Русская демократическая сатира конца XVII века

В XVII в. оформляется и развивается сатира как самостоятельный литературный жанр. Сатира осмеивает социальное неравенство, продажность, взяточничество и крючкотворство судей. Это обусловлено спецификой жизни того времени. Образование «единого всероссийского рынка» во второй половине XVII в. привело к усилению роли торгово-ремесленного населения городов в экономической и культурной жизни страны. Однако в политическом отношении эта часть населения оставалась бесправной и подвергалась беззастенчивой эксплуатации, гнету. На усиление гнета посад отвечал многочисленными городскими восстаниями, способствовавшими росту классового самосознания. Появление демократической сатиры явилось следствием активного участия посадского населения в классовой борьбе. Таким образом, русская действительность «бунташного» XVII столетия и была той почвой, на которой возникла сатира. Социальная острота, антифеодальная направленность литературной сатиры сближали се с народной устно-поэтической сатирой, которая служила тем неиссякаемым источником, откуда черпала она свои художественно-изобразительные средства. Сатирическому обличению подвергались существенные стороны жизни феодального общества: несправедливый и продажный суд; социальное неравенство; безнравственная жизнь монашества и духовенства, их лицемерие, ханжество и корыстолюбие; «государственная система» спаивания народа через «царев кабак». Обличению системы судопроизводства, опиравшейся на Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г., посвящены повести о Шемякином суде и о Ерше Ершовиче.

В «Повести о Шемякином суде» объект сатирического обличения – судья Шемяка. Судья не допустил никаких отступлений от юридических норм, но своим решением поставил "истцов" - богатого крестьянина, попа и горожанина - в такое положение, что они вынуждены откупаться от "убогого", чтобы тот не требовал выполнения постановления суда. Решение суда ставит в смешное положение и богатого крестьянина, наказанного за свою жадность, и попа, оказывающегося в положении обманутого мужа. Главным оружием бедняка является ум, он грозит всем завернутым в платок камнем. Художественный строй повести – русская сатирическая народная сказка о неправедном судье. Действие развивается быстро. Форма «судебной отписки» заостряет сатиризм повести. « Повесть о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове». Дошла до нас в 4 редакциях. Первая более полно отразила социальные противоречия эпохи. Повесть изображает земельную тяжбу, которую ведут крестьяне — «божий сироты» Лещ и Голавль и «лихой человек», «ябедник», «разбойник», «боярский сын Ерш». Лещ и Голавль предъявляют иск на Ростовское озеро, отнятое у них Ершом. Ерш предъявляет встречный иск. Ерш не только снимает иск (холопы не имели юридических прав), но и пытается превратить свободных крестьян в своих холопов. Ерш оказывается простым крестьянином, признают виновным. Повесть обличает хитрого и наглого «ябедника» Ерша. Объектом сатирического обличения является не только Ерш, но и его именитые судьи. Разоблачается в повести система подкупа, царящая в суде. Повесть представляет собой первый образец литературной иносказательной сатиры, где действуют рыбы в соответствии со своими свойствами. Автор использует образы народной сказки о животных. «Калязинская челобитная» изображает быт и нравы монашества. Объектом сатирического обличения является Калязинский мужской монастырь. Монахи недовольны тем, что архимандрит "забыл страх Божий и иноческое обещание и досаждает" им, заставляя присутствовать на богослужении, поститься. Пародийно-сатирические произведения породили понятие "маленького человека", от них идет интерес и сочувствие к "униженным и оскорбленным". «Повесть о бражнике» построена на антитезе — «бражник» и пребывающие в раю «святые». Показывает нравственное превосходство пьяницы над «праведниками». Бражник уличает святых в преступлениях, а сам он никаких преступлений не совершал. Стремление «святых» не пустить к себе в рай «бражника» расценивается как акт нарушения евангельской заповеди любви. В забавной шутке звучит гневная сатира на церковь и церковный догмат почитания святых.