Педагогическая мысль средневековой Руси была направлена прежде всего на проблемы воспитания. Сведения об идеалах, программе, формах воспитания содержатся в ряде письменных памятников: «Пчела» (XIV-XV вв.), «Домострой» (XV-XVI вв.), «Послание Геннадия» (1550) и др. Так, в «Пчеле» в виде афоризмов собраны морально-этические правила жизни: «Копающий яму под ближним своим – упадет в нее», «Рана от верного друга достойнее, чем поцелуй врага», «Всем угождать – зло», «Уча – учи поступкам, а не словам», «Учение имеет корень горький, а плод сладкий» и пр. Одной из вершин педагогической мысли того времени, несомненно, был «Домострой», написанный живым и образным разговорным языком, обработанный и дополненный известным деятелем из ближайшего окружения Ивана Грозного – Сильвестром. В «Домострое» три основные части: – в первой содержатся назидания относительно религиозной жизни. Задача нравственно-религиозного воспитания должна была являться главной для родителей, заботившихся о развитии своих детей; – вторая часть, посвященная семейным отношениям, включает специальные наставления о необходимости обучения детей тому, что нужно в домашнем обиходе, и только затем ставится задача об обучении грамоте, книжным наукам; – третья часть «Домостроя» посвящена устройству дома, содержит хозяйственные рекомендации. Становление Московского государства повлияло на принципы, направления, результаты воспитания и образования. В XV в. возникла теория «третьего Рима», согласно которой Москва объявлялась наследницей Западной и Восточной Римских империй. Это, впрочем, не означало намерения продолжить традиции античной и византийской образованности. Пренебрежительно отзывались об «эллинской образованности», еще более отрицательное отношение высказывалось к западно-европейской образованности, которая рассматривалась как угроза православию. Идеологически обосновывалась культурная самоизоляция Московского государства. Утверждалось, что должно изжить культурно-образовательную греко-византийскую традицию и одновременно оградиться от западной культуры и образованности, погрязших в ереси. Единственным хранителем подлинной веры, культуры и образованности объявлялись Москва и русская православная церковь. Имея это в виду, можно объяснить отрицательные ответы Москвы на предложения европейских правительств об оказании помощи в обучении языкам и различным схоластическим наукам. Предложения отклоняли из-за опасения, что католицизм путем «педагогической экспансии» втянет Московское государство в орбиту своего влияния. В XIII-XIV вв. при монастырях и церквах существовали школы грамоты. Потребность в обучении была велика, поэтому народные массы пользовались услугами «мастеров грамоты». Церковь в целом негативно относилась к деятельности «мастеров грамоты», но, тем не менее, была вынуждена пользоваться их услугами.
В XV-XVI вв. идет процесс объединения раздробленных княжеств. Возрождаются былые формы просвещения при монастырях и церквах.
В XIV-XV вв. в Новгороде, Пскове и Москве возникают еретические движения, получившие названия движений стригольников и жидовствующих.
В XV в. получили широкое распространение частные школы. Наличие мелких училищ давало возможность овладевать первоначальной грамотой каждому. Более высокие ступени достигались путем самообразования, которое зависело от наличия книг, воли и способностей. К концу XVII в. проблема соотношения веры и знания приобрела в российском сознании особую остроту и выразилась в оформлении четырех основных подходов к воспитанию и обучению, которые условно можно обозначить как латинофильский, византийско-русский, славяно-греко-латинский, старо-обрядческо-начетнический. Дальнейшее развитие государства, церкви и общества в России привело к тому, что старый, традиционный взгляд на образование уже не удовлетворял потребностям нового времени. На смену обучению в монастырях и у частных учителей приходит организация школьного дела по западноевропейским образцам.
