Глава 22 желчный влюбленный

 

Уйду искать тот отдаленный край на земле"

"Мизантроп"

 

После измены Расина Мольер вновь заболел, и его все чаще стал навещать

постоянный его врач Мовиллэн, который, по-видимому, не так уж плохо понимал

свое дело. Но и Мовиллэну было трудно с точностью определить болезнь

директора Пале-Рояля. Вернее всего было бы сказать, что тот был весь болен.

И несомненно, что, помимо физических страданий, его терзала душевная

болезнь, выражающаяся в стойких приступах мрачного настроения духа. Весь

Париж, в глазах директора, затянуло неприятной серой сеткой. Больной стал

морщиться и дергаться и часто сидел у себя в кабинете, нахохлившись, как

больная птица. В иные минуты им овладевало раздражение и даже ярость. В

такие минуты он не мог собою управлять, становился несносен в обращении с

близкими и однажды, впав из-за какого-то пустяка в бешенство, ударил своего

слугу.

Лечить Мольера было очень трудно. Он просил лекарств, и Мовиллэн обильно

выписывал ему всевозможные снадобья и назначал врачебные процедуры, но

предписания врача больной выполнял неаккуратно. Больной был очень мнителен,

старался понять, что происходит у него внутри, сам у себя щупал пульс и сам

себе внушал мрачные мысли.

В январе 1666 года Расин нанес Мольеру последний удар. Вдова Дюпарк

объявила, что переходит в Бургонский Отель. Выслушав эту новость, Мольер

злобно заявил, что в этом нет ничего удивительного, он понимает, что

Терезу-Маркизу сманил ее любовник Расин.

Помогли ли лекарства Мовиллэна, или справился с приступом болезни сам

организм, но в конце февраля Мольер вернулся к регулярной работе в театре. В

течение весенних месяцев он написал новую пьесу, назвав ее "Мизантроп, или

Желчный влюбленный". Это была пьеса о честном и протестующем против людской

лжи и вследствие этого, конечно, одиноком человеке. Мольеровскому доктору,

конечно, следовало хорошенько изучить это произведение: в нем, несомненно,

отразилось душевное настроение его пациента. Вероятно, впрочем, доктор

Мовиллэн знал пьесу.

Несмотря на то, что "Мизантроп" знающими людьми был признан одним из

самых сильных произведений Мольера, у публики он большого успеха не имел.

Премьера прошла вяло. Один из зрителей, знакомый Расина, желая сделать ему

приятное, рассказал, что он был на премьере и что "Мизантроп" провалился.

Очень следует отметить то, что ответил злорадному человеку ненавидимый

Мольером Расин. Он сказал:

- Да, вы были? А я не был. Тем не менее я вам не верю. Не может быть,

чтобы Мольер написал плохую пьесу. Вы пойдите и еще раз посмотрите!

Начало "Мизантропа" ознаменовалось одной историей, которая причинила

беспокойство Мольеру. Впрочем, мы знаем, что без этого трудно представить

себе мольеровскую пьесу. Парижане, по своему обыкновению, стали искать

портретов в этой пьесе и разнесли слух, что герой пьесы есть не кто иной,

как воспитатель дофина герцог де Монтозье. Слух этот мгновенно дошел до

герцога. Он не имел никакого представления о пьесе Мольера, но сразу же

решил, что ежели Мольер вывел его, то, уж конечно, в смешном виде. Герцог

пришел в ярость и заявил, что при первой же встрече он изобьет Мольера до

смерти палкой. Угрозы герцога были переданы Мольеру услужливыми друзьями и

вызвали в человеке, у которого и так было нарушено душевное равновесие,

неимоверный ужас.

Мольер стал всячески стараться, чтобы не встретиться с Монтозье, но эта

неизбежная встреча состоялась. Когда король смотрел "Мизантропа", Монтозье

тоже явился на спектакль. Мольер решил отсидеться за кулисами, но когда

спектакль кончился, к нему явились и сказали, что герцог Монтозье просит

его, чтобы с ним поговорить. Ужас Мольера дошел тогда до болезненной

степени, и удивленным гонцам пришлось уверять, что Монтозье не собирается

причинить ему какое-нибудь зло. Тогда Мольер, бледный и с дрожащими руками,

предстал перед герцогом. Тут ужас его сменился изумлением, потому что

Монтозье обнял его и в самых лучших выражениях стал благодарить его,

заявляя, что ему лестно было послужить оригиналом для портрета такого

благородного человека, как Альцест. При этом герцог наговорил драматургу

множество комплиментов и с той поры стал относиться к нему с необыкновенной

симпатией. Интереснее всего то, что Мольер, создавая своего Альцеста, даже и

в мыслях ие имел герцога Монтозье.

Однако, несмотря на успех при дворе и на хорошие качества пьесы, сборов в

Пале-Рояле хороших она все-таки не делала, и актеры похаживали вокруг своего

директора и умильно просили у него какую-нибудь новинку, ссылаясь на то, что

даже "Аттила", пьеса старика Пьера Корнеля, которую тот дал в Пале-Рояль,

малонадежна в смысле будущего.