Жанровый состав русского фольклора 2 страница

Былина имеет своим предметом жизнь народа и государ­ства-родины. Баллада же рисует индивидуальную, частную и семейную жизнь человека. Перед нами возникает картина семейного быта русского средневековья, и этот быт полон ужасов. Главная героиня этого вида баллад — страдалица-женщина.

Действующие лица баллады принадлежат к средним и высшим сословиям, изображаемым глазами крестьян. Бал­лада тяготеет к изображению страшных событий. Любовь и ревность или внутрисемейная ненависть приводят к траги­ческим конфликтам, которые разрешаются кровавыми пре­ступлениями. Убийство невинной женщины — один из основ­ных сюжетов таких баллад. Убийца — член своей же семьи: муж, или свекровь, или брат. Князь Роман убивает свою жену, обещает детям привести молодую мать. Дети изобли­чают отца («Князь Роман»). Так же может поступить казак или ямщик. Дети призывают тучу и гром разбить гроб и вос­кресить мать («Казак жену убил», «Федор и Марфа» и др.). Чаще муж убивает жену по наущению своей матери. Свек­ровь люто ненавидит свою невестку. Муж, например, три года находится на службе. Когда он возвращается, мать клевещет, будто она извела детей, разорила хозяйство, ушла со двора. Муж рубит своей жене голову, а потом оказывается, что она невинна («Оклеветанная жена» и др.). Иногда клевещут встречные старицы. Видя, что он наделал, муж иногда конча­ет самоубийством. Иногда свекровь сама изводит невестку. Во время отсутствия сына она в бане выжигает из утробы невестки младенца. Иногда она отравляет обоих: и сына, и его жену или невесту, или возлюбленную («Василий и Софья»). Из могилы любящих вырастают кипарисы, и де­ревья сплетаются верхушками. Убийцей может выступить и брат, если он обнаружил, что сестра тайно любит кого-то. В балладе встречаются два поколения: младшее и старшее. Старшие не выносят никаких форм живой, естественной чело­веческой любви и фанатично преследуют все проявления та­кой любви. Жертва этой ненависти — любящая женщина, лю­бящая девушка. Девушка может также пасть жертвой не только старших, но и жестокого обманщика, или соблазните­ля, или ревнивца, или даже жениха.

Жанровый состав русского фольклора 59

Впрочем, есть и такие песни, в которых жертвой делается не девушка и не женщина, а мужчина — жених или муж. Женщина изменница изводит мужа ради другого. Она преда­ет его изысканно жестокому убийству: сжигает или вешает его в лесу. Чтобы извести неверного друга, она роет коренья или готовит ему змеиный яд. Нет необходимости перечислять все относящиеся к этому циклу сюжеты. Баллады семейного или любовного содержания составляют как бы цикл.

Другой цикл сюжетов баллады основан на длительной от­лучке одного из членов семьи: мужа, сына, брата; при не­ожиданной, случайной встрече разлученные не узнают друг друга, отчего происходят трагические события. Классический пример такого типа баллад — «Братья-разбойники и сестра». У вдовы девять сыновей. Они уходят в разбой. У нее еще дочь; эта дочь выдана замуж в далекие края. Дочь едет на­вестить родителей, по дороге на нее нападают разбойники, бесчестят ее, убивают ее мужа. Это — ее братья. После пре­ступления младший из разбойников выспрашивает ее, исти­на выясняется. Эта песня очень распространена, она была записана Пушкиным. Иное развитие действие получает в тех случаях, когда отсутствовавшие через много лет возвраща­ются домой. Их узнают не сразу; после того как происходит узнавание, наступает счастливая развязка: вернулся муж или сын, или оба вместе.

Хотя баллада всегда рисует нам внутреннюю, семейную жизнь людей, она отразила и некоторые внешнеисторические события жизни государства. Такие баллады можно назвать балладами историческими. Они также составляют особый вид или цикл русских баллад. Так, в балладе могут фигурировать татары. Но если в былине татары представлены всегда вой­ском, которое совершает нападение на Русь, то в балладе они в одиночку похищают женщин, берут их в плен и везут к себе. Балладный стиль сохраняется и в этих полуисториче­ских сюжетах. В обстановке татарского плена могут проис­ходить неожиданные встречи. Так, татарин похищает русскую женщину, берет ее в жены и приживает с ней детей. Через несколько лет он приводит в плен старую женщину, она ока­зывается ее матерью. Для старухи смешанный брак ее доче­ри— трагедия, но сама жена трагедии не испытывает. При­мирительное отношение к татарам возможно только в бал­ладе. В былине оно исключается. В балладе возможны даже такие случаи, когда русский муж оказывается извергом, а муж татарин любит и холит свою жену.

Приведенные примеры дают некоторое представление о сюжетном составе русских баллад. Характерный для них

Жанровый состав русского фольклора

признак — наличие некоторой интриги или фабулы любовного или семейного содержания. Там, где этого признака нет, вряд ли можно говорить о балладе. Так, мы не можем причислить к балладам, как это делают некоторые ученые, песню о том, как три сына бросают жребий, кому идти в солдаты, и жре­бий выпадает на младшего. Это не баллада, а солдатская песня. Не относится к балладам и песня о разбойнике, поса­женном в тюрьму, причем никто не хочет его выкупить; к балладам иногда относят былину о Добрыне (или другом герое) и реке Смородине, духовный стих об Анике-воине, ис­торическую песню о смерти Разина и т. д. Если, таким обра­зом, отсутствие любовной интриги или любовного колорита эпической песни означает для нас, что перед нами не балла­да, то, с другой стороны, наличие любовного или семейного содержания в песнях героического характера придает им балладный характер. В былинах семейно-любовный элемент, как правило, отсутствует: герои, правда, иногда женятся на побежденных ими поленицах, но ни об индивидуальной люб­ви, ни о дальнейшей семейной жизни ничего не говорится.' Но есть отдельные былины и иного характера. В былине «Да-нило Ловчанин» Владимир загорается нечистой страстью к жене Данилы. Он отсылает его на опасную охоту, а потом приказывает его предательски убить. После этого он домо­гается руки его жены. Она дает притворное согласие, но пе­ред самым венцом на могиле мужа кончает с собой. Эта глу­боко трагическая былина по сюжету могла бы быть отнесена к балладам. Но по средствам своей поэтики и по музыкаль­ным данным она относится к былинам. Между балладой и другими жанрами не всегда можно провести точную границу. В данном случае можно говорить о былине балладного харак­тера или о балладе былинного склада. Таких переходных или смежных случаев между балладой и былиной, балладой и исторической песней или балладой и песней лирической мож­но найти некоторое, хотя и не очень большое количество. Проводить же искусственные грани нецелесообразно. Былина и баллада могут быть различаемы и со стороны музыкальной. Былина обладает определенным размером и напевами полу­речитативного характера. Стихотворные размеры баллады очень разнообразны, так же как и напевы. С музыкальной точки зрения баллады как фольклорно-музыкального жанра не существует.

Все изложенное показывает, что баллады обладают на­столько специфическим характером, что можно говорить о них как о жанре. Тех резких отличий, какие имеются в ре­пертуаре былин или сказок, здесь нет. Разница между бал-

Жанровый состав русского фольклора 61

ладами семейными о неузнанных встречах и так называемы-. ми историческими балладами есть разница типов, а не жан­ров.

Весьма сложен вопрос о жанровом характере историче­ских песен. Самое название «исторические песни» указывает, что песни эти определяются со стороны содержания и что предметом исторических песен являются исторические лица или события, имевшие место в русской истории или по край­ней мере обладающие историческим характером. Между тем как только мы приступим к рассмотрению того, что называ­ют исторической песней, так сразу же обнаруживаем чрез­вычайное разнообразие и пестроту поэтических форм. Разно­образие это настолько велико, что исторические песни никак не составляют жанра, если жанр определять по признаку не­которого единства поэтики. Здесь получается то же, что и со" сказкой и былиной, которую мы также не могли признать жанром. Правда, исследователь имеет право оговорить свою терминологию и условно называть исторические песни жан­ром. Но познавательного значения такая терминология не имела бы, и потому прав был Б. Н. Путилов, когда свою кни­гу, посвященную историческим песням, он назвал «Русский историко-песенный фольклор XIII—XVI веков»" (М.— Л., 1960). Тем не менее историческая песня существует если не "как жанр, то как сумма нескольких различных жанров раз­ных эпох и разных форм, объединяемых историчностью свое­го содержания. Полное и точное определение всех жанров исторической песни не может входить в нашу задачу. Но даже при поверхностном взгляде, без специального и углуб­ленного изучения, можно установить хотя бы некоторые виды исторических песен. Характер исторических песен зависит от двух факторов: от эпохи, в которую они создаются, и от сре­ды, которая их создает. Это дает возможность хотя бы на­метить основные категории исторических песен.

Самая ранняя, бесспорно, историческая песня — это песня о Щелкане Дудентьевиче. Она относится к XIV веку и по форме своей представляет скоморошину. Исторические песни скоморошьего склада слагались и позднее («Кострюк», «Пла­тов в стане Наполеона»), но они имеют совершенно иной характер, чем песня о Щелкане. Мы фиксируем жанр ранней исторической песни-скоморошины, представленной пока од-ним-единственным сюжетом.

Следующий этап развития исторической песни — песни XVI века о Грозном. Это так называемая «старшая» исто­рическая песня. Сюда относятся песни о Грозном, созданные в московской городской среде или в среде пушкарей («Гнев

62 Жанровый состав русского фольклора

Грозного на сына», «Кострюк», «Взятие Казани» и некоторые другие, более редкие песни). Народ называет их «старинами». Это — песни, созданные средствами былины. Они представ­ляют собой особый жанр. В дальнейшем развитии историче­ская песня свою связь с былиной совершенно теряет. Иной характер, чем песни о Грозном, носят песни о внутренних событиях от конца XVI до начала XVIII века. Эти песни тоже созданы мелким городским людом Москвы, но этап их развития уже другой. Здесь можно назвать песни об убий­стве Дмитрия и царствовании Годунова, о смерти Отрепье­ва, о Скопине-Шуйском, о Земском соборе и взятии Смолен­ска, об осаде Соловецкого монастыря, о стрелецком бунте и некоторые другие. Это песни определенной среды и опреде­ленной эпохи. Исследование поэтики этих песен покажет, в какой мере можно говорить о единстве или разнообразии их. Однако даже предварительное ознакомление показывает, что при всем разнообразии их можно говорить о единстве при­емов эпики.

С перенесением столицы в Петербург этот тип городских песен о внутренних событиях русской истории перестает быть продуктивным. В Петербурге создаются отдельные песни о восстании декабристов, об Аракчееве и некоторые другие, но жанр этот в XIX веке находится на ущербе. Песни этой груп­пы созданы городской средой, откуда они позднее проникают в крестьянство.

Совершенно иной характер носят песни, сложенные каза­чеством XVI—XVII веков. Это уже не эпические, а скорее ли­рические песни о вождях казачьей вольницы и о крестьян­ских войнах — о Ермаке, Разине, Пугачеве, Некрасове. Весь поэтический склад их существенно иной, чем склад песен предыдущей группы. Типично для них хоровое исполнение, большинство их носит характер песен протяжных. Соответ­ственно они коротки. Есть отличие в стиле между песнями о Ермаке и Разине, с одной стороны, и Пугачеве, с другой. Образ Пугачева более реалистичен, чем образ Разина. Песни о Пугачеве частично подверглись влиянию солдатских песен. Тем не менее песни казачьей вольницы, песни о Ермаке, Ра­зине, Пугачеве составляют совершенно явный цикл или вид исторических песен, во всех отношениях отличный от более ранних и более поздних циклов, созданных в иной социаль­ной среде. Начиная с момента образования регулярной ар­мии в фольклоре появляется особый вид исторических песен, созданных солдатами. Это воинские исторические песни XVIII—XX веков. Этот вид исторической песни постепенно становится доминирующим. Начиная с песни о Полтавском

Жанровый состав русского фольклора 63

бое русский солдат сопровождает песнями все войны: Семи­летнюю войну, войну 1812—1815 годов, Крымскую кампанию, Турецкие войны, войну с Японией, а также более мелкие по­ходы. Число этих песен значительно. По стилю они примы­кают к бытовым солдатским лирическим песням, но вместе с тем существенно отличаются от них. Военно-исторические песни составляют особый вид исторических песен, отличный как от песен о Грозном, так и от городских песен XVII— XVIII веков и от песен казачьих.

Так, располагая исторические песни по эпохам и социаль­ной среде, изучая затем поэтику и формы их музыкального исполнения, можно будет установить жанровый состав исто­рических песен. То, что предлагается в этой работе,— только первая наметка в этом направлении. Нам представляется, что ранняя песня-скоморошина, песни былинного типа о Гроз­ном, песни о внутренних событиях от конца XVI века до пер­вой половины XVIII века, песни казачьей вольницы и кресть­янских войн и бунтов, воинские песни XVIII—XX веков, соз­данные в солдатской среде, составляют основные жанры ис­торических песен.

Может быть, наиболее труден и наиболее спорен вопрос о жанрах лирической песни. Лирическая песня — огромная область народного творчества. Область эта разнообразна, по­движна и изменчива. Она допускает изучение с самых раз­ных сторон и точек зрения. Если изучать ее с точки зрения форм бытования и исполнения, то можно говорить о песнях хороводных, игровых, плясовых и таких, которые исполняют­ся вне движения хореографического или иного характера, од­ним только голосом. По бытовому применению можно гово­рить о песнях трудовых, посиделочных, святочных, свадеб­ных и т. д. В них, далее, поется о различных сторонах чело­веческой жизни — о любви, семье, разлуке с родной землей, крепостной зависимости, о тюрьме, о солдатской жизни, о разбойничьей доле. Песни могут выражать известное отноше­ние к миру: тогда можно говорить о песнях сатирических, укоряющих, или, наоборот, величальных, или оплакивающих, сетующих. С точки зрения темпа и характера музыкального исполнения можно говорить о песнях протяжных³, частых и промежуточных («полупротяжных»). Наконец, есть песни различных социальных групп: песни крестьян, бурлаков, сол­дат, рабочих. Какие же из этих песен являются жанрами?

³ В музыковедческой литературе под «протяжными» понимаются песни с наличием внутрислоговых распевов. Филологи под «протяжными» пони­мают любые песни элегического характера, исполняемые в медленном темпе.

64 Жанровый состав русского фольклора

Любой из названных здесь видов песен может стать предме­том монографического изучения. Можно отдельно изучать, например, песни хороводные, или разбойничьи, или сатири­ческие и т. д., и такие монографии очень нужны и очень полезны. Каждый из исследователей может назвать избран­ный им вид жанром, понимая это слово в любом смысле и не ставя вопроса о том, в каком отношении изучаемый вид на­ходится к другим видам. Но дело меняется, как только мы перейдем от изучения одного какого-либо вида к изучению лирической песни в целом. Установление жанров требует точ­ной терминологии и правильных приемов систематизации. Если этого нет, мы получим искаженную картину, получим неправильные выводы и установления.

Вопрос о жанрах лирической песни тесно связан с вопро­сом о классификации ее. С этим дело обстоит очень неблаго­получно. Так, например, в семитомном своде А. И. Соболев­ского «Великорусские народные песни» (СПб., 1895—1902) второй и третий том отведены для песен о семье; в седьмом томе помещены песни шуточные. Такое деление было бы пра­вильным, если бы не было шуточных песен о семье; но такие песни есть. Многие песни о старых мужьях носят ярко выра­женный шуточный характер. Куда же их отнести: к песням «о семье» или к «шуточным»? Такое деление ошибочно, оно произведено по признакам, которые не исключают друг друга. Эта ошибка упорно держится вплоть до самых последних лет. В лекциях В. И. Чичерова (Русское народное творчество, М., 1959) в главе «Жанровый состав песенной лирики» в числе основных жанров названы «хороводные» и «юмористические и сатирические». Но именно хороводные песни часто носят юмористический и сатирический характер. Один вид выделен по форме исполнения («хороводные»), другой — по отноше­нию к изображаемому («юмористические»), но эти признаки не исключают друг друга, и деление получилось ошибочное, неправильное не только с точки зрения логической, но и да­ющее ошибочное представление о характере песен. В книге Н. П. Колпаковой «Русская народная бытовая песня» (М.— Л., 1962) в числе других названы «игровые» и «лирические». Термин «бытовые» неудачен потому, что он внушает мысль, будто, кроме бытовых, есть еще какие-то другие, небытовые песни. Термин «бытовые» должен быть вообще изъят из на­учного обихода как слишком широкий и потому не имеющий никакого определенного смысла. Все решительно песни есть песни бытовые, либо потому, что они живут и применяются в быту, либо потому, что в них прямо или косвенно отражен быт русской деревни. Колядки в такой же степени могут быть

Жанровый состав русского фольклора 65

названы бытовыми песнями, как солдатские походные или колыбельные; разница только в том, какие стороны русского быта в них прямо или косвенно отражены.

Вне быта песен не бывает. Деление же на «игровые», с одной стороны, и «ли­рические», с другой, неправильно потому, что лирика есть понятие широкое, в которое входят самые различные виды народных неэпических песен.

Данное же распределение исхо­дит из узкого понимания «лирики» как выражения глубоко личных и интимных чувств. Для фольклора такое понимание «лирики» неприменимо. Лирика наряду с эпикой и драматикой есть род поэтического творчества, который выражает не только личные чувства грусти, любви и т. д., но всенародные чувства радости, скорби, гнева, возмущения, причем выража­ет его в самых разнообразных формах. Эти формы и состав­ляют жанры, тогда как «лирика» не есть жанр. «Игровые» песни — одна из частных форм исполнения песен; противо­поставлять понятие «лирических» и «игровых» песен и ут­верждать их несовместимость так же неправильно, как гово­рить о несовместимости понятий дерева и березы.

Неумение отличать род и вид, а также применять более широкие и более узкие разряды классификации вообще ветре* чается очень часто. Можно сказать, что такой способ распре­деления у нас господствует. Материал делится на разряды без дальнейших подразделений или разветвлений, причем в один ряд попадают явления очень широкого и очень узкого характера. Получается перечисление без всяких подразделе­ний, без разветвлений. Между тем многих ошибок можно было бы избежать, применяя одни признаки для разрядов, другие — для подразрядов, вместо того чтобы совмещать их в одном ряду, где они не исключают друг друга.

Совершенно очевидно, что пока имеются подобные оши­бочные представления о составе русского фольклора, о кате­гориях этого состава и о их взаимоотношениях, вопрос о жан­рах русской песни не может быть решен.

Как же выйти из затруднений? Мы исходим из двух пред­посылок теоретического порядка. Первая состоит в том, что в фольклоре при единстве или спаянности содержания и фор­мы первично содержание; оно создает себе свою форму, а не наоборот. Такое положение остается верным независимо от философских споров о том, что понимать под формой и что под содержанием.

Вторая предпосылка состоит в том, что различные со­циальные группы создают различные, а не одинаковые песни. Обе эти предпосылки тесно связаны между собой. Мы пола­гаем, что крестьяне, батраки, солдаты, рабочие будут созда-

5 Зак. 80

66 Жанровый состав русского фольклора

вать разные по своему содержанию песни "и что вследствие этой разницы в содержании и форма их будет различна. Это значит, что разделение по социальному признаку не будет противоречить разделению по признаку поэтики. Наоборот, такое разделение позволит внести в пестрый и разнообразный мир песни некоторую систему.

Не предрешая пока вопроса о том, что в области лириче­ской поэзии называть жанром и что нет, мы попытаемся раз­делить песни по признаку социальной принадлежности. С этой точки зрения можно отличить три большие группы: 1) песни крестьян, ведущих земледельческий труд; 2) песни крестьян, оторвавшихся от земледельческого труда; 3) песни рабочих.

Остановимся сперва на песнях собственно крестьянских.

Традиционное деление крестьянской лирики на обрядовую и необрядовую логически и фактически правильно. Правиль­но также подразделение обрядовой лирики на календарно-и семейно-обрядовую лирику.

Слово «календарные песни» в приложении к лирике не совсем удачно. Это — песни больших народных праздников, носивших ярко выраженный земледельческий характер. Поэ­тому более правильно будет назвать совокупность этих песен земледельческой обрядовой лирикой. Песни этого вида легко и естественно делятся по тем праздникам, во время которых они исполнялись. На святках исполнялись колядки-— песни, прославлявшие хозяев и сулившие им богатый урожай, умно жение скота, здоровье и благосостояние. В благодарность за эти посулы, (которым когда-то приписывали заклинательную силу) хозяева одаривали колядующих. Под новый год пели песни подблюдные. Эти песни сопровождали гадание, состо­явшее в том, что в блюдо с водой опускалось несколько ко­лец, а затем пелись краткие песенки, сулившие брак, разлу­ку, смерть, дорогу и т. д. Под песни вынимались кольца, и та, которой принадлежало кольцо, относила песню к себе.

Продолжая обзор, мы можем назвать масленичные песни. Количество их очень невелико, они плохо сохранились. Это — веселые песни о встрече и проводах масленицы. В Егорьев день в средней полосе России в первый раз после зимы вы­гоняли скот на пастбище. По этому случаю пелись особые песни, егорьевские, содержание которых сводилось к закли­наниям или заговорам на сохранность скота от волков, па­дежей и бескормицы. В период весеннего равноденствия праздновалась встреча весны. В день этого праздника пекли жаворонков или куликов и давали их детям. Дети привязы­вали их к прутьям или деревьям, что должно было изобра-

Жанровый состав русского фольклора 67

жать прилет птиц, и пели особые песни, йазываемые веснянч ками. В этих песнях призывали весну и восхваляли ее. Пти­цы будто бы приносили на своих крыльях весну. Седьмой четверг после пасхи называли семик. В этот день украшали березку, водили под ней хороводы и пели песни во славу бе­резки. Девушки между собой кумились, и об этом также пе­лось в песнях. Песни эти принято называть песнями семиц­кими. В этих песнях обрядовые мотивы переплетаются с лю­бовными. Нам известно, что особые купальские песни пелись во время летнего солнцеворота — в день Ивана-Купалы, но у русских такие песни не сохранились. Наконец, во время жат­вы пелись так называемые жнивиые песни. В них пелось о скором окончании работы и об угощении, которое ждет жниц. Такие песни сопровождались величанием хозяина, на поле ко­торого жницы помогали жать.

Мы могли выделить колядки, подблюдные песни, песни масленичные, веснянки, егорьевские песни, песни семицкие, жнивные песни. Все они относятся к области обрядовой зем­ледельческой лирики, но обладают разным содержанием и разной формой, исполняются по-разному, в разные сроки и различаются своими напевами. Каждый из этих видов состав­ляет жанр, т. е. обладает общностью поэтической системы и исполняется в одни и те же сроки, в тех же формах, тем же музыкальным стилем. Возможно более дробное деление их. Так, например, можно установить разные типы колядок, под­блюдных песен, веснянок, но эти типы не представляют собой новых жанров.

Другая большая область обрядовой поэзии — это песни семейно-обрядовые. К ним относятся песни похоронные и свадебные.

Похоронные плачи, или причитания, или, как их иногда называют в народе, вопли, сопровождают все моменты похо­ронного обряда: обряжение покойника, прощание перед вы­носом, погружение в землю, момент возвращения родных до­мой в опустевшую избу. Каждый из этих моментов может сопровождаться особыми по своему содержанию песнями, но они могут и смешиваться. Метрическое строение плачей от­личается от метрического строения всех других видов народ­ной лирики. В классической форме плачей — размер хореи­ческий с дактилическим окончанием, строки длинные, охва­тывающие у разных исполнительниц от четырех до семи стоп. Каждая строка синтаксически закончена, после каждой стро­ки делается длительная пауза, во время которой поющая всхлипывает и рыдает.

Свадебная поэзия в основном также состоит из причита-

5*

68 жанровый состав русского фольклора

ний. Причитает невеста или, если она не умеет этого,— пла­кальщица. Основные моменты свадебного обряда, как сго­вор, девичник, день венчания и другие, сопровождаются каж­дый своими причитаниями. Невеста просила не отдавать ее замуж, отсрочить день свадьбы, она страшится жизни в но­вом доме, где ее ждет тяжелая работа и неласковое обра­щение. Все это показывает, что свадебные плачи представля­ют собой совершенно иной жанр, чем причитания похорон­ные. Невеста пела горестные песни, остальная же молодежь пела песни веселые. Сюда относятся свадебные величальные песни молодым, их родителям и почетным гостям. В адрес же дружки, сватов и свах пелись, наоборот, песни насмешливые; чтобы отделаться от таких насмешек, нужно было откупиться деньгами. Дружка также создавал веселье. Но он не пел, а исполнял различные приговоры, содержанием которых служат приветствия. Эти приветствия могут сопровождаться насмеш­ками в адрес девушек, детей или, например, ворчливых ста­рух, которых предлагается запихать на печь и т. д. Приго­воры дружки — не песни. Они исполняются рифмованной про­зой, пересыпанной всякого рода остротами и шутками.

Таким образом, причитания невесты, величальные свадеб­ные песни и приговоры дружки и песни-насмешки составля­ют основные жанры свадебной поэзии.

Мы переходим к рассмотрению внеобрядовой- лирики — самого богатого вида народного песенного творчества. Кос­нувшись обрядовых причитаний, мы должны решить вопрос о причитаниях необрядовых.

Мы имеем в виду те причитания или плачи, которые ис­полняются по поводу различных несчастий и бедствий, кото­рыми была так богата крестьянская жизнь. Составляют ли эти плачи один жанр с похоронными причитаниями или нет?

Одно из таких бедствий — отдача парня в рекруты, впо­следствии— призыв новобранцев в армию. Этот момент со­провождался причитаниями или плачами, которые принято называть рекрутскими причитаниями. Но плачами, причита­ниями мог сопровождаться любой другой горестный момент в жизни крестьянина: пожар, отправка больного в больницу; по разным поводам причитали о своей доле батраки, сироты; они плакали, предаваясь воспоминаниям о своем прошлом.

Во время Великой Отечественной войны женщины причи­тали, получая известие о смерти мужа, сына, брата. Беженцы предавались плачам при возвращении домой, видя свои дома разрушенными.

Общепринято все виды причитаний объединять в один жанр, различая три основных вида их: похоронные, рекрут-

Жанровый состав русского фольклора 69

ские и свадебные. Что свадебные причитания невесты со­ставляют совершенно особый жанр, мы видели выше. Больше оснований имеется для объединения плачей рекрутских и дру­гих с плачами похоронными. Действительно, стих и в том и другом случае иногда совершенно одинаков, особенно в устах одних и тех же исполнительниц. Так, знаменитая Ирина Фе­досова совершенно одинаково исполняла причитания похорон­ные и рекрутские. Разница здесь как будто касается только тематики, а это еще не дает оснований говорить о разных жанрах. С нашей же точки зрения, сходство метрической си­стемы еще не дает оснований для объединения в один жанр. Похоронные плачи представляют собой поэзию обрядовую, корнями своими восходящую к языческим временам. Ком­позиция обрядовых плачей определяется ходом обряда, и потому она единообразна, композиция же необрядовых пла­чей столь же разнообразна, как разнообразна сама жизнь. Глубоко различны также мир представлений, образов и лек­сика. Различаются они и своим бытовым применением, а это, как мы видели, один из признаков жанра. Мы приходим к выводу, что в области причитаний имеется три жанра: два обрядовых — свадебные и похоронные, и один необря­довый, куда входят причитания рекрутские и другие, свя­занные с бедствиями военного времени, а также плачи, связанные с различными несчастиями старой крестьянской жизни.

Одна из основных трудностей в изучении крестьянской ли­рической песни состоит в ее необычайной подвижности и из­менчивости. Признаки отдельных песен настолько неустойчи­вы, что единой, общепринятой терминологии нет; сам народ также имеет множество различных названий для песен. Эти названия могут стать предметом специального изучения и комментирования. Вот несколько таких терминов: песня про­тяжная, проголосная, голосовая, частая, скорая; — хоровод­ная, круговая, походенечная, парочная, парная, проволочная, продольная, уличная, науличная; — игровая, плясовая;—ве-чериночная, посиделочная, гульбищная, обыденная, деви­чья;— святочная, вешняя, троицкая. <...> Есть множество и других названий.

Мы не можем полностью использовать народные обозна­чения, так как значения их перекрываются, в них нет систе­мы. Многие песни не названы никак. Но обилие этих терми­нов показывает, что у народа есть какие-то очень точные представления о жанрах и об их отличиях, что народ разли­чает свои песни и этими отличиями дорожит и очень метко и выразительно обозначает различные виды песен.