Карл Густав ЮНГ, Мишель ФУКО. ко врачи), первое из них — предпочтение рационального пути остальным

ко врачи), первое из них — предпочтение рационального пути остальным. За такого рода попытками прячется тай­ная цель — по возможности отгородиться от собственного подсознания, от архетипических состояний, от реального психологического опыта и заменить его с виду надежной, но искусственной и ограниченной, двухмерной идеологи­ческой действительностью, где настоящая жизнь со всеми ее сложностями заслонена так называемыми «отчетливы­ми понятиями» — идеологемами. Таким образом, значение приобретает не реальный опыт, а пустые имена, которые за­мещают его. Это ни к чему не обязывает и весьма удобно, поскольку защищает нас от испытания опытом и осознания последнего. Но ведь дух обитает не в концепциях, а в пос­тупках и реальных вещах. Слова никого не согревают, тем не менее эту бесплодную процедуру повторяют бесконечно.

Подводя итог, скажу, что самыми трудными, как и самы­ми неблагодарными для меня пациентами (за исключением «патологических фантазеров»), являются так называемые интеллектуалы. У них, как правило, правая рука не знает, ч го делает левая. Они исповедуют своего рода psychologic a compartiments*, не позволяя себе ни единого чувства, не кон­тролируемого интеллектом, то есть пытаются все уладить и причесать, но в результате больше, чем остальные, подвер­жены разнообразным неврозам.

* * *

С работами Брейера и Фрейда я познакомился уже в са­мом начале моей психиатрической деятельности, и наряду с работами Пьера Жане они оказались для меня чрезвычайно полезными... «Толкование сновидений» Фрейда я прочел еще в 1900 году. Тогда я отложил книгу в сторону, посколь­ку не понял ее. Мне было 25 лет, и мне еще не хватало опы­та, чтобы оценить значение теории Фрейда. Это случилось позже. В 1903 году я снова взялся за «Толкование сновиде-

Психологию «в футляре» (фр.)

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

ний» и осознал, насколько идеи Фрейда близки моим собс­твенным. Главным образом меня заинтересовал так назы­ваемый «механизм вытеснения», заимствованный Фрейдом из психологии неврозов и используемый им в толковании сновидений. Всю важность его я оценил сразу. Ведь в своих ассоциативных тестах я часто встречался с реакциями по­добного рода: пациент не мог найти ответ на то или иное стимулирующее слово или медлил более обычного. Затем было установлено, что такие аномалии имеют место всякий раз, когда стимулирующие слова затрагивают некие болез­ненные или конфликтные психические зоны. Пациенты, как правило, не осознавали этого и на мой вопрос о причине за­труднений обычно давали весьма странные, а то и неестест­венные ответы. Из «Толкования сновидений» я выяснил, что здесь срабатывает механизм вытеснения и что наблюдаемые мной явления вполне согласуются с теорией Фрейда. Таким образом, я как бы подкреплял фрейдовскую аргументацию.

Иначе было с тем, что же именно «вытеснялось», здесь я не соглашался с Фрейдом. Он видел причины вытеснения только в сексуальных травмах. Однако в моей практике я нередко наблюдал неврозы, в которых вопросы секса играли далеко не главную роль, а на передний план выдвигались совсем другие факторы: трудности социальной адаптации, угнетенность из-за трагических обстоятельств, понятия престижа и т.д. Впоследствии я не раз приводил Фрейду в пример подобные случаи, но он предпочитал не замечать никаких иных причин, кроме сексуальных. Я же был в корне не согласен с этим...

Более всего меня настораживало отношение Фрейда к духовным проблемам. Там, где находила свое выражение духовность — будь то человек или произведение искус­ства, — Фрейд видел подавленную сексуальность. А для того, что нельзя было объяснить собственно сексуальнос­тью, он придумал термин «психосексуальность». Я пытался возражать ему, что если эту гипотезу довести до логичес­кого конца, то вся человеческая культура окажется не более чем фарсом, патологическим результатом подавленной сек-