На протяжении ХХ века, особенно во второй его половине, мы можем наблюдать, как индустриальный порядок организации промышленного и сельскохозяйственного производства, сложившийся в западных обществах, быстро распространяется и внедряется в ткань социальной жизни многих обществ, испокон века имевших принципиально иные уклады. На примерах наиболее продвинутых обществ Азии и Африки можно убедиться в справедливости многих положений тезиса конвергенции: новый порядок производит социальные изменения не только в сфере экономики, технологии и организации производства, но и влечет за собой изменения в большинстве других областей, придавая им качественное своеобразие, присущее Западу. Досуговые занятия, стиль одежды, формы сервиса, манеры поведения, рациональная архитектура деловых зданий — все это, так или иначе, выстраивается по западным образцам, создавая основу для взаимного понимания и узнавания и опровергая знаменитую фразу английского поэта времен воинствующего колониализма. Даже господствующая «ячейка общества», нуклеарная семья — и как социальный тип, и как собрание определенных ценностей — стала, по мнению ряда исследователей, «одним из наиболее удачных экспортов из Западного мира. Она быстро продвинулась в Азию и Африку и становится сегодня универсальным феноменом». Попытаемся кратко проследить, какое выражение нашли эти социальные изменения в индустриальных обществах по каждому из выбранных нами системообразующих признаков. Характер общественного устройства. В индустриальном обществе, в период преодоления феодальной раздробленности, на основе капиталистических экономических связей, образования внутренних рынков из различных племен и народностей складываются нации. Нация — это самый высокий из известных нам на сегодняшний день уровней исторических общностей людей; она характеризуется единством языка (во всяком случае, литературного и на основе его- официального государственного), общностью территории обитания, экономических связей, культуры. Возникновение четко очерченных географических границ диктуется требованиями протекционизма, защиты национального предпринимательства от интервенции извне. Новейшая история фиксирует множество дипломатических, военных и иных акций со стороны всех государств, направленных на закрепление территориальных очертаний государства, их признание со стороны внешних партнеров, надежную охрану. Таким образом, одним из основных социальных изменений в области общественного устройства при переходе от традиционного общества к индустриальному становится образование национальный государств с четко обозначенными территориальными границами. В пределах этих границ наблюдается тенденция к возникновению примерно одинаковых претензий всего населения на заселяемое им территориальное пространство на данный момент времени. Это выражается в том, что территориальные претензии государства, как правило, соответствуют культурным, лингвистическим и этническим подразделениям. Определенность и устойчивость государственных границ в какой-то степени свидетельствует о близости к завершению территориального раздела мира. В общем и целом, вероятно, так оно и есть. Большинство войн, которые велись в эпоху индустриализации, были связаны— хотя бы формально — не столько с территориальными, сколько с экономическими и политическими причинами. В ходе индустриальной революции, по мере созревания индустриальных обществ, постепенно складывается система национальных сообществ, т. е. территориальное разделение мира в виде своеобразной «сети национальных политических общностей», которое вытесняет как прежние более простые традиционные общества, так и систему прежних абсолютистских империй.
Жизнедеятельность традиционных государств была пронизана религиозным воздействием. Практически все современные индустриальные государства имеют отчетливо выраженный светский характер. В каждом из них индустриальная революция рано или поздно приводит к секуляризации — процессу, в ходе которого религиозные идеи и организации утрачивают свое влияние в силу возрастания значения науки и других форм знаний. Формально это может находить свое выражение в правовых актах об отделении государства от церкви и церкви от школы, а также о свободе совести, то есть праве граждан исповедовать любую религию либо не исповедовать никакой.
Характер участия членов общества в управлении его делами. Индустриальное общество, как единодушно отмечают большинство историков и философов, для своего свободного развития нуждается в максимальном развитии демократии: именно эта форма государственного устройства позволяет наиболее надежно производить своевременную и сравнительно безболезненную для экономики корректировку правового и политического пространства в соответствии с быстро изменяющимися требованиями экономики.
Вместе с развитием индустриальной революции постепенно, на протяжении всего XIX, а затем и ХХ веков, происходит трансформация гражданских прав всех членов индустриального общества. Этот процесс, хотя и достаточно стремительный по историческим меркам, тем не менее занимает жизнь не одного поколения. Во всяком случае, всеобщее избирательное право (как право всех, независимо от пола и социального происхождения, взрослых людей, достигших 21 года, избирать и быть избранными в представительные органы хотя бы местного самоуправления) было введено в Англии только после Первой мировой войны. Но, так или иначе, доля членов общества, получивших доступ если не к управлению, то хотя бы к минимальному участию в политической жизни, вместе с успехами индустриальной революции существенно возрастает — главным образом за счет женщин, а также более молодых и менее экономически самостоятельных членов общества.
Реализация демократии всегда требует более или менее активного участия членов демоса в политической жизни — прежде всего в электоральном процессе. Мы не будем затрагивать здесь возможностей манипуляции общественным мнением, давления, в той или иной форме оказываемого противоборствующими в предвыборной борьбе сторонами на его формирование. Ясно, однако, что одно дело, когда весь демос (или, выражаясь современным языком, электорат) состоит из нескольких десятков тысяч человек, и совсем другое — если в него входят сотни тысяч или даже миллионы. А именно такая ситуация складывается в ходе первого из рассматриваемых нами процессов индустриализации — формирования крупных национальных государств. Для эффективной борьбы за власть уже необходимо:
♦ во-первых, привлечение средств массовой коммуникации (которые предстоит создать и основательно развить), поскольку без их использования фактически невозможно постоянное и массированное воздействие на общественное мнение;
♦ во-вторых, привлечение инструмента организационного обеспечения предвыборной борьбы; таким инструментом оказываются массовые политические партии.
Одной из характерных черт индустриальных обществ, на которую указывал Р. Арон, является институционализация политической жизни вокруг массовых партий. Формирование же у граждан устойчивых политических ориентаций, аттитюдов, симпатий и антипатий предполагает достаточно длительное и устойчивое усвоение ими целого комплекса как элементарных, так и более сложных знаний, позволяющих им определяться в своих намерениях; разбираться в расстановке различных политических сил и их реальных возможностях; осознавать свои интересы и предпочтения; понимать механизмы собственного участия в предвыборной борьбе и т.д.
Усвоение такого рода знаний наращивается как бы исподволь, активные участники политической борьбы не жалеют средств на развитие своеобразной системы «политического образования», которая органически вплетена в ткань социального процесса индустриализации. Знаменитая ленинская фраза относительно того, что неграмотный человек стоит вне политики, лишь резюмирует многолетний опыт кропотливой и длительной работы многих различных партий по привлечению на свою сторону политических симпатий как можно большей части населения. И эта вовлеченность все большей части населения, иногда помимо его собственной воли и желания, в политические игры пусть даже в качестве пассивных участников, своеобразного «весового фона», бесспорно, оказывает свое влияние на повышение общего интеллектуального уровня общества.
Господствующий характер экономических отношений. В сфере экономики одной из наиболее характерных черт индустриального общества является практически полная коммерциализация производства. Суть коммерциализации, особенно начальных этапах развития индустриальной революции, максимально кратко выражается в простейшем лозунге: «Все — на продажу!» Это означает практически безраздельное господство рынка. В то время как в традиционном обществе на рынок поступает сравнительно небольшая доля производимого продукта, а остальное потребляется самими производителями, абсолютное большинство экономических единиц индустриального общества львиную долю своего продукта, если не весь его объем, производят именно для рынка; и на рынке же приобретают все, что им необходимо как для производительного процесса, так и для личного потребления. Таким образом, в ходе индустриальной революции экономика пропитания исчезает или на какое-то время сохраняется лишь в периферийных регионах, куда капитализм еще не проник.
Стержневой основой всех производственных и непроизводственных отношений в индустриальном обществе становится частная собственность на капитал который Маркс определил как «самовозрастающую стоимость». Колоссальный рост оборота, естественно, предполагает наличие высокоразвитой и надежной финансово-кредитной и денежной системы. И становление такой системы, и поддержание бесперебойного функционирования, и тем более развитие ее предполагают наличие достаточно большого и все возрастающего количества занятых в ней специально подготовленных людей. Такая подготовка ведет к наращиванию и социального, и индивидуальных интеллектов, а также к общей рационализации всей общественной жизни. В общей культуре индустриального общества все менее ценится мускульная рабочая сила. Практически в любом производстве более важную роль начинает играть не количество, а качество работников, которое зависит от по- лученного ими образования.
Темпы экономического роста все увереннее опережают темпы демографического роста: увеличение численности населения вначале стремительно ускоряется, затем постепенно снижается, а кое-где и полностью прекращается. Плодовитость утрачивает прежнюю ценность. Родители уже не видят в своих детях тех, кто будет обеспечивать их спокойную старость, а власти перестают усматривать в плодовитости источник экономического или оборонного потенциала. «Производство потомства обходится дорого и вынуждено конкурировать с другими запросами и формами самоудовлетворения и самореализации».
Изменяется и экономическое благосостояние практически всех членов общества. Одной из составных частей индустриальной революции становится революция в производительности труда, которая за 75 — 80 лет ХХ века фактически превратила пролетария в представите- ля среднего класса с доходом, постепенно приближающимся к уровню представителей высшего сословия. Дополнительная производительность воплощается в увеличении покупательной способности населения, другими словами, приводит к повышению жизненного уровня. Рост производительности реализовывается и в увеличении продолжительности свободного времени рабочих.
Непрерывный и устойчивый экономический рост, развитие массового производства приводят к тому, что главным критерием оценки эффективности общества становится не просто ощущение его членами состояния благополучия (которое, в принципе, возможно и при сравнительно низком уровне жизни в сочетании со столь же низкими запросами), а неуклонный рост реального экономического благосостояния. Это ведет к постепенному выравниванию (уплощению) профи- ля экономической стратификации и снижению ее высоты. Существующие в индустриальном обществе различия между экономическими статусами распределяются по шкале неравенства все более равномерно и плавно в сравнении с традиционным обществом.
Общий характер организационно-технологического уровня. Индустриальная революция приводит в действие два взаимосвязанных фактора, определяющих уровень развития как технологий, так и организации производства.
Первый фактор — господство машинного производства на основе механизации. Возрастает, прежде всего, приложение неодушевленных источников энергии к механизации производства — паровых двигателей на первых этапах индустриализации, электричества и двигателей внутреннего сгорания на последующих. Возможности наращивания мощности при этом оказываются практически неограниченными. Кроме того, процесс индустриализации оказывается тесно связанным с постоянным внедрением в производство технических и технологических инноваций, а также быстрым моральным устареванием (которое все чаще опережает чисто физический износ) действующих станков, механизмов, оборудования и производственных технологий. В результате все участники производительного процесса вне зависимости от своего желания должны постоянно осваивать все новые и новые виды техники и технологий — так проявляет свое действие упоминавшийся выше закон перемены труда. Это, в свою очередь, заставляет людей постоянно повышать свой интеллектуальный уровень, а многих — заниматься и техническим творчеством.
Второй фактор — реорганизация производства на фабричной основе. Она тесно связана с общим процессом нарастания концентрации капитала и отражает ее. Семья утрачивает свою прежнюю роль основной хозяйственной единицы. Множество людей, машин и механизмов концентрируется на пространственно ограниченных площадях. Возникает плотность контактов и такой обмен информацией (причем информацией специальной, носящей в значительной степени научно- технический характер), который был невозможен в традиционном обществе с его преимущественно сельскохозяйственным и ремесленным производством, отличающемся внутрисемейной или внутрицеховой замкнутостью.
Резкое снижение в производстве товаров и услуг роли так называемого «малого семейного бизнеса» ведет к тому, что лишь очень узкий круг профессий позволяет зарабатывать человеку средства к жизни, оставаясь в пределах своего дома. Место работы абсолютного большинства членов общества расположено в большей или меньшей удаленности от их жилищ, поскольку характер современного производства требует концентрации техники и рабочей силы на специальном локализованном пространстве. Даже труд ученых невозможен вне библиотек и технически оснащенных лабораторий, сосредоточенных в университетах и исследовательских центрах.
Все эти изменившиеся социальные условия в колоссальном объеме увеличивают плотность профессиональных и личностных контактов и непосредственных взаимодействий, в которые теперь приходится вступать между собою людям в течение рабочего дня и всей жизни. Причем эти контакты в абсолютном большинстве носят отнюдь не родственный характер. По некоторым данным, общее число такого рода контактов, приходящееся сегодня на одного «среднестатистического» члена общества в течение одного календарного года, примерно равно их объему за целую жизнь сто лет назад. В результате соответствующим образом возрастает и общий объем циркулирующей в обществе информации, в том числе (и, может быть, даже особым образом) носящей научный характер.
Структура занятости. Характерная особенность индустриальных обществ — падение доли населения, занятого в сельскохозяйапвенном производстве, и соответственно — возрастание доли работников, занятых в индустриальном секторе. Начало этого процесса в Англии, на родине индустриальной революции, было весьма драматичным и тесно связанным с так называемой политикой «огораживания». Начавшись еще в XV веке, эта политика приобрела всеобъемлющий характер в связи с начавшейся индустриальной революцией. В результате лавинообразно возросших объемов производства в текстильной промышленности взлетели цены на его исходное сырье — шерсть. Земле- владельцы — лендлорды и сквайры — лихорадочно бросились в овцеводство, сулившее невиданные прежде возможности стремительного обогащения. Арендаторов гнали прочь, и они, лишенные главного средства производства — земли, превращались большей частью в бродяг и нищих (по распространенному в тот период выражению — «овцы съели людей»). А так называемые парламентские (т. е. разрешенные законодательными актами) «огораживания» привели в Англии к фактическому исчезновению крестьянства как класса.
Куда устремлялась вся эта обездоленная масса в поисках средств к жизни? Разумеется, в города, где происходил в это время настоящий экономический бум. Вновь создававшиеся фабрики и заводы обладали практически неограниченной для своего времени емкостью рынка труда. Упрощение процесса труда, сводившееся иногда к нескольким простым манипуляциям с машиной, не требовало особой специальной подготовки, которая при прежнем ремесленном производстве могла занимать годы. Платили за работу гроши, активно использовали детский труд, предприниматели не несли практически никаких затрат на социальную сферу. Однако выбирать было не из чего. Здесь слились воедино несколько процессов, в частности, рост городов и реструктуризация системы занятости, нашедшая свое выражение прежде всего в росте числа занятых в промышленности и снижении доли занятых в сельском хозяйстве.
Разумеется, существенное снижение удельного веса работников аграрного сектора, сопровождаемое переливом человеческих ресурсов из аграрного сектора в другие, в современных обществах становится возможным лишь благодаря чрезвычайно высокой, невозможной для традиционного общества производительности труда в земледелии и животноводстве. Эффективность сельскохозяйственного производства в традиционном обществе была такова, что от 2 до 4 работников-аграриев могли, помимо себя и своей семьи, прокормить производимым ими продуктом не более одного человека вне сельскохозяйственной сферы. Этот условный «один человек» охватывал и всех тех, кто был занят в сфере государственного управления (включая армию и полицейские силы), и духовенство, и работников ремесленного производства, и купцов (относящихся к сервисному сектору), и работников информационного сектора (наука, образование, искусство), и просто паразитирующие социальные (в основном городские) слои.
В 1800 году в сельском хозяйстве США было занято 73% самодеятельного населения, в 1960 году эта доля уменьшилась до 6,3%, а в 1980-х годах сократилась еще более чем вдвое. Вообще этот показатель — доля населения, занятого в сельском хозяйстве, — служит для многих исследователей важным показателем уровня индустриального развития общества. К примеру, американский социолог Р. Бендикс считает современным такое общество, где сельскохозяйственным трудом занято менее половины наличного населения; при этом индустриальные общества, причисляемые к «современным», могут по данному критерию весьма существенно различаться. Так, если к началу 70-х годов нынешнего века в аграрном секторе экономики Великобритании было занято около 5% населения, США — менее 6%, то для СССР и Японии эти цифры составляли соответственно 45 и 49%.
Характер поселений. С началом индустриальной эпохи стремительно разворачивается процесс, именуемый урбанизацией, — значительное повышение роли крупных городских поселений в жизни общества. Это становится естественным следствием целого ряда различных сторон индустриализации, рассмотренных выше.
Рост урбанистических поселений в XIX веке и пополнение трех неаграрных секторов занятости происходили в значительной степени за счет миграции из сельской местности. Города давали средства к существованию миллионам людей, которые могли просто погибнуть или никогда не были бы рождены в случае, если бы они (или их родители) не мигрировали в города. Тех, кто переселялся в эти города или на их окраины, чаще всего гнала туда нужда. Обычно причиной переезда были вовсе не благожелательные советы более состоятельных деревенских соседей и не мнимая благотворительность неких горожан, предоставляющих рабочие места тем, кто желал заработать себе на жизнь. Как правило, непосредственной побудительной причиной к переезду служили слухи о бедняках, спасших себя переездом в разрастающиеся города, из которых приходили сведения о наличии там неплохо оплачиваемой работы.
В 1800 году в городах мира проживало 29,3 млн человек (3% населения Земли), к 1900 — 224,4 млн (13,6%), а к 1950 — 706,4 млн (38,6%). В индустриализированных западных обществах процесс урбанизации на протяжении XIX века был особенно быстрым: например, в Великобритании, на родине индустриальной революции, в 1800 году насчитывалось около 24% городского населения, а в 1900 году в городах проживало уже 77% англичан.
Если считать, что урбанизация — это не просто повышение доли городского населения, а населения сверхкрупных городов, тех, что именуют мегаполисами, то можно было бы обратиться к данным о темпах урбанизации, которые приводит в своей работе «Футурошок» Олвин Тоффлер: «В 1850 году только 4 города имели население более 1 млн. человек, в 1900 — 19, в 1960 — 141... В 1970 году прирост городского населения составил 6,5%».
Говоря о специфическом городском образе жизни, мы подразумеваем под ним прежде всего комплекс культурно-просветительных учреждений, а также бытовых удобств, которых лишены абсолютное большинство сельских жителей. В самом деле, именно в городах сосредоточены театры, библиотеки, музеи, университеты и колледжи. Здесь действует сеть предприятий общественного питания. Городское жилье оснащено водопроводом, внешними источниками тепла, канализацией. Хорошие дороги и бесперебойно работающий городской транспорт обеспечивают быстрое перемещение в любую нужную точку города. Телефон в любое время суток обеспечивает надежную связь. Городской житель, как правило, обладает более широкими возможностями доступа в различные властные учреждения для решения своих текущих проблем.
В то же время нельзя не заметить и некоторых специфических моментов существования обитателей урбанистических поселений, носящих если не негативный, то отнюдь не бесспорно позитивный характер. Горожане крайне редко обладают жилищами, расположенными в непосредственной близости от места их работы. Удельный вес так называемой «маятниковой миграции», определяемой перемещением людей утром от дома до работы, а вечером обратно, составляет от 30 до 60% населения больших городов. Это диктует серьезные требования к общественному транспорту и определяет важность его места в городской инфраструктуре. А массовый переход к пользованию личным авто- транспортом практически повсеместно выявляет неготовность к этому инфраструктуры крупных городов: многочасовые пробки, смоги и рост числа дорожно-транспортных происшествий — далеко не исчерпывающий список проблем такого рода.
А что же происходит в индустриальном обществе с сельским образом жизни? На протяжении длительного периода индустриальной революции, даже при вторжении индустриальных методов в аграрное производство, патриархальные обычаи и общая консервативность, присущая деревне, меняются очень медленно. Возможно, это связано с малолюдностью сельских населенных пунктов, а также с гомогенностью рода занятий, с тем, что здесь по-прежнему поле трудовой деятельности расположено в непосредственной близости от жилищ. Другими словами, с тем, что деревня никогда не будет испытывать тех трех факторов, которые Л. Вирт считал детерминирующими для городского образа жизни, — численность, плотность и гетерогенность населения. Так или иначе, деревенский образ жизни воспринимается большинством членов общества (в том числе и самими сельскими жителями) как второсортный, «отсталый» жизненный стиль. Пожалуй, понятие «деревенщина» возникает практически во всех обществах, вступивших на путь индустриализации, и везде оно имеет примерно одинаковый нормативно-оценочный смысл.
Однако нельзя не отметить, что, как ни странно, в системе ценностей горожанина это презрительное отношение к деревенскому образу жизни чаще всего соседствует с завистью к нему. Чистый воздух, свежая натуральная пища, размеренный ритм бытия, тишина — все это не может не привлекать городского жителя, издерганного постоянной суетой и спешкой, грохотом проносящегося под окнами транспорта, зловонием и копотью фабричных дымов, консервированной пищей, анонимностью отношений, когда большинство жителей городских кварталов незнакомы даже с соседями по подъезду. В самом деле, неоднократно проводившиеся социологами и психологами эксперименты демонстрируют поразительную черствость и равнодушие городских жителей по отношению к окружающим. Инсценируя на оживленных улицах падение в обморок или приставание хулиганов к девушке, исследователи скрытой камерой снимали реакцию многочисленных прохожих. Точнее, полное отсутствие такой реакции. Абсолютное большинство продолжают привычно спешить по делам, спокойно удаляясь от места инцидента. Такое, конечно, было бы невозможно ни на одной деревенской улице.
Уровень и масштабы образования. Одной из наиболее характерных черт индустриального общества становится массовая грамотность. На это оказывает влияние целый ряд факторов.
Во-первых, усложнение техники и технологии создает рост стимулов к получению образования и у работников, и у нанимающих их работодателей — в полном соответствии с законом перемены труда. Повышение квалификации как условия получения более высокого до- хода и социального статуса все сильнее зависит от уровня полученного образования. Хотя в реальной практике, во всяком случае на микро уровне, эта связь проявляется не столь однозначно и прямолинейно. Тем не менее получение начального, а затем и среднего образования все чаще становится постоянным и необходимым требованием даже для неквалифицированных работников.
Во-вторых, издательская деятельность, подобно всем другим отраслям, вышедшим на уровень индустриального производства, испытывает на себе воздействие закона экономии времени: рынок все активнее заполняется огромными объемами сравнительно недорогой книгопечатной продукции.
В результате возникшей социальной потребности в массовой грамотности рождается и соответствующее предложение — во всех развитых обществах радикально трансформируется институт образования. Создаются обширные и разветвленные системы образования, учреждается огромное количество школ, колледжей, университетов. Учредителями и основателями их выступают как государство, так и частные лица. Многие промышленники учреждают училища для профессиональной подготовки специалистов для своих предприятий. Количество членов общества, получивших формальное образование и про- должающих его в течение едва ли не всей своей профессиональной жизни, а также школьников и студентов увеличивается во много раз в течение весьма непродолжительного исторического периода и продолжает расти. По данным Рэндалла Коллинза, в США число выпускников средних школ, приведенное к общей численности населения в возрасте до 17 лет, в период с 1869 по 1963 годы возросло в 38 раз, а аналогичное соотношение для выпускников местных колледжей (которые, подобно нашим техникумам, в значительной мере берут на себя функции подготовки технических специалистов среднего уровня) — более чем в 22 раза. Существенно, Хотя и не в такой степени, возросло и число бакалавров, магистров и докторов наук.
Характер развития научных знаний. Изменение экономических и организационно-технологических условий превращает внедрение инноваций в производственный процесс в мощнейшее оружие обострившейся с началом индустриализации конкурентной борьбы. Если прежде, в традиционных обществах, лабораторные эксперименты исследователей с трудом находили себе спонсоров — главным образом из числа просвещенных монархов и представителей аристократии (хотя интерес их мог быть и не совсем бескорыстным — как это было с алхимией), то теперь основным источником финансирования исследовательских работ становятся наиболее дальновидные предприниматели. Нередко исследователь и удачливый предприниматель объединяются, так сказать, в одном лице. Целая плеяда выдающихся изобретателей, работавших на заре индустриальной революции, основала (и не без успеха!) свои собственные предприятия. К их числу мы можем отнести и великого социального экспериментатора Роберта Оуэна, который, являясь талантливым и удачливым предпринимателем, сконцентрировал в своих руках солидное состояние, хотя и потратил львиную долю его на основание нескольких утопических колоний, в том числе Нью-Хармони. Выдающимся бизнесменом и менеджером был также один из первых героев индустриальной революции Джемс Уатт, который совместно со своим компаньоном. Болтоном основал первое предприятие по серийному производству паровых двигателей (изобретателем которых был он сам).
В течение не более чем века прикладные исследования, т.е. поиска конкретного практического применения и использования в непосредственно производственных целях тех или иных законов и закономерностей, открытых фундаментальной наукой, становятся едва ли не преобладающей формой научных изысканий. Во всяком случае, инвестиции в эту отрасль в суммарном выражении на начальных, и в особенности на последующих этапах заметно превышают средства, выделяемые на фундаментальные исследования. В то же время развитие техники прикладных исследований, да и самой индустрии в целом, одновременно с общим ростом валового национального дохода приводит к не виданному прежде расширению возможностей фундаментальных исследований. Наука на протяжении всего двух сотен лет делает гигантский скачок, совершенно не сравнимый с тем приращением научного и технического знания, которое имело место на протяжении предшествующих тысячелетий. Она становится действительно производительной силой и практически самостоятельной отраслью народного хозяйства. Занятия наукой, а также разработкой и внедрением технологических инноваций превращаются в профессиональную сферу, привлекая все больше способных к этому людей. Это, в свою очередь, увеличивает «валовой» объем производимой обществом интеллектуальной продукции.
