получается, что на заводе «Автодизель» производство в январе снизилось на 28 процентов, на шинном заводе – на 35, на электромашиностроительном – на 54, на пивзаводе «Балтика – Ярославль» на 85 процентов.
«В Америке вложенный во время кризиса доллар дал доллар прибыли. В Европе этот показатель поменьше – 0,5–0,7. А в России что? Эффективность от антикризисных мер даже не ноль – минус»,–резонно говорит д-р экон. наук Н. Кричевский. К похожему выводу пришли эксперты, рассчитывающие индекс антикризисной эффективности. По этому параметру Россия проиграла не только Великобритании, Франции, Германии и США, но и Казахстану. «По антикризисным мерам мы точно проиграли Индии, Китаю и Бразилии. Индия активнее стала инвестировать в инновации. Китай, создает инфраструктуру, там появляются рабочие места. Это большой плюс в кризис, а мы не сумели создать надстройку инновационную», – добавляет экономист Центра политической конъюнктуры Дмитрий Абзалов. «Правительство хочет, чтобы замещался импорт, но для этого нужны инвестиции, а их режут в первую очередь», – напоминает экономист ФК «Открытие» Ольга Найденова.
В связи с этим прошедший в 2009 году в Институте динамического консерватизма семинар на тему "Реальные инновации и их имитации в России" поставил ряд важных вопросов. Без их решения невозможен перевод РФ на траекторию инновационного развития — единственный путь спасения страны от угасания и распада. Главные проблемы, как отметили эксперты, участвовавшие в семинаре, лежат не в технической или экономической сфере, а в области идейно-смысловой. К сожалению, констатировали учёные, реально инновационного перехода в стране не происходит. Более того, экономика РФ все больше деградирует в застойно-сырьевую сторону. Таково практически общее мнение практиков, занятых инновационным бизнесом. И творится это не потому, что творения отечественных изобретателей и исследователей плохи. Нет, причины неуспеха нового курса лежат в социально-политической и духовно-моральной сферах. В этом смысле осевыми на семинаре стали доклады заместителя директора академического Института прикладной математики имени Келдыша, профессора Георгия Малинецкого и историка-кризисолога Андрея Фурсова.
Как считает Г.Малинецкий, корень зла кроется в тех же умственных "минах", что разрушили СССР и продолжают действовать сегодня. Во-первых, это уничтожение смыслов и ценностей. Всё святое для народа оболгано и облито грязью. Не за что сражаться и трудиться. Сломана этика честного, упорного труда. Люди деморализованы. Во-вторых, это отказ от государственного планирования и целеполагания. Государство стало плывущим по воле волн, слепым, не имеющим образа будущего, а потому — скаредным, близоруким и безответственным. В-третьих, "шизофренизация" руководства. То есть, разные части элиты занимаются совершенно противоположной деятельностью, взамоуничтожающей усилия и тех, и других. Например, принимается исправленный бюджет-2009, в корне противоречащий только что принятой Стратегии национальной безопасности, проводится экономическая и финансовая политика, совершенно обратная заявлениям первых лиц о необходимости сбережения народа, перехода на инновационное развитие, подъема реального сектора третьего и последующего переделов, ставки на интеллект и создание новой инфраструктуры и т.д. Яркий пример такого раздвоения — политика реформы, разрушающей образование (ЕГЭ, "болонизация"), уничтожающей основу инновационного роста страны. В-четвертых, производится привязка России к Западу. К цивилизации-сопернику, не заинтресованной в развитии нашей страны. В-пятых, совершен переход от реальной работы к имитации деятельности. В-шестых — опора на криминалитет. Опора на людей, сделавших состояние на разрушении страны, ее промышленности и науки. На тех, кто обогатился на казнокрадстве и взяточничестве, на самых бесстыдных махинациях. И, наконец, уничтожение принципа личной ответственности. Даже тот, кто наносит страшный урон стране, будучи на руководящем посту, ничем не рискует и остается в "номенклатурной обойме". Продолжая чаще всего вредить и дальше.
В результате действия всех этих факторов возникла не только застойно-сырьевая экономика, но и крайне поляризованное общество. Небольшое число сверхбогачей-сырьевиков и коррупционеров, ничтожно малый средний класс и основная масса бедного населения. Все это в совокупности порождает смертельную для инноваций среду. Основная масса граждан РФ, заинтересованная в отечественных инновациях, лишена средств для поддержки такого развития. А богатая часть, будучи ориентированной на Запад и на все импортное, возиться с отечественными инноваторами не желает. При этом оказались сломанными "социальные лифты".
Такие проблемы, по мнению Георгия Малинецкого, предопределяют провал при попытке перехода к новому, шестому технологическому укладу, к которому относятся биотехнологии, нанотехнологии, проектирование живого, вложения в человека, новое природопользование, робототехника, новая медицина, высокие гуманитарные технологии, проектирование будущего и управление им, технологии сборки и уничтожения социальных субъектов. Отсюда же проистекает неумение и нежелание нашего государства заказывать нужные инновации. РФ уже отстает от США в подготовке к переходу в новую технологическую эру. Ведь американцы уже создали целую индустрию конференций по проектированию будущего, работающих под крылом разведсообщества, а также особые институты (Институт сложности и Институт сингулярности), где проходят курсы высшие государственные и корпоративные менеджеры. В США с планированием и целеполаганием — всё нормально, а вот у нас… Между тем, без инновационного прорыва Россия не сможет выйти из нынешнего тяжелого кризиса. "При 30% всех природных богатств у России доля страны в глобальном валовом продукте — 1%. Такая страна не может жить долго!" — говорит исследователь.
Г.Малинецкий убежден: чтобы сломать инновационное сопротивление и предотвратить грозящий развал страны, РФ должна сделать три вещи — запустить первый мегапроект развития, обеспечивающий "сшивание" Федерации, принять новую повестку дня для страны и выработать национальную идеологию. На роль суперпроекта предложено создание Евроазиатских транспортных коридоров. Названа и необходимая повестка дня: целеполагание и создание нового государственного аппарата, декриминализация страны и освоение Евразии. Ну, а основой всего должна стать идеология-"смыслосфера" с базовыми принципами: духовное выше материального; общее выше личного; справедливость выше закона; будущее выше настоящего и прошлого.
Трудно возражать данным и подобным им замечаниям. А значит, проблема возвращения к ситуации экономического роста предстаёт для нашей страны дополнительными трудностями и препятствиями. Для их преодоления требуется, наряду с прочим, долговременное планирование и прогнозирование правительством динамики национальной экономики. К сожалению, пока реализация указанной функции правительства не выдерживает критики экспертов. Вот как, например, оценивает А. Докучаев социально-экономический прогноз развития страны на 2010-2012 годы, представленный министерством экономического развития: «На первый взгляд - солидный документ со всеми признаками серьезной аналитической работы. Никакого шапкозакидательства, пишет The New Times. Скажем, падение ВВП на этот год прогнозируется аж на 8,5%. Раньше говорили максимум о минус 6%, а первоначальный прогноз МЭР и вовсе ограничивался оптимистичными 2,4%. По полугодовым раскладам понятно, что минус 8,5 гораздо ближе к истине. И даже к 2012 году ВВП, хоть и вырастет, но окажется на 4% меньше, чем в 2008 году. Промышленный спад по итогам этого года составит 12,5%, а 2012-го - 10,7% к уровню 2008-го. Серьезное падение ожидается и по инвестициям в основной капитал и даже по реальной зарплате.
Однако, при более детальном знакомстве с прогнозом, вопросы по нему начинают возникать буквально на каждом шагу. Главный из них связан с ценой на нефть – как известно, от этого параметра во многом зависит состояние российской экономики в целом и федерального бюджета в частности. Так вот, с баррелем прогнозисты из МЭРа поступили весьма бесхитростно, предложив простенькую прогрессию: в нынешнем году среднегодовая цена нефть будет 54 доллара за баррель, в следующем 55, в 2011 - 56, в 2012 – 57 долларов. Еще можно как-то обосновать прогноз на этот год: в начале года баррель стоил чуть за 30, к июню поднялся до 70, в июле опять покатился вниз. Может быть, в среднем и "вытанцуется" 54 доллара за баррель. Но все, что будет дальше - это чистой воды фантазии. Нет никакой науки, которая позволяет вычислить цену барреля, скажем, в феврале или сентябре 2010 года. А насколько стремительно способна меняться цена на нефть все помнят по событиям лета-осени прошлого года: тогда за считанные недели баррель подешевел не на доллар-другой, а фактически в 4 раза.
Но если цена на главный бюджетообразующий продукт колеблется так резко, то под большим вопросом оказываются и многие другие параметры, вписанные в прогноз МЭРа - в особенности те, что связаны с бюджетом: реальная зарплата, реальные доходы населения, уровень безработицы. Впрочем, с последним параметром много неясностей и без нефти. В нынешнем году безработица определена в 10,7% от экономически активного населения, в последующие три года она будет плавно сокращаться до 9,5% в 2012-м. Если посчитать "по головам", то получается, что безработица охватит от 7 до 8 млн. человек в год. Откуда взяться такой стабильности на фоне резкого падения ВВП и промышленности? Ответа на этот вопрос прогноз не дает. Быть может, МЭР рассчитывает на то, что по мере преодоления кризиса будут открываться новые производства, которые и обеспечат появление рабочих мест? Но для этого требуются инвестиции в основной капитал, а они должны упасть за предстоящую трехлетку к уровню 2008 года на 14,3%. Нестыковочка получается.
Удивительная стабильность прописана и национальной валюте. В среднем доллар будет дорожать на 1,5–2,5 рубля в год – с 32,6 по итогам 2009-го до 39,2 к концу 2012-го. Поверить в эту плавность довольно сложно, вспоминая резкий обвал рубля в конце прошлого - начале нынешнего года. Многие эксперты считают, что в силу еще ожидающих нашу экономику осенью трудностей (рост бюджетного дефицита, кризис неплатежей по кредитам и пр.), новой девальвации рубля не избежать.
Весьма оптимистичны прогнозы МЭР, касающиеся инфляции. В этом году, по мнению прогнозистов, она окажется меньше запланированной в бюджете - 12%, а к 2012 году и вовсе снизится до 7%. В эту благостную картину можно было бы поверить - стагнация и падение доходов населения в принципе способствуют торможению цен - но мешает наша многолетняя российская практика. А она сводится к тому, что при любом сценарии - хоть при росте, хоть при спаде – цены неизменно стремятся вверх. И сейчас существует немало рисков (повышение тарифов естественных монополий, девальвация рубля, рост денежной массы в экономике и пр.), которые угрожают и дальше раскручивать маховик инфляции. К тому же из года в год обязательно находится какой-нибудь продукт – то бензин, то зерно, то мясо – который начинает внезапно для всех дорожать сумасшедшими темпами и тянет за собой вверх другие цены. Так что в заметное уменьшение инфляции в обозримой перспективе также верится с трудом. Что из всего этого следует? К сожалению, очередной трехлетний прогноз Минэкономразвития по ценности своей не стоит даже той бумаги, на которой он напечатан».
Таким образом, задача обеспечения устойчивого экономического роста предполагает необходимость серьёзных изменений на всех направлениях макроэкономической политики. А задача эта не просто очень важная, от её решения, можно сказать, зависит выживаемость нашей страны, её населения и экономики в сегодняшнем сложном мире. Какие же произошли изменения в месте и роли нашей страны и её экономики в мировом хозяйстве за последние два десятилетия?
За годы экономических реформ произошли кардинальные изменения в географическом распределении внешней торговли России. Если до развала СССР основные внешнеторговые потоки направлялись в другие социалистические страны, то в настоящее время они устремлены прежде всего в развитые страны капиталистического Запада. В 1994 году было подписано соглашение о партнёрстве и сотрудничестве РФ со странами Европейского Союза. Основными партнёрами РФ стали Германия, Франция, Италия, Нидерланды, Финляндия, Япония, Великобритания. Однако притока высокотехнологичной продукции, а главное – оборудования и технологий для выпуска такой продукции в самой России – не произошло. Наша страна превратилась в поставщика невосполнимых энергоресурсов для западной экономики. Разумеется, такая направленность наших внешнеэкономических связей не может не вызывать критики за свой колониальный характер.
Итак, долгие годы частный бизнес и власти России основные надежды возлагали на энергодобывающие отрасли, чёрную и цветную металлургию. Сюда устремлялись отечественные и иностранные инвестиции, эти отрасли находились в центре внимания правительства, поскольку приносили в казну основные доходы и позволяли наращивать Стабилизационный фонд. В политический лексикон вошла характеристика России как «великой энергетической державы». Тогдашний президент РФ В.В. Путин заявил в конце 2005 года, что превращение нашей страны в «энергетическую сверхдержаву» является стратегической задачей. Это было подтверждено в 2006 году на Санкт-Петербургском саммите «большой восьмёрки». А ведь подобная стратегия типична для страны, располагающей крупными природными запасами минеральных ресурсов, но существенно отстающей от мирового уровня развития не только обрабатывающей промышленности, но и сельского хозяйства. Такие страны закономерно используют то сравнительное преимущество, которое у них есть – конкурентное по цене и качеству жидкое и газообразное топливо, металлы и другие минеральные ресурсы.
С такой однобокой экономикой России, разумеется, уготована роль лишь топливно-сырьевого придатка и прозябание на обочине мирового хозяйства. Ведь по доле в мировом товарном экспорте (1,7%) наша «энергетическая сверхдержава» уступает даже Мексике и Испании, а по объёму высокотехнологического экспорта в 2005 году она втрое отставала от Филиппин, в 10 раз – от Мексики, в 13 – от Малайзии. В высших эшелонах власти, наконец-то, к 2008 году, заговорили о необходимости диверсификации отечественной экономики, модернизации промышленности, о развитии высокотехнологичных производств, в том числе нанотехнологий. Но, к сожалению, разговоры прервались на стадии разговоров, так как грянул мировой экономический кризис.
Между тем мировая экономика уже давно стала трансформироваться в экономику знаний. И процветали здесь те страны, которые активно обменивались средне- и высокотехнологичными товарами и услугами. Доля этих товаров в мировом экспорте увеличилась с 34% в 1980 году до 54% в 2000 году. При сохранении такого тренда можно бы ожидать, что в 2020 году доля таких товаров составит 35%, тогда как удельный вес топлива не превысит 8%, а других базовых ресурсов – 7%. И вот на таком сужающемся пятачке «энергетической сверхдержаве» и предстоит бороться за выживание. Как избежать столь безрадостной перспективы?
На первый взгляд, надо лишь защитить отечественных производителей протекционистскими барьерами от иностранных конкурентов, создать льготные условия для инновационного бизнеса, расширить и ускорить конверсию оборонной промышленности, где высокие технологии пока сохранились на приличном уровне. Но для разворота экономики в сторону высоких технологий и этого явно недостаточно. Ведь нужна ещё современная высокоразвитая станкоинструментальная база, определяющая возможности модернизации остальных отраслей. Её вклад в промышленное производство передовых стран достигает 50%, что позволяет обновлять оборудование в большинстве отраслей каждые 7-10 лет. А вот экспертные оценки отечественного станкостроения находятся в диапазоне от «еле шевелится» до «отстало навсегда».
Здесь Россия существенно отстаёт даже не только от развитых стран. По данным Росстата, средний возраст промышленного оборудования в 2004 году составлял 21,2 года, причём доля полностью изношенного оборудования превышала 27%. Обновление станочного парка шло крайне медленно – на 1,8% в год, поскольку новых машин и оборудования у нас производится в 50 раз меньше, чем в Германии и в 82 – чем в Японии. Да и качество оборудования, производимого сегодня в России, оставляет желать лучшего, так как большинство моделей разработано ещё в 1970-1980-х годах. В развитых странах удельный вес станков с числовым программным управлением приближается к 50%, а в производстве пресс-форм, штампов и литейных форм он доходит до 85%, тогда как у нас этот показатель не превышает 5%. В России таких станков выпускают на порядок-два меньше, чем в Китае и Германии. А высокотехнологичных автоматических или полуавтоматических линий для машиностроительных предприятий в последние годы у нас создают не более одной-двух в год.
В результате приходится в массовом порядке ввозить высокотехнологичное оборудование и качественные готовые изделия из других стран. Если у отечественных производителей российская промышленность ежегодно приобретает 2,5 тыс. станков, то за рубежом – 8 тысяч. В 2006 году в общем объёме российского импорта доля машин, оборудования и транспортных средств составила 47,7%, тогда как в экспорте – всего 5,8%.
Закупки оборудования за рубежом, с одной стороны, позволяют повысить технологический уровень отечественного машиностроения, но, с другой стороны, подавляют саморазвитие отрасли. Ведь именно для тех производств, где сегодня наиболее ощутима конкуренция со стороны импортного оборудования (станкостроение, сельскохозяйственное машиностроение, производство строительно-дорожной техники), характерны низкая инвестиционная активность, высокий износ основных фондов, отсталые технологии. Да и российский крупный частный капитал предпочитает не инвестировать в отрасли отечественного машиностроения, а «снимать сливки» в высокодоходном сырьевом секторе. Так что если и делать сейчас необходимый структурный переворот-перестройку в отечественной экономике, то нельзя рассчитывать на быстрое решение этой задачи. А между тем конкуренты уйдут ещё дальше по пути экономики знаний. К тому же мы так и не начинаем выполнять указанную задачу, продолжая играть роль сырьевой колонии для своих конкурентов.
Начиная с 1992 года вывоз товаров из страны стабильно и намного превышал их ввоз. А в 2000-х годах этот процесс резко ускорился. Если в 1992 году из страны было вывезено товаров на 10 млрд. долларов больше, чем ввезено, то в 2007 году эта разница составила уже 133 миллиарда. Таким образом, речь идёт о многократном усилении колониального грабежа. Ведь куда исчезают эти громадные деньги? Экспортёры сырья практически всю выручку от продажи нефти, газа, стали, алюминия, леса, минеральных удобрений оставляют на Западе. Они, как вампиры, высасывают из России не только её ресурсы, но и деньги от их продажи. Легендами о российских нуворишах, скупающих самую дорогую недвижимость в Лондоне, на Лазурном берегу и по всей Европе, заказывающих самые дорогие яхты и самолёты, все годы реформ заполняют выпуски новостей и страницы прессы.
Однако сверхдоходы российских олигархов столь высоки, что никакой фантазии не хватит, чтобы потратить их на одну только роскошь. И поэтому они постоянно пытались вложить капиталы в других странах в автозаправочные сети, в покупку крупных фирм. Но западные правительства и бизнесмены всячески старались не допустить эти сотни миллиардов долларов, в основном криминального происхождения, в свою экономику, ставя различные препоны, срывая крупные сделки, разрешая покупать по завышенным ценам лишь мелкие пакеты акций.
Поскольку вслед за российскими товарами на Запад уходила и основная часть выручки от их продажи, то для покупки зарубежных товаров нашим импортёрам приходилось занимать деньги за рубежом, причём под довольно высокие проценты. В результате уже к концу 2007 года долги импортёров и банков, финансирующих их, составили 413 млрд. долларов. В эту сумму входили и заимствования корпораций с большой долей государственного участия, вроде «Газпрома», которые приобретали на них всё новые зарубежные активы. Дело в том, что, к сожалению, доходы компаний, контролируемых государством, разворовываются их руководством вкупе с государственными чиновниками, которые назначают таких управляющих. Эта печальная картина подтверждается не только экономическим анализом, но и, например, откровениями бывшего главы правительства РФ М. Касьянова. Когда ему задали вопрос, как он относится к продаже руководством тогда ещё государственной компании «Славнефть» бельгийской фирме Р. Абрамовича 5 млн. тонн государственной нефти по доллару за тонну (менее 1% биржевой цены!), то ответ был обескураживающим. Без тени смущения М. Касьянов заявил перед телекамерами, что никакое это не воровство, а «обычная схема оптимизации налоговых потоков».
А ведь именно по причине подобных фактов бюджет не получает от «государственных» компаний практически никаких дивидендов. Почти вся их прибыль уводится через дочерние компании и подставные фирмы и делится между руководителями компаний и назначающими их чиновниками. А обывателю пропагандируют идею о якобы неэффективности государственной собственности по сравнению с частной, хотя таких доказательств не существует в нау
