Предпосылки и условия создания советской судебной системы в регионе 3 страница

В начале августа 1922 г., с некоторым запозданием, в соответствие с Положением о Прокурорском надзоре[164] от 28 мая 1922 г., была образована губернская Прокуратура. Первым губернским прокурором стал Николай Степанович Пятков. В середине августа 1922 г. были назначены 4 помощника прокурора, двое из которых выехали в наиболее крупные центры губернии – Тобольск и Ишим на постоянное место жительства. Из оставшихся в Тюмени помощников один был прикреплен к трибуналу, а второй – к губСНС, причем последний получил в заведование еще два уезда. С 1 ноября 1922 г. было назначено еще два помощника прокурора: один был направлен в Туринск, а второй остался при губСНС и стал заведовать Ялуторовским уездом. Для губернии был положен штат в 12 лиц прокурорского надзора, таким образом губернская прокуратура начала работать при 58% личного состава[165].

Даже при условии полного заполнения штатов, прокурорам было практически невозможно осуществлять в полной мере все необъятные обязанности, возложенные на Прокуратуру. Основное внимание Прокуратура уделяла общему надзору за соответствием закону постановлений губернского уровня (целый ряд административных постановлений и приказов губисполкома и других органов были опротестованы и отменены), участию в заседаниях партийных и советских органов (редактировались в соответствии с законодательством издаваемые постановления, возбуждались местные вопросы принципиального характера)[166].

Прокуратурой также велось наблюдение за законностью сделок и договоров, заключенных государственными и кооперативными организациями, за деятельностью местных органов в финансовой области, за борьбой с должностными и хозяйственными преступлениями и т. п.

В равной степени должна была осуществляться работа по контролю за работой органов дознания и следствия, по надзору за законностью принятия решений и вынесения приговоров, выступления в качестве обвинителей на суде. Однако именно эти обязанности прокуроры региона в годы нэпа могли исполнять в меньшей степени, чем общие надзорные функции. Подавляющее большинство уголовных дел в регионе рассматривалось судьями в отсутствии как адвоката, так и прокурора. Участие губернского прокурора ограничивалось ревизиями производства уголовных дел, помимо того, он наблюдал за приведением в исполнение смертных приговоров, присутствуя при некоторых расстрелах лично[167].

Прокуратура была воспринята гражданами как блюститель закона, имела авторитет, и на протяжении всего рассматриваемого периода государственные учреждения, хозяйственные организации и отдельные лица постоянно обращались в прокуратуру с различными вопросами и заявлениями. В годы нэпа преобладали жалобы на действия милиции, угрозыска, на приговоры, вынесенные судом, по жилищному вопросу, на применение обязательных постановлений[168].

С началом функционирования Прокуратуры, функции губюста постепенно были сокращены и переданы губернскому Совету народных судей, и губюстотдел прекратил свое существование[169]. Теперь система народных судов губернии полностью контролировалась только губСНС.

Структура и функции губСНС были расширены. Был образован организационно-инструкторский подотдел (инструктировавший народных судей и народных следователей в области судопроизвод­ства и процессуального права, в связи с принятием уголовного, гражданского и процессуальных кодексов). Руководитель отдела мог созывать съезды и совещания работников юстиции, организовывать особые и выездные сессии нарсудов.

На административно-хозяйственный отдел возлагался учет личного состава губСНС и нарсудов, и задачи хозяйственно-финансового характера. Общий отдел ведал оформлением нотариальных актов. Деятельность уголовного и гражданского отделов губСНС заключалась главным образом в рассмотрении в кассационном порядке дел, поступавших в совет по кассационным жалобам заинтересованных в деле лиц, учреждений или предприятий, а также по протестам лиц прокурорского надзора или исполкомов на приговоры или решения народных судов губернии[170].

Кроме того, при губСНС состояли: Особая сессия народного суда, разделенная на уголовное и гражданское отделения для рассмотрения важнейших дел; следователь по важнейшим делам, который занимался расследованием дел по поручению НКЮ; четыре добавочных судьи, из которых двое являлись постоянными членами губернской и уездной судебно-земельных комиссий, третий судья возглавлял организационно-инструкторский отдел, а четвертый судья являлся представителем конфликтной комиссии при губернском отделе труда. Сюда же входили комиссия по делам несовершеннолетних при губотделе народного образования и жилищно-конфликтная комиссия при губотделе коммунального хозяйства[171].

В целях коллегиального обсуждения различных организационных вопросов, информирования судебных работников о новых законоположениях и «для создания внутренней спайки между судебными работниками»[172] в январе 1922 г. был созван единственный губернский съезд народных судей. Его постановления стали основанием для последующей организационной работы. Также периодически стали созываться уездные совещания народных судей. Руководили ими председатели Особых сессий нарсудов.

С расширением функций губСНС, с 20 сентября 1922 г. в уездах были ликвидированы уездные бюро юстиции (убюсты). Личный состав, имущество и средства убюстов были переданы образованным уездным совещаниям народных судей и Особым сессиям народного суда. Взамен Тобольского районного бюро юстиции (Тобрайбюста) было образовано Тобрайсовещание, объединяющее под своим руководством Тобольский, Сургутский и Березовский уезды[173]. В последних двух Особые сессии народных судов организованы не были.

При губСНС и уездных совещаниях были организованы нотариальные столы и консультационные бюро для оказания юридической помощи населению. Но число юристов в них было недостаточно, при том что количество обращений граждан за юридической помощью было велико. Консультационное бюро при губСНС постепенно подготавливало материалы для организации будущей адвокатуры, в соответствие с центральным проектом: консультация составляла списки возможных кандидатов, собирала юридическую библиотеку и т. п.[174]. В итоге, в соответствии с Положением об адвокатуре 1922 г.[175] губисполкомом при губСНС была учреждена Тюменская коллегия защитников по уголовным и гражданским делам во главе с В. А. Вановским.

Расширение функций губСНС, как главного проводника новых законоположений, сильно усложнило его работу. Кроме того, проведение судебной реформы совпало с прекращением финансирования из центра органов юстиции. Согласно циркулярного распоряжения НКЮ от 1 июля 1922 г. за № 52, содержание губернских органов юстиции было отнесено на местный бюджет. За госбюджетом оставалось лишь содержание личного состава, путевое довольствие и почтово-телеграфные расходы. И без того контролируемые местными властями судебные органы ставились в прямую финансовую зависимость.

Несмотря на провозглашенные принципы содействия органам юстиции, региональными властными структурами не оказывалось сколько-нибудь ощутимой материальной поддержки. С течением времени все ярче проявлялось негативное, пренебрежительное отношение властей к законности и праву, как на уступки, связанные с нэп.

Положение судебных учреждений было поистине катастрофическим: средства из госбюджета выплачивались в крайне недостаточном объеме, а кредиты из местного бюджета почти совсем не отпускались. Деятельность губСНС сводилась главным образом к изысканию средств как на приобретение инвентаря, припасов, так и на оплату жалования сотрудникам. Прокуратуре, губСНС, ревтрибуналу, народным судам и следственным учреждениям Тюмени пришлось переместиться в одно здание и обслуживаться одной хозчастью с центральной бухгалтерией, которая и финансировала все перечисленные учреждения[176].

По этому поводу председатель губревтрибунала сообщал в Верховный трибунал: «Положение с деньгами вообще скандально. Даже отчетность каждую не требуйте по установленной форме: трибунал сделать как подобает не сможет, опять же за отсутствием денег… как бы не хотелось развить работу, но желание разбивается о деньги, которых мы никак не можем дождаться из Москвы...»[177]

В результате отсутствия средств не выполнялись многие судебные функции губСНС, а в ряде уездов работа была на грани остановки. Так, в августе 1922 г., ввиду принятия УК, ГК, УПК и других новых законоположений, предполагалось созвать губернское совещание работников юстиции, но из-за отсутствия кредита совещание пришлось отложить на неопределенное время. По этой же причине губСНС был лишен возможности устраивать периодические выездные сессии. Это было крайне негативным явлением, потому что сессии во-первых приближали суд к населению, а во-вторых имели большое значение для профессионального роста народных судей, которые, присутствуя при рассмотрении губСНС обжалуемых решений и приговоров, воочию видели допущенные ими при решении дел погрешности, а также могли выяснить все спорные вопросы судопроизводства путем личного обмена мнениями с членами губСНС, имеющими практический опыт. ГубСНС не смог в течение 1922 г. произвести хотя бы по одной ревизии в каждом из участков народных судей и народных следователей.

Материальное положение работников юстиции продолжало оставаться крайне тяжелым. Жалование народным судьям и следователямрегулярно увеличивалось в соответствии с высокими темпами инфляции, но, как и прежде, выплачивалось с задержкой, почти не выдавались и другие виды довольствия[178]. Судья был обречен на постоянную голодовку[179]. В таких условиях нормальное ведение судопроизводства было невозможно. Судьи и следователи постоянно отрывались от своих служебных обязанностей с целью поиска пропитания, а потому стали относиться к ним небрежно[180]. Крайне велика была текучесть кадров. В условиях резкого скачка нарушений закона, связанного с голодом, это приводило к еще большему росту преступности и увеличению количества самосудов.

После введения в действие «Положения о судоустройстве»[181] от 11 ноября 1922 г., в губернии постепенно произошла коренная реорганизация судебного аппарата: судов и местных органов судебного управления. С 1 марта 1923 г. прекратили свои действия Тюменский губернский Совет народных судей (губСНС) и Тюменский губернский ревтрибунал[182]. Их функции были переданы учрежденному Тюменскому губернскому суду (губсуду) который приступил к своей деятельности со 2 марта 1923 г.[183]

Губернский суд (Губсуд) был частью новой единой системы общегражданских судов, включавшей суды трех звеньев - народные суды, губернские суды и Верховный суд РСФСР. Губсуд с одной стороны, действовал в качестве суда 1-й инстанции по наиболее важным уголовным и гражданским делам, и являлся кассационной инстанцией для дел, решенных народными судами; а с другой - был органом судебного управления (осуществлял руководство работой всех народных судов в губернии).

Тюменский Губсуд состоял из гражданского, уголовного отдела и административно-хозяйственного управления, каждый из которых подразделялся еще на несколько подотделов. Председателем Губсуда был назначен В. А. Бахирев. Уголовный отдел Губернского суда возглавил заместитель председателя И. И. Муравьев, а последний председатель трибунала М. Г. Васильев, передав дела в уголовный отдел Губсуда, стал заведующим гражданского отдела[184]. По Тюменскому, Ишимскому, Тобольскому, Ялуторовскому и Туринскому уездам учреждались должности уполномоченных Губернского суда[185].

Как и в целом по стране, народные суды в губернии функционировали теперь в составе одного судьи или судьи и двух народных заседателей. Их подсудность была значительно расширена за счет части тех дел, которые ранее были подсудны ревтрибуналу. Учреждались особые камеры народных судов по трудовым делам (во исполнение принятого закона о труде).

Губернский суд и прокуратура предприняли ряд мер, в результате которых удалось добиться пополнения судебного аппарата и некоторого улучшения профессиональной подготовки кадров (что будет рассмотрено в третьем параграфе главы 1).

Тюменский губернский суд просуществовал недолго. С образованием Уральской области 3 ноября 1923 г.ВЦИК и СНК РСФСРбыло принято «Положение об Уральском областном суде» и Положение «О судоустройстве в Уральской области»[186]. В соответствии с этими положениями в Екатеринбурге был образован Областной суд (Облсуд). В округах были образованы подчиненные Облсуду три постоянные судебно-кассационные сессии: в Тюмени, Перми и Челябинске.

В то же время была образована Уральская Областная Прокуратура. По округам были назначены помощники прокурора Уральской области, которые затем стали окружными прокурорами. На основании приказа № 1 Уральского областного суда и согласно предложения НКЮ от 8 марта 1924, председателю Тюменского губсуда было предложено его расформировать[187].

Уральский областной суд являлся по отношению ко всем постоянным судебно-кассационным сессиям органом надзора, инструктирующим, ревизирующим, объединявшим и направлявшим их работу. Уральский облсуд действовал в составе пленума, президиума, уголовного и гражданского отделов, дисциплинарной коллегии. Состав облсуда включал председателя, двух его заместителей (один по уголовному и один по гражданскому отделам) и сорок два члена[188]. Первым председателем облсуда стал Падучев. Все члены областного суда составляли пленум, заседания которого собирались не реже одного раза в месяц. Пленум облсуда назначал окружных уполномоченных, состав постоянных судебно-кассационных сессий, выбирал дисциплинарную коллегию облсуда; заслушивал доклады о результатах ревизий подведомственных областному суду учреждений; давал указания; рассматривал отдельные вопросы, связанные с неясностью или неполнотой действующих законов.

Председатель, два его заместителя и два члена областного суда образовывали президиум, заседания которого созывались не реже одного раза в неделю (при обязательном присутствии областного прокурора). Президиум облсуда определял границы и число участков народных судей, народных следователей и уполномоченных областного суда; ведал назначением и перемещением нарсудей и следователей; возлагал на окружных уполномоченных производство ревизий и инструктирования судебно-следственных учреждений; рассматривал отчетность, назначал ревизии участков нарсудов и следователей; вырабатывал инструкции, циркуляры и т. п; разрешал вопрос о предании суду дисциплинарной коллегии должностных, подведомственных областному суду, лиц.

Нотариат, запасные судьи, уполномоченные областного суда, судебные исполнители, следователи, инструкторско-ревизионная часть, часть личного состава, архив, статистика, бухгалтерия сосредоточивались при Облсуде и распространяли свои действия на территорию всей Уральской области.

Приказом Тюменского губсуда от 31 марта 1924 г. ввиду ликвидации Тюменского губернского суда и создания Тюменской окружной постоянной судебно-кассационной сессии Уральского областного суда, работники губсуда были переданы в данную сессию с 1 апреля 1924 г.[189]

Функции Тюменской судебно-кассационной сессии ограничивались исключительно рассмотрением гражданских и уголовных судебных и кассационных дел. Подсудность постоянных сессий в качестве суда первой инстанции определяется подсудностью прежнего губернского суда. Постоянная Тюменская сессия выступала в качестве второй инстанции по отношению к народным судам всей территории региона. Кассационные жалобы и протесты, приносимые на приговоры и решения Тюменской постоянной судебно-кассационной сессии, представлялись в Верховный Суд РСФСР через председателя Уральского областного суда.

Тюменская постоянная судебно-кассационная сессия состояла из десяти членов, один из которых пленумом Облсуда назначался председателем сессии. Тюменскую сессию возглавил П. Н. Орехов (Бахирев отбыл в распоряжение Пермской сессии). На председателя Тюменской сессии, помимо судебных, возлагались и административные обязанности, связанные с деятельностью сессии.

На каждый округ пленумом Уральского областного суда назначались уполномоченные Облсуда, которые должны были проводить инструктирование и ревизии судебно-следственных учреждений, действующих в пределах округа. Первым уполномоченным Уральского облсуда по Тюменскому округу был назначен Зубарев. Первым Окружным прокурором стал Яхонин.

В целом, период 1922–1927 гг. отличался многочисленными реорганизациями органов юстиции в поисках наиболее оптимальных форм работы. Однако улучшения финансирования практически не произошло, а значит, не были созданы условия для эффективной деятельности судебных органов региона. Это не могло не отразиться на дальнейшем развитии системы.

 

На третьем этапе (1927–1938 гг.) были проведены очередные реорганизации судебной системы Среднего Зауралья, связанные с введением в СССР четырехзвенной судебной системы, а также с очередным районированием 1930 г., а затем вновь с возвратом к трехзвенной системе в 1938 г. Изменения структуры судебной системы региона происходили в условиях развертывания коллективизации и ускоренной индустриализации, в результате чего на первый план вышла реализация карательной функции региональной юстиции.

Постепенное сворачивание политики нэп и, соответственно, «нэповской законности» предопределили новую центральную судебную реформу, имевшую негласную цель ограничить кассационные полномочия Верховного Суда, препятствовавшего распространению антиправовых тенденций (при пересмотре дел Верховный суд отменял значительную часть приговоров[190]) и снизить роль и значимость судов в системе государственного аппарата, за счет усиления контроля над ними со стороны региональных властных структур. При этом официальным лозунгом реформы был слоган - «приближение суда к населению».

В соответствие с этим, 19 ноября 1926 г. ВЦИК РСФСР принял новое «Положение о судоустройстве РСФСР»[191]. Вводилась четырехзвенная организация суда: районные суды, губернский (окружной), областной (краевой), Верховный суд. Постепенно кассационные функции были переданы от Верховного суда областным, а затем окружным судам. Таким образом, весь процесс судопроизводства от начала следствия до вступления приговора в законную силу, и исполнение его проводились на местах. На Верховный же суд было возложено общее руководство судебной практикой, ревизия, инструктирование органов судебной системы. Ограничение прав Верховного суда резко ограничивал его возможности в области судебного надзора за законностью, в результате было устранено последнее препятствие для развязывания судебных репрессий на местах.

В Среднем Зауралье новый этап судебной реформы начал осуществляться вновь с запозданием. С 1 апреля 1927 г. судебно-кассационные постоянные сессии Уральского Областного суда были реорганизованы в окружные суды. Уральский областной суд, действовавший до этого времени, сохранился, но с утратой полномочий. Он осуществлял лишь функции судебного управления, кассационных функций в отношении окружных судов не получил. Окружные суды стали судами первой инстанции по делам о наиболее опасных преступлениях и по наиболее сложным гражданским делам и кассационной инстанцией по делам, рассмотренным народными судами.

Тюменский окружной суд начал действовать с 4 апреля 1927 г., при этом в его ведение входили три округа: Тюменский, Ишимский, Тобольский. Образованный окружной суд приобрел новые права и обязанности, которые ранее принадлежали Уральскому облсуду и которых была лишена сессия, в частности в его ведение перешло административное управление подведомственными учреждениями округов, инструкторско-ревизионная работа и право рассмотрения дел в порядке надзора[192]. Декларировалось, что организация окружного суда значительно приблизит судебно-административный центр к низовому аппарату, и тем самым даст лучшую возможность руководства им. На самом деле резко возрастала зависимость суда от местных органов власти.

Кроме того, обслуживание Тюменским окрсудом трех административных округов при недостаточном аппарате (численность его по разным причинам сократилась на 25%) не могло обеспечить нормальных условий работы и ее надлежащей постановки. Только с середины декабря 1927 г. под руководством Тюменского окрсуда были созданы Ишимский и Тобольский окружные суды[193]. Все окружные суды находились в подчинении Уральского областного суда.

Состав Тюменского окрсуда включал председателя и 10 членов, избиравшихся по представлению окружного исполкома, губисполкома и областного суда. Первым председателем Тюменского окрсуда стал член ОК ВКП(б) Ф. Ф. Березкин. При Тюменском окрсуде была организована ячейка ВКП(б), и регулярно стали проводиться ее заседания. Членами ячейки были все ответственные работники окрсуда, и теперь только коммунисты могли работать в окрсуде[194].

Тюменский окружной суд состоял из административно-хозяйственной части, финансовой, инструкторско-ревизионной, следственной, уголовного отдела, гражданского отдела.

Впервые отдельно выделялась секретная часть, ведущая секретное делопроизводство. На основании циркуляра НКЮ № 16/с органам ОГПУ было предоставлено право обследования секретного делопроизводства в органах суда и прокуратуры[195]. Окружные суды обязаны были переправлять секретную корреспонденцию только через органы ОГПУ (для чего между окружными судами и окружными отделениями ОГПУ заключались специальные договоры)[196]. Органы ОГПУ постоянно взаимодействовали с судебными, и активно вмешивались в дела судов, особенно по делам так называемых «хлебников»[197].Функцию координации действий судебных органов по политически значимым делам уже с 1928 г. выполняло Полномочное представительство ОГПУ по Уралу (г. Свердловск)[198].

В 1930 г. с ликвидацией округов были ликвидированы и окружные суды, а также должность уполномоченных Уральского облсуда по округам. Произошел возврат к трехзвенной системе, но взамен ликвидированных органов судебного управления Тюменского, Тобольского и Ишимского округов ничего не было создано. Уральский Областной суд теперь должен был руководить непосредственно низовой сетью народных судов в районах всего обширного уральского региона. Контролировать соблюдение законности на такой огромной территории было бы крайне сложно даже в условиях уважения к праву, а ввиду распространившейся к этому времени практики полного пренебрежения к нему это было просто невозможно, да и задачи такой не стояло. Поскольку на осуществление всех функций по контролю за низовой сетью судов Среднего Зауралья у Областного Уральского суда не было времени и сил, часть полномочий передавалась местной администрации. В этих условиях шел процесс усиления административного произвола и проявления местной законности, как никогда возросла зависимость судов от местных советских и партийных органов, от ОГПУ. Таким образом, на третьем этапе развития советской судебной системы в Среднем Зауралье, наиболее благоприятные условия для деятельности получили не судебные, а административные органы.

Лишь в 1934 г. Среднее Зауралье вновь ненадолго обрело местные органы судебного управления: с образованием Обско-Иртышской области был образован Обско-Иртышский областной суд[199]. Вновь образованный суд столкнулся с проблемой организации сети подведомственных судебных учреждений и формированием штата фактически с нуля. Работа этих судов за несколько месяцев так и не была налажена в должной мере, и уже в декабре 1934 г. Обско-Иртышский областной суд был расформирован, а низовая сеть судебных органов Среднего Зауралья была подчинена вновь образованному Омскому областному суду. Территория Среднего Зауралья в очередной раз утратила органы судебного управления и кассации, что, в условиях огромной территории региона, фактически лишало население права отстаивать свои интересы в кассационном порядке.

Особенностью структуры Обско-Ибтышского, а затем Омского областного суда стало то, что с 1934 г. ведение политических дел было изъято из низовой сети судов, расследование передано органам НКВД, а при областных судах была создана Специальная коллегия для разбора контрреволюционных дел[200].

Омский областной суд, в свою очередь также был преобразован в 1938 г. в соответствие с новым положением о судоустройстве. Закон от 16 августа 1938 г. «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик» провозгласил правосудие исключительной прерогативой судебных органов. Он закреплял унифицированную судебную трехзвенную систему, и служил целью придания большей подчиненности центру и в то же время большей независимости судебных органов: централизация правовых ведомств должна была ограничить зависимость региональных работников юстиции от местных руководителей и превратить уголовное право в более надежное оружие в руках партии (закон коснулся также положения судебно-прокурорских кадров, что будет подробнее рассмотрено в третьем параграфе первой главы диссертации). При этом положение провозглашало необходимость соблюдения закона не только со стороны органов юстиции, но и всеми органами управления в целом.

Первой инстанцией являлся народный суд, второй инстанцией (в составе коллегий по уголовным и гражданским делам) выступали краевой, областной, окружной суды и суд автономной области. Высшей судебной инстанцией был Верховный суд СССР. Верховный суд СССР и новообразованный НКЮ СССР получили большую власть над местными судами и судьями. Созданная в 1938 г. структура судебной системы сохранялась в течение всего советского периода.

Это положение о судоустройстве стало логичным закреплением нового правового курса, который был провозглашен в 1934 г. и закреплен в Конституции 1936 г., декларировавшей верховенство закона и гарантировавшей широкие права советского гражданина. Судебная система была призвана обеспечивать эти права, а возможные дальнейшие репрессии, нарушавшие конституционные права и свободы граждан, предполагалось осуществлять внесудебными органами[201]. В условиях развязывания массовых внесудебных репрессий, судебная система и советская законность были призваны служить образцом демократической системы в рамках авторитарного государства. Однако вскоре практика внесудебных репрессий также пошла на спад.

В ходе свертывания «большого террора» в 1938 г. произошли изменения и в структуре судебных учреждений, в т. ч. Омского областного суда: Специальные судебные коллегии при областных и вышестоящих судебных органах были ликвидированы, судебно-прокурорские органы были отстранены от реализации политических преследований, дальнейшее их участие в реализации политической репрессивной политики было минимальным. Впервые произошло действительное разделение сфер деятельности между судебными и несудебными ведомствами: первые отныне осуществляли только обычное уголовное правосудие (за исключением отдельных процессов, проводившихся Верховным Военным трибуналом и уголовным отделением Верховного суда СССР), вторые разбирали дела политического характера.

В целом можно сказать, что этапы формирования советской судебной системы в Среднем Зауралье совпадали с этапами становления государственности, и процесс становления новой судебной системы, определения ее структуры и функций происходил путем эксперимента. Необходимо было найти такие формы организации судебной системы, при которых достигались бы максимальные контроль и подчиненность органов юстиции как вышестоящему руководству, так и местным органам власти. Кроме того, формируемая структура судебной системы должна была четко выполнять государственные задачи, и уже только потом обеспечивать эффективность правосудия. В период с 1918 г. по 1938 г. органы юстиции Среднего Зауралья претерпели ряд реорганизаций, связанных как с районированием, так и со сменой форм организации судебного управления. Все это отрицательно влияло на кадровый состав и эффективность деятельности судебных органов Среднего Зауралья. В ходе регулярных изменений органы юстиции утрачивали значительную часть своих работников. Потому каждый раз заново приходилось набирать штат и налаживать работу новых судебных органов региона. Все эти обстоятельства в дальнейшем определили исключительно тяжелое положение с кадрами и проблему с эффективностью судопроизводства в Среднем Зауралье.

 

 

Кадровый состав

 

Основой создания социалистической правовой системы являлась особая кадровая политика. Курс большевистской кадровой политике задал В. И. Ленин, заявивший: «…Нам нужно судить самим. Граждане должны участвовать поголовно в суде…»[202]. Однако направления подбора, комплектования, обучения и деятельности кадров пересматривались в соответствии с этапами изменения статуса права и теми задачами, которые государство ставило на тот или иной момент перед советским правосудием.

В основе большевистской судебной кадровой политики лежал принцип выборности судей из среды трудящихся самими трудящимися. Это правило противопоставлялось принципу «буржуазной» демократии – «выборность судей народом». Декрет о суде № 1, ликвидировавший все прежние судебные институты, не допускал к отправлению судопроизводства служивших в них юристов. Исключение допускалось только для мировых судов (деятельность которых приостанавливалась) и мировых судей соответственно. Особое отношение к ним объяснялось тем, что они еще при Временном правительстве были несколько демократизированы. Поэтому мировые судьи, лояльно относившиеся к советской власти, могли быть привлечены к работе новых судов[203]. Но уже в последующих декретах и законоположениях возможность работы «буржуазных» специалистов значительно сужалась. В соответствии с Положением о народном суде 1918 г. постоянный народный судья должен был иметь право избирать и быть избранным в Советы, т. е. принадлежать к рабоче-крестьянскому классу. Это было необходимым условием. Кроме этого, судье нужно было иметь политический опыт работы в пролетарских организациях, партии, профсоюзах, рабочих кооперативах и т. д. Таким образом, ставилась задача заполнить штаты новых судебных органов не «ненадежными» специалистами, получившими образование при старом режиме, а «своими людьми» - политически проверенными кадрами, преданными делу революции.