Предпосылки и условия создания советской судебной системы в регионе 2 страница

Первые 3 подотдела должны были заниматься разрешением юридических вопросов, возникавших в деятельности судов губернии; рассылкой судебным органам декретов и циркуляров ВЦИК, СНК, НКЮ; наблюдением за незаконными действиями местных учреждений и лиц и привлечением виновных к ответственности; собранием сведений по уездам о движении судебных дел и т.п. Четвертый отдел ведал местами заключения по всей территории губернии. Положенные по штату инструктивный, статистический и бухгалтерский подотделы были сформированы намного позднее. При губюсте также был образован Нотариальный стол. В его обязанности входила регистрация всевозможных актов и деловых бумаг, просмотр и составление различных договоров и заявлений.

Первоначально заведующим Тюменским отделом юстиции был назначен интернационалист-коммунист Борис Севров. Отдел управления поручил ему создать отделения юстиции по всей губернии. Соответствующих руководящих инструкций по процессу организации уездных отделов юстиции не было, так что, по заявлению самого Б. Севрова, ему приходилось "использовать лишь свой личный опыт и пополнять его сведениями от товарищей, приехавших из Европейской России"[104].

Создание губернских органов юстиции финансировалось первое время Сибревкомом[105]. На организационные расходы также выделял деньги губревком. К примеру, в августе 1919 г. губюстотделу был отпущен аванс в размере 10 тыс. руб. Позднее выяснилось, что эту сумму Б. Севров израсходовал недобросовестно[106].

Вскоре после обнаружения факта злоупотребления Б. Севровым своим служебным положением, по решению ревкома с 17 октября 1919 г. заведующим отделом юстиции был назначен Н. В. Маркин - коммунист, командированный отделом юстиции Сибревкома в Тюмень для организации и инструктирования Тюменского отдела юстиции.

При губернском отделе юстиции для коллегиального разрешения организационных вопросов была образована временная комиссия из юристов и партийных работников. На единственном совещании этой юридической комиссии, состоявшемся в августе 1919 г.[107], были назначены ответственные работники судебных учреждений губернии. Также были намечены ближайшие шаги - учреждение ревтрибунала и следственной комиссии при нем; разделение Тюмени на 3 городских участка; учреждение народных судов 1-й степени (народный судья и 2 народных заседателя)[108].

В соответствии с решением совещания были образованы народные суды 1, 2 и 3 участков Тюмени. Чуть позднее из ряда волостей, прилегающих к городу, был создан 4-й участок народного суда с камерой в Тюмени. Вновь образованные народные суды, образовав канцелярии, приступили к разбору тех дел, которые по закону могли быть разрешены судьей единолично[109].

Отдел юстиции обратился к рабочим организациям через газету "Известия"[110] с предложением выбрать из своей среды народных заседателей. Списки от рабочих организаций довольно быстро поступили в ревком и были им утверждены. Народные суды в губернии создавались в соответствии с «Положением о народном суде РСФСР» от 30 ноября 1918 г. [111] (в последствии произошли некоторые изменения их деятельности в соответствии«Положением о народном суде» от 21 октября 1920 г.[112]). В полную силу народные суды в Тюмени стали функционировать уже с октября 1919 года. Тюменский губернский ЧК передал им из своего ведения часть дел[113].

В ноябре 1919 г. территория губернии была распределена на судебно-следственные участки[114]. Так, по Тюменскому уезду теперь насчитывалось 10 участков народного суда: 3 на город и 7 на волости. В основании разделения лежали следующие принципы: принималось во внимание мнение населения, резюмированное волостными советниками в протоколах совещания; в целях приближения правосудия к населению комбинировали волости в таком соотношении, чтобы наиболее отдаленные поселения по возможности не отстояли от камеры суда далее чем на 50 верст и в уездный судебный район входило не более 20 тыс. человек населения. Камеры народных судей старались располагать в уездных городах и крупных селах, по возможности ближе к железной дороге[115].

Однако практика показала, что подобное деление не отвечает в полной мере местным условиям. Народные судьи отмечали неравномерность и непрактичность распределения участков, «при которых одни работают нормально и даже не имеют достаточного количества дел, а другие перегружены»[116]. На некоторые участки поступало по 800-1000 дел в месяц и судьи были крайне обременены работой. Такие участки требовалось делить хотя бы надвое, но не было необходимого количества судей[117]. В результате количество участков несколько раз менялось, то сокращаясь, то вновь увеличиваясь[118]. К сентябрю 1921 года по всей губернии насчитывалось 39 судебных участков[119], к маю 1922 г. – лишь 29[120].

Вопрос о правовой помощи населению и участия защиты и обвинения в судебном процессе был поставлен Тюменским отделом юстиции наряду с проблемой создания народных судов. Начался набор кандидатов в Коллегию защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе при отделе юстиции губисполкома. Эта Коллегия должна была содействовать суду в деле наиболее полного освещения всех обстоятельств, касающихся обвиняемого или интересов сторон, выделять обвинителей и защитников в Совет народных судей, народные суды, ревтрибунал. Однако ее создание потребовало довольно длительного времени - лишь к 1920 г. Коллегия и Консультационные бюро при уисполкомах стали функционировать в полную силу в Тюмени и в некоторых уездных городах.

Под руководством губюстотдела в соответствии с «Положением о ревтрибуналах» от 12 апреля 1919 г.[121] был воссоздан Тюменский губернский революционный трибунал[122]. Его председателем с 15 сентября 1919 г. вновь стал Н. И. Иванов[123]. Ревтрибунал начал рассматривать дела по преступным деяниям, направленным против рабоче-крестьянской власти и устанавливаемого революцией порядка, направляемые из ЧК и особых отделов. В результате того, что председатель постоянно отвлекался от дел трибунала для исполнения других служебных обязанностей, дела в Тюмгубтрибунале разбирались крайне медленно. Следственная комиссия ревтрибунала осуществляла предварительное следствие неэффективно. В дальнейшем она была распущена, взамен в декабре 1919 г. был создан институт народных следователей, а губерния разбита на следственные участки. Был образован единый следственный аппарат для губЧК и губревтрибунала[124].

В порядке Постановления «О предоставлении губернским комиссиям по борьбе с дезертирством прав революционных трибуналов…» от 13 декабря 1919 г.[125] («о дезертиркомиссиях»), губревтрибунал организовал специальную губернскую комиссию по борьбе с дезертирством (губкомдезертир)[126]. Впрочем, выездные сессии по разбору дезертирских дел организовывал сам губревтрибунал из-за отсутствия свободных партийных работников на местах.

Органом, тесно связанным с губюстотделом, являлся губернский Совет народных судей (губСНС), созданный также осенью 1919 г., в соответствие с центральной практикой. ГубСНС являлся органом судебного управления и выступал в качестве инструктирующего, ревизирующего и кассационного органа для всех народных судов губернии. Он проводил директивы вышестоящих партийных и судебных органов, следил за функционированием судебно-следственного и судебно-исполнительного аппарата губернии и являлся высшей кассационной инстанцией по делам, рассматриваемым народными судами. Вышестоящим кассационным органом для губСНС был Кассационный суд в Москве. Для принятия решений по текущим вопросам в уездах, губСНС созывал съезды местных народных судей.

ГубСНС разделялся на следующие подотделы: а) общий; б) административно- хозяйственный; в) уголовный; г) гражданский. В ведении губСНС находились уездныеСоветы народных судей, которые выполняли следующие задачи: распределение уездов на судебно-следственные участки; направление наиболее сложных дел для рассмотрения в губСНС; установление сроков и мест проведения выездных сессий; организация защиты, обвинения и представительства сторон в процессе в связи сместными условиями; рассылка судьям циркуляров, инструкций и указаний губСНС и губотдела юстиции; составление списков народных заседателей судов; контроль за работой судебных исполнителей; оказание юридической помощи населению и т. п.[127].

В уездах становление советских судебных органов происходило следующим образом. Сразу после установления советской власти в том или ином уезде, по горячим следам «колчаковских преступлений», уездными ревкомами создавались временные следственные комиссии. Например, в Ялуторовске такая комиссия была организована для рассмотрения дел арестованных, переданных отделом управления уездом. С 18 сентября по 1 октября 1919 г. в комиссию перешло 40 дел, из них было рассмотрено 33, по остальным было необходимо произвести дознание на месте. По этим делам были арестованы 28 человек, из них 23 освобождены, 4 человека переданы в Тюменскую тюрьму для рассмотрения дел судом (один остался до окончания разбора дел комиссией)[128]. По приказу Сибревкома устранялись от руководства судебными органами и тюрьмами лица, служившие при Колчаке[129].

Вскоре на местах стали создаваться уездные бюро юстиции (убюсты), ставшие проводником организационных и административных мероприятий губюстотдела и губСНС. В их задачу входило объединение и направление работы всех органов юстиции в уезде. Через убюсты губюстотделом велась инструкторско-организационная работа: рассылались губернские циркулярные отношения и инструкции с целью информации, систематизации, координации судебного дела и создания народных судов. При убюстах должны были создаваться консультационные бюро ("бюро справок и консультаций для населения"). На консультантов бюро возлагалась обязанность оказывать юридическую помощь населению и выступать в судах в качестве защитников. Однако бюро долгое время фактически не функционировали из-за отсутствия сотрудников.

Из-за недостатка свободных работников для руководства организационными работами, в уездные центры для постановки дела за счет местных сил стали посылать специального инструктора - организатора[130]. Им некоторое время, после смещения с поста заведующего отделом юстиции, был Б. Севров. Так, под его руководством, к концу ноября 1919 г. в Ялуторовском уезде было организовано уездное бюро юстиции (в составе 1 председателя и 2 членов), образованы 3 судебных и следственных участка, учреждены 7 камер народных судов в г. Ялуторовске и ряде крупных сел, утверждены камеры следователей (1 камера на участок), назначены народные судьи и 1 судебный исполнитель, открыта запись в коллегию правозаступников и обвинителей на 3 штатных и 2 сверхштатных места. В дальнейшем, народные судьи распределили между собой по соглашению те районы, в которых должность судьи была вакантна, и затем это стало обычной практикой для всех уездов[131].

В Туринском уезде выезда инструктора-организатора не понадобилось. Местный судья Колпашников приехав в Тюмень в сентябре 1919 г., получил все руководящие материалы и указания губюстотдела по организации в уезде судебно-следственных учреждений и арестных домов. Попутно он ознакомился с формами и порядком судебно-следственного права в народных судах и уголовно-следственной комиссии в Тюмени. Колпашников, назначенный Туринским ревкомом, был бывшим нотариусом, с большим опытом, а «главное» - «стоявшим на платформе советской власти», и потому губюстотдел поручил ему организацию судебно-следственные учреждений в уезде. Отдела юстиции в уезде решили не создавать, а вместо него учредить Бюро судей. Руководство им поручалось Колпашникову совместно с председателем уголовно-следственной комиссии уезда Сабуровым. В результате на декабрь 1919 г. в Туринском уезде была проведена организация трех судебных участков, консультационного бюро, уголовно-следственной комиссии, стали проводиться выборы очередных народных заседателей, была ликвидирована уездная тюрьма[132]. Народным судам уезда было дано необходимое первоначальное руководство по теоретическим вопросам.

В Тобольске также не было убюста, вместо него действовало районное бюро юстиции (райбюст), в ведение которого входили три уезда: Тобольский, Березовский и Сургутский[133].

Для слушания особо важных дел общей подсудности, а также более крупных дел, поступающих из трибунала и ЧК, в уездах при убюстах создавались Особые сессии народных судов. Сессии занимались рассмотрением дел, поступивших из ЧК и ревтрибунала, не принятых ими к своему производству, а именно: о спекуляции товарами и предметами, о должностных преступлениях, о нарушении трудовой повинности, об изготовлении и продаже спирта, об освобождении от военной службы по религиозным убеждениям. В Особой сессии председательствовали члены президиума губСНС или убюста[134].

В 1920 г. реорганизованный отдел юстиции Сибревкома перестал курировать юстицию Среднего Зауралья, Н. В. Маркин был отозван в Омск, Н. И. Иванов направлен в Петербург, а губернские органы юстиции возглавили местные работники. В 1921 г. новым председателем губтрибунала стал И. Н. Перетягин[135].

Все вышеперечисленные органы судебного управления, и особенно их уездные отделения, столкнулись и с рядом трудностей, характерных для большевистских судов России, но принявших в Среднем Зауралье более тяжелые формы. Основными из них были проблемы материального и информационного обеспечения.

Одной из таких трудностей была острая нехватка приспособленных под судебные учреждения зданий. Оставшиеся от самодержавия судебные помещения и тюрьмы были в крайне неприглядном состоянии. В первые дни Февральской революции почти все они пострадали, до октября 1917 г. ремонта зданий практически не производилось, в дни установления советской власти в регионе, как и во время наступления Колчака, здания судебных учреждений были значительно повреждены[136].

То обстоятельство, что губернские судебные учреждения были перенесены из Тобольска в Тюмень, вызвало необходимость найти на новом месте подходящие здания. В центральных губерниях проблема судебных помещений решалась либо возведением новых зданий, либо приспособлением бывших помещичьих усадьб. Тюменские органы юстиции не имели денег на строительство, а подходящих помещичьих домов на территории губернии практически не было. Кроме того, помещения должны были быть солидных размеров (так, для трибунала был необходим большой зал с сообщающимися комнатами), а таковые были уже заняты ранее создавшимися советскими учреждениями или войсками. Решение вопроса во многом зависело от жилищного подотдела губревкома. По этим причинам первое время судебным органам приходилось работать частично на частных квартирах, частично в канцеляриях ревкома. Наконец, судебные органы стали располагать в домах бывшей буржуазии. Так, в Тюмени следственную комиссию ревтрибунала расположили в доме Брандта по улице Республики, где в 1920 г. также поместили в одной комнате нотариальный стол и консультационное бюро[137]. Народные судьи часто жили при камере народного суда или в квартире при тюрьме[138].

В уездах камеры народных судов часто устраивались в домах людей, сбежавших с белыми частями. Обычно народный судья работал в одной комнате у себя на квартире, здесь же могла находиться и канцелярия[139]. Некоторые помещения оспаривали сразу несколько учреждений.

В таких условиях совершенно неприемлемой была ситуация с помещением, занимаемым губюстом. Отдел юстиции находился в трехэтажном здании, вероятно в бывших номерах «России» по улице Республики, занимая 20 комнат, причем лучшее помещение нижнего этажа было занято квартирой заведующего губюстотдела Б. Севрова; верхний же этаж, из 8 или 9 комнат, вообще пустовал. Такая квартира при губюсте не предусматривалась никакими тарифными ставками - это было чисто тюменское явление. Помимо того, заведующий занимал ее бесплатно и ремонтировал за счет реконструкции всего здания. Квартира Б. Севрова была обставлена мебелью, предназначавшейся для губюстотдела. При этом обстановка как губюста, так и других губернских учреждений юстиции была более чем убогой. Так, помещения народных судов 2-го и 3-го участка были «в полном смысле безобразные – темные … грязные, качественно не превышающие требований трактира третьего разряда. Не было зала для заседаний, так называемый «зал» грязен, обстановка самая убогая, судебный стол был взят, возможно, из какой-то кухни и на него была наброшена грязная зеленая тряпка. Судьи для совещания должны были проходить через публику. Подсудимые или свидетели сидели среди публики или стояли в передней»[140]. Все это нарушало элементарные требования правосудия.

На эту ситуацию обратил внимание инструктор-организатор отдела юстиции Сибревкома - Н. И. Маркин. После его доклада Тюменским ревкомом Б. Севров был смещен со своего поста на менее ответственный (при этом он не был привлечен к уголовной ответственности за превышение должностных полномочий и растрату средств), а для губотдюстотдела и двух народных судов были подысканы более удобные и соответствующие отправлению правосудия помещения. Стал понемногу пополняться хозяйственный инвентарь губюстотдела[141].

Важной проблемой была слабая связь с центром и почти полное отсутствие законодательных материалов на местах. В НКЮ, в отдел юстиции Сибревкома, в губревком, постоянно шли запросы из губюстотдела с просьбами срочно выслать “Собрания узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства”, конституцию РСФСР, все инструкции, циркуляры, декреты и распоряжения, относящиеся к организации и функционированию суда, следствия и нотариата, формы смет, ведомостей, списков и т.д.[142] Интересно, что в Центропечать отправлялись подобные запросы в отношении портретов Маркса, Ленина, Троцкого и других общественных деятелей, настенных конституций и Манифестов Коммунистического Интернационала[143]. Такие просьбы не удовлетворялись, или исполнялись медленно и в недостаточном объеме. В губернии не было ни одного полного комплекта собраний декретов и узаконений, имелись лишь отдельные номера юридических журналов, и то в небольшом количестве[144]. Отсутствие основных судебных законоположений не могло привести к правильному и эффективному осуществлению судопроизводства.

Поскольку в Тюменскую губернию доходило очень мало изданной в центре юридической литературы, местные издательства пытались восполнить ее дефицит путем перепечатки важнейших правовых актов советского правительства и выпуска брошюр. Так, уже в 1919 г. губюстотдел приступил к отпечатыванию центральных судебных декретов в количестве 1,5 тыс. экз. в расчете на всю губернию[145]. Но типографии не могли в полной мере удовлетворить местные потребности в юридической литературе, т. к. сами переживали серьезные трудности. Печатная продукция доставлялась с большой задержкой, а иногда вообще не доходила до читателя. В своих запросах народные судьи указывали, что целый ряд номеров "Еженедельника советской юстиции", в которых публиковались важные циркуляры и постановления, ими не получен.

При столь плохом инструктировании, местные руководители стали выступать с собственными предложениями улучшения судопроизводства. Примером этому может служить инициатива председателя губревтрибунала и члена коллегии тюменского губюстотдела Н. И. Иванова о реорганизации ревтрибунала. При Тюменском ревтрибунале и при губСНС в 1919 г. существовали две отдельные следственные комиссии. Из-за огромной территории губернии, отсутствия по бездорожью постоянной и непрерывной связи города с уездом, и нехваткой следователей, следкомиссии не справлялись с возложенными на них задачами. Губюстдел, под руководством Н. И. Иванова, на свой страх и риск, подозревая, что это может быть нарушением декретов, распустил обе комиссии, организовав взамен институт народных следователей, и разбил всю губернию на следственные участки. Народные следователи должны были вести следствие по делам подсудным как ревтрибуналу, так и народным судам. Следователи числились за губюстотделом, был сокращен штат за счет совмещения должностей.

Кроме того, был образован единый следственный аппарат для губЧК и губревтрибунала (для большей координации и эффективности работы). Теперь все предварительное следствие велось ЧК, особыми отделами и иными органами, которым принадлежало право направления дел в трибунал. Для производства дополнительного расследования ревтрибунал мог использовать все имеющиеся на местах следственные и розыскные органы. 8 декабря 1919 г. вышло постановление губревкома о едином следственном аппарате для ЧК и трибунала[146]. Подобная реформа ревтрибуналов и установление их связи с ЧК была обнародована в центральной печати лишь в марте 1920 г.[147] Таким образом инициативы губернских руководителей юстиции порою опережали решения и реформы центра.

Еще одним существенным изъяном было крайне недостаточное финансирование судебно-следственного аппарата. Не хватало средств на различные хозяйственные нужды, на должное устройство судов, на путевое довольствие выезжавшим на участки судебным работникам, на оплату услуг других учреждений (почтово-телеграфной службы, работы врачей-экспертов и т.п.). Кроме этого, судебные и следственные учреждения испытывали крайний недостаток бумаги и канцелярских принадлежностей. Из-за этого приостанавливался или вообще не исполнялся целый ряд работ, необходимых для правильного функционирования судебных учреждений, в том числе составление отчетов, подлежащих отсылке в НКЮ: статистических сведений об осуждении, оправдании, о деятельности судебных и следственных учреждений губернии и т. п. Причем бумаги не хватало даже губюсту, не говоря уже об уездных учреждениях. К примеру, в 1919 г. губюстотдел получил лишь 25 стоп бумаги на снабжение 58 учреждений[148]. В итоге писали часто на оборотной стороне дореволюционных документов, на бумаге очень низкого качества.

Жалование судебных работников выплачивалось с задержкой, порою на 3-4 месяца. За это время и без того небольшие средства успевали обесцениться. Пайки выдавались также несвоевременно и в малом размере, на который невозможно было прокормиться не только семье юриста, но и ему самому. Как правило, паек состоял из 33 фунтов муки и нескольких фунтов других продуктов[149]. В силу этого, многие лица, пригодные к работе в судебных органах, устраивались в другие учреждения, лучше обеспечивающие их существование[150].

Места заключения также существовали на грани выживания[151]. Поток заключенных был велик, и они освобождались чрезвычайными мерами. Действовала специальная разгрузочная комиссия[152]. Широко применялись амнистии, с 1919 г. ежегодно объявляемые постановлениями ВЦИК к очередным годовщинам Октябрьской революции[153].

Все перечисленные проблемы и обстоятельства не особенно заботили губернские партийные и советские органы. На фоне усиления правового нигилизма в стране и в регионе, в условиях сложной социально-политической обстановки в губернии, местные власти стали относиться к судебным органам с пренебрежением. Губернские партийные и советские органы игнорировали суд, не осуществляли контроль и не оказывали никакой помощи правоохранительным органам[154].

Таким образом, для судебных органов губернии не было создано условий для эффективной работы. В совокупности с кадровыми проблемами и особенностями судопроизводства (что будет рассмотрено в следующих параграфах) это вело к недовольству населения новыми советскими судами, что ярко проявилось в ходе крестьянского восстания 1921 года. На территориях, занимаемых повстанцами, наряду с отменой декретов советской власти, ликвидировалась и большевистская судебная система. Стало очевидно, что народ эту систему не поддерживает. Так, народные суды перестали функционировать в Тобольском уезде, в сельских участках Ишимского, Ялуторовского и отчасти Тюменского уездов. Уголовные дела и прочая документация этих судебно-следственных участков были уничтожены, были убиты многие нарсудьи и нарследователи. Восстанавливались окружной и мировые суды, судопроизводство в которых вновь стало вестись по судебным уставам 1864 г. Неимоверное распространение получили самосуды^[155]. Работа судебно-следственных учреждений в некоторых районах региона окончательно была налажена лишь к концу 1921 г. – началу 1922 г. Таким образом, крестьянское восстание еще более ослабило судебную систему губернии.

В целом можно отметить, что несмотря на более позднее становление, советская судебная система Тюменской губернии была приведена в соответствие с общероссийской. Ее развитие происходило в весьма сложных условиях, что накладывало негативный отпечаток на ее функционирование. Громоздкая судебная система отличалась сложностью, органы юстиции во многом дублировали функции друг друга. Кроме того, практика показала, что советская судебная система не была легитимной в глазах населения Среднего Зауралья и ударяла по престижу советской власти. Все эти обстоятельства делали ее неэффективной и система требовала дальнейшего реформирования. В целом по стране положение власти большевиков также было неустойчиво. Требовалось менять экономическую политику, и, как следствие, отношение к законности и правовую тактику.

Второй этап (1922–1927 гг.) характеризовался поступательным и динамичным развитием всех звеньев советской судебной системы в Среднем Зауралье. Для превращения этой системы в эффективную, необходимо было решить следующие задачи: 1) реорганизовать органы региональной юстиции в соответствии с общероссийской судебно-правовой реформой; 2) существенно усилить финансирование судебных органов.

Руководство партии, провозгласив нэп, взяло курс на создание хозяйственной системы, базировавшейся на объективных экономических законах. Нэп требовала создания такого правового порядка, при котором обеспечивались бы права всех физических и юридических лиц, выступающих на рынке, обеспечения гражданам личной и имущественной неприкосновенности. Кроме того, следовало добиться от региональных органов власти действительного исполнения принимаемых законов, соблюдения определенных правовых норм. Таким образом, укрепление правопорядка являлось необходимым условием проведения нэп, укрепления государственности. В результате руководство страны признало курс на укрепление законности одним из государственных принципов проведения нэповской политики[156].

В начале 1922 г., в соответствии с центральными партийными директивами, Губернский комитет партии и губотдел ГПУ наконец озаботились положением дел с органами юстиции в губернии и начали политику поддержки органов юстиции. В марте 1922 г. Уралбюро РКП(б) прислало в Тюмень Н. С. Пяткова, который возглавил губюст[157]. Губком и Губисполком совместно издали циркуляр от 17 мая 1922 г. за № 3628 об оказании широкого содействия работе органов юстиции, укреплению судебно-следственного аппарата и повышению авторитета суда[158]. Была произведена замена руководящих кадров губернских органов юстиции. В мае 1922 г. председателем трибунала стал Пятков, через некоторое время - Сушков, затем Васильев[159]. В мае 1922 г. новым председателем губернского Совета Народных Судей стал Ерахтин, который вскоре (17 августа 1922 г.) сложил должность ввиду назначения его в Прокуратуру. Его на некоторое время заменил Сушков, а последним председателем ГубСНС стал Бахирев.

С большим запозданием в Среднем Зауралье стало возможным реализовать реорганизацию трибунала, которая в других губерниях РСФСР произведена в середине 1921 г.[160] В соответствии с указаниями Верховного трибунала, предписывалось всем видам трибуналов губернии (в т.ч. военному и транспортному) слиться в один, и, за счет укрупнения, организовать отделы при губревтрибунале: военный, налоговый, основной и выездной.

Однако Тюменский губернский ревтрибунал от реорганизованных трибуналов штабов и армий соседних территорий не получил ничего, кроме высланных почтой дел, слияния в другими трибуналами не произошло. Потому изменение структуры трибунала необходимо было проводить теми же силами, что были в наличии: не за счет расширения состава, а за счет формально созданных на бумаге отделов, не подкрепленных реальными штатами. Так, военный отдел был организован из одного члена и сотрудника (во время выезда председателя отдела с выездными сессиями по территории губернии военный отдел пустовал вовсе), налоговый также: член и сотрудник (вскоре остался лишь 1 делопроизводитель, который не успевал регистрировать в настольном журнале дела, получаемые от выездных продналоговых сессий)[161].

Верховным трибуналом для Тюменского губернского ревтрибунала были утверждены штаты в 90 человек, в действительности штат Тюменского ревтрибунала насчитывал в течение 1921 г. от 9 до 26 человек (включая членов, следователей, секретарей и т.п.), а в 1922 г. состоял из 28 человек[162], часть которых периодически находилась в разъездах. Положение с обеспечением деятельности выездного отдела было особенно тяжелым: чуть ли не 80% дел нужно было рассматривать в уездах. Однако на организацию такого количества сессий не было ни работников, ни средств. Таким образом, штат Тюменского губернского ревтрибунала не был заполнен и на треть утвержденных центром штатов, что не давало возможности наладить его эффективную работу.

Реорганизации судебных учреждений региона продолжались в течение 1922 г. В связи с подготавливавшейся в центре реформой по созданию Прокуратуры (и, соответственно, ликвидации губюстов), судебно-следственный подотдел губюста, консультационное бюро и губернский нотариат были переданы в губСНС и образован общий отдел губСНС. Таким образом в губСНС теперь сосредотачивалось заведование всеми судебными органами губернии в административном отношении, их инструктирование и проведение в них ревизий. Бухгалтерия и хозяйственная часть губюста, губСНС и губревтрибунала были сконцентрированы в губюсте. Для этой цели судебным учреждениям было отведено вместительное помещение, где были размещены губюст, губСНС, нарсуды 1, 2, 4 и 5 участков Тюменского уезда, нарследователи 2, 3, 4 и 5 участков Тюменского уезда, консультационное бюро, нотариат, судебные исполнители, а губтрибунал помещен в соседнем здании[163]. Такая концентрация органов юстиции была более удобна и позволяла значительно экономить средства по содержанию хозчасти судебных учреждений.