Литературная сказка в 1930-е годы (Е. Шварц)

20-30-е гг. в советском искусстве ознаменовались активными поисками новых путей. Литература для детей в целом повторяет линию движения взрослой литературы. Родоначальниками советской детской литературы считают М. Горького, К. Чуковского, Маршака. Давно известно, что литературная сказка – жанр синтетический, впитавший в себя как черты народного фольклора, так и элементы литературных жанров. Тезис «литературная сказка восприняла народную в совокупности, во всех ее жанровых разновидностях» не вызывает сомнения. Евгений Львович работал во многих жанрах. В его творческом наследии есть повести, рассказы, сказки, стихи, киносценарии, пьесы, статьи, автобиографическая проза, воспоминания. И все же, думается, что Шварц вошел в историю советской, да и мировой литературы как сказочник. В 1924г. в журнале «Воробей», №7 была опубликована первая сказка Шварца «Рассказ старой балалайки». Это лирическая, без тени сентиментальности история о старом актере и его внуке, о наводнении, затопившем их скромный домик, а тех, кто пришел им на помощь, рассказывается от имени балалайки – верной спутницы и помощницы – чудесным раешным стихом – веселым, свободным, естественным. В 1925 году в журнале «Новый Робинзон» публикуется великолепная, хотя неоконченная сказка Шварца «Два друга: Хомут и Подпруга», также написанная раешником. В первых произведениях Шварц легко соединяет реальный фон со сказочными событиями. Мы узнаем старый Петербург с его нищетой и роскошью, красотой дворцов и убогостью лачуг, смываемым наводнением; или нэпманский Петроград с «истуканом» Паоло Трубецкого и с множеством лавчонок. Во второй половине 20-х годов вышла в свет его сказка «Степка Растрепка и Погремушка». В ней легко заметить зависимость и от «Мойдодыра», и от ранних сказок Маршака, и от хармсовских ритмов. Однако в этой сказке есть то, чего не сыщешь ни в одной сказке Хармса – презрение ко злу, к ничтожеству, требование добра, справедливости, благородства. Взамен блеска и треска хармсовского стиха, взамен холодного нагромождения причудливых эксцентричностей, летящих в стремительном ритме, вдруг возник человеческий голос, мягко, но настойчиво изобличающий грязь, лицемерие, жестокость и говорящий о красоте доброты. Конечно, в «Степке Растрепке» голос это был еще очень невнятен, прошли годы, прежде чем он окреп и стал голосом «Обыкновенного чуда», «Тени», «Дракона» - голосом, говорящим правду навеки. Щварц, как писатель, созревал медленно. Как человек он созрел гораздо быстрее, но прошли годы, прежде чем он нашел изобразительные средства, чтобы выразить самого себя. Прозаической попыткой переосмыслить известный фольклорный сюжет, вдохнув в него современность, оказалась сказка «Два брата», написанная по мотивам «Морозко». Конечно, сказка Шварца отлична от первоисточника – всему повествованию приданы черты условно-современной реальности (Старший читает книгу «Приключения Синдбада-морехода»). Описания места действия и происходящего детальны. Большое художественное внимание уделяется психологическому состоянию персонажей. Множество сменяющих динамику событий усиливают динамизм произведения, а введенные природоведческие сведения – его познавательное звучание. Композиция достаточно традиционна, есть в ней и зачин и нравоучительная развязка. Персонажи типизированы (Старший, Младший, Чернобородый), птицы и звери выступают в качестве добрых помощников. Оригинальным образом соединяет сказку Шварц с былью, иногда упоминая, что мальчику «казалось, что птицы и белки, и зайцы понимают его», иногда мотивируя сказочное тем, что подобное «бывает очень-очень редко, но все-таки бывает». Идея известнейшей «Сказки о потерянном времени» резонная: не теряй времени даже в детстве, чтобы не превратиться в старика задолго до старости…Но идея так и осталась идеей, в характерных героев не воплотилась. Если о волшебниках, с коими столкнулся в лесу Петя Зубов, можно хоть сказать, что они злые, коварные, то о самом Пете, а тем более о его товарищах по несчастью не скажешь и этого. Они – «никакие». Роли их чисто служебные, не больше. Все, что они делают, не от характера идет, а от простой необходимости. Даже лень их условна: мы о ней знаем лишь понаслышке. И потому ничего такого, что хоть как-то отличало бы их друг от друга, мы так и не увидим. Сказку эту в свое время критиковали, но не за то, за что нужно. В «Сказке о потерянном времени» информация для взрослого читателя нулевая, характеры отсутствуют, поэтичность изложения тоже. Юмор есть, но поверхностный. Вот почему для взрослых она малоинтересна, но для маленького читателя она содержит весьма важную нравоучительную мысль: «…но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет». Сам писатель считал, что дети скорее поймут его сказки, потому что рассказываются они, по его убеждению, «не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы открыть, сказать во всю силу, во весь голос то, что думаешь». А это возможно, пожалуй, только в детстве.