И насколько же приватный танец она заказала?

Ревнуешь? — осклабился он.

Я подумала и вынуждена была сказать:

Кажется, да.

Как это мило! — улыбнулся он.

Ты отвечай про Арнет.

Она хотела не танца. Она хотела разговора. — Он тоже секунду подумал и уточнил: — О’кей, хотела она танца, и очень, но ей слишком было неловко мне об этом говорить. Мы просто разговаривали.

О чем?

Она пыталась уговорить меня признаться, что ты надо мной сексуально извращаешься. Уговорить оставить тебя и спастись.

Почему ты мне не сказал?

Ты и так переживала, что Арнет расскажет Зебровски и другим копам о том, что видела. И ты была занята расследованием каких-то кровавых убийств. Я решил, что тебе не нужны лишние переживания, и справился сам.

Она приходила еще?

Он покачал головой.

В следующий раз скажи мне, ладно?

Если хочешь.

Хочу.

Она не может про тебя рассказать — боится, как бы ты в ответ не рассказала, что она неровно дышит к твоему бойфренду-стриптизеру. Ей очень не хочется даже перед собой признать: в нашем представлении для нее самым худшим было, что оно ей понравилось.

Вот уж не подозревала, что у Арнет такие наклонности.

Она тоже не подозревала.

Я всмотрелась в его лицо. Увидела на нем намек.

А ну-ка, скажи это вслух — то, что у тебя в глазах читается.

Больше всего ненавидишь в других то, что не нравится тебе в себе.

Хм.

Что такое?

Примерно то же самое я сегодня думала.

О чем?

Я качнула головой — в смысле не важно.

Ты правда думаешь, что Грег и его подружка, услышав мой «сценический псевдоним», не докопаются до связи его с Анитой Блейк?

Уверен. Они считают тебя стриптизеркой с именем Ники, и этого им достаточно. Ничего они копать не будут.

Знаешь, странно, но мне как-то не дает покоя: отчего Ники? Отчего именно это имя?

А про него я знал, что я его не забуду.

Не забудешь? Почему?

Потому что я под ним выступал, когда снимался в порнухе.

Чего? — заморгала я.

Ники Брэндон — под этим именем я снимался в фильмах.

Я даже не моргнула, а прикрыла глаза — как когда глубоко задумываюсь или слишком поражена, чтобы думать.

Ты мне дал свой псевдоним из порнографии?

Половину псевдонима.

Я прямо не знала, что сказать. Лестно мне это или оскорбительно?

Объявляю эту перебранку прекращенной до тех пор, пока не соображу, о чем именно мы ругаемся.

Анита, поверь мне, это не перебранка.

А чего ж я тогда злюсь?

Давай подумаем. В городе какие-то нехорошие вампиры, на нас воздействующие. Ты терпеть не можешь, когда фанатки узнают стриптизера Брэндона, а сегодня еще и тебя узнали как выступавшую на сцене. Раз ты стесняешься моей работы, еще больше тебе будет неловко, если кто-нибудь подумает, будто ты можешь выступать в стриптизе.

Я не стесняюсь твоей работы.

Стесняешься.

Я двинула машину вперед:

Нет, говорю!

Тогда в следующий раз, представляя меня своим друзьям, не говори просто «танцовщик». Скажи «исполнитель экзотических танцев».

Я закрыла рот и стала сдавать задним ходом. Да, он прав, я бы так не сделала. И представляла бы его и дальше как танцовщика.

Ты правда хочешь, чтобы я так тебя представляла?

Нет, но хочу, чтобы ты не стыдилась того, что я делаю.

Я не стыжусь ни тебя, ни твоей работы.

Хорошо, как скажешь.

Но слышно было, что он просто уступает мне победу, а я не права и никакой победы нету. Вот когда он так делает, я терпеть не могу. Просто он вдруг в середине спора перестает спорить, не потому что проиграл, а просто больше не хочет. Ну как ссориться с человеком, который не хочет ссоры? Ответ простой: никак.

А хуже всего, что он был прав. Меня его работа смущала. Не должна была, но смущала. Подростком он был беспризорником, проституткой и наркоманом. С наркотиками он покончил уже четыре года назад. Из «жизни» он вышел, когда ему было шестнадцать. Снимался в порнофильмах, и я это знала, но не пережевывала. Это дело он бросил примерно тогда же, когда перестал зарабатывать проституцией, но тут у меня уверенности не было. Так я же и не спрашивала в открытую? Он — леопард-оборотень, а потому никакую болезнь, передающуюся половым путем, подхватить не может. Ликантропия убивает в теле хозяина любую инфекцию, храня его здоровье. А потому я могла делать вид, что у него не больше половых партнеров, чем мне хочется знать.

Я стояла у светофора напротив пекарни «Сент-Луис Бред компани», когда спросила: