Социальный и государственный строй Китая в 3-4 вв

Падение империи Хань на рубеже II-III вв. повлекло за собой глубокие перемены. Рушился имперский порядок - устоявшийся за предшествующие четыре столетия тип государственного и социального устройства, который отождествлялся с понятием цивилизации как таковой.

В политической сфере вехами процесса распада были: утрата императором к последним годам II в. реальной власти, установление контроля местных лидеров и полководцев над отдельными районами страны, постоянные междоусобицы. Современники воспринимали это как наступление хаоса, "смутного века", начало "всеобщей ненависти и вражды". С падением дома Хань было утрачено и номинальное единство. На просторах прежней империи образовались три противостоявших друг другу государства: Вэй (220-265), охватывавшее большую часть Северного Китая от Дуньхуана на западе до Ляодуна на востоке и междуречья Хуайхэ и Янцзы на юге; Шу (иначе - Шу-Хань, 221-263), охватывавшее Сычуань, южные районы Ганьсу и Шэньси, большую часть Юньнани и Гуйчжоу, а также запад Гуанси; У (222-280) в юго-восточных районах бывшей империи.

Основатели этих государств пытались организовать управление по имперским образцам: поддерживать представление о сакральности правителя, сохранять названия имперских правительственных учреждений, соответствующий ритуал и т.д. Но их власть приближалась скорее к военной диктатуре, чем к прежним нормативам. Режим жесткой личной власти опирался прежде всего на армии. Причем армии, подчиненные непосредственно правителям. Появление такого рода "личных" армий - характерное явление описываемой эпохи перемен.

Ко времени Троецарствия (220-280) произошли глубокие структурные изменения и на уровне местной власти. Длительные внутренние войны привели к тому, что вместо имперской чиновной администрации преобладающее положение на местах захватили военные и политические вожаки из провинциальной элиты. Сохранившие же позиции главы областей и округов также обзавелись "собственными войсками" и часто присваивали все собираемые с населения налоги. Центральная власть в Вэй (а позже и в других царствах) попыталась изменить такое положение с помощью новой системы отбора чиновников на государственную службу - присвоения "деревенских категорий". Специальные уполномоченные должны были оценивать достоинства кандидатов на местах по особым "категориям", что заменило бы прежнюю практику рекомендаций. Однако эта система не была эффективной и быстро переродилась в чистую формальность, используемую местной элитой для выдвижения своих представителей на чиновные должности.

Опора на армию, на группировку связанных с правителем личными узами людей вкупе с ростом регионализма на местах порождали характерную для всех трех царств непрочность режимов. Внутренняя нестабильность трех царств усугублялась постоянными войнами между ними.

Это "затопление" страны иноземцами нельзя рассматривать как случайность Оно было связано с описываемым разложением и падением здесь имперского порядка. К 316 г. цзиньские войска были разгромлены шаньюем (вождем) сюнну Лю Юанем, столица пала, император попал в плен к сюнну. Власть Цзинь на севере страны перестала существовать. Она сохранилась лишь в центральных и юго-восточных районах, где один из отпрысков правящего дома был провозглашен императором, по сути, новой империи - Восточной Цзинь (317 г.). С этого момента политическая история страны в течение двух с половиной веков протекает в условиях разделения страны на северную и южную части. Это обособление становится одним из стержневых моментов истории Китая в IV-VI вв. Оно продолжало сказываться на всем последующем развитии страны.

В политическом плане отмеченное разделение проявилось наиболее ярко. Север страны, т.е. пространства от Дуньхуана до Шаньдуна, превращается в арену вражды быстро сменяющих друг друга царств и мини-империй, основывавшихся, как правило, некитайскими племенами и народами. В начале IV в. их насчитывалось семь. К концу (десятилетию этак к 9-му) их было 12.

Еще с конца 2 в. усиливаются т.н. «сильные дома». Это кланы или союзы кланов, в которые входит до неск. тысяч человек. У них есть своя организация (совет клана, выборный глава), свои войска для охраны порядка, клановая резиденция (часто – аналог европейского замка), свои земли. Виднейшие представители кланов составляют локальную элиту, занимают чиновничьи должности в родном уезде или в столице или становятся предводителями вооруженных отрядов (как Цао Цао, Лю Бэй и т.п.). Естественно, сильные дома пользуются отсутствием сильной власти и осуществляют самовольный захват полей. Из разоренных регионов к ним бегут люди и нанимаются обрабатывать поля, получая статус кэ (букв. – гость). Жилось этим кэ не сладко, но говорить о том, что из них жали все соки – неверно. Помимо подобных категорий зависимых, существовали категории людей, которых можно очень условно назвать рабами. Но часто «рабство» было не личным, а коллективным: один клан поступал в услужение другому клану.

В целом в III-V вв. "сильные дома" окрепли в хозяйственном и военном отношении, упрочили свою власть над подопечным населением и, как считают некоторые исследователи, взяли на себя организующую роль в обществе. Это явление представляется одной из очень важных и характерных черт отмеченного периода.

Подпадавшие под покровительство "сильных домов" не несли повинностей перед казной, что, естественно, сокращало доходы государства. В связи с этим введение надельной системы можно рассматривать как стремление последнего поставить определенную преграду дальнейшему росту крупного частного землевладения, как отражение борьбы между частным землевладением и государственной собственностью, которая в дальнейшем шла на всем протяжении истории Китая и сформировала его уникальный аграрный и весь общественный строй.

Характерной чертой общественной жизни в Китае в III-VI вв. являлось глубокое социальное неравенство. С одной стороны, резко возрастает роль родовитости, принадлежности к высшим кругам, с другой - усиливается зависимое положение трудящегося населения, появляются новые формы и категории зависимости. Не вдаваясь в остающийся дискуссионным вопрос о характере зависимости получателя надела в рамках надельной системы, можно с уверенностью сказать, что его статус оказывался ниже, чем тех, кто фактически (хотя и несколько ограниченно) обладал хозяйскими правами на свои участки. Сам акт наделения, обязывающий работников трудиться, производить определенного вида продукцию, платить установленные налоги и нести повинности, а также запрещавший ему переуступать или покидать надел, оборачивался своего рода прикреплением его к земле и частичной утратой личной свободы.

Одним из наиболее ярких проявлений социальных сдвигов в верхах китайского общества в III-VI вв. представляется повышение роли аристократии и аристократизма как такового. Несмотря на то что в Китае не сложилось юридически оформленного благородного сословия, жизнь и деятельность значительного социального слоя здесь характеризовалась целым рядом типично аристократических черт. Знатность людей стала четко определяться по праву рождения, т.е. принадлежностью к определенным "первостатейным", или "старым", кланам. Родовитость клана, в свою очередь, закреплялась в соответствующих генеалогиях и списках знатных фамилий. Такие списки распространились в III в. и к концу столетия были сведены в первый общий реестр.

Ряд характерных для указанного времени процессов: разложение имперского порядка, усугубленное вторжением находившихся на более низкой ступени общественного развития иноземных племен и народов, милитаризация общества, распад его на локальные ячейки, натурализация хозяйства, появление новых категорий полузависимых работников, с одной стороны, и выделение аристократической верхушки - с другой, усиление иерархичности социальной структуры и личностных взаимоотношений - можно рассматривать как признаки феодализации. Радикальность произошедшего тогда сдвига подтверждается и эпохальными переменами в идеологии и мировоззрении китайцев. Вместе с тем в III-VI вв. в стране наблюдаются явления, не характерные для считающихся классическими феодальных нормативов.

Несмотря на резкое повышение роли и влияния военных кругов, их преобладание не было юридически закреплено соответствующими привилегиями. Военно-феодальное сословие не сложилось. Равным образом не получила реального доступа к власти-верхушка "сильных домов". Ее ведущая на местном уровне роль так и осталась неформальной, что препятствовало превращению уклада "сильных домов" в господствующий и появлению соответствующей государственной надстройки. Не оформилась как самостоятельное сословие, отличное от чиновного, и выросшая на базе отмеченного уклада аристократия. Большинство крестьянства, как охваченного, так и не охваченного надельной системой, юридически не утратило личной свободы. Определенной расплывчатостью отмечалось и положение неполноправных слоев. Существовавшие внутри "сильных домов" эксплуататорские отношения затушевывались сильным налетом неизжитой патриархальности.