Мой отец приносит исцеление из другого мира

В своих снах и во время бодрствования я продвигался все глубже и глубже в реальность предков, а они — в мою. Мне снилось, как умирал мой отец, а затем, после того как его сердце остановилось в больнице Квинсленда, на

другой стороне Тихого океана, мне ириснилось, что ом пришел меня навестить, дав полезные и полные любви наставления для меня и всей семьи.

Когда я прилетел в Австралию на похороны, присутствие ушедшего было таким теплым, таким радостным, что мы с матерью чувствовали, что находимся на празднике. Затем однажды вечером, когда мы сидели на балконе ее дома престарелых, всплыли старые разногласия. Она произнесла обидные слова и, расстроенная, ушла внутрь.

Я попросил отца вмешаться. Мать вскоре вернулась на балкон, как лист, подгоняемый ветром. Она стояла позади меня около часа, говоря слова любви и взаимного прощения, держа свою руку на моей груди, у самого сердца.

Этот случай был беспрецедентным. С раннего детства моя мать никогда не выражала физически своих чувств. Хотя это сбивало с толку и печалило меня в детстве, я потом понял, что это объяснялось тяжелыми переживаниями и болью, порожденной постоянной опасностью потерять единственного ребенка. Я сказал ей, как был тронут тем, что она говорила со мной, держа руку у моего сердца.

- Ты знаешь меня, я никогда бы этого не сделала, - возразила она.

— Но, может быть, отец бы сделал, — мягко ответил я.

И мы оба почувствовали его присутствие.

 

Глава 3

ВСТРЕЧА С ЛЮДЬМИ СНОВИДЕНИЙ

 

У ирокезов, вообще говоря, есть лишь одно божество — сновидение.

Ему они подчиняются и следуют всем его указаниям с абсолютной точностью.

Oteu Жак Ф р е м и н, в отчете с земли сенека, 1669 год

 

Благодаря собственным усилиям, а также помощи друзей, я познакомился с некоторыми учеными, изучающими ирокезов, и людьми старшего поколения, которые предложили мне помочь.

— Мы дадим тебе наши лучшие слова, — сказала Хэзел Дин-Джон, выдающийся лингвист, специалист в области языка сенека, в начале нашей беседы.

С ее помощью и с иомощыо носителей языка могавков из резервации Пяти племен, расположенной около Брэнтфорда, Онтарио, из Тиендинага в заливе Квинт озера Онтарио и из Кахнавейка около Монреаля я начал расшифровывать некоторые фразы из моего сна.

Мои ирокезские друзья не только помогли перевести и понять многие ключевые слова, но и многое рассказали о значении встреч с Островной Женщиной. Они объяснили, что ирокезы традиционно были матриархальным сообществом и что Островная Женщина точно была не только матерью клана, но и Арендиуанен, или женщиной, обладающей могуществом. Среди ирокезов, как и во многих близких к природе обществах, женщины чаще всего являются провидицами, замечательными рассказчицами и хранительницами паутины жизни.

Из наших разговоров родилась идея, что Островная Женщина могла призвать меня из ее настоящего времени, пытаясь получить информацию из ее будущего, которая могла бы помочь ее семье и ее людям. Это предположение даровало мне некоторое понимание. Однако я чувствовал, что была и более глубокая связь, которая объединяла мою жизнь с Островной Женщиной, с Уильямом Джонсоном и, возможно, с другими людьми из иных времен.

Когда в первый раз я пришел поговорить со старейшиной онондага, ои уверенно сказал:

— Я полагаю, тебя кто-то посетил.

Он посоветовал быть осторожным, имея дело с бесплотными духами, и не говорить на публике об именах и подробностях определенных традиционных ритуалов, которые я видел во сие. Он объяснил:

— Некоторые из великих людей нашего народа остаются близко, чтобы присматривать за нами и защищать Землю. Они могут заговорить с тобой, хотя ты и чужак, потому что ты видишь сны так, как делаем это мы.

ПУТЬ ШАМАНОВ-СНОВИДЦЕВ

Призыв Ястреба и Островной Женщины открыл передо мной несколько параллельных путей в мир шаманских сновидений, и постепенно я заполнил тысячи страниц дневника подробным описанием моих путешествий.

Один путь заставил меня прочитать все, что я смог найти об ирокезской работе со сновидениями и о целительстве. Одним странным лунным вечером, когда тонкие линии белых облаков (не следы испарений) складывались в параллельные тропы, пересекающие небо, мой друг-книготорговец привез на грузовике несколько коробок книг, в которых лежали семьдесят три тома «Иезуитских рассказов», отчетов одетых в черные рясы миссионеров первой границы на северо-востоке Америки в XVII веке. Книги обошлись недешево, но они были необходимы. Я уже знал, что отчеты иезуитов содержали бесценную информацию о шаманских тропах сновидений ирокезов и гуронов тех времен, когда древние практики все еще использовались. Ограниченные своими железными догмами, боящиеся индейских снов как порождений демонов, которые переместились на американские просторы после того, как их изгнали из Старого Света, служители нового бога — иезуиты часто неверно толковали то, с чем встречались. Тем не менее при внимательном прочтении со знанием того, какими сновидения могут быть, «Иезуитские рассказы» стали золотой жилой, которую только начали разрабатывать ученые. Больше чем на год эти книги стали моим любимым чтением, подтверждая иногда то, чему меня учили люди, приходящие во сне, помогая понять ирокезские сновидения.

Второй путь привел меня к учебе иод руководством традиционных индейских сновидцев и шаманов. Я учился у Тома Портера, старейшины клана Медведя из племени могавков и целителя, чьи видения позднее вдохновили его на то, чтобы увести часть своих людей из резервации Аквесасне обратно в долину могавков, где они основали духовное сообщество, в котором возродили традиции предков. Я также недолгое время учился у шамана племени чиппсва и лекаря из племени каюга, которые научили меня шаманским техникам, позволяющим путешествовать в мир духов и находить потерянные души.

Третья тропа привела к изучению шаманских техник в путешествиях с Майклом Харнером. Пытаясь лучше понять тех, кто приходит в мои сны, я прочитал книгу Харпера «Путь шамана» и выяснил, что основные техники путешествий схожи с практиками визуализации, которые я самостоятельно начал использовать в детстве. Когда я узнал, что Майкл Харнер проводит семинар неподалеку от того места, где я живу, на границе Беркшира, я решил узнать, о чем еще он может рассказать. Несмотря на первоначальные сомнения в том, что традиционные шаманские техники могут преподаваться во время встречи на выходных, я получил огромный опыт во время семинара Харнера. Я побывал во многих измерениях верхнего мира, прошел через свет истока божественных форм, более яркий, чем солнце, и через черный свет, летя вместе с крылатыми сущностями над миром, более девственным, чем в первый день творения. Не желая возвращаться, я в конце концов увидел собственное безжизненное тело в когтях огромного орла.

Весь этот опыт дал глубокое понимание мира шаманизма и шаманских сновидений. Однако я продолжал, как это было с самого раннего детства, получать наиважиейшие наставления непосредственно от учителей из мира сновидений.

УДАЧА В СНОВИДЕНИЯХ

Сновидения призывали узнать больше о людях Островной Женщины, ирокезах и гуронах прошлого. Было очевидно, что, если я хочу понять важные аспекты, необходимо расширить словарный запас. Для этого понадобилось изучить язык ее людей и ее времени, что далось нелегко. Ведь языки ирокезов строились по принципам, весьма отличным от тех, которые лежат в основе европейских языков, и Островная Женщина использовала не современный язык могавков, а ту его древнюю, сложную и поэтическую форму, которую применяли шаманы другого времени.

Пока я бился над грамматикой и корнями языка могавков, я читал книги иезуитов и антропологов. Я выяснил, что ирокезы на протяжении веков возбуждали интерес этнографов. Можно даже сказать, что современная антропология как наука началась с изучения ирокезов выдающимся иезуитским ученым Жозефом-Франсуа Лафито, а спустя несколько поколений — Лыоисом-Геири Морганом.

Первые европейцы, встретившиеся с ирокезами, были поражены, а иногда и напуганы тем, какое глубокое уважение тс питали к снам и каким богатством практик шаманских сновидений они обладали. Я совершу краткое отступление от личного рассказа, чтобы объяснить основные элементы сновидений ирокезов прошлого в той степени, в которой я их понял.

Задолго до того, как первые европейцы вступили на американскую землю, ирокезы учили детей, что сны являются самым важным источником практических и духовных наставлений. Самым первым утренним делом ирокезов было поделиться своими снами, так как предполагалось, что сны являются посланиями духов и глубинного *Я> и что в них содержатся определенные наставления как для сообщества, так и для каждого отдельного человека.

Иезуитские миссионеры были поражены тем, насколько важные решения принимались на основании пересказов снов. Отец Жак Бруа, работавший с людьми онейда, жаловался на то, каким огромным влиянием пользуется одна женщина, почитаемая за способность видеть во сне будущие события. Однажды она объявила, что племя, живущее к югу, собирается напасть на ее племя, но она также видела, что они попадут в засаду. Так как ей приснилось, что военный вождь врага, которого она назвала по имени, пойман и казнен, онейда возликовали и выслали военный отряд. Бруа записал, что люди были настолько уверены в победе, что немедленно развели костры для того, чтобы отмечать се^[7].

Ирокезы и их лесные соседи регулярно обращались к снам за советом не только в военное время, но и по вопросам охоты и поиска еды. Отец Поль Лежен, зимовавший с племенем монтанье в 1634 году, отметил, что эти люди верили, будто успех в охоте зависит от снов о животных: «Если кто-нибудь во сне видит старейшину или прародителя определенного вида животных, охота будет удачной; если человек видел старейшину бобров, он возьмет бобров, если он видел старейшину лосей, то возьмет лосей, получая взрослых животных с разрешения их старейшины, которого он видел во сне»^[8].

Сновидения были способом выжить. В голодные времена, когда в середине зимы еды не хватало, племя обращалось к опытным сновидцам, чтобы обнаружить еду и договориться с духами животных.

Сами слова, использующиеся ирокезами для описания сновидений, отражают их убеждение в том, что сны необходимы для привлечения удачи. Ирокезское слово katera’swas означает «я вижѵ сны», но подразумевает гораздо большее. Оно означает: «Я вижу сны регулярно, они являются повседневной частью моей жизни». Оно еще означает: «Я удачлив в деятельном смысле, я приношу себе удачу, потому что могу привлекать удачу и процветание в свою жизнь с помощью снов». Ирокезский термин watera’swo, (сновидение), также означает «приносить удачу»^[9]. Первые иезуитские наблюдатели отмечали, что ирокезы верили: пренебрежение снами приносит неудачу. Отец Жаи Де Квепс отметил при посещении онондага: «..людям было сказано, что они привлекут плохую удачу, если не обращают внимания на свои сны»^[10].

Мне было легко понять, почему ирокезы объединяли сны с удачей. В поворотные моменты жизни сны помогли преодолеть препятствия и найти свой путь. По крайней мере в двух случаях сны позволили мне предотвратить собственную смерть в дорожно-транспортных происшествиях, я заранее принял необходимые меры для сохранения жизни. Теперь, благодаря путешествиям и посетителям, я вошел в мир индейцев, о котором, на поверхности моего сознания, практически ничего не знал.

Ирокезы не только верили в то, что сны приносят удачу, но и в то, что сны являются хорошим лекарством. Могавкскос слово atetshents, которое имеет значение «тот, кто видит сны», обозначает еще и такие понятия, как врач, шаман или целитель. В языке содержится свидетельство того, что сновидения являются центральным компонентом целитсльства и сердцевиной истинно шаманской практики.

ПРИЗНАНИЕ ЖЕЛАНИЙ ДУШИ

Снова и снова сны приводили меня на древние тропы. Например, вновь и вновь появлялось одно слово. «Я», «оно» звучало как одинонк, и я был озадачен, когда мои ирокезские друзья не смогли расшифровать его для меня. Я случайно выяснил значение этого слова благодаря отчету- иезуита отца Поля Ражена, жившего среди людей племени, в котором родилась Островная Женщина, зимой 1647/48 годов. Вот как Ражен описал свое знакомство с одинонк:

В дополнение к сознательным желаниям, возникающим из приобретенного прежде знания о чем-либо, что мы считаем хорошим, гуроны полагают, что у нашей души есть и другие желания, которые являются естественными и тайными. <...> Они верят, что душа сообщает нет об этих естественных желаниях с помощью сновидений, которые являются ее языком. Когда эти желания удовлетворены, удовлетворена и душа. Но если, напротив, душа не получает желаемого, она становится злой; она не только не может даровать телу здоровье и благополучие, которые желала принести, но зачастую восстает против тела, вызывая различные болезни и даже смерть. <...> Большинство гуронов очень внимательно относятся к своим спим и стараются дать душе то, о чем она сообщила им во время сна. Если, например, они видели во сне дротик, то стараются получить его; если им снился праздник, они стараются его устроить по пробуждении. <...> Они называют это одинонк, тайные желания души, выраженные во сне ^[11] .

Я не сразу понял, что Островная Женщина привела меня в самое сердце сновидений и целительства ирокезов. Я был счастлив, открыв значение слова и выяснив, что за несколько веков до того, как Зигмунд Фрейд создал свою теорию либидо, а Карл Юнг популяризировал концепцию архетипов, ирокезы уже понимали, что существуют сознательная и бессознательная части сознания.

Согласно описанию Ражена, ирокезы верили, что определенные сны являются посланиями души, уводящими сновидца за пределы повседневного разума. Игнорирование тайных желаний души может сделать ее не

довольной и злой, заставляя ее забирать свою энергию, что приводит к потере души и, таким образом, к депрессии и болезни. Для ирокезов необходимость помогать видящим сны читать язык души, открывающийся в их мечтах, а затем предпринимать соответствующие действия была социальным долгом, иногда долгом крайней важности. Снова цитирую Ражена: «Гѵроны верят, что самое лучшее лекарство от любой болезни — это дать душе больного человека то, чего она желает»^[12].

С помощью наставников из сновидений я начал понимать, что сны являются центром процесса целительства, так как они связывают нас с нереализованными желаниями и важнейшими целями дутой. По мере того как мое понимание углублялось, идея, что мы должны ценить сны как переживания души, стала центральной в моем развитии шаманского подхода к работе со снами, которую я называю техникой активного сновидения.

Я выяснил, что ирокезы прошлого отлично понимали спящее сознание и что они разработали действенные техники и ритуалы для того, чтобы все людское сообщество делилось сновидениями и привносило энергию и понимание, даруемое ими, в обычную жизнь. Ирокезы верили, что общество должно помогать сновидцу в распознании и почитании тайных желаний души, передаваемых во снах. Общество должно прилагать все усилия, чтобы помочь сновидцу реализовать желания своей души.

Почитание одинонк, пишет отец Ражен, часто было связано с празднованием, танцами и представлениями. Эти люди не просто сидели и говорит о своих снах, они совершали действия, чтобы перевести энергию. «Когда старшины оглашали желания больного или других людей, видевших сны, и говорили, что таков одинонк определенного человека, все остальные немедленно начинали действовать и прилагать усилия, чтобы подарить удовольствие и удовлетворение тому человеку»^[13].

Лейлмант описал церемонию трех танцев под аккомпанемент большой трещотки из черепашьего панциря, устроенную в честь сна больной женщины. Больная женщина настаивала, что церемония должна проходить согласно точным правилам, переданным в ее сне для того, чтобы ей стало лучше^[14].

Два века спустя старейшины ирокезов сказали этнологу Гарриету Конвер- су, что можно потерять собственную душу, если не прислушиваться к тому, что она сообщает в снах. Расплатой за игнорирование предупреждений, появляющихся в снах, может быть то, что «свободная душа» оставит сновидца, сделав его живым мертвецом, «лишенным своей бессмертной души»^[15].

Ирокезы прошлого считали человека, который потерял контакт со своими сиами, жертвой серьезной душевной недостаточности. В таких случаях необходима помощь особого специалиста, который поможет вернуть страдающему человеку потерянные сновидения и жизненную энергию. Отец Ражен заметил, что среди ирокезов «существуют определенные люди, более знающие, чем все остальные, чей взор проникает в глубину души и кто видит естественные и тайные желания даже тогда, когда душа не выразила себя во снах или человек, видевший сны, полностью забыл их*. По его мнению, эти видящие обычно направляются Оки, «могущественным джинном, который входит в их тела или предстает перед ними во сне либо после пробуждения и помогает им увидеть все эти чудеса. Некоторые говорят, что джинн появляется перед ними в виде орла, другие говорят, что видят его как ворона и в тысячах других обличий»^[16].

Центральным в ирокезской практике почитания снов как желаний души является признание того, что сны требуют действия. Ражен особенно интересуется причиной того, почему празднования, представления и подарки так часто являются частью исполнения воли дучни среди ирокезов прошлого: «Они говорят, что эти празднования призваны подтолкнуть душу к тому, чтобы та сдержала свое слово. Они верят, что душе приятно видеть, что мы празднуем благоприятный сон, и поэтому она быстрее поможет нам проявить его. Если же мы не празднуем благоприятный сон, то, как полагают ирокезы, это может не дать сну сбыться, потому что рассерженная душа заберет обратно свое обещание»^[17].

Во время священных обрядов ононхаройя (вихрь разума), которые все еще проводятся в середине зимы в некоторых резервациях, ирокезы часто устраивают состязания по отгадыванию снов. Эти состязания, бывает, превращаются в раздачу подарков. Иногда, чтобы удовлетворить желания других, проявленные в сновидениях, приходится расставаться с самым ценным своим имуществом. Один иезуит рассказывал, что чаще всего желания, проявленные во сне, могут быть удовлетворены с помощью обычных материальных предметов, но с сожалением отметил, что иногда «человек может пожелать праздника андаквандет, то есть моря блуда и прелюбодеяния»^[18].

Отцы-иезуиты особенно осуждали раскрытие снов, в которых проявляются сексуальные желания, потому что эти сны не только свободно обсуждались, но и открыто проигрывались в терапевтических оргиях, которые занимали первичное положение по отношению к склонности ирокезов к супружеской верности и публичной скромности. Отец Де Квенс, присутствовавший на церемонии середины зимы в племени онондага в 1656 году, сообщил следующее. «Воин, вернувшись из удачного похода, заявил: божество Таронхиавакон появилось в его сновидении, провозгласив, что жители деревни должны принести в жертву десять собак, вампум

и но четыре меры семян подсолнуха и бобов. Кроме того, воин заявил, что жители должны отдать ему двух замужних женщин па пять дней». В этом случае все желания увидевшего сон были исполнены, хотя не только фрейдисты могут задаться вопросом относительно его последней просьбы: был ли это глас души или либидо^[19]?

В одном из состязаний по разгадыванию снов мужчина из племени каю- га, которому приснилось, что он раздавал угощение из человеческой плоти, собрал совет старейшин и сообщил, что ему приснился невозможный сон, который закончился бы разрушением его самого, всего племени и, возможно, всего мира. Другой человек, гадая о природе сна, предложил отдать своего брата, чтобы тот был «разрезан и положен в котел». Когда видевший сои сказал, что его сон требует, чтобы это была девочка, старейшины неохотно выбрали девушку и предложили ее ему. Не веря своим глазам, иезуит наблюдал за тем, что же случится дальше. «Он взял ее; они наблюдали за его действиями и жалели невинную девушку; но когда решили, что он вот-вот убьет ее, тот крикнул: „Я удовлетворен, мой сон не требует ничего болееѴ.