“Логика” В. включает в себя богатый материал из разя, областей знания и воспринимается как энциклопедия. В такой же манере написана и “Этика” (1886). Этич. принцип для В. — опр. факт, к-рый необходимо признать и передать следующим поколениям, не стремясь к его обоснованию в конкр. ситуации. В основе этики у В. лежит психология народов, показывающая, как возникают этич. принципы из истор. и социальных связей. Психологии народов посвящены спец. исследования “Психология народов” (1900-02) и “Элементы психологии народов” (1912). Гл. мысль В. заключается в том, что индивидуальное сознание при посредстве языка, религии, жизненных привычек и обычаев связывается с жизнью народа в це-
лом. Индивидуальная воля находит себя в качестве элемента общей воли, и последняя определяет мотивы и цели первой. Культура и история есть истинная общая жизнь, а не рез-т сочетаний отд. стремлений. Люди и народы преходящи, а “дух истории” вечен и всегда прав, хотя его законы неосознаваемы ни об-вом, ни индивидами. Рез-т поступков последних всегда выходит за пределы сознат. мотивов и целей, и непредвиденные последствия вызывают новые стремления. Т.о. индивид может творить, а общее сознание — сохранять результаты этого творчества. В. утверждал наличие сильных умов, способных оказывать руководящее воздействие на направление общей воли.
Итоговая филос. концепция дана В. в работах “Система философии” (1889) и “Введение в философию” (1901).
Соч.: Grundzuge der physiologischen Psychologie. Lpz., 1874; Zur Moral der literarischen Kritik. Lpz., 1887; System der Philosophic. Lpz., 1889; Einleitung in die Philosophic. Lpz., 1901; Logik. Bd. 1-2. Stuttg., 1906-08; Volkerpsy-chologie. Bde 1-10. Stuttg., 1917-23; Elemente der Volkerpsychologie. 1912; Naturwissenschaft und Psychologie. Lpz., 1911; Philosophic und Psychologie. Lpz., 1902; Руководство к физиологии человека. В. 1-3. М., 1864-67; Физиология языка. СПб., 1868; О развитии этич. воззрении. М., 1886; Основание физиол. психологии. М., 1880; Этика. Т. 1-2. СПб., 1887-88; Гипнотизм и внушение. М., 1893; Связь философии с жизнью в последние сто лет. О., 1893; Лекции о душе человека и животных. СПб., 1894; Душа и мозг. О., 1894; Индивидуум и об-во. СПб., 1896; Очерк психологии. СПб., 1897; Введение в философию. М., 1902; Система философии. СПб., 1902; Естествознание и психология. СПб., 1904; Основы физиологии психологии. Т. 1-3. СПб., 1908-1914; О наивном и критич. реализме. Имманентная философия и эмпириокритицизм. М., 1910; Основы искусства. СПб., 1910; Язык. Народопсихол. грамматика. Киев, 1910; Введение в психологию. М., 1912; Проблемы психологии народов. М., 1912; Фантазия как основа искусства. СПб.; М., 1914; Две культуры: К философии нынешней воины. Пг., 1916; Мировая катастрофа и нем. философия. Пг., 1922.
Лит.: Бао А.К. Нравств. воззрения В. Вундта. Воронеж, 1888; Кениг Э. В. Вундт. Его философия и психология. СПб., 1902; Кюльпе О. Современная философия в Германии. М., 1903; Кудрявский Д.Н. Психология и языкознание. СПб., 1904; СелитренниковА.М. Этические и религиозные воззрения В. Вундта. Харьков, 1910; ЛангеН.Н. Теории В. Вундта о начале мира. О., 1912; Шпет Г. Введение в этнич. психологию. В.1. М., 1927.
А.А. Трошин
ВЫГОТСКИЙ (Выгодский) Лев Семенович (1896-1934) — психолог, педагог, нейролингвист, основатель т.н. “школы Выготского” в отеч. психологии.
По окончании Моск. ун-та (юрид. ф-т) и ун-та Шанявского (историко-филол. ф-т) в 1917—23 работал преподавателем в общеобразоват. школах, педтехникуме на своей родине в Белоруссии. В 1924 после выступления на II Психоневрологич. съезде в Ленинграде В. переходит на работу в Ин-т экспериментальной психологии, с 1929 работает в Экспериментальном дефектологич. ин-те. Преподавал психологию и педагогику во Втором МГУ (ныне МПГУ) и ряде других высших учебных заведений.
Научные взгляды В. сформировались в ситуации активного противоборства в психологии идей амер. бихевиоризма (Дж. Уотсон, Э. Торндайк) — учения о психике как поведении, совокупности биол. реакций организма на внешние раздражители — и европ. гештальт-психологии (В. Кёлер, К. Коффка, В. Штерн), базирующейся на представлении о психике как системе образов, субъективных представлений об окружающем мире и комбинируемых на их основе умозаключений и понятий. Решающее влияние на формирование В. как ученого оказал процесс утверждения в отеч. психологии в нач. 20-х гг. идей диалектич. материализма (психология человека исторически обусловлена его положением в системе обществ, производства), опиравшихся на учение о рефлексах И.М. Сеченова, а в дальнейшем и И.П. Павлова как экспериментальную основу.
Уже для ранних работ В. характерно стремление к преодолению чисто поведенч. изучения психики (“бихевиоризм”) и идеализма гештальтпсихологии. В. предлагает рассматривать психику не как трансцендентный или генетически обусловленный, а прежде всего как социальный феномен, формирующийся в процессе активного совместного освоения людьми внешней среды. Основные психич. процессы (мышление, память, внимание, эмоции, восприятие) представляют собой сложные формы рефлексов, формирующихся и развивающихся по мере совершенствования человеч. деятельности по трудовому преображению окружающего пространства. Важную роль в психич. процессах играет язык: он позволяет человеку трансформировать свои представления о предметах и понятиях в условные знаки, затем — обмениваться этими знаками с др. людьми. Овладение разл. знаковыми (символич.) формами — к ним В. относит язык, письмо, систему счета, логику — значительно меняет и преобразует систему “высших рефлексов” — психику. Поэтому важным становится изучение истор. развития психич. механизмов, параллельно развитию знаковых (языковых) средств, т.е. в общем понимании — культуры. В. и его последователи — А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия и др. — (“культурно-истор. школа”) — предложили и частично реализовали программу изучения развития психич. процессов на материале культурной истории человечества.
Критика “культурно-истор. школы” со стороны “марксистской психологии” вынудила В. прекратить исследования в этом направлении и изменить сферу исследований. В сер.—кон. 20-х гг. В. публикует ряд работ по педологии (науке о воспитании ребенка) и детской дефектологии. Осн. идея В.: развитие психологии ребенка в процессе социализации, усваивания культурного опыта соотносимо с процессом культурного и психич. развития человечества (к аналогичному по форме выводу пришел в свое
время Фрейд). Содержание и выводы прикладных трудов В. сводятся к необходимости вовлечения ребенка (в т.ч. и отстающего в развитии) в практич. деятельность (прежде всего трудовую), его активного участия в обучении, преобладанию воспитания (формирования навыков мышления, запоминания, внимательности, ценностных предпочтений) над образованием (усвоением суммы знаний путем заучивания). Осн. механизмом обучения является т.н. интериоризация, переход от наблюдаемого и автоматически повторяемого (за наставником или коллективом) действия к его самостоят, сознат. осуществлению. Такой же процесс можно проследить и в процессе освоения языка: спонтанное (неосознаваемое) повторение стереотипных знаков (слов) в процессе обыденной речи переходит к их сознат. осмыслению и употреблению, а затем и обобщению практич. понятий в понятия отвлеченные и абстрактные. Не менее важным является также происходящее в процессе обучения сознат. разделение слова и действия (фактически предмета и понятия).
В 1925 В. написал дис. “Психология искусства”, содержащую основания применения социальной теории психич. рефлексов при анализе процессов худож. творчества. В ней В. сделал ряд важных наблюдений о характере худож. образа как опосредствованного ценностями элемента худож. произведения, о роли внимания и памяти в худож. творчестве. В. обосновывает знаковую природу образа, взятого в единстве информативных, эмоц. и экспрессивных характеристик.
Внимание к роли знаков (речи, письма) в процессе обучения приводит В. к проблемам связи речи и мышления, к проблеме образования понятий и их соотнесения с реальностью. Этим проблемам посвящена ключевая работа В. “Мышление и речь”, на содержание к-рой существенное влияние оказали не только психол. теории гештальтпсихологов и франц. психолога Ж. Пиаже, но и структурная лингвистика (Якобсон, Сепир), а также формальная школа в лит-ведении и текстологии (А.А. Потебня и ранний Бахтин). В. рассматривает речь как отражение наблюдаемых внешних процессов, переносимых (интериоризуемых) во внутр. мир. В. выделяет несколько последовательно формирующихся у ребенка видов речи: внешняя (коммуникативная) — общение с другими людьми; эгоцентрическая — обращенная к самому себе, внутренняя — мыслит, конструирование языковых фраз, — являющаяся интериоризованной эгоцентрич. речью. Эти виды речи синтаксически и семантически различны и демонстрируют последоват. приближение к мыслит, процессам. Обратный процесс — превращение мысли в высказывание — также достаточно сложен и проходит ряд стадий (мотивация — мысль — опосредствование значением — опосредствование синтаксисом), на к-рых симультанные (одновременные) мысли (идеи,образы) трансформируются в последовательно произносимые синтаксич. структуры. Аналогично мышлению и речи В. разводит смысл и значение: речи свойственно значение, являющееся опр. отражением явления, смысл же реализуется только в мышлении как сложное многозначное и многоплановое содержание. Обосновывая важную роль речи в детерминировании мыслит, процессов, В. выделяет три стадии образования соответствующих словам понятий: на первой значение понятий представляет собой неупорядоченное множество, на второй соответствующие понятию явления обобщаются, систематизируются по присущим им объективным характеристикам; на третьей происходит отвлечение понятия от совокупности соответствующих ему предметов, превращение его в универсальную для них категорию. Из этого положения В. делает вывод о культурном детерминизме, обусловленном разной степенью развития мыслительно-речевых процессов у разных культурных общностей (“народов”).
Последние работы В. (30-е гг.) посвящены проблемам деятельности природы эмоций, связи эмоц. и интеллектуального восприятия, эмоц. представленности в смыслах и значениях.
Работы В., подвергавшиеся критике за “идеализм” и “формализм”, не получили адекватного осмысления в отеч. психологии, несмотря на деятельность школы В. Однако идеи В. о взаимосвязи речи и мышления, о влиянии образования понятий на воспитание оказали достаточно существенное воздействие на прикладные аспекты отеч. педагогики, а также на развитие нейролингвистич. исследований.
Соч.: Собр. соч.: В 6 тт. М., 1982—84; Педагогич. психология. М., 1926; 1996; Этюды по истории поведения. Обезьяна. Примитив. Ребенок. Совм. с А.Р. Лурией. М.; Л., 1930; Умственное развитие детей в процессе обучения. М.; Л., 1935; Психология искусства. М., 1987; Воображение и творчество в детском возрасте. М., 1997; Вопр. детской психологии. СПб., 1997; Лекции по психологии. СПб., 1997.
Лит.: Леонтьев А.Н., Лурия А.Р. Из истории становления психол. взглядов Л.С. Выготского // Вопр. психологии, 1976, № 6; Леонтьев А.А. Л.С. Выготский. М., 1990; Научное творчество Л.С. Выготского и совр. психология. М., 1981; Ярошевский М.Г., Гургенидзе Г.С. Л.С. Выготский — исследователь проблем методологии науки // ВФ, 1977, № 8; Пузырей А.А. Культур-но-истор. теория Л.С. Выготского и совр. психология. М., 1986; Выготская Г.Л., ЛифановаТ.М. Лев Семенович Выготский. М., 1996; Эльконин Б.Д. Введение в психологию развития: (В традиции культ.-ист. теории Л.С. Выготского). М., 1994; Выготский: Сб. М., 1996.
А. Г. Шейкин
ВЫШЕСЛАВЦЕВ Борис Петрович (1877-1954) - специалист по философии права, социальной философии, истории философии, этике, религии. Его творчество занимает видное место в рус. культурном ренессансе 20 в. В 1899 окончил юрид. ф-т Моск. ун-та. В 1902 В. вступил в кружок, к-рый сформировался вокруг известного философа П.И. Новгородцева и куда входили такие крупные мыслители, как И.А. Ильин и Н.Н. Алексеев. В 1914 В. защитил и опубликовал магистерскую дис. “Этика Фихте.
Основы права и нравственности в системе трансцендентальной философии”; с 1917 — проф. Моск. ун-та. В 1922 выслан; до 1924 читал лекции в Религиозно-филос. академии в Берлине, затем в Богословском ун-те в Париже. Последние годы жизни В. провел в Женеве.
В “Этике Фихте” В. на первое место ставит проблему иррационального в философии нач. 20 в. Он проявляет интерес к Бергсону, чье влияние прослеживается в его труде. Близок к Н. Лосскому. Особенно существенным ему представлялось стремление освободиться от субъективного идеализма и утвердить ведущую роль интуиции в познании. Неприятие рационализма в прежней его форме, онтологизм и интуитивизм указывают на глубинную связь В. с традициями рус. философии.
В споре “западников” и “славянофилов” о судьбах рус. философии и России он занимал весьма опр. позицию; утверждал, что нет никакой специально рус. философии, но существует рус. подход к мировым проблемам, рус. способ их переживания и обсуждения; национализм в философии невозможен: она призвана говорить о вечных общечеловеч. проблемах; вполне возможен преимущественный интерес к разл. мировым традициям мысли у разл. наций.
Теор. наследие В. часто и вполне правомерно определяют как “философию сердца”, его работа “Сердце в христ. и инд. мистике” — первый опыт систематизации православно-христ. учения о сердце, способствовавший развитию православной антропологии.
В. понимает сердце не просто как способность к эмоциям, но как нечто гораздо более значительное — как онтологич. сверхрац. принцип, составляющий реальную “самость” личности. Именно сердце понимается В. как средоточие подлинного Я в человеке. Преодолевая противоречие между душой и телом, основной метафизич. чело-веч. принцип любви находит свое осуществление в сердце, к-рое является одновременно источником любви, творч. свободы и наиболее важным телесным органом. Однако мыслитель далек от однозначного Божественного понимания сердца: сердце в его системе является одновременно непогрешимым судьей и источником зла, как и добра. Разрешение этой антиномии он усматривает в понятии свободы как сущности личности.
Интерес к проблеме иррационального и широкое понимание задач филос. антропологии сблизили В. с психо-аналитич. школой Юнга, личное знакомство с к-рым сыграло значит, роль в формировании его мировоззрения. В. осваивает концептуальный аппарат психоаналитич. философии, применяя его в дальнейшем к изучению опыта христ. подвижников. У юнгианцев В. нашел сочувств. отклик, периодически печатался в их изданиях. Наиболее значит, работа В. — “Этика преображенного эроса”. В ней философски интерпретируемые понятия “Закон” и “Благодать” становятся стержнем психоаналитич. изучения аскетич. делания как своеобр. “сублимации”. В. показывает, что именно христианству предназначено быть религией, заменяющей рабскую зависимость от закона свободой милосердия и этику закона — этикой очищения преображенного эроса. Закон не может быть высшим руководителем человека в жизни, т.к. он есть только абстрактная норма негативного характера. Христианство же направляет духовные силы человека к Абсолюту, к Богу как к полноте бытия, к Абсолютной красоте и совершенству, к-рое вызывает в человеке любовь и значительно повышает его творч. потенциал. Лосский усматривает огромное воздействие учения В. о преображенном эросе в том, что после открытий Фрейда особое значение для любого мыслителя, заботящегося о будущем духовности человечества, приобретает стремление найти путь преобразования низменных инстинктов, таящихся в области бессознательного. По мнению Лосского, особое значение имеют доводы В. относительно того, что эта цель может быть достигнута путем соединения человеч. воображения и воли с конкр. благостью Абсолюта, живой личности богочеловека и святых.
Этикой “преображенного эроса” не завершились построения В. в области филос. антропологии. Установив в ней динамич. взаимодействие между понятиями подсознательного, либидо, сублимации, свободы (как центра самосознания Я), Я как потенциальной бесконечности, актуальной бесконечности как всеединства и Абсолютного, к-рое “больше актуальной бесконечности”, он перешел в сферу богословия и завершил свои построения двумя статьями об образе Божием в человеке (“Образ Божий в существе человека” и “Образ Божий в грехопадении”), в к-рых заметно влияние Григория Нисского. В существе человека он выделяет семь онто-логич. ступеней, из к-рых высшей является иррациональная и сверхсознательная самость.
Для творчества В. характерен интерес к социально-филос. проблематике. Он был одним из немногих мыслителей нач. 20 в., отмечавших факт противоречия между невиданным развитием техн., материальной культуры и кризисом культуры духовной, нравственной, гуманизма и человечности, пытавшихся осознать причины этого кризиса (“Кризис индустриальной культуры”).
Соч.: Соч. М., 1995; Этика Фихте. Основы права и нравственности в системе трансцендентальной философии. М., 1914; Проблемы русского религ. сознания. Берлин, 1924; Сердце в христ. и инд. мистике. Париж, 1929; То же // ВФ. 1990. № 4; Образ Божий в существе человека // Путь. Париж, 1935. № 49; Образ Божий в грехопадении // Путь. Париж, 1938. № 55; Кризис индустриальной культуры. Нью-Йорк, 1953; Этика преображенного эроса. М.,1994.
Лит.: Зеньковский В.В. Б.П. Вышеславцев как философ // Новый журнал. Кн. 40. Нью-Йорк, 1955; Гаврюшин Н.К. Б.П. Вышеславцев и его “философия сердца” // ВФ, 1990. № 4; Небольсин А.Р. Б.П. Вышеславцев // Русская религ.-филос. мысль XX века. Питтсбург, 1975; Редлих Р.Н. Солидарность и свобода. Франкфурт-на-Майне, 1984; Левицкий С.А. Очерки по истории русской философии: Соч. Т. 2. М., 1990; Лосский Н.О История рус. философии. М., 1991.
В.А. Цвык
Г
| ГАДАМЕР (Gadamer) Ганс Георг (р. 1900) |
| ГАНСЛИК (Hanslick) Эдуард (1825-1904) |
| ГАРНАК (Harnack) Адольф фон (1851-1930) |
| ГАРТМАН (Hartmann) Николай (1882-1950) |
| ГАРТМАН (Hartmann) Эдуард (1842-1906) |
| ГЕЛЕН (Gelen) Арнольд (1904-1976) |
| ГЕНИЙ |
| ГЕНОН (Guenon) Рене-Жан-Мари-Жозеф (1886-1951) |
| ГЕРМЕНЕВТИКА |
| ГЕРШЕНЗОН Михаил Осипович (1869-1925) |
| ГЕССЕН Сергей Иосифович (1887-1950) |
| ГИЛЬДЕБРАНДТ (Hildebrandt) Адольф (1847-1921) |
| ГИПЕРМАНЬЕРИЗМ |
| ГИПЕРРЕАЛИЗМ |
| ГИРЦ (Герц) (Geertz) Клиффорд (р. 1926) |
| ГЛАКМЕН (Gluckman) Макс (1911-1975) |
| ГОМБРИХ (Gombrich) Эрнст (р. 1909) |
| ГОФФМАН (Goffman) Эрвинг (1922-1982) |
| ГРЕВС Иван Михайлович (1860-1941) |
| ГУМАНИТАРНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ |
| ГУМИЛЕВ Лев Николаевич (1912-1992) |
| ГУССЕРЛЬ (HusserI) Эдмунд (1856-1938) |
ГАДАМЕР (Gadamer) Ганс Георг (р. 1900) - нем. Филосов; изучал философию, классич. филологию, германистику и историю искусства в ун-тах Марбурга и Фрейбурга у Я. Гартмана, П. Фридлендера, Шелера, Бультмана, Хайдеггера. Преподавал в ун-тах Марбурга, Киля, Лейпцига (1946-47 — ректор). В 1947 переезжает во Франкфурт-на-Майне, в 1949-68 занимает кафедру философии в Гейдельберг. ун-те, руководимую ранее К. Ясперсом. С 1953 — редактор и основатель журн. “Philosophische Rundschau”.
Всемирную известность принесла Г. работа “Истина и метод. Осн. черты филос. герменевтики” (1960, русский перев. 1988 неудачен), где он попытался связать воедино “герменевтику фактичности” Хайдеггера с герменевтич. традицией 17-18 вв. Вслед за Хайдеггером Г. трактует феномен понимания не как инструментально-логич. акт, а как способ человеч. бытия. Отсюда радикальный пересмотр задач герменевтики, в т.ч. ревизия концепций Шлейермахера и Дилыпея. Герменевтика — не искусство истолкования (как это было у Шлейермахера) и не метод познания (как у Дильтея), а исследование условий возможности понимания. Развивая хайдеггеровскую мысль о человеч. бытии как бытии в мире и о “пред-истолкованности” мира в дотеор. структурах ориентации в нем, Г. ведет речь о “предпонимании”, к-рое конкретизируется им как “пред-рассудок”. “Предрассудки” (равно как и “традиция” и “авторитет”) не только не препятствуют пониманию, но и составляют необходимый его момент.
“Герменевтич. круг”, известный как осн. трудность процесса интерпретации, носит, по Г., не методол., а онтологич. характер и продиктован взаимообусловленностью и взаимодействием между “предпониманием” и текстом. К смыслу текста как нек-рого целого мы идем через понимание его отд. частей; но чтобы понять смысл части, уже необходимо опр. образом понимать целое, т.е. обладать его “предпониманием”. Как бы упреждая упрек в субъективизме и релятивизме, Г. говорит о диалогич. структуре процесса понимания. Понимание имеет вопросно-ответную структуру: понять текст значит понять вопрос, к-рый этот текст ставит, а не навязывать ему посторонний вопрос. Но понять вопрос можно лишь в том случае, если мы сами умеем им задаться. Поэтому вторым шагом будет отнести этот вопрос к себе, что ведет к критич. проверке нашего “предпонимания”. Понимание всегда осуществляется в процессе “слияния горизонтов” интерпретатора и текста, причем интерпретатор не выходит из этого процесса незатронутым, его смысловой горизонт тоже претерпевает изменения.
В последоват. противостоянии редукции герменевтики к разработке методологии интерпретации текстов (Э. Бетти), Г. выдвигает понятие Wirkungsgeschichte — “действенной истории”, к-рая заключается, с одной стороны, в определенности всякого акта истолкования текста предшествующей историей (традицией) ее интерпретаций, а с др. стороны, во включенности этого акта в традицию. Сегодняшняя интерпретация традиции — тоже момент традиции; всякое истолкование и определено традицией, и “соопределяет” последнюю. Подчеркивая момент “принадлежности традиции”, Г. отмежевывается от концепции “истор. сознания” Дильтея, верящего в возможность объективного познания прошлого укорененным в настоящем исследователем. В континууме традиции нет ни прошлого, ни настоящего, и Шекспир вполне может выступать как современник Софокла; в “событии понимания” нет ни объекта, ни субъекта, т.к. интерпретатор и его предмет равным образом причастны традиции.
Парадигматическое значение для герменевтич. опыта имеет “опыт искусства”. В противовес концепции “эстетич. суждения” Канта, Г. вслед за Гегелем трактует искусство как способ познания, как самостоят, “опыт истины”. Апелляция к Гегелю необходима Г. для заострения своего расхождения со Шлейермахером: задача герменевтики заключается не просто в “реконструировании”, а в известном смысле в “конструировании” — во включении опыта истины, переживаемого благодаря произведению искусства, в структуру опыта интерпретатора. Однако союз филос. герменевтики с философией Гегеля непрочен. Исходный пункт Гегеля — самопознание абс. духа, т.е. бесконечная мощь рефлективного сознания, тогда как Г. отправляется от принципиальной конечности человека и его рефлективных усилий. Г. отрицает поэтому и возможность “снятия” менее соверш. форм культурных образований более совершенными. Традиция дана человеку в первую очередь и по преимуществу как языковая традиция. Мы “живем в
традиции” в той мере, в какой мы “живем в языке”. Как и Хайдеггер, Г. рассматривает язык не в качестве инструмента или знака того или иного произвольно избираемого содержания, а как “медиум” раскрытия бытия. Универсальность языка как медиума влечет за собой универсальность герменевтики. “Бытие, к-рое может быть понято, есть язык” — этот провокативный тезис Г. означает лишь следующее: все, что мы в состоянии понять, опосредствовано языком, а все, что опосредствовано языком, мы в состоянии понять.
В полном соответствии со своим тезисом, что герменевтика — прежде всего практика, Г. выступает как практикующий интерпретатор, беря в качестве предмета и историю философии (Платон, Аристотель, Гегель, Гуссерль, Хайдеггер), и историю лит-ры (Гёте, Рильке, Гёльдерлин, Пауль Целан).
Соч.: Gesammelte Werke. Bd. 1-10. Tub., 1985; Kleine Schriften. Bd. 1-4. Tub., 1976-79; Das Erbe Europas. FT./ M., 1989; Gedicht und Gesprach. Fr./M., 1990; Актуальность прекрасного. М., 1991; Wahrheit und Methode. Tub., 1975; Vernunft im Zeitalter der Wissenschaft. Fr./M., 1976; Lob der Theorie. Fr./M., 1983; Platos dialektische Ethik. Hamb., 1983; Истина и метод. М., 1988; Актуальность прекрасного. М.,1991.
Лит.: Орлов Б. В. Субъект. Объект. Эстетика: Версии Бахтина, Гадамера, Лукача. Екатеринбург, 1992.
В. С. Малахов
ГАНСЛИК (Hanslick) Эдуард (1825-1904) - австр. эстетик и муз. критик. Учился в ун-тах Праги и Вены; с 1856 преподавал историю музыки в Венском ун-те. Значение Г. в эстетике определяется его трактатом “О музыкально-прекрасном” (1854); тезис, данный в этом трактате: “Звучащие подвижные формы — вот единственно и исключительно содержание и предмет музыки”, стал принципом формалистич. эстетики музыки, а Г. традиционно рассматривался в истории эстетики как гл. представитель формализма. Однако определение музыки как чистой формы (сопоставимой с орнаментом, арабесками и игрой форм в калейдоскопе) было лишь одним из обоснований музыки в трактате и вступало в противоречие с характеристикой музыки как духовного, чувственного искусства, не совпадающего в своей форме с архитектонич. и математич. ее закономерностями. Наряду со сведением музыки к чистой форме Г. вполне допускал этич. и космически-универсальное обоснование музыки нем. классич. идеализмом. Во 2-м изд. трактата (1858) Г. устранил или ослабил нек-рые содержат, моменты своего эстетич. истолкования музыки (в прижизненных изданиях трактата его текст менялся), в нем остались резко противоречащие формализму положения (в основе музыки — чувство или “сердце”; музыка доставляет “духовное удовлетворение”); нек-рые из них подчеркивали важные моменты музыки, упускавшиеся из виду совр. эстетикой, — музыка как мысль; воспринимать музыку значит “мыслить посредством фантазии”; подчеркивание неразрывности формы и содержания в музыке. Фактически принципами эстетики Г. были: ясность и обозримость муз. произведения; его уравновешенность; его самодостаточность, автономность, красота и соотв. ей “наслаждение” слушателя. В истолковании таких принципов Г. опирался на классич. образцы, начиная с Моцарта, и решительно противился динамич. переосмыслению формы (т.е. самого принципа муз. мышления) в духе Р. Вагнера и “новонем. школы” (к тенденции к-рой Г. относил и всю программную музыку). Рациональное, подчеркнуто сознат. восприятие искусства, сочетавшееся с изв. гедонизмом переживания, Г. противопоставлял стихийности восприятия, “опьяненности” искусством, предвосхитив критику Вагнера у позднего Ницше. Трактат Г. вызвал бурную полемику, продолжавшуюся десятилетиями и вышедшую за пределы Австрии и Германии. Мн. последователи Г. (О. Гостински в Чехии, Г.А. Ларош в России) глубоко переосмыслили наследие Г. и внесли вклад в эстетику. Г. издал эстетич. работу Т. Билльрота “Кто музыкален?” (Billroth Th. Wer ist musikalisch? 2. Aufl. В., 1896).
Соч.: Vom Musikalisch-Schonen: Aufsatze. Musikkritiken. Lpz.,1982; Aus meinem Leben. Kassel; Basel, 1987; Vom Musikalisch-Schonen. T. 1-2. Mainz, 1990; О прекрасном в музыке. М., 1885; О музыкально-прекрасном.М., 1910.
Лит.: Михайлов А.В. Эдуард Ганслик: К истокам его эстетики//Сов. музыка. 1990. N 3; Михайлов А.В. Эдуард Ганслик и австр. культурная традиция // Музыка. Культура. Человек. Вып. 2. Свердл., 1991; Glatt D. Zur geschichtlichen Bedeutung der Musikaesthetik E. Hanslicks. Munch., 1972; Abegg W. Musikaesthetik und Musikkritik bei E. Hanslick. Regensburg, 1974; Khitti Chr. Eduard Hanslicks Verhaltnis zur Asthetik//Biographische Beitrage zum Musikleben Wiens im 19. und fruhen 20. Jahrhundert. W., 1992.
А.В. Михайлов
ГАРНАК (Harnack) Адольф фон (1851-1930) - нем. теолог и историограф. Образование получил в Дерпте. С 1876 — проф. в Лейпциге, Гисене, Марбурге, с 1889 — в Берлине. В 1903-11 — президент Евангелическо-социального конгресса.
Г. — последователь А. Ричля (1822-89), представитель “либеральной теологии”, стремившейся устранить из религии мифол. элемент как несущественный и, вместе с тем, отвлекающий от абсолютной истины — нравств. содержания христианства, в к-ром воплощена цель истор. процесса и религии, следовательно, оно есть проявление гл. содержания культуры, мотивация для этики.
Г. утверждал, что сущность христианства заключена в Евангелии Иисуса. В работе 1920 “Маркион” он предлагал изъять из канона Ветхий Завет как нечто проти-
воречащее христ. учению. С др. стороны, само Евангелие извращено развитием догматики (к-рая по своему построению есть “произведение греч. духа на почве Евангелия”) и основанной на ней организации. Сущность христианства в какой-то мере была возрождена Лютером, очистившим “ядро” от “скорлупы” — истор. характера веры, наслоившегося в обрядности и церковных институтах.
В период, когда Г. писал свою осн. работу “Сущность христианства” (1900), он, отвергая божественность Христа, утверждал, что в Евангелии славится не Сын, а только Отец. Три первых Евангелия Г. считал истор. документом, повествующим о жизни реального человека. Позже он признал верховный авторитет Иисуса и необходимость поклонения Ему, но пересмотра своего учения не предпринял.
