Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 6 страница

 

88

Глава 4

Амазонка в панцире

Они могли бы сказать: смотри, что может случиться в этой стране. Девятнадцать лет девушка живет в неком захолустном городишке; она такая бедная, что не может позволить себе купить журнал, а затем она попадает в колледж и выигрывает призы то здесь, то там • и заканчивает тем,»что смотрит на Нью-Йорк как на свой собствен­ный автомобиль. Только я ни на что не смотрела - даже на саму себя. Я просто носилась из своего отеля на работу и на тусовки, а с тусовок - обратно в отель и снова на работу, как онемевший трол­лейбус. Наверное, я должна была радоваться так, как радуется боль­шинство других девушек, но я не могла вызвать у себя такую реак­цию. Я ощущала себя абсолютно безмолвной и совершенно опусто­шенной: так должен себя чувствовать глаз торнадо⁵³, который тупо продвигается вперед среди всеобщего шума.⁵⁴

Добившись успеха, Эстер пребывает в глубокой депрессии. Независимо от того, чем занята и чего достигла, она не видит в жизни никакого смысла. Выжить в такой ситуации она пытается, пряча истинные чувства за циничным юмором и высмеивая каж­дого встречного. Точно так же в сарказме она находит защиту от собственных чувств, поэтому отношения с мужчинами не склады­ваются из-за ее отчужденности и отстраненности, ибо на все про­исходящее она смотрит глазами постороннего наблюдателя, а не участника событий. Ее отношения с мужчинами - не общение с субъектом, а взгляд на объект, причем с насмешкой. Например, она коллекционирует мужчин с интересными именами. Однако за этой холодной установкой стоит страх быть отверженной. Этот страх проявляется в ее высказывании: «Если вы от человека ни­чего не ждете, то никогда не разочаруетесь в нем»⁵⁵. В отношени­ях с мужчинами Эстер ощущает себя покинутой - в первую оче­редь из-за смерти отца, а затем это ощущение воспроизводится в череде холодных и отчужденных отношений. Она считает мужчин «женоненавистниками». Ее слова:

Я стала понимать, почему женоненавистники могут делать из жен­щин таких дур. Женоненавистники - как боги: они неуязвимы и во

⁵³ Глаз торнадо - область затишья в его центре, вокруг которого воздуш­
ные массы вращаются с огромными скоростями, вызывая катастрофические раз­
рушения и человеческие жертвы. С течением времени скрещивающиеся вихри
внутри глаза образуют мощный восходящий неуправляемый поток, сметающий
все на своем пути подобно гигантскому пылесосу. - Примеч. ред.

⁵⁴ Sylvia Plath, The Bell Jar (New York: Pantheon Books, 1972), p. 2.

⁵⁵ Ibid., p. 48.

всем опираются на власть. Они снисходят до вас, а затем исчезают. Вам никогда не удастся поймать ни одного из них.⁵⁶

Подобно отцу, который умер и таким образом бросил ее, же­ноненавистники совершенно непредсказуемы и независимы.

Вернувшись домой, в маленький городок, после месяца рабо­ты в Нью-Йорке, Эстер ожидало длинное лето и ничегонеделание, ибо на этот раз она потерпела неудачу. Она хотела поступить на литературные курсы, но у нее не приняли заявление. Ее инерт­ность и депрессия постепенно становились все сильнее, ибо она не знала, что делать. Сначала она пыталась заполнить вакуум, обра­зовавшийся в жизни, ленью и сном. Но постепенно заснуть стано­вилось все труднее, и ее начали преследовать бессонница и суици­дальные фантазии. Единственный выход из тупика - попытаться себя убить, но и эта попытка оказалась безуспешной. Лишенная отцовской поддержки, она наблюдала рядом с собой лишь беско­нечные страдания матери и ощущала, что и она сама и ее отноше­ния с другими людьми становятся все более обезличенными; и наконец, она почувствовала, будто находится под стеклянным колпаком, где не хватает воздуха и с каждым вдохом трудней ды­шать. По словам Эстер, «человеку, находящемуся под стеклянным колпаком, бледному и заторможенному, весь мир представляется кошмарным сном»³⁷.

Оказавшись в клинике, Эстер, по счастью, попадает к пони­
мающей и эмоционально теплой женщине-терапевту. В терапев­
тических отношениях девушка наконец получает от чужого чело­
века то, что было ей необходимо как воздух, и то, что никогда не
получала от отца и матери: понимание и нежность. И, наконец,
благодаря этим отношениям Эстер находит в себе силу и муже­
ство повернуться к миру лицом, но уже без той непоколебимой
жесткости, какая была у нее раньше, а просто, по ее словам, ста­
вя перед миром «знаки вопроса», которые хотя и не дают иллю­
зии абсолютного контроля и всемогущества, но, как ей кажется,
обязательно раскроют перед ней ее возможности и смысл суще­
ствования. _N

Основную роль в формировании этого паттерна играет не отец, который рано умер и лишил дочь своего воздействия, а мать

⁵⁶ Ibid., p. 88.

⁵⁷ Ibid., p. 193.

 

90

Глава 4

Амазонка в панцире

с характерным для нее маскулиноподобным отношением к рабо­те по типу «амазонки» и мученицы. Следовательно, через мать, подавлявшую все свои чувства, и осуществлялось маскулинное влияние на дочь. Мать даже не могла выразить скорбь по умер­шему мужу, отцу Эстер. И сама Эстер тоже не горевала, когда отец умер, хотя в какой-то момент ей захотелось прийти на его могилу и там наконец оплакать его смерть: слезы'ручьями текли по ее лицу. Именно посещение кладбища привело ее к попытке самоубийства - это было бы самое ужасное, что могло бы слу­читься, доведи до конца она свою попытку, зато Эстер попала в клинику, где ей оказали помощь. До этого она нигде не находи­ла признания, оставаясь такой, какой была раньше. Ее способ выживания заключался в развитии маскулинной части ее лично­сти и формировании идентичности, в основе которой лежала внешняя успешность. Однако она с пренебрежением относилась к своим и чужим фемининным чувствам, а потому оказалась от­резанной от собственной фемининной сущности, потеряв смысл жизни в облике женщины.

Довольно часто в семьях, где нет отца, а мать принимает на себя маскулинную роль, у дочери отсутствует не только подлин­ная модель маскулинности, но и модель фемининности, которую девочка обычно заимствует у матери. В таком положении и ока­залась Эстер. Поразительно, насколько часто бывает, что первую помощь в подобных случаях оказывает посторонняя женщина, у которой интегрированы маскулинное и фемининное начало. Для конкретного переживания, обусловленного отсутствием отца, вполне вероятно, такое связующее звено, созданное женской муд­ростью, окажется наиболее эффективным.

Однако прежде всего в данном случае в интеграции нужда­ются фемининные компоненты, которые до сих пор оставались неразвитыми. Разумеется, их гиперкомпенсация за счет трудого-лизма и навязчивого стремления к успеху также не дают соедине­ния с духовной стороной маскулинности. Но чтобы вступить в контакт с маскулинным компонентом, следует в первую очередь обратиться к фемининным чувствам и инстинктам. Это вовсе не значит, что упорная работа и стремление к успеху неважны; одна­ко источником подлинной самореализации женщины должен быть общий центр ее личности, а не какой-то его сектор. Благодаря вос­соединению с фемининностью отношение к работе должно стро­иться на собственном основании. Современное женское движение

развивалось, пожалуй, подобно процессу внутреннего странствия Эстер. Женщины, видя, что мужчины не проявляют уважения к их способностям, их уникальности и их возможностям, реагирова­ли на это, утверждая свою силу и отвергая мужчин, что вполне понятно. При этом их скрытая модель самовыражения зачастую была маскулинной, что и внешне выглядело как подражание муж­чинам. Ключевая проблема заключается в том, чтобы женщина осознала, насколько важно для нее восстановить связь с феминин­ностью, чтобы оставаться женщиной и ценить в себе это. Избегать работы - вовсе не лучший способ реализовать фемининный по­тенциал; основной путь реализации пролегает через соединение с фемининными корнями, которые станут основой для уникально­го развития женщины как женщины.

«Суперзвезды» часто приходят на анализ, испытывая эмоци­ональное истощение от работы и страдая от неудовлетворенной потребности в близких отношениях с другими. Довольно часто они чувствуют, что мужчины их боятся, потому что они смогли добиться успеха и стать самостоятельными. Своей «звездностью» они, возможно, компенсируют слабость отца, который не смог са­мореализоваться. Я подозреваю, что эти женщины в семье воспи­тывались как сыновья, а отец таким образом пытался компенсиро­вать собственные нереализованные возможности.

Одной женщине с таким паттерном, когда она проходила ана­лиз, приснилось, что она купила очень тяжелую зимнюю шубу у крупного ученого, который ее обманул. Эта шуба была ее «панци­рем амазонки». Во сне женщина-аналитик ей сказала, чтобы она сбросила шубу и попыталась взлететь. Женщина осознала, что все ее многочисленные успехи оказались компенсацией близких отно­шений, и почувствовала себя обманутой тем, что ей все время при­ходится работать, вместо того чтобы чувствовать себя свободно: играть и просто быть, - то есть тем самым она отвергала в себе ребенка. Другой моей клиентке - весьма профессионально успеш­ной - часто снилось, что она в ярости кричит на слабого, бессиль­ного мужчину, имевшего над нею какую-то власть. В этом он был похож на ее отца, поведение которого характеризовалось неактив­ностью и бессознательными проекциями. Она тоже стремилась быть сверхуспешной, тем самым компенсируя влияние как депрес­сивного и бездеятельного отца, так и честолюбивой матери, кото­рой тем не менее так и не удалось реализовать себя. Впоследствии моей клиентке часто снились игривые мужчины и дети, и через

 

92

Глава 4

Амазонка в панцире

эти сновидения в конце концов раскрылась светлая сторона ее личности, которая смогла проявиться и в ее отношениях с други­ми людьми.

2. Покорная, преисполненная долга дочь

Другой пример паттерна амазонки можно увидеть в фильме Ингмара Бергмана «Лицом к лицу»⁵⁸. Главная героиня, Йенни -психиатр, компетентный и способный специалист, добросовест­ный, ответственный и уравновешенный. Она замужем за талант­ливым коллегой психиатром, у них есть дочь, и жизнь ей кажется спокойной, успешной и предсказуемой. После нервного срыва и попытки совершить самоубийство она попадает в психиатриче­скую клинику. В фильме делается акцент на галлюцинациях и сновидениях Йенни, которые возвращают ее в те времена, когда еще не была сформирована ее рациональная адаптация.

В начале фильма одна из пациенток бросает ей вызов, обви­няя в том, что Йенни неспособна любить и проявлять слабость, что она надевает маску Персоны психиатра, чтобы удержать власть и контроль. Эта открытая конфронтация дает начало борь­бе, порожденной бессознательным. Когда уезжают муж и дочь Йенни, она на два месяца остается с бабушкой и дедушкой. Ее на­чинают преследовать воспоминания, она мысленно возвращается в те места, где она росла, и-эти образы и сновидения постепенно вторгаются в ее хорошо структурированную жизнь, как бы вос­пользовавшись ее усталостью, эмоциональной истощенностью и перегруженностью работой. Перед ней снова и снова появляется образ страшной старухи в серо-черном одеянии, с вытекшим гла­зом. Этот образ символизирует слепой и вместе с тем бросающий­ся в глаза комплекс исполнения долга, который руководит жиз­нью Йенни. В детстве она была очень привязана к отцу, очень доб­рому человеку, однако он был алкоголиком. Мать и бабушка осуж­дали отца и смотрели на него снисходительно, и потому Йенни стала стесняться его внимания, его объятий и поцелуев. А затем

⁵⁸ «Лицом к лицу» - фильм режиссера Ингмара Бергмана (1976). Главную героиню Йенни неотступно преследуют призраки прошлого, в результате чего она в конце концов оказывается неспособной быть ни женой, ни доктором, ни личностью. - Примеч. пер.

произошло несчастье: родители погибли в авиакатастрофе. Йенни воспитывается в доме бабушки, где царит жесткая дисциплина: никакого плача, никакой мягкости, слабости и лени, никаких удо­вольствий. Ценились долг, дисциплина и контроль. В процессе адаптации своего Эго Йенни «прогибалась» - сперва для того, чтобы стать хорошей дочерью, а затем - добросовестной, ответ­ственной и надежной взрослой женщиной. Она была преисполне­на ответственности по отношению к проекции, исходящей от ба­бушки, однако внутри нее скрывался измученный строгостью эмо­ционально истощенный ребенок.

Когда у Йенни начинаются галлюцинации, в ее психике про­исходит борьба с образами людей, от которых ей изо всех сил хо­телось избавиться. Однажды она увидела себя одетой в красное и лежащей в гробу: она была мертва, но при этом чувствовала себя живой. Она старалась освободиться, и край ее красного платья показался из гроба. Но священник взял бабушкины ножницы и аккуратно обрезал подол, чтобы материя не мешала ему закрыть крышку, и Йенни уже никто не мог увидеть. В знак протеста Йен­ни зажгла огонь прямо в гробу; на мгновение снова показалось красное платье, в гробу послышалась борьба, а затем все поглоти­ло пламя.

Здесь образно говорится о том, что чувства Йенни, запертые внутри, как бы покоятся в гробу и стремятся из него выбраться, они хотят жить. Священник с бабушкиными ножницами - это прежние силы, которые принуждали Йенни исполнять долг, кон­тролировать себя и свое поведение. Бабушкины ножницы пыта­ются отделить Йенни от ее чувств - от красного платья. Но в итоге разгорается огромное пламя страсти, которое невозможно погасить.

После нервного срыва и попытки самоубийства Йенни смогла прийти в себя и получить новые инсайты именно благо­даря этой галлюцинации. Ей становится ясно, что, стараясь все держать под контролем, она душит себя и губит свою жизнь. Те­перь ей стало ясно, что, пока она не освободится от стремления к контролю, она не сможет ни радоваться жизни, ни общаться с дочерью, ни любить ее. В итоге, как и у Эстер, все остается под вопросом. Нервный срыв прошел; она многое осознала, и у нее появились возможности жить по-новому. Однако Йенни все еще стоит на пороге той жизни, в которую должна вступить, чтобы открыться себе и другим. Фильм, как его задумал Бергман, на

 

94

Глава 4

Амазонка в панцире

мой взгляд, заканчивается обнадеживающе: вернувшись в дом бабушки, Йенни поняла, что та уже стара и многое пережила и что теперь «в каком-то смысле бабушка стала меньше, не слиш­ком, но довольно заметно»⁵⁹. Символически это означает, что не­гативное влияние бабушки стало менее существенным. И вдруг Йенни ощутила пробудившееся внутри настоящее чувство к ней. Когда Йенни вновь видит саркастичную старуху с вытекшим глазом, теперь она ведет себя по-дружески, проявляя к ней пони­мание и сочувствие, необходимые для трансформации язвитель­ной, негативной внутренней фигуры.

Основная проблема женщин, оказавшихся под воздействием паттерна «покорной, преисполненной долга дочери», заключается в том, чтобы увидеть, что этот обязывающий паттерн был сформи­рован кем-то другим. Таким женщинам важно понять, что этот об­раз у них является спроецированным, а не собственным. Хотя та­кая «покорная, преисполненная долга дочь» кажется воплощением праведности и добродетели, она вместе с тем отвергает свою Тень и все, что ей соответствует в жизни, в том числе творческие воз­можности. Отрицая существование важной части личности, она, в конечном счете, теряет связь с Самостью. Нет ничего удивительно­го в том, что женщины, играющие эту роль, чаще всего жалуются на эмоциональное истощение, опустошенность и отсутствие смыс­ла. Таким образом, данный тип женщины имеет тенденцию скры­ваться за Персоной, созданной в соответствии с образом, который в действительности ей чужд, и ощущение долга и взятых на себя обязательств, как правило, имеет отношение к очень строгой авто­ритарной структуре. В историческом плане примерами воплоще­ния такого паттерна могут послужить многие монахини, ибо их учат быть послушными дочерьми, подчиняющимися матушке-игу­менье, которая, в свою очередь, подчиняется жесткой авторитарной системе. Эта система требует, чтобы монахини прятали свое тело. По традиции облачение монахинь играет роль панциря и служит для того, чтобы скрыть их фемининность и защитить от мужчин и мирских соблазнов. Как мне сказала одна монашенка, «теперь пе­редо мной стоит задача сбросить "панцирь амазонки"». Избавить­ся от панциря или сбросить с себя Персону - значит стать откры­тым для темных и слабых сторон своей личности, которые были

⁵⁹ Ingmar Bergman, Face to Face, trans. A Blair (New York: Pantheon Books, 1976), p. 115.

подавлены или вытеснены ради подчинения сильному, жесткому авторитету, и также отказаться от контроля, установившегося в силу такого подчинения, а это опасно, ибо подавленная сторона личности остается неразвитой и примитивной. И если темные сто­роны личности будут раскрываться бессознательно, это может про­изойти неожиданно, как у Йенни, вызвав нервное потрясение.

«Покорная, преисполненная долга дочь» попадает в услуже­ние другим, препятствуя развитию собственных творческих спо­собностей и межличностных отношений. У одной знакомой жен­щины, которая играла роль обязательной дочери, был отец, кото­рый не одобрял ее выбор профессии. По его мнению, женщины могли работать лишь ассистентками, а быть врачами, адвокатами, профессорами - мужское дело. Поэтому дочь, закончив учебу, ушла из той области, в которой получила образование. Но ей очень хотелось стать «настоящим» профессионалом. У нее тоже была тайная фантазия о том, что она уходит в монастырь и для этого должна сжечь все тетради и остричь волосы. На мой взгляд, в этой фантазии ясно видно, что нужно было принести в жертву, чтобы заслужить любовь отца, - а именно ее творческую энергию. Затем ей приснился сон. Она вышла замуж за короля и забереме­нела, но не от него. Но король (который для нее символизировал отца) не хотел ребенка, так как новорожденный мог испортить его родословную. Поэтому король посадил ее в тюрьму. Чтобы совер­шить побег, ей пришлось убить монахиню и переодеться в ее пла­тье, чтобы ее не узнали. В каком-то смысле женщина прятала за монашеским облачением свои творческие возможности, ибо они оставались скрытыми. Будучи прилежной ученицей в школе, она чувствовала, что должна вести себя так, чтобы учителя были ею довольны, там самым также отыгрывая роль послушной дочери. Вместе с тем она точно знала, что в конце концов ей придется по­кинуть их и строить свою жизнь. Поэтому она постоянно чувство­вала себя виноватой перед ними, потому что должна уйти от них и жить своей жизнью, ибо ей нужно было избавиться от отцов­ских проекций. Но она чувствовала вину и перед собой, потому что до сих пор от них не ушла. Поэтому выход был один - оста­ваться в изоляции, то есть скрываться за монашеским облачени­ем. Но после того как она проделала серьезную внутреннюю рабо­ту, ей стали сниться победы. В одном сне беременная женщина выиграла дерби в Кентукки. Для нее этот образ символизировал признание ее собственных творческих возможностей.

 

96

Глава 4

Амазонка в панцире

3. Мученица

Еще одной разновидностью «панциря амазонки» является образ мученицы; для подобного стиля жизни характерны бездея­тельность и пассивная обидчивость, а чаще всего на лице такой женщины заметна маска обреченной на страдания. Такой тип жен­щины показан в фильме Федерико Феллини «Джульетта и духи»⁶⁰. Джульетта, которую называют «печальное личико», состоит в кон­венциональном браке без любви. Рядом с усталым, эмоционально отстраненным и неверным мужем Джульетта, закрыв на все глаза, старается казаться довольной и счастливой женой. В первый раз она испытала потрясение во время спиритического сеанса, когда духи сказали ей: «Ты никому не нужна; для всех ты - ничто». Она попыталась не обращать внимания на это послание, но ее захлест­нули детские воспоминания. Среди них были прекрасные образы детства, но также возникли и другие воспоминания: о матери, хо­лодной, строгой и равнодушной, об отце, жестоком и безжалост­ном, как фашисты. Родители отправили ее в приходскую школу, где она в учебном спектакле играла роль мученицы. Как только к Джульетте вернулся образ мученицы, приговоренной к сожжению на костре, ей вспомнился дед, энергичный, неуступчивый мужчи­на, сбежавший из дома с цирковой наездницей. Во взрослой жиз­ни в браке Джульетта по-прежнему играет «святую мученицу», храня молчание, никогда не переча мужу, подавляя в себе и ра­дость и гнев, а вместе с этим и свою сексуальность.

Кризис наступил, когда Джульетта окончательно убедилась, что у мужа на стороне любовная связь. Ее постоянно преследуют сны, видения и фантазии, главным персонажем в них была обна­женная привлекательная женщина, похожая на цирковую наездни­цу, в которую влюбился ее дед. Синхронистично ей встречается соседка Сьюзи, свободная и чувственная, которая с удовольствием предавалась дионисийским утехам. Сьюзи увлекает Джульетту в мир игры и наслаждений. Но когда она приходит на вечеринку к Сьюзи и начинает входить в этот мир свободы и чувственности, в ней неожиданно пробуждается мученица, и она убегает. Однако сознательная эго-адаптация Джульетты продолжает снижаться, и в

⁶⁰ «Джульетта и духи» - первый цветной фильм Федерико Феллини (1965). - Примеч. пер.

ее жизнь внедряются различные образы из бессознательного: го­лодные турки-завоеватели, изнуренные, изможденные лошади и мученица, которая становится блудницей. В это время Джульетта приходит к терапевту-психодр'аматисту, который объясняет ей, что она слишком сильно идентифицировалась со своими проблемами (типичный синдром мученицы) и что ей следует расслабиться и позволить себе вести себя более спонтанно. Как только Джульетта осознает, что сама боится быть счастливой и что ее брак на самом деле стал для нее тюрьмой, в ней постепенно просыпаются рев­ность, агрессия и жажда мести. Она рыдает и пытается покончить с собой. Но вместе с отрицательными эмоциями к ней приходят силы жить дальше. Вместе с гневом появляется уверенность в себе, и в фантазии активного воображения Джульетта говорит своей хо­лодной, отчужденной матери, что она больше не боится ее. Как только она это произносит, открывается дверь, и Джульетта осво­бождает измученного ребенка, а отвергающая ее мать и все осталь­ные мучители исчезают, затем входит дед и ласково обращается к ребенку. После того как разорваны оковы мученицы и духовность ребенка получила право на жизнь, Джульетта получает свободу и может покинуть тюрьму своего дома, вздохнуть полной грудью и открыться тому, что ждет ее впереди.

Как и многие другие женщины, оказавшиеся в ловушке пат­терна «мученицы», в своем браке Джульетта была собственницей, но при этом жила в тени мужа. Вследствие адаптации, характерной для паттерна «мученицы», она попалась в ловушку ограничений коллективных ценностей, которые препятствовали проявлению ее индивидуальности и ее уникальной фемининной сущности и кра­соты. Об этом фильме Феллини писал, что он намеревался «воз­вратить женщине ее подлинную независимость, ее бесспорное и неотъемлемое достоинство. Свободный мужчина не может отказы­вать в этом свободной женщине. Женщина не должна быть ни ма­донной, ни орудием наслаждения, и еще меньше - служанкой»⁶¹.

⁶¹ Federico Fellini, Juliet of the Spirits, trans. H. Greenfield (New York: Pantheon Books, 1966), p. 62. Феллини продолжает разделять подлинную феми­нинную независимость и маскулинизацию женщины. Он говорит: «Маскулини­зация женщины - одна из самых ужасных вещей, которые вообще возможны. Нет, женщина должна эмансипироваться не для подражания - что было бы раз­витием внутри привычной маскулинной тени - а чтобы раскрыть свою собствен­ную, иную сущность. Иную - значит, по-моему, отличающуюся от мужской сущ­ности, но по самой своей сути ей комплементарную и интегральную с ней. Это был бы шаг вперед по направлению к счастью всего человечества».

 

98

Глава 4

Амазонка в панцире

Основная характерная черта «мученицы» - непомерная ус­лужливость в роли жены или матери или в обеих ролях одновре­менно. Паттерн мученицы-матери зачастую возникает у женщи­ны, которую в детстве сильно критиковала и одергивала ее мать, а отец был слишком слабым и бездушным, чтобы за нее всту­питься. Если отец не оказывал матери действенного сопротивле­ния, очень часто дочь сознательно или бессознательно усваива­ла эту материнскую установку. В своих исследованиях, посвя­щенных вербальным ассоциациям, Юнг приводит множество примеров - например, случай шестнадцатилетней девочки, у ко­торой были точно такие же реакции на мужчин, как и у ее мате­ри, хотя у нее не было такого опыта⁶². Когда впоследствии дочь выходит замуж, она часто выбирает слабого и пассивного супру­га и сохраняет такую же установку по отношению к собственной дочери, таким образом продолжая этот паттерн. Женщины типа «мученицы» бессознательно принимают на себя материнскую роль по отношению к мужьям, которых зачастую низводят до положения сыновей. Александр Лоуэн описал этот паттерн в сво­ей книге «Любовь и оргазм», утверждая, что основными чертами в структуре личности такого типа является самоотречение и са­мопожертвование, отсюда и роль мученицы. Он отмечает, что для матери-мученицы характерен мазохистский аспект пассивно­го подчинения, под которым скрываются чувства подчиненнос­ти, враждебности и презрения к мужчине. Своим мученичеством она добивается доминирующего положения над ним, а его ставит в подчиненное положение сына. Она может этого добиться либо проявляя чрезмерную заботу и осуществляя пассивное кормле­ние (типаж «еврейской мамочки»), либо воспитывая детей в духе послушания и подчинения дисциплине. В последнем случае отец не принимает никаких важных решений в отношении семейной жизни несмотря на то, что он может исправно исполнять обязан­ности кормильца семьи. Согласно Лоуэну, мученичество зачас­тую сопутствует несексуальному сближению с мужем, который лишается своей мужской силы, т.е. становится психологически

кастрированным

⁶² С. G. Jung, The Collected Works, vol. 2, trans. R. F. C. Hull (Princeton:
Princeton University Press, 1973), p. 469ff.

⁶³ Alexander Lowen, Love and Orgasm (New York: New American Library,
1965), p. 285. (В рус. переводе: Лоуэн А. Любовь и оргазм: Современный взгляд
на психологию чувства сексуального удовлетворения. - М.: Феникс, 1998.)

Близким к этому паттерну является стоическое самоотрече­ние, которое часто проявляется в сексуальной и творческой сфе­рах. На мой взгляд, причиной этого является страх перед диони-сийским началом, боязнь разрешить себе выйти из-под контроля, смущение перед иррациональным и соответственно опасения, свя­занные со всем переходным, т.е. с переживаниями, неподвластны­ми контролю Эго; это касается любви, надежды и красоты. Страх лишает женщин такого типа различных радостей в жизни, меша­ет им реализовать свои творческие возможности, не дает про­явиться их особому видению мира. Часто бывает, что женщину в тридцать с небольшим лет неожиданно захватывают любовные отношения «на стороне», ее неразборчивость в многочисленных половых связях может быть также бессознательной попыткой по­рвать с взятыми на себя обязательствами добровольного мучени­чества. Но поскольку даже это обстоятельство обычно остается бессознательным, быть может, даже проживается через Теневой паттерн «непригодности», трансформации не происходит. Такой женщине нужно сознательно разрешить себе оказаться в потоке переживаний, включающих в себя и сексуальные, и творческие импульсы, признать, принять, формировать их.-И, как в случае Джульетты, освобождению может сопутствовать выражение яро­сти и гнева. «Мученице» нужно выразить гнев по отношению к своей самоотверженности и осознать, что Теневой стороной ее ус­тойчивой, добродетельной самоотверженности является «ненуж­ная», «никчемная» женщина, ощущающая себя жертвой и жажду­щая, чтобы ее пожалели. По существу мученичество представляет собой разновидность защитной реакции против переживаний; «мученица» ждет проявлений признания и жалости по отноше­нию к своей самоотверженности, играя на том, чтобы вызвать у окружающих чувство вины.