Обстоятельства, исключающие противоправность деяния государства

Согласно общим принципам международной ответственности государств, рассмотренным ранее, всякое международно-противоправное деяние государства влечет за собой международную ответственность этого государства. Международно-противоправное деяние налицо всякий раз, когда государство своим поведением нарушает свое международное обязательство.

Из этих основополагающих принципов не может быть каких-либо исключений до тех пор, пока международное обязательство действительно для данного государства. Однако существуют обстоятельства, которые приостанавливают в конкретном случае действие соответствующего обязательства или обуславливают его невыполнимость. Отсутствие в таком случае противоправности деяния государства исключает как следствие международную ответственность государства, не влечет таковой.

Обстоятельства, исключающие противоправность деяния, должны быть юридически значимыми и, соответственно, определяться юридическими правилами, которые и сформулированы в ст. 29—34 Проекта об ответственности государств. Их сопровождает, как обычно, подробный комментарий Комиссии международного права, помогающий уяснить существо сформулированного правила.

Приведем эти статьи полностью, в некоторых случаях с кратким комментарием.

Статья 29, озаглавленная «Согласие», гласит:

«1. Правомерным образом данное согласие государства на совершение другим государством определенного деяния, не соответствующего обязательству последнего в отношении первого государства, исключает противоправность этого деяния применительно к этому государству, поскольку это деяние находится в пределах вышеуказанного согласия.

2. Пункт 1 не применяется, если данное обязательство вытекает из императивной нормы общего международного права...»

Речь, таким образом, идет о международном соглашении между государствами — субъективно управомоченным международным правом и субъективно обязанным. Это соглашение касается, естественно, не изменения или отмены данного международного обязательства, а лишь неприменения его в установленном конкретном случае.

Такое согласие (соглашение) должно быть действительным согласно международному праву, явно установленным, применимым в международном плане и предшествующим совершению деяния, к которому оно относится.

Соответственно, нормы, которые применяются при определении действительности договоров, применимы как правило, и при установлении действительности согласия государства, о котором идет речь.

Деяние, на совершение которого получено согласие, должно совершаться в пределах согласованных его условий, касающихся места, времени, средств и прочих обстоятельств деятельности обязанного государства.

По общему правилу, управомоченное государство вправе давать согласие на деятельность другого государства в пространственной сфере действия своих исключительных правомочий, каковой является его территория, а также применительно к своим суверенным правам и юрисдикции, действующим в пределах негосударственной территории (шельф, экономическая зона, открытое море, космос и т.д.). Иными словами, давая рассматриваемое согласие, управомоченное государство распоряжается своими территориально обозначенными правомочиями, с исключениями, предусмотренными общим международным правом.

Статья 30, озаглавленная «Ответные меры в отношении международно-противоправного деяния», предусматривает: «Противоправность деяния государства, не соответствующего обязательству этого государства в отношении другого государства, исключается, если это деяние является закономерной в соответствии с международным правом мерой в отношении этого другого государства, вызванной его международно-противоправным деянием».

Речь, следовательно, в данном случае идет о закономерных «ответных мерах» — санкциях, являющихся предметом рассмотрения последующих разделов этой главы.

Статья 31, озаглавленная «Форс-мажор и непредвиденный случай», устанавливает:

«1. Противоправность деяния государства, не соответствующего его международному обязательству, исключается, если это деяние было вызвано непреодолимой силой или не поддающимся контролю государства непредвиденным внешним событием, которые сделали для государства материально невозможным действовать в соответствии с указанным обязательством или понять, что его поведение не соответствует этому обязательству.

2. Пункт 1 не применяется, если государство, о котором идет речь, содействовало возникновению ситуации материальной невозможности».

В этой статье речь идет о двух ситуациях, обозначенных как «форс-мажор» и «непредвиденный случай», которые в принципе могли бы рассматриваться раздельно. Однако ни в практике государств, ни в международной судебной практике и в правовой литературе не проводится четкого и определенного различия между этими двумя ситуациями.

В то же время в ходе исследования этого вопроса выяснилось, что многообразные ситуации, вызванные либо явлениями природы, либо деятельностью людей и обозначаемые терминами «форс-мажор» и «непредвиденный случай», имеют общие черты, состоящие в том, что в условиях таких ситуаций государство в лице своих органов или должностных лиц оказывается в положении объективной невозможности избрать поведение, соответствующее требованиям своего международного обязательства, или установить, что данное его поведение не соответствует требуемому.

Речь идет об обстоятельствах, сделавших для государства материально невозможным действовать в соответствии со своим международным обязательством.

Факторами такой материальной невозможности, с которыми последняя должна находиться в причинной связи, являются либо непреодолимая сила, либо неподдающееся контролю государства непредвиденное внешнее событие.

Ситуациям форс-мажора или непредвиденного случая достаточно близка ситуация, изложенная в ст. 32, озаглавленной «Бедствие», которая предусматривает исключение противоправности деяния государства, если субъект поведения, составляющего деяние этого государства, в ситуации крайнего бедствия не имел иной возможности спасти свою жизнь или жизнь вверенных ему лиц.

Речь, следовательно, идет о ситуации крайнего бедствия, когда свобода выбора поведения обязывающим государство лицом существует, но она крайне ограничена, ибо выбор иного поведения означает почти неизбежную утрату собственной жизни или почти неизбежное принесение в жертву лиц, вверенных попечению субъекта поведения (например, капитану судна или командиру самолета). Поэтому такую ситуацию характеризуют иногда как ситуацию «относительной невозможности» выполнить международное обязательство.

Действия субъекта поведения в ситуации крайнего бедствия, т.е. действия органа или лица, присваеваемые государству, касаются лишь защиты интересов подвергающихся крайней опасности лиц.

Однако в некоторых исключительных случаях возможны также ситуации, когда крайней опасности подвергаются существенные интересы государства. Им посвящена ст. 33, озаглавленная «Состояние необходимости». Ее п. 1 гласит:

«Государство не может ссылаться на состояние необходимости как на основание для исключения противоправности деяния этого государства, не соответствующего его международному обязательству, за исключением тех случаев, когда:

a) это деяние являлось единственным средством защиты существенного интереса этого государства от тяжкой и неминуемой угрозы и

b) это деяние не нанесло серьезного ущерба существенному интересу государства, в отношении которого существует указанное обязательство».

При этом в п. 2 этой статьи указываются случаи, когда государство не может ссылаться на состояние необходимости, а именно: международное обязательство проистекает из императивной нормы общего международного права; установлено договором, прямо или косвенно исключающим такую возможность; государство, о котором идет речь, способствовало возникновению состояния необходимости.

Действительно, ситуации, описанные в п. 1 этой статьи, в принципе возможны, но конкретно указать случаи, когда они были бы уместны, практически невозможно. Бесспорны лишь ситуации, когда исключения недопустимы.

В основу возможного исключения противоправности деяния положено противопоставление защищаемого нормой права менее существенного интереса управомоченного государства существенному интересу обязанного государства. Но объективные критерии различия между существенными и менее существенными интересами того или иного государства вряд ли можно предложить.

Те же трудности возникают при определении того, является ли несоблюдение международного обязательства государством единственным средством защиты его существенного интереса.

В итоге представляется, что ценность этой статьи определяется положениями, касающимися случаев недопустимости ссылок на состояние необходимости.

Статья 34 об обстоятельствах, исключающих противоправность деяния, озаглавленная «Самооборона», гласит: «Противоправность деяния государства, не соответствующая международному обязательству этого государства, исключается, если это деяние является законной мерой самообороны, принятой в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций».

Таким образом, в этой статье речь идет о законной мере самообороны государства в соответствии с Уставом ООН, прежде всего отвечающей условиям ст. 51 Устава.

Такими условиями являются:

1) наличие вооруженного нападения на государство другого государства, создающего исключительно серьезную и явную угрозу его территориальной целостности и политической независимости, как это следует из комментария Комиссии международного права;

2) самооборона осуществляется до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности;

3) Совет Безопасности должен быть немедленно поставлен в известность о предпринятых мерах самообороны;

4) такие меры не затрагивают полномочий и ответственности Совета Безопасности в деле поддержания или восстановления международного мира и безопасности.

Следовательно, логически и юридически самооборона рассматривается как допустимая временная мера защиты территориальной целостности и политической независимости подвергшегося вооруженному нападению государства до тех пор, пока не вступит в действие предусмотренная Уставом ООН и современным международным правом система коллективной международной безопасности.

Можно при этом полагать, что правомочия Совета Безопасности в случае предпринятых государством мер самообороны во многом аналогичны его правомочиям в соответствии с Определением агрессии, единодушно принятым Генеральной Ассамблеей в 1974 г.

Так, Совет Безопасности может сделать вывод о том, что констатация акта вооруженного нападения не будет оправданной в свете сопутствующих обстоятельств, включая тот факт, что соответствующие действия илиих последствия не носят достаточно серьезного характера. Иными словами, Совет Безопасности может не признать меры самообороны в определенных случаях закономерными.

Представляется также, что ситуация самообороны возможна и логична лишь во взаимоотношениях между государствами, не являющимися постоянными членами Совета Безопасности, ибо в условиях вооруженного противоборства между великими державами — постоянными членами Совета Безопасности любые постановления Устава ООН и современного международного права утрачивают всякий смысл. То же действительно и в случае вооруженного нападения постоянного члена Совета Безопасности на любое иное государство.