Выпрашиваемой новинки актеры добились и 6 августа 1666 года разыграли
новый фарс Мольера "Лекарь поневоле". Фарс был прелестный, понравился
парижанам чрезвычайно и дал прекрасные сборы, принеся около семнадцати тысяч
ливров в сезон. Сам же Мольер, пожимая плечами, заявил, что этот
фарс-безделица и чепуха и что не о фарсах нужно думать, а о том, что бы
приготовить для торжественных празднеств, которые намечаются на декабрь
месяц в Сен-Жермен ан Ле. Тут следует отметить большое событие, случившееся
гораздо ранее этих празднеств и "Лекаря поневоле", но именно в этом году.
Во Франции в то время существовала одна детская труппа, носящая название
Труппы комедиантов дофина. Управляла ею госпожа Резен, супруга органиста
Резена. Некоторое время труппа играла в провинции, а затем появилась в
Париже. Супруг госпожи Резен отличался, по-видимому, великолепными
изобретательскими способностями и, напрягая их в должной мере, изобрел в
конце концов магический клавесин, который мог играть разные пьесы по выбору
Резена, без всякого прикосновения к нему рук человеческих. Само собой
разумеется, что на публику волшебный инструмент произвел сногсшибательное
впечатление, и тогда клавесин велено было продемонстрировать во дворце, так
как слух о нем достиг и короля. Демонстрация эта дала плачевный результат-
королева упала в обморок при первых же звуках инструмента, который заиграл
сам собою. Король, которого, очевидно, трудно было поразить сомнительными
чудесами, велел открыть инструмент, и тут на глазах у ахнувших зрителей из
клавесина вытащили скорчившегося, замученного и необыкновенно грязного
мальчишку, который играл на внутренней клавиатуре.
Мальчугана звали Мишель Барон. Он был сыном покойного комедианта
Бургонского Отеля Андре Барона и выступал в детской труппе госпожи Резен.
Подростки дали несколько спектаклей в Пале-Рояле, причем выяснилось, что
тринадцатилетний сирота Барон отличается редкой красотой, а кроме того,
такими актерскими способностями, которых, пожалуй, и не было еще видано.
Мольер заявил всем, что это будущая звезда парижской сцены. Он извлек
Барона из рук госпожи Резен и взял его к себе в дом на воспитание.
Разошедшийся с женою и не связанный с нею ничем, кроме общей квартиры и
театральных дел, одинокий и больной директор необыкновенно привязался к
талантливому мальчишке. Он нянчился с ним, как с сыном, старался исправить
его буйный и дерзкий характер и учил его театральному искусству, причем в
короткий срок добился очень больших результатов.
Награжден был за это Мольер, первым долгом, самым скверным слухом из
всех, которые когда-либо о нем распространялись. Увидев, насколько Мольер
нежен с Бароном, добрым людям стали рассказывать, что комедиант любит
мальчика вовсе не отцовской любовью, а любовью противоестественной и что он
соблазнил и развратил Барона.
Осложнен был вопрос пребывания Барона в мольеровском доме тем, что
Арманда невзлюбила мальчугана. И трудно было понять, в чем тут дело. Очень
возможно, что большую роль в этом сыграло то обстоятельство, что Мольер стал
писать для Барона специальную роль Миртила в героической пасторали
"Мелисерта", которую Мольер готовил для декабрьских королевских празднеств.
Опять-таки о плагиате: сюжет "Мелисерты" Мольер явно заимствовал в романе
старой нашей знакомой госпожи Скюдери "Артамен, или Великий Кир".
Эти носившие название "Балет муз" празднества начались в Сен-Жермене в
декабре. Большой балет, либретто которого написал специалист-либреттист
Исаак де Бенсерад, прошел с большим успехом, тем более что в нем опять-таки
танцевал сам король, а с ним- мадемуазель Ла Валльер. Но когда дело дошло до
"Мелисерты", то ее удалось сыграть только один раз, и сорвали дальнейшие
представления Арманда и Барон. Перед самым представлением "Мелисерты"
разъяренная до предельной степени не то развязным поведением Барона, не то
тем обстоятельством, что она в "Мелисерте" отходила на второй план, получив
небольшую роль пастушки Эроксены, Арманда дала пощечину Барону.
Гордый, как дьявол, мальчишка бросился к Мольеру и категорически заявил,
что он уходит из труппы. Мольер чуть не плакал, умоляя его остаться, но
Барон стоял на своем, и директору еле удалось его уговорить не срывать хотя
бы премьеру и сыграть Миртила. Барон на это согласился, один раз сыграл, а
затем имел смелость явиться к королю, нажаловаться ему на Арманду и просить
разрешения уйти из мольеровской труппы.
Король ему это позволил, и Барон вернулся в первобытное состояние, то
есть отправился к госпоже Резен.
Мольер был в неописуемом горе. Заменить в Миртиле Барона было некем,
"Мелисерту" пришлось снять, и в короткое время Мольер набросал пустую и
ничтожную пастораль под названием "Коридон", с какими-то танцующими
цыганами, волшебниками, демонами и тому подобными персонажами. "Коридон"
вошел в "Балет муз", но спасло это произведение только то обстоятельство,
что Люлли сочинил для него очень милую музыку.
Кроме "Коридона" Мольер ввел в празднества третью вещь-одноактную
комедию-балет "Сицилиец, или Любовь художника", и ее сыграли 5 января 1667
года.
После сен-жерменских праздников Мольер слег, захворав на этот раз очень
серьезно. У него открылись легочные кровотечения. Тут близкие Мольеру люди
очень забеспокоились, и доктора велели Мольеру немедленно уехать из Парижа.
Это был хороший совет. Мольера увезли в деревню и стали лечить правильно,
отпаийая молоком. Удалось поставить его на ноги в июне месяце, так что он
мог вернуться в театр и играть в летнем сезоне.
