Глава 8. Эпоха дворцовых переворотов. Внешняя политика Российской империи во второй половине XVIII в. Развитие экономики

Уставшая от войны и неимоверного напряжения всех сил в петровскую эпоху, Россия отдыхала при его ближайших преемниках. Петр установил порядок, согласно которому глава государства мог завещать престол любому члену правящего дома Романовых. Однако к концу своих дней он не видел вокруг себя ни одного достойного преемника. Уморив в тюрьме царевича Алексея (сына от первой жены, Евдокии Лопухиной) и похоронив умершего в детстве царевича Петра (сына от второй жены, Марты Скаврон-ской — Екатерины I), Петр в конце жизни имел лишь дочерей -Анну и Елизавету.

После смерти императора его ближайший соратник А.Л. Меньшиков при поддержке гвардии (которая в XVIII в. играла решающую роль в борьбе за власть) добился возведения на престол Екатерины. В 1727 г. корона перешла к внуку Петра царевичу Петру Алексеевичу (1727-1730). С его кончиной ''Верховный тайный совет» (высший орган государственной власти, созданный при Екатерине I) пригласил на престол племянницу Петра I Анну Ивановну, сильно ограничив при этом ее власть в свою пользу особым обязательством «кондициями». Однако Анна, прибыв в Россию из Митавы, где она жила в качестве вдовствующей герцогини Курляндской, вскоре уничтожила подписанные ею «кондиции» и стала править, окружив себя советниками преимущественно немецкого происхождения. Десятилетнее правление Анны, омраченное жестокостью ее фаворита Бирона («бироновщина»), сменилось кратким пребыванием на престоле младенца Ивана Антоновича (1740-1741) при регентстве его матери, племянницы Анны Ивановны — Анны Леопольдовны. Эту последнюю с помощью гвардии устранила от власти дочь Петра I Елизавета (1741-1761). Наследник Елизаветы, ее племянник Петр III (1761-1762) не сумел поладить с гвардией, которая, свергнув незадачливого императора, возвела на престол его жену, немецкую принцессу Августу-Софью-Фредерику Ангальт-Цербстскую-Екатерину II (1762-1796). Последним дворцовым переворотом, назревшим в конце XVIII в., но осуществленным уже в XIX в., стало убийство группой офицеров сына Екатерины II императора Павла I (1796-1801).

Пестрый ряд лиц, побывавших на престоле в 1725-1762 гг. («эпоха дворцовых переворотов»), вызывает недоумение. Как могли эти слабые, недалекие люди стоять во главе такой сложной и тяжелой в управлении страны, как Россия? Ответ — в особенностях расстановки социальных сил в XVIII столетии. Монархия в этот период оставалась мощным стабилизатором социальной напряженности. Однако ее статус в обществе существенно изменился. Петр I любил говорить о благе Отечества, которое понималось им прежде всего как могущество государства. Он искренне считал монарха стражем государственных интересов, а государство — гарантом общего порядка. Однако баланс общественных интересов в результате реформ Петра изменился. Сословие землевладельцев, прежде четко делившееся на вотчинников-бояр и помещиков-дворян, в результате целого ряда социальных процессов и юридического уравнивания поместья с вотчиной стало единым. Его политический вес и активность возросли Процессу усиления дворянства благоприятствовали и личные качества тех, кто занимал престол в первые полстолетия после кончины Петра. Фактически от их имени правило их ближайшее окружение, состоявшее из наиболее удачливых столичных дворян. В сущности, монархия стала лишь фасадом, за которым скрывалась диктатура дворянства. Стесняя права других сословий, дворян? шаг за шагом добивались от правительства практически всего, чего только они могли пожелать, — от личной власти над крестьянами до освобождения от обязательной службы и щедрой раздачи государственных земель в поместья.

Лишь Екатерина К сумела до некоторой степени верну ь монархии ее былое значение. Но г. она не могла справиться с укоренившейся к этому времени диктатурой дворянства и вынуждена была продолжать раздачу дворянам привилегий и поместий. Одновременно она предпринимала некоторые шаги, направленные на дальнейшую европеизацию и гуманизацию русской жизни («просвещенный абсолютизм»). Однако в условиях диктатуры дворянства и углублявшегося бесправия крестьян они выглядели достаточно двусмысленно. Многие историки видят в них не более чем обычную социальную демагогию, главная цель которой заключалась р создании более привлекательного образа России за рубежом.

При Екатерине II завершился длительный процесс упорядочения социальной структуры русского общества. Оно было официально разделено на 5 сословий: дворянство, духовенство, купечество, мещанство и крестьянство. Между первыми тремя сословиями по-разному распределялись узаконенные привилегии. Главной из них — правом владеть землей с живущими на ней крестьянами — обладало только дворянство. Существенное значение имели и такие привилегии, как свобода от телесных наказаний и рекрутской повинности, освобождение лиц от подушной подати, а домов — от воинского постоя. Крестьяне и мещане (рядовые горожане) были «податными сословиями». Они платили подушную подать и не имели никаких привилегий. Сословное деление общества, характерное для средневековья, формально сохранялось в России до самой февральской революции 1917 г.

Петровские реформы изменили многое как в самой России, так и вокруг нее. Опыт Северной войны убедил соседей России, что завоевать ее практически невозможно как по причине огромных размеров, так и благодаря обновленной первоклассной армии и сильному флоту. Осознали это и в самой России. Ее военный потенциал отныне мог быть направлен не столько на оборону, сколько на расширение границ. В XVIII в. во внешней политике России ярко проявился «имперский», т.е. силовой, подход к решению территориальных и национальных проблем. Однако не следует забывать, что в те времена еще шло формирование государственных территорий, закрепление границ. Понятия «агрессия» еще не существовало. Все государства стремились увеличить свои владения и расширить сферы влияния в окружающем мире. Европейские державы энергично строили свои колониальные империи, вовлекая их ресурсы в экономический организм метрополии. Те страны и народы, которые в силу различных причин не могли быть превращены в колониальные (например, Турция), включались в новый мировой порядок как периферийные элементы и в соответствующем качестве были задействованы в различных комбинациях европейской политики.

Россия также следовала господствующей логике тогдашнего политического мышления и стремилась не упустить своего. Через весь XVIII Р. тянется череда русско-турецких войн (1711; 1736—1739: 1768—1774; 1787—1791), в результате которых в состав Российской империи был включен Крым (1783) и обширные плодородные земли между Днепром и Днестром. Речь Посполитая из опаснейшего врага России, коим она являлась в XVII столетии, превратилась в XVIII в. сначала в ее сателлита, а затем и в жертву. Не сумев создать сильной государственности, Польша стала добычей своих более могущественных соседей. В результате трех разделов Польши между Австрией, Пруссией и Россией (1772, 1793, 1795) в состав последней вошли Литва, Белоруссия и Западная Украина. Медленно, но неуклонно Россия теснила Турцию на Кавказе. Опасаясь создания прусским королем Фридрихом Великим сильного немецкого государства близ своих западных границ, правительство императрицы Елизаветы направило войска в помощь коалиции (Австрия, Франция, Швеция, Саксония), воевавшей с Пруссией (Семилетняя война, 1756-1763). Во времена Екатерины 11 русские землепроходцы начинают осваивать Северную Америку, основывая свои поселения в ее безлюдной северо-западной части.

Многонациональная Российская империя существенно отличалась от современных ей колониальных империй, созданных Англией, Францией. Испанией. Португалией, Голландией и другими европейскими странами. Пароды, добровольно или по принуждению вошедшие в ее состав, не испытывали национального унижения, так как русские, в сущности, не являлись в империи господствующим народом. Сумев организовать и освоить огромное геополитическое пространство от Тихого океана до Балтийского и Черного морей, русские как нация не приобрели для себя каких-либо существенных выгод или привилегий. Более того, положение основной массы русского народа — крепостного крестьянства, было не менее, если не более, тяжелым, чем положение населения так называемых «национальных окраин».

Важнейшим принципом строительства Российской империи было включение в состав правящего класса верхушки национальных меньшинств. Так повелось еще со времен киевских князей, в дружине которых варяги мирно уживались с yrpo-финнами, а крещеные степняки со славянами. Так было и в новое время, когда дворянства едва ли не наполовину состояло из лиц неславянского происхождения. Все это позволяло более эффективно интегрировать разноязыкие племена и народы в уникальную геополитическую общность. Принципиальное значение имела и другая традиция российской государственности — невмешательство но внутреннее устройство малых народов. Это, конечно, не исключало цивилизующего воздействия России, которое обычно шло исподволь, без принуждения.

Народы, населявшие Российскую империю, в том числе и русский, расселялись по территории страны смешанно, «чересполосно», что содействовало монолитности государства. Правительство сознательно отказалось от национального принципа при административно-территориальном делении империи. И петровские провинции, и екатерининские губернии расчерчивались, исходя из численности населения, по возможности игнорируя всякие этнические границы. И в этом был глубокий государственный смысл.

Внутренней консолидации империи в XVIII в. способствовало и быстрое развитие экономических связей между ее регионами, формирование всероссийского рынка. Во второй половине XVIII в. Среднее и Нижнее Поволжье разворачивают крупное товарное производство хлеба для центральных и северных районов России. Многочисленные реки бассейна Днепра служат естественными путями для торговли украинской пшеницей и другими товарами. Выход к Черному морю позволяет начать поставки русского хлеба в Турцию и страны Средиземноморья. В Крыму и на Кавказе развивается садоводство и виноделие, в степной Украине — овцеводство и коневодство. Быстро осваиваются рудные богатства Урала и Сибири.

Появление на внутреннем рынке России большого количества дешевого хлеба из южных районов сказалось и на социальных процессах: крестьяне нечерноземных губерний, избавленные от постоянной угрозы голода, получают возможность уходить в города на заработки («отхожие промыслы»). Помещики, учитывая это, переводят крестьян на денежный оброк, предоставляют им свободу передвижения. В конечном счете происходит некоторое расширение рынка свободной рабочей силы. На смену крепостнической мануфактуре постепенно идет мануфактура, основанная на более эффективном наемном труде, В городах центральной России увеличивается производство относительно дешевой ткани и бумаги, изделий из железа и кожи, спрос на которые существует по всей стране.

Зародившаяся еще в петровское время тесная связь между развитием российской промышленности и нуждами государства (прежде всего армии) сохранилась и окрепла в XVIII столетии. Крепостные мануфактуры, работавшие на армию и флот, составляли костяк всей промышленности. Развитие прочих отраслей тормозилось нехваткой свободных рабочих рук и капиталов, низкой покупательной способностью населения и конкуренцией более качественных иностранных товаров. Правительство защищало интересы отечественной промышленности и пополняло казну с помощью высоких ввозных пошлин. Это заставляло торговцев продавать иностранные товары по более высоким ценам. Если в условиях традиционного натурального хозяйства размеры поборов с крестьян ограничивались естественными потребностями помещика и его семьи, то быстро развивавшаяся во второй половине XVIII в. нужда дворян в деньгах была, в отличие от потребности в продовольствии, практически беспредельной. В связи с этим давление помещика на крестьян возрастало. Отношения между ними приобретали все более конфликтный характер. Крестьяне, изыскивая новые источники доходов, в то же время ставили предел домогательствам помещиков крутыми «народными средствами» — бегством на окраины страны, убийствами и поджогами, наконец, просто недоимками, отказом платить непомерные подати, ссылаясь на полное обнищание.

Крестьянская война под предводительством Е. Пугачева (1773—1775) стала грозным предупреждением для русского дворянства, заставила его действовать с постоянной оглядкой на настроения крестьян. В итоге возник некий баланс сил и интересов, который во второй половине XVIII в. позволял крестьянам не только выжить, но и добиваться некоторого благосостояния. Именно в это время в селах было выстроено множество величественных каменных храмов, сменивших деревянные церквушки древности. Вера давала надежду, а здравый смысл, смекалка и трудолюбие порой превращали эту надежду в действительность.

Глава 9. Культура Древней Руси. Христианство. Православное монашество. Архитектура. Живопись. Литература

Развитие древнерусской культуры определялось общим ходом истории страны. Так, в домонгольское время она была значительно ближе к современной ей европейской культуре, чем в последующие столетия. Монголе татарское иго затормозило развитие русской культуры, но вместе с тем косвенно способствовало быстрому распространению во всех слоях общества христианских взглядов на мир. Исполненная драматизма борьба за освобождение страны от чужеземного о гнета породила мощный духовный подъем, ярко отразившийся в литературе и искусстве. Создание единого Русского государства и процесс его дальнейшей политической централизации сопровождались определенной унификацией культуры, сближением ее местных особенностей, возникновением официальной идеологии. Глубокий след в культуре оставило Смутное время, изменившее многие традиционные представления о человеке и обществе.

Изучение древнерусской культуры — как, впрочем, и истории — сильно затруднено недостатком источников, большинство которых погибло во время пожаров и вражеских нашествий или же было сознательно уничтожено по идейным соображениям всякого рода инквизиторами. О культуре средневековой деревни известно очень мало, о культуре города — несколько больше. Жизнь города отражалась в письменных и вещественных источниках; деревня никогда не имела своих летописцев и очень мало оставляла на долю археологов и искусствоведов.

Огромное воздействие на культуру Древней Руси оказывало христианство. В сущности, главное отличие средневековой культуры от культуры нового времени заключается именно в том, что первая была преимущественно церковной, а вторая — преимущественно светской. Христианство, ставшее государственной религией Руси с 988 г., помимо чисто догматических установок соединяло в себе историю и философию, этику и эстетику.

Одновременно с христианством появились на Русской земле и первые монастыри. Монашество имело глубокий социально-психологический смысл. Это была попытка воплотить в жизнь евангельский нравственный идеал. Духовно спасая себя, монах одновременно служит обществу — молится о благополучии всех людей. Считалось, что молитва безгрешных иноков угодна Господу, что только ею мир может быть спасен от постоянной угрозы «гнева Божьего» — всевозможных стихийных бедствий, нашествий иноплеменников и т.п.

Подлинное монашество было прежде всего призванием. Однако при этом оно являлось и сложной профессией, требовавшей немало специальных знаний. Вопросам самоусовершенствования, духовного расцвета личности были посвящены творения отцов церкви и корифеев христианского монашества. — Иоанна Златоуста. Василия Великого, Григория Богослова. Иоанна Лествичника, Ефрема Сирина, Исаа,-.?. Сирина, Аввы Дорофея. Наряду со Священным писанием — неисчерпаемым источником нравоучительных назиданий и житейской мудрости — эти книги составляли обычный круг чтения не только монахов, но и мирян. Библиотека древнерусского человека была невелика по объему (обычно не более десятка, книг), однако каждая книга прочитывалась с глубоким вниманием и размышлением. Те, кто не умел читать, слушали слово Божие в церкви из уст священника.

Кроме чисто религиозных монастыри имели в Древней Руси и немало социальных функций. Они часто выступали в роли школы и больницы, ссудной кассы и богадельни, тюрьмы и кладбища. В монастырях велись летописи, писались иконы, хранились и создавались художественные ценности. Монахи умели рачительно вести хозяйство на пожалованных им землях

Древнейшей и самой известной обителью домонгольской Руси был Киево-Печерский монастырь, основанный в середине XI в. иноками Антонием и Феодосием. В XIV в., когда Киев перешел под власть Великого княжества Литовского, Москва стала центром собирания русских земель, возвысилось значение подмосковного Троицкого монастыря, создателем которого был «игумен земли Русской» преподобный Сергий Радонежский (1314-1392). Ученики и последователи Сергия основали несколько десятков монастырей, среди которых особую известность получила обитель преподобного Кирилла Белозерского (в 120 км севернее Вологды), а также Соловецкий монастырь на Белом море.

Помимо христианско-монашеского пласта древнерусской культуры существовал и иной, языческий. Для язычества характерно обожествление сил природы, их персонификация в зримых образах богов — Перуна, Даждьбога, Велеса, Стрибога и других. Благополучие русского крестьянина всецело зависело от прихотей природы. Он жил с нею одной жизнью, чувствовал каждое ее движение, чествовал ее подобающими обрядами, в которых тесно переплетались языческие и христианские мотивы. Обряд, ритуал был важнейшей стороной древнерусской культуру, ее цветением. В основе обряда лежало характерное для средневековья растворение личности в коллективе, в окружающей природе. Церковь осуждала приверженность крестьян языческим обрядам. Не имея возможности до конца искоренить их, она стремилась придать им христианскую окраску. Одновременно церковь развивала и совершенствовала систему христианской обрядности, которая своей красочной торжественностью оказывала мощное эмоциональное воздействие на людей.

Величие христианского Бога открывалось людям прежде всего через величественный образ «дома Божьего» — храма. Не случайно именно в зодчестве наиболее ярко проявился талант русских мастеров. Через все века Древней Руси тянется непрерывная цепь архитектурных шедевров символов свое; и времени. Могущество Киевской Руси, свежесть и силу ее религиозного чувства воплотили величественные соборы св. Софии Киевской (1037) и Софии Новгородской (1045), Спасский собор в Чернигове (1036). С распадом Киевской Руси независимые княжества и земли стали состязаться не только силой оружия, но и силой красоты. Огромное большинство построенных тогда зданий не сохранялось до наших дней. И все же чудом уцелела стройная как свеча церковь Параскевы Пятницы в Чернигове (конец XII в.), загадочная церковь св. Пантелеймона в Галиче (конец XII в.), приземистая, словно выросшая из-под земли, церковь Спаса на Передние в Новгороде (1198). Вершиной домонгольского зодчества стали прекрасные белокаменные храмы С<'в»ро— Восточной Руси: церковь Покрова на Перли (1165). Успенский собор во Владимире (вторая половина XII в.), Лимитриевский собор во Владимире (1197), церковь св. Георгия в Юрьеве-Польском (1234). Длительный, более чем столетний упадок в развитии древнерусского зодчества, вызванный нашествием татар, сменился его новым подъемом в период правления.Дмитрия Донского и его сыновей. Об этом свидетельствуют сохранившиеся до наших дней белокаменные соборы в Троице-Сергиевой лавре (1423), Звенигороде (1400,1405), московском Спасо-Андрониковом монастыре (1427). Освобождение Руси от ордынского ига и создание единого государства в эпоху Ивана III было отмечено созданием величественного архитектурного ансамбля московского Кремля. Постройкой прекрасных храмов -собора Василия Блаженного в Москве, Софийского собора в Вологде — ознаменовалось даже мрачное время царствования Ивана Грозного. Скорбь о многих тысячах русских людей, погибших в Смутное время, воплотилась в замечательных шатровых храмах-памятниках — церкви Покрова в Медведкове в Москве (1627), Успенской «Дивной» церкви в Угличе (1628). Расцвет русских городов во второй половине XVII в. привел к появлению множества нарядных, богато украшенных каменных церквей, построенных на средства разбогатевших купцов. Особенно много таких храмов сохранилось и доныне в Ярославле. В их числе подлинные шедевры национальной архитектуры — церкви Ильи Пророка (1650) и Иоанна Предтечи (1687).

Внутреннее убранство выдающихся по значению храмов было не менее выразительным, чем их внешний вид. Главную роль здесь играли произведения живописи — фрески и иконы. Имена создателей большинства замечательных икон Древней Руси неизвестны. Средневековая этика осуждала авторское право как проявление тщеславия и гордыни. И все же источники донесли до нас имена нескольких выдающихся художников древности. Во второй половине XIV» — начале XV в. работали Андрей Рублев и Феофан Грек. Первый вошел в историю русской живописи прежде всего как создатель гениальной иконы «Троица», а также росписей Успенского собора во Владимире; второму принадлежат росписи новгородской церкви Спаса на Ильине улице. Лучшим живописцем эпохи Ивана III был Дионисий, мастерство которого известно нам главным образом по росписям собора Ферапонтова монастыря (в 130 км к северу от Вологды).

Во второй половине XVII в. древнерусская живопись испытывает сильное влияние западноевропейского реалистического искусства и постепенно расстается со своими традиционными художественными приемами — строгим следованием образцам, обратной перспективой, плоской моделировкой формы, лаконизмом композиции. В этот переходный.период широкую известность получили поволжские мастера Сила Савин и Гурий Никитин, а также московский иконописец Симон Ушаков. В своем творчестве они попытались органически соединить старое и новое в живописи. Однако общий ход развития русского искусства неизбежно вел к появлению светской реалистической живописи и торжеству реализма даже в самом церковном искусстве.

В литературе Древней Руси в количественном отношении преобладали книги сугубо церковного содержания, большинство которых в разное время были переведены с греческого языка. Однако встречались здесь и оригинальные; созданные русскими авторами произведения. Именно они и представляют наибольший интерес, отражая живые черты духовной жизни общества. Среди десятков летописей выделяется созданная киевским монахом Нестором в 1113 г. «Повесть временных лет», посвященная первым векам русской истории. Величие древнерусского государства воспел в своем знаменитом «Слове о законе и благодати» (середина XI в.) киевский митрополит Илларион. Возвышенными размышлениями о жизни и смерти, о нравственном долге христианского правителя исполнено «Поучение» князя-философа Владимира Мономаха (конец XI в.). Напряженная борьба с кочевниками на южных рубежах Руси послужила темой для известного «Слова о полку Игореве» (1185-1187). Усиление княжеской власти в Северо-Восточной Руси ярко отразилось в оригинальном публицистическом произведении «Моление Даниила Заточника» (начало XIII в.).

Горестные повести о нашествии Батыя и страданиях Руси (XIII в.) сменяются произведениями, прославляющими победу на Куликовом поле («Летописная повесть», «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище») и окончательное свержение ига в результате «стояния на Угре» в 1480 г. Большой след в литературе конца XV — первой половины XVI в. оставила полемика «иосифлян» и «нестяжателей» — двух непримиримых течений внутри русской церкви, представители которых по-разному видели ее место в системе единого государства. Стремление к «Божьей правде», т.е. всеобщей справедливости и братской любви между людьми, составляет идейную основу летописей и русской религиозной публицистики, примером которой могут служить послания ко князьям игумена Кирилла Белозерского.

Выдающимся памятником русской литературы XVI в. стала переписка царя Ивана Грозного и князя А.М. Курбского, ярко отразившая противостояние аристократии и самодержавия. В XVII столетии литературу обогащают произведения, посвященные событиям Смутного времени, а также возникшие в глубинах общества сатирические повести, бичующие традиционные пороки русской жизни — пьянство, произвол власть имущих, корыстолюбие и мздоимство. Над массой безымянных произведений возвышается одно из первых авторских сочинений — «Житие» основателя старообрядчества протопопа Аввакума, написанное им самим.

В целом к концу XVII в. в русской литературе явно заметны признаки обмирщения и индивидуализации. Петровские реформы открыли широкие возможности для развития этих тенденций.

Глава 10. Русская культура XVIII в. Личность и общество. Мир дворянской усадьбы. Искусство и литература. Просвещение

Русская культура XVIII столетия была несравненно более сложной и многослойной, чем культура предшествующего времени. Прежде всего, относительно единая средневековая христианская культура в петровскую эпоху разделилась на дворянскую «новую культуру» и традиционную, мало изменившуюся крестьянскую. Культура дворянства отныне стала по преимуществу светской.

Русское дворянство довольно быстро приняло европейский вид, заговорило на иностранных языках и даже стало называть себя на польский манер — шляхетство. Это внешнее отчуждение от темной крестьянской массы пришлось по вкусу дворянам, так как зримо подчеркивало их сословное превосходство.

Впрочем, европейская культура, широким потоком хлынувшая в Россию при Петре I, изменила не только внешний вид дворянина, превратив степенных и дородных бородачей в ловких, галантных кавалеров. Она несла в себе целый ряд новых для России мировоззренческих принципов, и прежде всего — индивидуализм и рационализм. Два великих переворота в европейской истории -Возрождение и Реформация — определили весь ее склад. Но сквозь толщу исторических наслоений в ней явственно просвечивала чеканная стройность и красота элитарной культуры античности.

В России условия жизни были совсем не те, что в Европе. Европейская культура воспринималась здесь прежде всего в своих внешних, даже декоративных проявлениях — костюмах, манерах, предметах роскоши, хотя были попытки перенять и технические достижения. Вероятно, именно так воспринимали когда-то древние славяне культуру Древнего Рима и Византии. Между тем подлинная европеизация требовала изменения системы ценностей, наконец, — самого общественно-политического уклада.

В петровское время, когда военные триумфы питали искренний патриотизм, стремительность и решительность преобразований позволяли надеяться на быстрое преодоление культурного разрыва между Россией и Европой. Однако со смертью Петра положение изменилось. Стало ясно, что сближение России с Европой не скоро продвинется далее достигнутого уровня.

Между тем, дворянство в царствование Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны понемногу освобождалось от бремени военно-государственной службы, получало возможность ближе знакомиться с европейским укладом жизни. Последнему особенно способствовала Семилетняя война, в ходе которой русские войска долгое время находились на территории Пруссии и Польши. «Манифест о вольности дворянства» (1762) окончательно «раскрепостил» дворянство, положил начало его «золотому веку». Проводившаяся Екатериной II политика «просвещенного абсолютизма» по-разному оценивается историками. Однако не приходится сомневаться в том, что она дала новый мощный толчок европеизации русского дворянства. Освобожденное «Манифестом» от необходимости служить государству, но по-прежнему вполне обеспеченное материально трудом своих крепостных дворянство получило досуг, столь необходимый для размышлений и всевозможного творчества.

Третье после Возрождения и Реформации великое движение европейской культуры — Просвещение — во второй половине XVIII в. явственно ощущалось и в России. Идея равенства всех людей и взгляд на государство как на результат общественного договора, соединяясь с принципами индивидуализма и рационализма, медленно, но неуклонно овладевают сознанием просвещенной части русского дворянства. Однако даже робкие и осторожные реформаторские попытки «философа на троне» императрицы Екатерины II — конкурс Вольного экономического общества (1766), Уложенная комиссия (1767-1768) — наталкиваются на яростное сопротивление консервативно настроенной массы дворян, цепко державшихся за свои сословные привилегии. Крестьянская война под предводительством Е.И. Пугачева, сопровождавшаяся кровавым террором по отношению к дворянству, в полной мере показала, к чему может привести в России малейшая расслабленность в действиях административно-полицейской системы. Пугачевщина развеяла сентиментальные иллюзии относительно «добрых пейзан» и внесла изрядную долю трагизма в мироощущение просвещенной части русского правящего класса.

Идеи разума и справедливости оставались красивой игрой ума, применить их как-то к реалиям темного и страшного русского мира было весьма затруднительно. Для начала лучшие люди дворянства занялись созданием идеального мира в миниатюре, в масштабах своей собственной усадьбы. Именно дворянская усадьба, рассматриваемая как целое, как система, стала вершиной русской аристократической культуры. Ее расцвет приходится на последнюю треть XVIII — первую четверть XIX в. Конечно, высокая и сложная культура по самой природе своей элитарна. Для огромного большинства дворян, не обременявших себя умствованиями и не имевших средств для всяческих «затей», усадьба была не более чем домом, где они жили в летнее время, а иногда и круглый год. Однако в лучших своих образцах усадьба вырастала до микрокосма — замкнутого в себе идеального мира, в котором господствуют гармонические отношения между людьми, между человеком и природой, человеком и искусством. Благородная классическая архитектура главного дома и служебных построек, рациональная, тщательно продуманная планировка, проникнутая изяществом отделка помещений, тенистые аллеи парка, места для уединенных раздумий и многолюдных праздников — все это и еще многое другое превращало усадьбу в храм одного божества, имя которому — человек. Его потребностям, его желаниям и прихотям подчинено было здесь все. Наилучшее устройство усадьбы стало своего рода искусством, которому посвящались обширные ученые трактаты и восторженные стихотворения.

Индивидуализм дворянской культуры нашел свое выражение и в таком своеобразном явлении духовной жизни, как масонство. Занесенное в Россию из Германии в середине XVIII в., оно выражалось прежде всего в стремлении к нравственному самоусовершенствованию и активной филантропии. Для масонства характерны были сложная символика, пристрастие к туманной мистике и вместе с тем — стройная организационная структура, ядром которой были масонские ложи, объединявшие несколько десятков «братьев». В отличие от более позднего времени русское масонство второй половины XVIII в. не имело политической окраски.

Развитие отдельных областей духовной культуры — архитектуры, живописи, литературы — отражало названные выше общие закономерности культурного процесса в России в XVIII столетии. Мажорная, бравурная тональность петровской эпохи определила облик ее наиболее значительных архитектурных сооружений — собора Петропавловской крепости (архитектор Д. Трезини), «Мен-шиковой башни» в Москве (архитектор И. Зарудный), церкви Знамения Божией Матери в подмосковном селе Лубровицы (неиз. архитектор). В середине XVIII в. расцвет стиля барокко отразился в пышных, красочных зданиях, выстроенных в Петербурге архитектором В.В. Растрелли (Зимний дворец, собор Смольного монастыря). Могущество и величие империи воодушевило московского архитектора Д.В. Ухтомского на создание прекрасных сооружений триумфального характера в том же стиле барокко -Красных ворот в Москве и колокольни Троице-Сергиевой лавры.

Эпоха Екатерины II отмечена переходом к новому архитектурному стилю — классицизму, который гораздо лучше, чем пышное и прихотливое барокко, отражал новое просветительское мировоззрение с его культом разума, гражданских добродетелей и социальной гармонии. Выдающимися архитекторами второй половины XVIII в., работавшими в стиле классицизма, были М.Ф. Казаков и В.И. Баженов. Среди работ Казакова наиболее известны старое здание Московского университета и здание Сената в московском Кремле. Баженов выстроил в Москве близ Кремля прекрасный особняк — дом Пашкова (ныне старое здание Российской государственной библиотеки). Расцвет усадебного строительства в последней трети XVIII в. пробудил талант архитектора Н.А. Львова. Необычайно одаренный человек, он, не имея специального образования, спроектировал ряд прекрасных усадебных домов и церквей, большинство которых находится в окрестностях города Торжка, где жил в своей усадьбе сам архитектор,

Свойственный всякой элитарной культуре приоритет индивидуализма послужил основанием для развития портретного жанра в русской живописи XVIII в. Целая плеяда выдающихся художников-портретистов, начиная от современников Петра I И.Н. Никитина и А.М. Матвеева и кончая завершавшими свой творческий путь уже в эпоху Александра I любимцами Екатерины II В.Л. Боровиковским и Д.Г. Левицким, создала замечательную портретную галерею русской аристократии. Особую известность получили потрясающие своей выразительностью и каким-то особым затаенным трагизмом портреты Ф.С.Рокотова. Провинциальные дворяне, не имея возможности прибегать к услугам столичных живописцев, часто заказывали свои портреты безвестным художникам-самоучкам. Некоторые из этих живописцев, как, например, домашний живописец костромских дворян Черевиных Г. Островский, отличались незаурядным дарованием.

Светская литература в XVIII в. развивалась в России не столь стремительно, как изобразительное искусство. Однако и она прошла огромный путь от тяжеловесных официозных трактатов идеолога петровского режима Феофана Прокоповича до глубоко лиричных, интимных стихотворений Г.Р. Державина и изящных «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина. Появление русского национального театра, у истоков которого стоял сын костромского купца Ф.Г. Волков, вызвало к жизни отечественную драматургию, корифеями которой стали А.П. Сумароков и Л.И. Фонвизин.

Главным носителем и «потребителем» европейской культуры в XVIII в. было дворянство, однако в сферу ее влияния постепенно втягивались и другие сословия. Потребности развития и обороны государства требовали создания новой системы светского образования, способной обеспечить страну необходимым числом специалистов в различных областях знания. Созданные Петром I учебные заведения — Пушкарская и Навигацкая школы, Медицинское училище, Инженерная школа — готовили кадры для армии и флота. Со временем к ним добавились новые — академический университет, а с 1755 г. — Московский университет. Стремясь сохранить за собой монополию на образование, дворянство требовало ограничения доступа в учебные заведения выходцев из низших сословий. Однако на практике именно они показывали наибольшее прилежание и успехи в учебе. Принцип бессословности образования решительно отстаивал великий русский ученый М.В. Ломоносов, сам происходивший из государственных крестьян. Сугубо дворянскими учебными заведениями стали Сухопутный шляхетский корпус, Смольный институт благородных девиц и некоторые другие.

Менялся облик российских городов, в которых с последней трети XVIII в. обязательной становится регулярная планировка и типовая застройка. Все больше читателей находят первые газеты. Развивается книготорговля. Глубокий след в развитии русского общества оставили такие культурные начинания екатерининского времени, как реформа учебных заведений, предпринятая И.И. Бецким, а также книгоиздательская деятельность известного публициста и просветителя Н.И. Новикова, арендовавшего в 1779-1789 гг. типографию Московского университета -ведущего центра русского просвещения той эпохи.

Неуклонная европеизация и гуманизация русского общества заставляли наиболее чутких людей все острее ощущать трагизм I положения основной массы населения страны — крепостных крестьян. Столбовой дворянин А.Н. Радищев в 1790 г., преодолев страх, изложил свои крамольные мысли на бумаге и издал их в виде отдельного сочинения — «Путешествие из Петербурга в Москву». Эта дерзость едва не стоила ему жизни: напуганная вестями о революции во Франции, престарелая императрица не намерена была шутить с огнем. После долгих мытарств Радищева отправили на десять лет в ссылку в Сибирь. Однако его одинокий голос оказался пророческим: следующий век в России стал веком «крестьянского вопроса» в политике, общественной мысли и культуре.