Геополитическое значение Ирана

Очевидно, что ИРИ играет одну из доминирующих ролей в важнейшем регионе планеты - Западной Азии, куда входит Ближний и Средний Восток, Кавказ, зона Каспийского моря, Центральная Азия. Иран занимает важнейшее военно-стратегическое положение, являясь одновременно и средневосточной, и кавказской, и центрально-азиатской, и каспийской страной, страной, омываемой водами Персидского и Оманского заливов Индийского океана. Все болевые точки региона, так или иначе, сопряжены с Ираном. Все, казалось бы, сугубо внутренние проблемы отдельных частей региона, будь то этнические или религиозные, военные или экономические, проблемы беженцев и наркобизнеса, проблемы терроризма и сепаратизма могут эффективно решаться только при содействии Исламской Республики Иран.

Особо отмечу, что геополитическую значимость Ирана определяют три фактора, «три кита», которые и будут рассмотрены в первой части настоящего обзора.

 

Если отвечать на вопрос, что является стратегической целью Ирана во внешней политике, то следует сказать, что Иран стремится к созданию максимально благоприятных международных условий для реализации программы социально экономического развития страны.

Должен отметить, что иранское руководство отчетливо понимает тактику и стратегию своих основных противников и грамотно распределяет внешнеполитические усилия. На сегодняшний день основными направлениями внешней политики Ирана можно считать отношения с Евросоюзом, отношения с арабскими странами и укрепление своих позиций в Закавказье (Армения, Грузия, Азербайджан) и странах Центральной Азии.

В отношениях с Евросоюзом (напомню, что Иран является одним из крупнейших поставщиков энергоносителей в Италию, Францию и Германию) Иран стремится к получению необходимых ему технологий. На долю Германии, Франции и Италии приходится 77% всего экспорта Евросоюза в Иран, эти же страны являются основными европейскими экономическими партнерами Ирана.

Французский экспорт и импорт увеличились с 2004 года примерно в полтора раза. Италия в 2010 году увеличила свой товарооборот с Ираном почти на 60%.

Германия, придавая большое значение укреплению своих позиций на иранском рынке, делает главный акцент на расширение капиталовложений немецких компаний в иранскую экономику.

Основными статьями экспорта Германии в Иран являются тяжелое оборудование и машины, продукция нефтехимической промышленности, генераторы и комплектующие детали для автомобилей. Иранский экспорт в Германию, кроме нефти, главным образом состоит из текстильной продукции, сухофруктов и сельскохозяйственной продукции.

Франция в 2005 году приступила к реализации долгосрочного соглашения с Ираном об экономическом сотрудничестве. Соглашением предусматриваются активизация деятельности малого и среднего бизнеса обеих стран, расширение инвестиционного сотрудничества на взаимной основе в таких областях, как авиаперевозки, жилищное строительство, прогрессивные технологии, туризм, рыбное хозяйство, медицина, фармацевтика, строительство электростанций и метро, нефтегазовая промышленность.

Франция и Иран сотрудничают в области создания инфраструктуры транспортных коридоров "Север-Юг" и "Восток-Запад"". Тегеран закупил у Парижа 100 локомотивов на общую сумму более 245 млн евро, а французская компания "Тоталь" участвует в разработке месторождения "Южный Парс".

Италия также является одним из главных торгово-экономических партнеров Ирана в Европе. Основные товары, экспортируемые Ираном в Италию, нефть, продукция нефтехимической, горнорудной и металлургической промышленности, сталь, фрукты, сухофрукты, кожа, ковры. Главной продукцией, импортируемой Ираном из Италии в 2004 году, были машины, механизмы и промышленное оборудование.

Организация развития промышленности и рудников Ирана и итальянская компания "Ираско" строят завод по производству графитовых электродов. Стоимость этого контракта составляет около 155 млн евро. Италия участвует в освоении железорудного месторождения "Сангестан" в районе Нейшапура. Стоимость проекта составляет более 150 млн долл. США.

Итальянские компании активно участвуют в нефтегазовых проектах, осуществляемых в Иране.

В целом следует отметить, что европейские страны стремятся применить в отношениях с Ираном тактику, предусматривающую преодоление монополии США и их партнеров в части разработки нефтяных и газовых ресурсов, эксплуатация Ирана как рынка сбыта продукции (в том числе и военной) и технологий.

Закавказье и Центральная Азия

Прежде всего, хотел бы подчеркнуть, что в проблеме российского Северного Кавказа Иран практически с самого начала занял конструктивную позицию, поддержав Москву в ее борьбе против сепаратизма и ваххабитского терроризма, в Чечне и вокруг нее. Как на это ответила Москва – общеизвестно.

Что же касается отношений Ирана с тремя южно-кавказскими странами (Грузия, Армения, Азербайджан), то их следует характеризовать как неоднозначные.

Усиливающиеся сепаратистские тенденции в Иранском Азербайджане, поддержка Ираном позиций Армении в нагорнокарабахском конфликте, общая проамериканская направленность правящей азербайджанской политической элиты, особые отношения Азербайджана и Турции – все это позволяет сделать вывод о том, что не смотря на ряд деклараций руководства Азербайджана и Ирана эти отношения в среднесрочной перспективе будут холодно-сдержанными. Так же можно охарактеризовать и перспективу иранско-грузинских отношений.

Но необходимо отметить, что Иран поступает весьма эффективно, выводя политические разногласия с этими странами за рамки переговорных процессов и сосредотачиваясь на укреплении экономических связей.

Наиболее тесные отношения в регионе складываются у Тегерана с христианским Ереваном. Здесь играют свою роль, помимо динамично развивающихся экономических связей, общая политическая позиция по ряду вопросов: ситуация вокруг Нагорного Карабаха и настороженное отношение к идеям пантюркизма, исходящим из Турции.

Стратегической целью «закавказской политики» Ирана следует считать недопущение усиления позиций нерегиональных держав на Кавказе, прежде всего США и Израиля.

 

 

28 .роль Саудовской Аравии в мировой политике.

 

Королевство Саудовская Аравия занимает большую часть Аравийского полуострова.

Государство позиционирует себя религиозным центром арабского мира, поскольку на его

территории находятся две мусульманские святыни – города Мекка и Медина. Абсолютная

монархия Саудовская Аравия – единственная страна, где официальной религией считается

ислам ваххабитского направления.

Это, безусловно, дает основания рассматривать КСА в роли распространителя

экстремистского течения и, как считают многие религиоведы, исказителя ислама. Несмотря

на это, Саудовская Аравия имеет высокое влияние в исламском мире. Огромные

углеводородные запасы делают эту страну логичным объектом повышенного внимания со

стороны западных государств и в первую очередь Соединенных Штатов Америки.

Отношения КСА и США установились в 30-х гг. прошлого века и вот уже несколько

десятилетий носят стратегический и союзнический, но вместе с тем и весьма непростой

характер. Это также находит отражение в поддержке Вашингтоном жесткого и совершенно

недемократического режима «Дома Саудов», даже несмотря на периодическую критику

Белым домом связей КСА с международной террористической сетью.

1.

Саудовская Аравия и терроризм

Именно Саудовскую Аравию называют «духовной колыбелью» и главным спонсором

(международного) терроризма. Однако отношение к внутренним угрозам и терроризму «за

границей» у самих саудов весьма двойственное.

Не секрет, что Саудовская Аравия финансировала создание радикальной организации

«Аль-Каида», главной целью которой на момент основания была борьба против советских

войск в Афганистане. Позже, после ухода СССР с афганской территории, при

непосредственном участии КСА была создана и другая исламистская сила – движение

«Талибан». Лидером «Аль-Каиды» стал богатый саудит У.бен Ладен. Руководя «громкой»

«зарубежной» деятельностью, бен Ладен имел свой собственный взгляд и на

внутриполитическую обстановку. Больше всего лидера организации не устраивал тот факт,

что в Саудовской Аравии, на родине Пророка, базируются американские войска, а

монархические круги поддерживают союзнические связи с Вашингтоном. Поэтому он

призвал к джихаду против всех американцев, издав фетву, на что, по сути, не имел права,

поскольку не получал религиозного образования. При этом Усама бен Ладен рассчитывал на

поддержку духовных лидеров Саудовской Аравии, однако не нашел должного отклика. Этому

была довольно веская причина: издание фетвы бен Ладеном фактически нарушало

исламскую традицию, не соответствуя Корану, в чем духовные лидеры увидели угрозу

исключительному праву образованных богословов издавать фетвы. Главная цель У.бен

Ладена – свержение саудовской династии – осталась нереализованной, хотя члены

королевской династии до сих пор являются основными объектами террористических акций

«Аль-Каиды»: после смерти У.бен Ладена новый лидер организации, Айман аль-Завахири

призвал саудовцев к восстанию и свержению королевской семьи.

Руководство и спецслужбы Саудовской Аравии прикладывают максимальные усилия к

подавлению террористического движения на территории страны. Однако эффективная

борьба с внутренними угрозами совсем не означает такого же отношения к терроризму за

границей и сокращения его финансирования. Подобная политика стала проводиться с 80-х гг.

ХХ в., когда КСА начала поддерживать радикальные исламские организации по всему миру

(в том числе, на российском Северном Кавказе). Официальные лица США не раз заявляли о

том, что считают Саудовскую Аравию основным финансовым донором терроризма, в первую

очередь «Аль-Каиды», «Талибана» и других исламских фундаменталистских организаций.

Так, по словам госсекретаря США Х.Клинтон, «Саудовская Аравия очень серьезно относится к угрозе внутреннего терроризма, но при этом очень трудно убедить чиновников рассматривать финансирование террористов из самой Саудовской Аравии как серьезную угрозу, требующую первоочередного внимания». Экстремистские формирования используют ежегодный хадж в Мекку для своих финансовых операций, так как статус паломника позволяет ввозить и вывозить крупные денежные суммы. Существует информация, что финансированием ваххабитов, действующих за пределами КСА, занимаются члены королевской семьи, чаще всего через построение мечетей и организацию якобы благотворительных фондов.

Ярким подтверждением поддержки Саудовской Аравией радикалов за границей является

ситуация в Сирии. С точки зрения большинства западных официальных лиц и

представителей СМИ, сирийская оппозиция – это восставшие против многолетнего

диктаторского режима народные массы, требующие расширения своих прав и установления

демократии. Опустив причины, побудившие часть сирийцев выйти на улицы, заметим, что на деле в рядах так называемой оппозиции участвует огромное количество выходцев из других стран региона, в том числе из Саудовской Аравии, а также члены «Аль-Каиды» и других террористических организаций. Так, по словам боевика «Аль-Каиды» и одного из полевых командиров Свободной сирийской армии, сегодня международные террористы влияют на обстановку в Сирии уже не меньше, чем сами сирийские оппозиционеры. Несмотря на то что«Аль-Каида» финансируется гораздо лучше ССА, по сообщениям британской The Times, Саудовская Аравия и Катар тайно договорились финансировать сирийскую оппозицию и начали поставку оружия «повстанцам» еще в середине мая 2012г. КСА не раз заявляла на официальном уровне о своей поддержке оппозиции Сирии всеми возможными средствами.

Немаловажным фактом является и то, что в Сирию проникло около 6 тысяч боевиков

«Аль-Каиды», а лидером местной сирийской ячейки данной организации является выходец из Саудовской Аравии.

Активная поддержка «Домом Саудов» террористических организаций в Сирии вполне

объяснима: режим Б.Асада уже давно вызывает идеологическую враждебность как со

стороны саудовской монаршей семьи, так и со стороны «Аль-Каиды». В понимании

радикалов последней сирийская правящая элита, враждебная им алавитская секта шиитского толка, представляет собой «скопище еретиков и отступников от ислама». В глазах же саудовского королевского дома светская Сирия является реальной альтернативой фунтаментально-догматической, во многом экспансионистской, идеологии саудитов для всего арабского сообщества. Кроме того, в VII-VIII вв. Дамаск был столицей халифата династии Омейядов, а это значит, что распространение своего влияния на Сирию для «Дома Саудов» равноценно занятию окончательных лидерский позиций в арабском мире.Поддержка Саудовской Аравией террористических группировок в составе сирийских оппозиционных сил не подвергается критике со стороны Запада во многом потому, что западные страны, и в первую очередь США, сами оказывают различного рода помощь «повстанцам». Также «незамеченным» в западных коридорах власти осталась и

непосредственная поддержка саудовцами прихода радикальных «Братьев-Мусульман» к

власти в Египте. Выходцы из КСА на протяжении многих лет составляли значительный

контингент среди боевиков в Ираке и Афганистане (до 40%). На территории Саудовской

Аравии действует множество организаций и фондов, направляющих свои акции на

зарубежные государства (например, фонд «Аль-Харамейн» под видом благотворительной

организации ведет подрывную деятельность против России, делая акцент на радикализацию мусульманского населения в ряде российских регионов) или финансирующих международный терроризм. Однако, вероятно, в отличие от Ливии, Афганистана и Ирака, обвинение которых (иной раз не совсем правдивые) в пособничестве терроризму было достаточным для начала военных акций против этих стран, в случае с Королевском Саудовская Аравия вышеперечисленные факты не являются весомым аргументом для принятия более жестких мер со стороны Запада и, в частности США

 

 

29. геополитика Турции. Идея Великого Турана

В идейном плане в Турции исламизму противостоит пантюркизм. В 90-х годах XX в. он

приобрел более радикальный характер, в частности, на свет появился проект создания “государства великого Турана”, включающего в себя население всех тюркоязычных стран.

“Великий Туран” должен объединить балкарцев, карачаевцев, кумыков, ногайцев, чеченцев,

ингушей, аварцев, лезгин, т. е. весь Северный Кавказ, население государств Центральной

Азии (туркмены, узбеки, казахи, киргизы, уйгуры и др.), а также Татарию, Башкирию и

Якутию. На первых порах турецкие правящие круги предполагали включить в него только

Узбекистан и Туркменистан, т.е. создать в Центральной Азии зону преимущественного

турецкого влияния. Эти идеи усиленно обсуждались в 1992-1994 гг. с лидерами государств

Центральной Азии. Например, в 1995 г. в Бишкеке состоялось празднование тысячелетия

киргизского эпоса “Манас”, где идеи “Великого Турана” предлагались для обсуждения, но не

нашли должной поддержки и понимания. В целом реализовать этот далеко идущий план не

удалось. Причин тому несколько.

Во-первых, во внутренней политике Турция переживает время неопределенности, которое

вызвано запрещением под давлением военных популярной Исламской партии благоденствия.

Во-вторых, сохраняется напряженность в ее отношениях с Грецией (обе страны — члены

НАТО) из-за Кипра. Это напряжение усилилось после продажи Россией Никосии партии

самых современных комплексов ракет-перехватчиков, способных поражать даже низко летящие цели.

В-третьих, в силу ряда причин Турцию не считают полноправным членом Европы

и НАТО. Об этом говорит то, что на очередной встрече в верхах в Люксембурге она в

очередной раз была “отодвинута в конец длинной очереди” претендентов для вступления в

ЕС.Кроме того, из-за активного участия в играх атлантистов против Ирана и Ирака и вследствие

постоянного вмешательства в дела Азербайджана, Армении, Северного Кавказа у Анкары

ухудшились отношения с Россией. Особенно когда Турция предложила сценарий создания

“санитарного кордона” вокруг России из тюркоязычных народов. Сами представители

политических элит среднеазиатских государств, получив сравнительно недавно

независимость и почувствовав вкус власти, не собираются делиться ею с кем-либо. Тем более

они не желают быть марионетками в руках Турции.Однако главная причина состоит в том, что Турция кроме демаршей в политической и

культурной сферах не может предпринять чего-либо более существенного. Анкара не

располагает достаточно мощными экономическими, финансовыми, техническими и другими

рычагами для глубокого проникновения в Центральноазиатский регион. Этнический сепаратизм государств Средней Азии в реальной жизни не совмещается ни с пантюркизмом, ни

в целом с панисламизмом.Как все фундаментальные идеологические системы, и тот, и другой требуют для своего распространения высокого организационного, теоретического уровня, т. е. системы пропаганды и агитации. Идея пантюркизма требует национального и межнационального

единства и массовой поддержки. Этническая картина государств Центральной Азии, как и

Северного Кавказа, чрезвычайно пестра. Поэтому на практике этнический сепаратизм этих

регионов и субрегионов ставит серьезные препятствия на пути распространения

радикального ислама и пантюркизма.Кроме того, Турция вынуждена бросать большие силы (военные, финансовые и др.) на решение внутренних проблем, включая гражданскую войну с курдами, и на противодействие исламскому фундаментализму в самой Турции. По мнению многих наблюдателей, в том числе и в Турции, итоги почти восьмидесятилетней эволюции республиканского режима в стране свидетельствуют о том, что конфликт между государством и исламизмом так и не

завершился полной победой светских норм в жизни общества. Более того, пройдя этапы

существенных метаморфоз, политический ислам обрел новый облик, новую силу и влияние,

стал, по признанию светских лидеров страны и интеллектуалов, главной угрозой для

ее внутренней безопасности и существования как светского государства.

Подобная опасность возникала в стране постепенно, в результате изменений, про

изошедших в религиозной политике светской республиканской власти в 80-е и особенно в 90-е годы XX в. Последовательные и бескомпромиссные сторонники светскости называют эти

метаморфозы капитуляцией перед ныне влиятельными и многочисленными активистами

политического ислама, принимающего подчас весьма радикальные формы.

Нынешний опыт этого противостояния в Турции стал уроком для ее светских кругов,уверовавших первоначально в модель “мягкого” ислама в условиях демократизации и европеизации, для тех, кто хотел “приручить” радикальных исламистов, сделать их орудием

исполнения своих политических амбиций внутри страны и националистических – в

тюркских государствах. Этот опыт “приручения” исламистов дорого обходится Турции. Не в

восторге от итогов “приручения” турецких радикальных исламистов в Европе. Например,только в Германии проживает около 2,5 млн. турецких эмигрантов. Они так и не стали

интегрированной частью европейского общества. Политический ислам в стране подрывает

шансы Турции быть принятой в ЕС.