Глава 73 горы Сабарте, пятница, 8 июля 2005

 

Острая вонь привела его в чувство. Смесь аммиака, козьего помета, грязного белья и остывшего жареного мяса. От вони першило в горле и жгло в ноздрях, словно к носу поднесли нюхательную соль.

Уилл лежал на жесткой койке – вернее, на лавке, встроенной в стену хижины. Он кое-как спустил ноги и оперся спиной о каменную стену. Грубая кладка царапнула руки, по-прежнему стянутые за спиной.

Он был весь в синяках, как будто провел несколько раундов на боксерском ринге. Болел разбитый рукоятью пистолета висок. В ссадине бился пульс, а кожу вокруг стянуло запекшейся кровью.

Сколько прошло времени, Уилл не знал. Еще пятница?

Из Шартра они выехали на рассвете, пожалуй, около пяти. Когда его выволокли из машины, миновал полдень, но солнце стояло еще высоко и было жарким. Уилл попробовал изогнуть шею, чтобы взглянуть на часы, но от резкого движения его затошнило.

Он подождал, пока отступит тошнота. Потом открыл глаза и стал осматриваться. Кажется, его засунули в пастушью хижину. Решетка на маленьком окошке, не больше книги в высоту. В дальнем углу – встроенные полки, что-то вроде стола и табуретки. Жаровня с остывшими углями, серой золой и клочьями то ли коры, то ли бумаги. На крюке над жаровней – тяжелый железный котел с застывшими на кромке потеками жира.

Уилл снова опустился на жесткий матрас, каждой ссадиной ощутив складки одеяла, и задумался, где теперь Элис.

Снаружи послышались шаги, звякнул ключ в замке. Уилл услышал, как зазвенела сброшенная на землю тяжелая цепь, потом скрипнули петли открывшейся двери и смутно знакомый голос произнес:

– C'est le heure. Пора.

 

Шелаг ощущала движение воздуха на голых руках и ногах, и сознавала, что ее перевозят на другое место. Среди голосов, звучавших, когда ее выносили из горного домика, она узнала голос Поля Оти. Потом почувствовала знакомый холод подземелья, легкую сырость, уклон земли. Рядом находились оба мужчины, державшие ее пленницей. Она уже научилась распознавать их по запаху. Лосьон, дешевые сигареты, грубая мужская сила, заставлявшая ее сжиматься от каждого прикосновения.

Ей снова связали ноги, скрутили за спиной руки, вывернув локтевые суставы. Заплывший глаз не хотел открываться. От голода и наркотиков, которые ей давали, чтоб вела себя тихо, голова кружилась, но это не помешало Шелаг понять, где она находится.

Оти привез ее обратно в пещеру. Она узнала запах подземного зала, ощутила связанными ногами ступени, у которых нашла тогда лежащую без сознания Элис.

Где-то впереди, может быть, на алтаре, горел свет. Люди, тащившие ее, остановились. У самой дальней стены – так далеко она в прошлый раз не заходила. Ее как мешок свалили на землю. От удара в боку вспыхнула боль, но ей было уже все равно.

Она не понимала, почему они до сих пор ее не убили.

Теперь ее подхватили под мышки и потащили волоком. Острые камни царапали подошвы и щиколотки. Шелаг почувствовала, как ее связанные за спиной руки притягивают к чему-то холодному – железная петля или крюк, вбитые в пол?

Мужчины полагали, что она без сознания, и негромко переговаривались:

– Ты сколько зарядов заложил?

– Четыре.

– И на какое время?

– После десяти. Он сам хочет это сделать.

Шелаг по голосу поняла, что мужчина усмехнулся.

– В кои-то веки сам выпачкает ручки. Нажал кнопочку, и ба-бах! Все взлетает на воздух.

– Не понимаю, зачем понадобилась тащить ее в такую даль, – пожаловался второй. – Чего проще было там и оставить.

– Не хочет, чтоб ее опознали. А здесь через несколько часов полгоры обрушится. Надежно похоронит.

Страх вернул Шелаг силы. Она натянула веревку, пытаясь встать. Ноги не держали. Падая на землю, она услышала над собой смех. А может, почудилось. Она уже плохо отличала бред от реальности.

– А нам что, при ней торчать?

Второй хмыкнул:

– Куда она денется? Встанет и пойдет прогуляться? Ты на нее посмотри!

Свет начал меркнуть.

Голоса мужчин отдалялись, шаги затихали, и скоро она осталась наедине с тишиной и темнотой.

 

ГЛАВА 74

 

– Я хочу знать правду, – повторила Элис. – Хочу понять, какая связь между лабиринтом и Граалем. Если есть связь.

– Правду о Граале, – проговорил он, не сводя с нее взгляда. – Скажите, maidomasela, что вы знаете о Граале?

– Что все знают, надо думать, – буркнула Элис, заподозрив, что он уходит от ответа.

– Нет, в самом деле. Я хочу понять, много ли вам известно.

Элис неловко заерзала.

– Ну, обычно считают, что это чаша, содержащая в себе эликсир, дарующий вечную жизнь.

Она замялась и смущенно покосилась на Бальярда.

– Дарующий… – Он покачал головой и вздохнул. – Нет, это не дар. А как вы полагаете, что дало начало этим легендам?

– Думаю, Библия. А может, свитки Мертвого моря. Или еще какие-то писания первых христиан. Не знаю, никогда раньше не задумывалась.

Одрик кивнул:

– Распространенное заблуждение. На самом деле первые версии упомянутых вами преданий встречаются в XII веке, хотя подобные мотивы можно найти и в классической, и в кельтской литературе. Но прежде всего в средневековой Франции.

Элис вдруг вспомнила карту, которая попалась ей в тулузской библиотеке.

– Как и лабиринт…

Он улыбнулся, но не поддержал тему.

– В последней четверти XII столетия жил поэт, известный под именем Кретьен де Труа. Первой его покровительницей была Мария, дочь Алиеноры Аквитанской от брака с графом Шампанским. После ее смерти в 1181 году ему покровительствовал ее кузен, граф Фландрии.

Кретьен в те дни был весьма известной фигурой. Его прославили переводы классических легенд с греческого и латыни, но позднее он обратил свое искусство на сочинение цикла сказаний о рыцарях, в которых вы узнали бы Ланцелота, Гавейна и Персеваля. Эти аллегорические рассказы породили волну историй о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. – Бальярд помолчал. – История Персеваля – «Li contes del graal» – содержит первое известное упоминание Святого Грааля.

– Но… – Элис хотела возразить, потом нахмурилась. – Он ведь не просто выдумал свою историю. Не могла она возникнуть из ничего?

– И вновь на лице Одрика мелькнула легкая улыбка.

– Сам Кретьен на вопросы об источнике отвечал, что нашел свою историю в книге, подаренной ему его покровителем, Филиппом. Да и посвящена история Грааля Филиппу. К сожалению, Филипп погиб в 1191 году, во время третьего Крестового похода, и поэма осталась неоконченной.

– А что случилось с Кретьеном?

– После смерти Филиппа о нем ничего не известно. Просто исчезает.

– Разве это не странно, ведь он был знаменит?

– Возможно, он умер, а записей о смерти не сохранилось, – осторожно ответил Бальярд.

– Но вы так не думаете?

Одрик не ответил.

– Хотя Кретьен предпочел не заканчивать свою повесть, но история Святого Грааля обрела собственную жизнь. Из Франции она попала в Скандинавию и Уэльс. Несколькими годами позже другой поэт, Вольфрам фон Эшенбах, написал довольно вульгарную версию «Парсифаля» – примерно в 1200 году. Причем объявил, что не пересказывает Кретьена, а использует другую историю неизвестного автора.

Элис глубоко задумалась:

– А Кретьен в самом деле описывал Грааль?

– Он избегает конкретных описаний. В его повести фигурирует скорее не чаша, а блюдо – gradalis в средневековой латыни. От нее и пошло французское «gradal» или «Graal». Эшенбах высказывается точнее. Его Грааль – «grâl» – это камень.

– А откуда взялось представление о Святом Граале как о чаше Тайной Вечери?

Одрик переплел пальцы:

– Это тоже изобретение писателя – Роберта де Борона. Он создал стихотворную поэму «Иосиф Аримафейский» – позже кретьеновского «Персеваля», но до 1199 года. Грааль Борона не просто чаша Тайной Вечери, именуемая «san greal», – она еще и полна крови, собранной с креста. В современном французском созвучное «sang réal» означает «истинная, или царственная» кровь.

Он помолчал, многозначительно глядя на Элис.

– Для стражей трилогии лабиринта это лингвистическая путаница между «san greal» и «sang réal» оказалась удобным прикрытием.

– Но Святой Грааль – это миф, – упрямо возразила Элис. – Не мог он существовать.

– Святой Грааль – безусловно миф, – с намеком произнес Бальярд, не отпуская ее взгляда. – Увлекательная сказка. При внимательном рассмотрении убеждаешься, что все эти рассказы разрабатывают одну и ту же тему. Средневековую христианскую идею жертвенности, во имя возрождения и спасения. В глазах христианина Святой Грааль был скорее символом вечной жизни, чем реальным предметом. Знаком, что жертвой Христа и милостью Божьей человечество обретает жизнь вечную. – Он улыбнулся. – Однако Грааль существует на самом деле. Эта истина и скрыта на страницах трилогии лабиринта. И ради сохранения ее в тайне отдавали жизни стражи Грааля, Noublesso de los Seres.

Элис недоверчиво тряхнула головой.

– Вы хотите сказать, что Грааль – вовсе не христианское понятие? Что все эти мифы и легенды построены на… недоразумении?

– Вернее сказать, на подлоге.

– По ведь две тысячи лет ведутся споры о существовании Святого Грааля. А теперь оказывается, что легенды о Граале не лгут, но при том… – Элис с трудом заставила себя закончить невероятную мысль. – Это вовсе не христианская реликвия, и я даже вообразить не берусь…

– Грааль – это состав, который обладает свойством исцелять болезни и значительно продлевает жизнь. Такова была цель тех, кто изобрел его в Древнем Египте около четырех тысяч лет назад. Но тогда же, едва осознав его силу, они поняли, что следует сохранить это изобретение в тайне от тех, кто захотел бы использовать его для собственного блага и во зло другим. Священная тайна была записана иероглифами на трех отдельных листах папируса. Один давал точное описание зала Грааля, то есть лабиринта; во втором перечислялись необходимые для приготовления ингредиенты. Третий представлял словесную формулу, которую следовало произнести для преображения эликсира в Грааль. Египтяне скрыли свои папирусы в пещере близ древнего города Аварис.

– В Египте! – воскликнула Элис. – Я, когда рылась в библиотеке, еще удивилась, как часто в связи с темой лабиринта всплывает Египет.

Одрик кивнул.

– Записи на папирусах были сделаны классическими иероглифами: само это слово означает «слова Бога» или «божественная речь». Когда рухнула и обратилась в прах великая цивилизация Египта, умение читать эти письмена было утеряно. И поколение за поколением стражи передавали из рук в руки папирусы с заклинанием, которого никто уже не мог прочитать.

– Это случилось непреднамеренно, но способствовало сохранению тайны, – продолжал он. – Правда, в IX веке христианской эры некий арабский алхимик, Ибн Вахшиах ан – Набати, расшифровал тайну иероглифов. К счастью, Ариф, который был тогда navigataire стражей, вовремя осознал опасность и не дал ему обнародовать свое открытие. В те дни научные центры были немногочисленны, а связь между ними затруднена и ненадежна. После этого папирусы были переправлены в Иерусалим и скрыты в подземельях Сефаля. С 800 по 1800 год никто не сумел существенно продвинуться в постижении иероглифов. Никто. Их сумели прочитать только после открытия африканской экспедицией Наполеона надписей, сделанных параллельно иероглифическим, демотическим и древнегреческим письмом. Вы слышали о Розеттском камне?

Элис кивнула.

– Тогда мы стали бояться, что расшифровка – только вопрос времени. Француз Жан-Франсуа Шампольон упорно бился над разгадкой и в 1822 году нашел ее. Чудеса древности, ее магия, заклинания: от записей на пеленальных папирусах мумий до «Книги Мертвых» – все стало открытым для прочтения. – Он помолчал. – И с тех пор то обстоятельство, что две из трех книг лабиринта находятся в руках людей, способных обратить их во зло, стало нас серьезно тревожить.

Слова его прозвучали как предостережение. Элис поежилась. Только сейчас она заметила, что стало прохладней. Вечерело, и солнечный свет за окном окрасился в розовые и оранжевые тона.

– Но если это такое опасное знание, почему Элэйс или другие стражи не уничтожили книги, пока они были в их руках? – спросила она.

И почувствовала, как замер Одрик. Элис поняла, что ее вопрос попал в самое сердце, затронул главное, ради чего и велся весь рассказ, хотя сама она еще не видела сути.

– Если бы знание было ненужным, тогда да, может быть, так и следовало поступить.

– Если бы? А для чего оно нужно?

– Стражи всегда знали, что Грааль дает долгую жизнь. Вы сказали, это дар, и… – он вздохнул, – я понимаю, что многим это так видится. Но не всем.

Резко замолчав, Одрик потянулся к стакану, сделал несколько больших глотков и тяжело опустил его обратно на стол.

– Вечная жизнь дается с определенной целью.

– С какой? – торопливо спросила Элис, испугавшись, что он замолчит.

– За прошедшие четыре тысячелетия силу Грааля не раз призывали, когда была нужда в свидетелях. Великие патриархи-долгожители христианской Библии, Талмуда, Корана… Адам, Иаков, Моисей, Магомет, Мафусаил – пророки, чей труд нельзя было исполнить за один срок жизни, назначенный человеку. Каждый из них прожил сотни лет.

– Да ведь это иносказание, – заспорила Элис. – Аллегория.

Одрик покачал головой:

– Они жили веками. Жили, чтобы донести до потомков свидетельства истины своего времени. Ариф, убедивший Абу Бакра утаить разгадку письменности древних египтян, дожил до падения Монсегюра.

– Пятьсот лет?!

– Они жили, – просто повторил Одрик. – Представьте себе жизнь бабочки, Элис. Целая жизнь, такая яркая, но с точки зрения человека она длится всего один день. Время можно понимать по-разному…

Элис оттолкнула назад стул и отошла от стола. Она уже не понимала, какие чувства испытывает, чему верит.

– Символ лабиринта, который я видела на стене пещеры и на вашем кольце, – это символ подлинного Грааля? – спросила она, обернувшись.

Он кивнул.

– А Элэйс? Она знала?

– Сперва сомневалась, как и вы. Не верила в истину скрытого на странице книги, но берегла ее из любви к отцу.

– Она поверила, что Арифу больше пятисот лет? – настаивала Элис, даже не пытаясь скрыть сомнения в голосе.

– Сперва не поверила, – признал Одрик. – Но со временем увидела правду. И когда пришел ее черед, сумела произнести слова – и понять их.

Элис вернулась к столу, села.

– Почему Франция? Зачем было переносить туда папирусы? Почему было не оставить на месте?

Одрик улыбнулся.

– Ариф перенес папирусы в Святой Град в X веке христианского летоисчисления, и там они оставались спрятанными под полями Сефаля. Почти сотню лет, пока к Иерусалиму не подступила армия Саладина. Тогда Ариф выбрал одного из стражей, молодого христианского шевалье по имени Бертран Пеллетье, чтобы отправить папирусы во Францию.

«Отца Элэйс…»

Элис заметила, что улыбается, словно получила весточку от старого друга.

– Ариф понимал, – продолжал Одрик, – во-первых, что вставленные в книгу папирусы будет легче сохранить. И во-вторых, с тех пор как по дворам Европы начали кружить слухи о Граале, легче всего было скрыть истину под наслоениями мифов и легенд.

– Рассказывали, что Чаша Христова хранилась у катаров, – подхватила Элис.

Бальярд кивнул.

– Последователи Иисуса из Назарета не ожидали, что он умрет на кресте, но он умер. Его смерть и воскресение вызвали к жизни множество рассказов о священной чаше или кубке, дающем вечную жизнь, – о Граале. Не знаю, как воспринимали эти рассказы тогда, но несомненно одно – распятие Назарянина породило волну гонений. Многие бежали из Святой земли, и среди них – Иосиф Аримафейский и Мария Магдалина. Они отплыли во Францию и принесли с собой, по преданию, древнюю тайну.

– Папирусы Грааля?

– Или сокровища, драгоценности из Храма Соломона. Или чашу, из которой Иисус Назарянин пил на Тайной Вечере и в которую собрали его кровь, пролитую на кресте. Или пергаменты, свидетельствующие, что Христос не умер на кресте, а остался жив, на сотни лет скрылся в горах и пустынях вместе с избранными учениками.

Элис, онемев, смотрела на Одрика, но прочитать что-либо на его лице было не легче, чем в закрытой книге.

– Что Христос не умер на кресте… – повторила она, не веря ни своим ушам, ни словам.

– Или другие истории, – спокойно продолжал Бальярд. – Кое-кто утверждает, что Мария с Иосифом высадились не в Марселе, а в Нарбонне. Из века в век в народе рассказывают, что в Пиренеях скрыты сокровища.

– Так значит, не катары хранили тайну Грааля, – проговорила Элис, складывая в уме кусочки головоломки, – а Элэйс. Они передали ей свою святыню.

Элис перебрала в голове цепочку событий.

– А теперь пещера лабиринта открыта.

– И впервые за сотни лет книги могут быть собраны вместе, – продолжил Бальярд. – И хотя вы, Элис, не знаете, поверить мне или пропустить мимо ушей россказни сбрендившего старика, есть люди, которые не сомневаются.

«Элэйс поверила в существование Грааля!»

В глубине души, глубже доводов рассудка, Элис не сомневалась: старик говорит правду. Хотя здравому смыслу трудно было примириться с этим знанием.

– Мари-Сесиль, – тяжело напомнила она.

– Этой ночью мадам Л'Орадор войдет в пещеру лабиринта и попытается призвать Грааль.

Элис стало не по себе.

– У нее ничего не выйдет, – поспешила она успокоить себя. – «Книги Слов» у нее нет, и кольца тоже.

– Боюсь, она понимает, что «Книга Слов» все еще в пещере.

– А это так?

– Наверняка не знаю.

– А кольцо? Кольца-то у нее нет? – Элис опустила взгляд на худую руку старика, лежащую на столе.

– Она уверена, что я приду.

– Но это же бред! – взорвалась Элис. – Неужто не ясно, что вам к ней и близко нельзя подходить?

– Сегодня она попытается призвать Грааль, – ровно и тихо повторил он, – и потому они знают, что я приду.

Элис ударила ладонью по столу.

– А как же Уилл? Шелаг? О них вы не думаете? Без вас разве я смогу их спасти?

– Вот потому, что я думаю о них и о вас, Элис, я и должен идти. Мари-Сесиль намерена принудить их участвовать в обряде. Участников должно быть пятеро: navigataire и четверо других.

– Мари-Сесиль с сыном, Уилл, Шелаг и Оти?

– Нет, не Оти. Другой.

– Тогда кто?

Он уклонился от ответа.

– Я не знаю, где сейчас Шелаг и Уилл, – громко сказал он, – но уверен, что к ночи их доставят в пещеру.

– Кто, Одрик? – твердо повторила Элис.

– Нам пора ехать.

Элис была раздражена, встревожена, недоумевала и, в первую очередь, трусила. Но в то же время другого выхода она не видела.

Она вспомнила имя Элэйс на фамильном древе – имя, отделенное от ее имени восемью веками. И символ лабиринта, соединяющий их через века и пространство.

«Две истории сплетаются воедино».

Элис взяла свои вещи и вслед за Одриком вышла в угасающий день.