ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ваших интимных отношений

Если «Я люблю тебя» в действительности означает «Я нуждаюсь в тебе» или «Мне нужно, чтобы ты нуждалась во мне»

Психологический «центр тяжести» людей, принадлежа­щих к типу «ведомых», располагается вне пределов их лич­ности. В своем окружении они рефлекторно ищут того, к кому можно обратиться за разрешением, помощью или под­держкой. Им крайне трудно самостоятельно принимать решения, однако, в отличие от «невротиков», они стремят­ся не к достижению совершенства, а к тому, чтобы их одоб­рили и подбодрили. Они болезненно переживают критику, в одиночестве чувствуют себя неуютно или беспомощно и обычно во всем соглашаются с другими (даже если это противоречит их внутренним убеждениям), боясь повре­дить налаженным отношениям.

Наиболее яркая отличительная черта «ведомых» зак­лючается в недостатке уверенности в себе. Голосом, жеста­ми и манерой поведения они как будто говорят вам: «Я буду хорошим, послушным и даже покорным, если тебе этого хочется, ты только пообещай не бросать меня». Эта хрони­ческая беспомощность и постоянный поиск поддержки яв­ляются весомой гарантией того, что они действительно все­гда будут «хорошими». «Ведомые» обычно весьма искусны в получении необходимой им поддержки и помощи.

«Ведомые» предпочитают держаться в тени, они стре­мятся угождать и не осмеливаются противоречить. Они редко обижают кого-либо, а если такое и случается, то вто­рая сторона испытывает огромное чувство вины за соб­ственную раздражительность, так как «ведомый» всего лишь «старался помочь». В продолжительных отношени­ях из-за своей патологической зависимости «ведомые» становятся заметной «обузой» для своего партнера, одна­ко на начальном этапе совместной жизни эта проблема не представляется столь очевидной.

Люди, принадлежащие к типу «ведущих», также зави­сят от своих партнеров, однако их зависимость другого рода. Она принимает форму содействия или помощи близ­кому человеку, который может пользоваться поддержкой «ведущего», но сам не предпринимает почти никаких уси­лий для собственного изменения или исправления. Тер­мин «ведущий» был в свое время предложен терапевтами, работавшими с семейными парами, в которых один из суп­ругов страдал пристрастием к алкоголю или наркотикам. В ходе исследований стало очевидным, что жены алкого­ликов или наркоманов часто способствует сохранению пагубного пристрастия у супруга (устраиваясь на допол­нительную работу, заботясь о семье, забирая его под залог из полицейского участка и т.д.), но одновременно с этим жалуются на то, как тяжело быть замужем за алкоголи­ком или наркоманом.

В этой главе мы параллельно рассмотрим как «ведо­мый», так и «ведущий» типы личности. Хотя между ними и существуют определенные различия, основной характер­ной чертой обоих типов является зависимость, и обсужде­ние именно этого чувства будет находиться в центре на­шего внимания.

«Ведомые» и «ведущие» неизменно отличаются отсут­ствием уверенности в себе, часто принижают собственные достоинства и оказываются в подчинении у других или эксплуатируются ими. Нередко они добровольно вызыва­ются выполнять унизительную или неприятную работу только для того, чтобы понравиться другим. В долговре­менных отношениях подобный энтузиазм приводит к про­тивоположному результату, когда партнер понимает, что ему трудно с уважением относиться к человеку, который не уважает сам себя, однако часто это не мешает ему про­должать использовать зависимого от себя партнера в соб­ственных интересах.

Как мы вскоре убедимся, Кен и Натали иллюстрируют собой сложную взаимосвязь зависимости и доминирова­ния, которая часто существует в семейных парах, где один из супругов принадлежит к «ведущему», а другой — к «ведомому» типу. Подобная взаимосвязь редко бывает оче­видной на начальном этапе отношений, потому что зави­симость зачастую ошибочно принимается за любовь. Юные влюбленные обычно оказываются не в состоянии отли­чить «Я люблю тебя» от «Я нуждаюсь в тебе».

Именно так и произошло у Кена и Натали. В этой паре он был «ведомым» («Я нуждаюсь в тебе»), а она — «веду­щей» («Мне нужно, чтобы ты нуждался во мне»). Сначала их отношения складывались благополучно, однако затем начали заметно ухудшаться по мере того, как каждый из супругов стал тяготиться ролью своего партнера.

Зависимость, подобно наркотикам, затягивает, превра­щается в привычку — сначала кажется, что так приятно предоставить кому-нибудь возможность позаботиться о себе, — однако при долговременных отношениях это часто при­водит к краху, поскольку постоянное устранение собственных проблем не путем самосовершенствования, а с помо­щью другого человека превращается в своеобразную фор­му рабства для обоих партнеров, и конечным продуктом таких отношений вместо уважения становится взаимная обида.

КЕН И НАТАЛИ

Сначала его голос вздрагивал только изредка, в паузах между фразами, а дрожь пальцев была почти незаметна, но чем больше Кен рассказывал, тем скорее лишался сво­его хрупкого «самообладания», и вскоре он уже всхлипы­вал, не контролируя себя.

— Она ушла! — жалобно воскликнул он. — И я не пред­ставляю, где ее искать! Я даже не знаю, вернется ли она!

Его голос звенел от горя, а в глазах застыло выражение крайнего отчаяния.

— Я не могу без Натали, я просто не могу жить без нее! Если она не вернется, я покончу с собой. Я не шучу. Я не хочу жить без нее.

Он нерешительно достал из кармана записку, которую обнаружил дома, вернувшись вечером с работы. Когда я протянул руку и взял ее у Кена, напряженные до того мышцы его лица чуть расслабились, как будто он перело­жил на меня со своих плеч какой-то чудовищный груз. Я развернул скомканный листок бумаги и начал читать:

Кен:

Я не могу больше жить так, как мы живем. Теперь я даже не уверена, люблю ли тебя. Я больше вообще ни в чем не уверена. Поэтому я решила уехать на некоторое время. Не пытайся разыскивать меня, тебе это не удас­тся, потому что я сама еще не знаю, куда поеду. Я купи ла проездной билет на автобусы дальнего следования, так что в течение ближайших девяноста дней могу ез дитъ, куда захочу. Пока я еще не решила, куда поеду и когда вернусь. И вернусь ли вообще.

Я знаю, что тебе трудно будет понять меня, но у пеня такое чувство, как будто я медленно задыхаюсь,

как будто мне с каждым днем все больше не хватает воздуха. В жизни должно быть что-то еще, кроме мытья полов и приготовления пиццы, и прежде чем вернуться, я должна узнать, что представляет собой это «что то». Если я не узнаю этого, то и не вернусь.

Натали:

P. S. Прошу тебя, скажи детям, что «мама уехала отдохнуть на несколько дней». Я буду посылать им от­крытки каждый день, так что они смогут в общих чер­тах представлять, где я. Но ты не пытайся выслежи вать или искать меня, потому что иначе я никогда не вернусь.

Прежде я не был знаком с Натали, хотя знал, что Кен является владельцем небольшой преуспевающей страхо­вой компании со штатом в полдюжины сотрудников. Иногда я встречался с ним в городе — на почте, в банке и тому подобных местах. Несмотря на крупное сложение, в его манере поведения было что-то от маленького мальчи­ка. Всегда озабоченный, куда-то спешащий и слегка заи­кающийся, он, казалось, знал по имени едва ли не каждого жителя нашего города.

Теперь мне предстояло познакомиться с настоящим Ке­ном. Меня до сих пор удивляет — даже после более чем тридцатилетней практики клинических исследований, на­блюдений пациентов и психотерапевтических сеансов, — насколько меняются люди, когда чувство собственной бе­зопасности (или отчаяния) позволяет им полностью дове­риться вам. Именно поэтому лозунг организации «Ано­нимные алкоголики» звучит: «Не сравнивайте свой внут­ренний мир с внешним миром других».

Кен — этот образцовый предприниматель, достойный представитель среднего класса, владелец двух БМВ и сне­гохода — оказался в душе маленьким напуганным маль­чиком, для которого самым страшным грехом было выз­вать недовольство мамочки (или жены).

Непрекращающиеся перебранки родителей для его юной психики были подобны воде, которая упорно точит камень и в итоге разъедает его. Их брак был не имевшим шансов

на успех союзом слабого и безвольного мужчины с власт­ной и сварливой женщиной, что, как известно, часто явля­ется гарантией несчастной совместной жизни. Они были добропорядочными и в меру набожными баптистами, ре­гулярно посещавшими церковь, поэтому отец никогда не прибегал к помощи алкоголя, чтобы заглушить терзавшую его душевную боль, а мать подкрепляла свои требования и претензии к мужу цитатами из Библии. Они не устраива­ли шумных скандалов по ночам, не выясняли отношений в рукопашных схватках с битьем посуды, но в доме их явственно и безоговорочно царили разлад и недоброжела­тельность, даже если об этом и не говорилось вслух.

Только язва, повышенное давление и мигрени отца (что было принято относить к «издержкам его работы») явля­лись слабыми намеками на то, что не все благополучно в этой «образцовой» семье. Когда мать не пилила отца, все свое время она посвящала церковной деятельности — вела занятия в воскресной школе, играла на органе и выполня­ла обязанности помощника казначея.

Отец, работавший коммивояжером, неделями и иногда даже месяцами отсутствовал дома, оставляя Кена и двух его младших братьев на попечении постоянно недоволь­ной матери.

Его родители в конце концов развелись, но случилось это только после того, как Кен и его братья окончили кол­ледж, — слишком поздно, чтобы у Кена не успело раз­виться хроническое чувство тревоги, с которым теперь ему предстояло жить до конца своих дней.

Еще в раннем детстве он узнал, что мужчины, любящие «самовольничать», непременно попадают в неприятности, а мальчики, радующие мамочку, заслуживают ее похвалу. Соответственно, его способность к самооценке оставалась нулевой, тогда как стремление угождать разрасталось до небывалых размеров.

Благодаря своей общительности он смог добиться опре­деленных успехов в бизнесе, однако его брак стал печаль­ным отражением обреченных на крах отношений его ро­дителей.

У Кена были две старшие сестры и два младших брата. Его сестры, Эстер и Эстель, вместе с матерью образовали своего рода матриархальный триумвират, против которого не осмеливался восставать ни один представитель мужс­кой части семьи, даже отец, когда бывал дома. Неудиви­тельно, что обе сестры Кена выбрали себе в мужья пассив­ных «ведомых» мужчин. Из трех братьев жениться риск­нул только Кен. Чак, самый младший в семье, сошелся в Новом Орлеане с любовником-геем, а средний брат Тед вырос в красавца-обольстителя, без счета совращавшего женщин и разбивавшего каждой из них сердце, когда оче­редная поклонница пыталась предъявлять на него серьез­ные требования. Мысль о том, чтобы завести с кем-нибудь постоянные отношения, он даже не рассматривал.

Кен дал себе слово, что его брак не будет похож на брак родителей, и всеми силами пытался сделать Натали счастливой. И вот, несмотря на все его старания, она ушла, и он был в отчаянии. Жалобный голос Кена звенел от обиды и горя, за которыми явственно слышалось непони­мание:

— Только два дня назад мы вернулись из потрясающе­го отпуска! Мы ездили в Диснейленд и просто роскошно провели время! Почему же теперь она ушла?

Для Кена ее уход был как гром среди ясного неба. В тот вечер он вернулся домой, собираясь поужинать, посмот­реть по телевизору выпуск новостей, поиграть с детьми в компьютерные игры, почитать газету, а затем забраться в постель, заняться сексом и сладко заснуть, то есть сделать все в соответствии с заведенным распорядком. Но Натали ушла и даже не пообещала вернуться.

Приблизительно через неделю Натали все-таки верну­лась и, уступив настоятельным уговорам Кена, пришла ко мне на прием. Ее версия «потрясающего» отпуска в Дис­нейленде существенно отличалась от рассказа Кена:

— Да уж, отпуск действительно получился «потрясаю­щим»! Чтобы сэкономить, мы поехали в своем автофурго­не. Кен и дети, не зная никаких забот и хлопот, любова­лись окрестностями, слушали музыку, отдыхали и были

довольны всем на свете. Я же только и делала, что зани­малась готовкой, три раза в день, точно как дома, с той, правда, разницей, что приготовить еду в фургоне — все равно, что пытаться мыть посуду в чайной чашке! Места не хватало, дети постоянно вертелись под ногами, и уже в первый день я думала, что сойду с ума, пока приготовлю им элементарный завтрак. Я сделала яичницу с беконом, они моментально умяли ее, но не наелись, и Кен предло­жил дополнить завтрак блинчиками и жарким.

Конечно, ему легко было предлагать! Все, что он сам делал, так это вел себе машину, а мне пришлось замеши­вать тесто для блинов и готовить жаркое, пока мы петля­ли по серпантину в горах Смоки. Джош и Джессика тем временем начали ныть от нетерпения. Я попыталась при­общить их к труду, но от пятилетнего мальчика и семи­летней девочки не много пользы на трясущейся кухне, а кроме того, нам троим там просто не хватало места.

Кое-как с завтраком было покончено, но затем дети стали требовать горячего шоколада, так что мне пришлось готовить и его.

Пока я что-то перекусила сама и навела порядок, было уже 11:30. Самое время начинать готовить обед! После этого я заставляла Кена делать хотя бы одну остановку в день, чтобы нормально питаться. Тогда мы стали завтра­кать в «Макдоналдсе», и мне оставалось приготовить только обед и ужин.

Когда мы наконец добрались до Флориды, я была на­столько вымотана всей этой готовкой и сопровождавшим ее нервным напряжением, что единственным моим же­ланием было спокойно полежать в фургоне и отдохнуть. Кен не возражал. Он брал детей и водил их в Диснейленд и Эпкот-центр. Каждое утро я готовила им завтрак и про­вожала в путь. Они гуляли по несколько часов и переку­сывали в парке. Возвращались уже в сумерках, надеясь, разумеется, плотно поужинать!

Натали даже не пыталась скрыть обиду, переполнявшую ее. Она вполне осознавала, что зла на мужа за его потреби­тельское отношение к ней, однако альтернативы такому по-

ложению вещей не видела, убежденная, что именно на пле­чах женщины лежит основной груз заботы о семье.

— Так уж этот мир устроен мужчинами, — с горечью произнесла она.

За всю неделю, которую они провели в Диснейленде и Эпкот-центре, она лишь дважды приняла участие в совме­стных экскурсиях, предпочитая оставаться в фургоне, где в основном спала или читала женские романы — если, конечно, не готовила или не мыла посуду. Свои ощущения после возвращения из Флориды она описала так:

— Я была совершенно опустошена. Я настолько выби­лась из сил, что не могла даже заставить себя полить цветы. А от секса я устала до такой степени, что сама мысль о том, что Кен когда-нибудь еще прикоснется ко мне, была для меня невыносима. В отпуске он был возбужденным как никогда, а мы ведь занимались этим в фургоне, и я постоянно думала, что дети нас слышат. Через некоторое время я стала чув­ствовать себя каким-то спермоприемником.

Побег Натали из дома через два дня после их возвраще­ния из отпуска казался ей единственным выходом, своего рода самоубийством. Она. отправилась на автобусе в Лас-Вегас, где жила ее младшая сестра, большая любительница азартных игр. Всю следующую неделю они провели в кази­но и ночных клубах. Хотя Натали не изменяла мужу во время своего индивидуального отпуска, ей было приятно замечать, что мужчины обращают на нее внимание, лестно чувствовать, что они видят в ней желанную женщину, а не только драящую полы и готовящую обеды домохозяйку. Тем не менее, она снова испытала знакомое чувство обиды, считая, что опять интересует мужчин в качестве «спермоприемника». «Ради этого не стоило ехать в Финикс, — про­бормотала она. — С тем же успехом можно было остаться и дома». И добавила: «Но разве можно ожидать что-то дру­гое от мужчин? У них ведь мозги в штанах!»

Кен и Натали прошли у меня совместный курс терапии для супругов, но их случай, вне всяких сомнений, не при­надлежит к экстремальным. Многие пары, не обращаю­щиеся к профессиональной помощи, часто сталкиваются в

своей жизни с подобными проблемами. Прежде чем про­должить наше обсуждение, давайте определим, чем харак­теризуется «ведомый» тип личности в своих наиболее яр­ких проявлениях.

Зависимость и подчиненность в поведении может обна­руживаться в самых разнообразных ситуациях, поэтому человек, принадлежащий к «ведомому» типу, должен от­вечать, по крайней мере, пяти признакам из следующих:

1) неспособен принимать каждодневные решения без ак­тивного одобрения или совета других;

2) позволяет другим (или вынуждает их) принимать за себя такие важные решения, как где жить, кем рабо­тать и т.д.;

3) почти всегда соглашается с другими, даже если считает, что они не правы, боясь испортить отношения;

4) часто бывает неспособен начать или продолжить работу самостоятельно;

5) добровольно предлагает выполнять неприятные или унизительные задания с целью угодить другим;

6) чувствует себя неуютно или беспомощно в одиночестве, часто не останавливается ни перед чем, чтобы не оста­ваться в одиночестве;

7) чувствует беспомощность или подавленность, когда близкие отношения обрываются;

8) часто мучается страхом быть покинутым;

9) болезненно переносит недовольство или критику.

Здесь я бы хотел отметить, что, называя кого-либо «му­чеником», «мазохистом» или «святым», мы, скорее всего, говорим о человеке, обладающем явными признаками «ве­домого» или «ведущего» типов.

«Я люблю тебя»

Когда «ведомый» говорит «Я люблю тебя», в действи­тельности это означает: «Ты нужна мне! Ты мне жизнен­но необходима! Когда мы вместе, я чувствую себя настоя­щим человеком. Ты делаешь мою жизнь полноценной. До нашей встречи я был никем, и я снова стану никем,

эсли ты покинешь меня. Я сделаю все, что ты хочешь, толь­ко бы ты была счастлива, но умоляю, пожалуйста, не бро­сай меня!»

Его партнерша, принадлежащая к «ведущему» типу, от­вечает «Я люблю тебя», но на самом деле она имеет в виду следующее: «Мне необходимо спасать тебя. Мне нужно, чтобы ты нуждался во мне. Когда я знаю, что ты зави­сишь от меня, я чувствую себя уверенной и сильной. Кро­ме того, это позволяет мне чувствовать себя спокойно, по­тому что я знаю, что, если я так нужна тебе, ты никогда не уйдешь от меня к другой. Даже если ты будешь продол­жать пить или болезнь не позволит тебе работать, ты все­гда можешь быть уверен, что я позабочусь о тебе. Я разре­шу тебе принимать наркотики и алкоголь, заниматься сек­сом, получать пособие по безработице и симулировать бо­лезни, чтобы ты мог ни за что не отвечать. Тебе не нужно будет, как другим, ходить на работу, зарабатывать деньги, вставать чуть свет — ты только пообещай, что всегда бу­дешь зависеть от меня, что никогда не уйдешь от меня, и я о тебе позабочусь».

Кен и Натали иллюстрируют собой умеренные «ведо­мый» и «ведущий» типы соответственно. Подобным лю­дям найти друг друга обычно не представляет труда. «Ве­дущие» часто завязывают взаимно устраивающие отноше­ния с «ведомыми» партнерами. Иногда зависимость «ведо­мого» от алкоголя или наркотиков помогает ему приту­пить чувство беспокойства или депрессии. Таких «ведомых» принято называть алко- или наркозависимыми, а их «веду­щих» партнеров — поощряющими эту зависимость.

Однако так происходит не всегда. Множество людей, принадлежащих к «ведомому» типу, испытывают зависи­мость не от химических препаратов или алкоголя, а от других людей.

У Кена не было пристрастия к алкоголю или наркоти­кам, но его развитое чувство зависимости — стремление угодить мамочке — подтолкнуло его к Натали. Она была такой же властной, как и его мать, но в ее властности было неизмеримо больше заботы. Казалось, что она в первую очередь стремилась спасать других, а не руководить ими. Кену жизнь с ней представлялась сущим раем, по­тому что рядом с ним оказалась женщина сильная, но вместе с тем и заботливая, а не унижающая. Что касает­ся Натали, то внутренний радар подсказал ей, что Кен никогда не бросит ее и она сможет заботиться о нем. Ни один из партнеров не проявлял враждебности, оба они были внимательны друг к другу, оба любили своих детей. В жизни их был такой период, когда они искренне забо­тились друг о друге.

Но так бывает не всегда. Поскольку для многих «веду­щих» и «ведомых» определяющим требованием к отно­шениям является удовлетворение их страстного стремле­ния нравиться, они обычно жестоко ошибаются в выборе друзей и супругов, и такие отношения часто приводят к их частичной или полной эксплуатации. Им обычно трудно увидеть разницу между отношениями искренними, рав­ными, с одной стороны, и эксплуататорскими, потребитель­скими, с другой. Угроза прекращения отношений вызыва­ет у них чувство опустошенности и беспомощности, что позволяет партнерам свободно и беспрепятственно мани­пулировать ими. Они просто не умеют отказывать и пото­му покорно соглашаются на все при малейших опасениях рассердить своего партнера. Тот, соответственно, получает все возможности управлять поступками зависимого от себя партнера, имитируя вспышки раздражения или угрожая уйти, если желаемое подчинение не будет достигнуто.

«Ведомые» часто не останавливаются ни перед чем, что­бы не оказаться брошенными, — добровольно вызываются, например, выполнять любую неприятную работу или не возражают против унижающего обращения с собой ради того, чтобы угодить партнеру. Безропотно и терпеливо они вынуждены многое выносить от эксплуатирующего их партнера.

Отношения Кена с матерью строились на том, что он постоянно стремился угождать ей, неизменно искал ее одоб­рения, беспокоился о ее оценке той или иной проделанной им работы. Привыкнув слышать в адрес отца только оскорбительные и унизительные замечания, он делал все воз­можное, чтобы не сердить мать.

Женившись на Натали, он первое время пытался следо­вать той же тактике, но ей претило подобное угодническое поведение мужа, и она стала требовать от него «вести себя по-мужски». Одновременно с этим, однако, она взвалила на себя все домашние обязанности, кроме ведения семей­ной бухгалтерии, обслуживания автомобилей и содержа­ния в порядке лужайки перед домом. Таким образом, не принимая участия в распределении обязанностей, Кен вос­принял его как должное. Натали же рассматривала воз­ложенные на себя обязанности как собственный жребий и покорно принялась заботиться о семье.

«Ведущий» тип в случае Натали проявился в своем классическом виде: полное удовлетворение потребностей окружающих при столь же полном отрицании собствен­ных потребностей. Подобно подавляющему большинству «ведущих», для Натали было чрезвычайно сложно само­стоятельно начинать или продолжать какое-либо дело — особенно если выполнение этого дела или его результат были приятными лично для нее. И совсем немыслимой была вероятность того, что кто-либо из членов семьи мо­жет пожертвовать чем-то ради нее. Это отрицание права на получение помощи она считала собственным бескоры­стием и стремлением заботиться в первую очередь о дру­гих, а не о себе, но в действительности это был признак ее заниженной самооценки и страха оказаться покинутой.

На формирование психологического типа Натали ре­шающее влияние оказало происшествие, случившееся од­нажды утром, когда ей было всего четыре года. В этот день она вместе со своим двухлетним братом Тимми ока­залась в «приюте» (как в то время назывались обществен­ные учреждения, в которых осуществлялась опека над не­совершеннолетними сиротами). С тех пор прошло уже тридцать пять лет, но Натали по-прежнему отчетливо по­мнит, как мать поцеловала ее на прощание и сказала: «Се­годня вечером увидимся, дорогая. Хорошенько позаботь­ся о Тимми». Мать она больше не видела. Особенно важным для Натали стал последний наказ матери «хорошень­ко позаботиться» о младшем брате. Он превратился для нее в «пожизненный приговор», поскольку следующие три с половиной десятилетия своей жизни Натали провела в заботах не только о брате, но и обо всех окружающих. Кроме того, она не прекращала попыток разыскать мать. В разговоре со мной она призналась, что каждый раз, ког­да теплым летним днем над головой пролетал малень­кий частный самолет, в голове ее неизменно возникала одна и та же мысль: «Может быть, это возвращается ма­мочка, чтобы забрать меня».

Однако мать ее так никогда и не вернулась, и все поис­ки ее дочерью, к которым она подключала библиотечных работников, специалистов по генеалогии, общественные организации и дальних родственников, окончились ничем. Как некую святыню хранила она единственное доказатель­ство того, что небезразлична матери, — письмо, получен­ное ею в пятилетнем возрасте, в котором говорилось: «Ма­мочка очень любит вас с Тимми и заберет, как только для этого представится возможность». Натали по-прежнему ждет ее.

В приюте Натали не прекращала заботиться о своем младшем брате, и, по словам присматривавшей за ними няньки, они «были неразлучны». Натали всегда была «опо­рой» для Тимми.

Уход матери оказал неизгладимое впечатление на юную психику Натали, но не менее важными стали и последо­вавшие за ним события. Проведя в приюте около года, она переехала к деду с бабкой — людям суровым и эмо­ционально сдержанным. Новые условия, в которых она оказалась, сыграли решающую роль в формировании пси­хологического типа ее личности. С ранних лет она стала привыкать удовлетворять потребности окружающих в ущерб собственным желаниям и интересам, что и являет­ся сутью «ведущего» типа.

Принадлежащие к этому типу люди наиболее привле­кательны для представителей эксплуататорских типов «социопатов» и «нарциссов». Каждая жертва нуждается в

спасителе, а каждый калека — в ухаживающей за ним няньке. Натали приняла на себя роль пожизненной спа­сительницы и няньки. Согласно этой роли, она чувствова­ла себя в ответе буквально за каждого, нуждающегося в ее помощи — вплоть до бездомных животных. Она серьезно относилась к христианскому учению, выделив из него наи­более важную, пожалуй, для себя заповедь о необходимос­ти «возлюбить ближнего своего». В конечном итоге Ната­ли оказалась настолько перегруженной ответственностью перед семьей, друзьями, церковью и бездомными живот­ными, что просто перегорела и попыталась сбежать от са­мой себя.

Ее решение уехать в Лас-Вегас стало одним из важней­ших для всего ее будущего, поскольку ознаменовало собой желание окончательно избавиться от роли «ведущей» как главной миссии всей своей жизни. Ее семейная жизнь стала улучшаться только после того, как она рискнула разру­шить ее (как она сама считала), а не охватывать своей заботой всех, кто попадал в ее поле зрения.

Сексуальными взаимоотношениями «ведущих» управ­ляет так называемый «синдром матери Терезы». Боль­шинство «ведущих» не столь бескорыстны и добры, как мать Тереза, но часто убеждают сами себя, что именно та­ковыми и являются. Основная ошибка «ведущих» заклю­чается в том, что они считают себя лучше, чем есть на самом деле. Они пытаются быть похожими на мать Тере­зу, но в глубине души накапливают огромные запасы обид, потому что, оказывая кому-либо услугу или помощь, они подсознательно рассчитывают на такое же отношение и к себе, надеются на получение процентов от вложенного ка­питала, какими бы ничтожными те ни были. В самом край­нем случае, они ждут, чтобы их старания были хоть чем-то отмечены — пусть даже обычной благодарностью. Ког­да этого не происходит, в них накапливается обида и «ве­дущие» чувствуют себя скорее мучениками, чем миссио­нерами, которыми хотели бы выглядеть.

«Ведущие» не целенаправленно занимаются благотво­рительностью, а испытывают непреодолимую тягу к проявлению сострадания. Это не означает, что их стремление спа­сать лишено искренности, — дело, скорее, в том, что прихо­дят они на помощь по собственной инициативе, а не руко­водствуются желаниями того, кто, по их мнению, в этой по­мощи нуждается. Вследствие этого «ведущий» легко мо­жет стать объектом потребительского отношения, посколь­ку вряд ли кто-нибудь откажется от батончика бесплатно­го мороженого, который, кроме того, просто заставляют взять.

Точно так же, если ваш партнер настаивает на своем желании угождать вам — выполнять все ваши прихоти и пожелания, какими бы они ни были, — вы едва ли станете с ним спорить. Однако подобная разновидность «односто­ронней» любви не всегда приводит к желаемым результа­там. Со временем вы начнете терять уважение к человеку, готовому ради вас «на все», а тот, в свою очередь, станет копить на вас обиду за вашу неблагодарность.

Более того, «ведущие» нуждаются в жертве, которую им необходимо спасать. И их собственная самооценка за­висит от их способности спасать других. В детстве они обычно спасают бездомных собак от санитарных служб и приносят их домой, а позже с таким же рвением пытают­ся спасать наркоманов, социопатов, будущих матерей-оди­ночек и детей с генетически обусловленной наркотичес­кой зависимостью.

Я не хочу сказать, что все эти спасательные операции не стоят затрачиваемых на их осуществление усилий, но именно «ведущим» они удаются далеко не всегда, посколь­ку те, четко не представляя себе границ своей деятельнос­ти, часто оказываются поглощенными жизнями жертв, ко­торых пытаются спасать. Их нуждающимися в спасении «жертвами» зачастую являются корыстные личности, спо­собные казаться беспомощными, но превратившие процесс собственного спасения в образ жизни и искусно манипу­лирующие своими спасителями.

Интимные отношения между «ведущим» и «ведомым» партнерами часто принимают такой характер, когда бла­гие намерения первого только усиливают негативные сто­роны поведения второго, от которых, предположительно, тot должен был избавиться. Добровольно отдавать несколь­ко часов в неделю уходу за бездомными в общественном центре — достойный и заслуживающий уважения посту­пок, но пытаться спасти кого-либо, выйдя за него замуж или «одарив своей любовью», — инициатива, заранее обре­ченная на провал.

То же самое, пусть и в несколько более утонченной форме, происходит, когда «ведомая» во время полового акта, же­лая угодить партнеру, позволяет ему делать то, что ей не нравится. Часто это начинается с таких умеренных экспе­риментов как, например, оральное удовлетворение партне­ра, даже если вы по каким-то причинам относитесь отри­цательно к такому виду секса. Вскоре, однако, только это­го ему оказывается недостаточно, и ваша ставка в игре, на кону которой лежит его счастье, неизбежно возрастает. Он продолжает повышать ставки, а вы вынуждены поддер­живать их и скоро обнаруживаете, что уже переступаете границы дозволенного, а еще через некоторое время лови­те себя на мысли, что то, чем вы занимаетесь, не только неприлично, но и оскорбительно. Он в душе презирает вас, потому что знает, что заставляет вас смириться с тем, чего не позволила бы ему делать ни одна уважающая себя жен­щина, и продолжает ставить вас в условия, которые со вре­менем становятся все более невыносимыми. Невыноси­мыми, разумеется, для здоровой личности. Однако «веду­щие» и «ведомые» партнеры редко становятся инициато­рами разрыва отношений, поскольку из-за довлеющего над ними страха быть покинутыми искренне считают, что лю­бые отношения лучше одиночества.

Разница между «ведущим» и «ведомым» типами лич­ности в действительности минимальна. Оба они основы­ваются на боязни быть покинутыми и маниакальном стремлении нравиться. Крайняя степень их зависимости от других проявляется в том, что они никогда «не раска­чивают лодку» своих отношений с партнерами. Чем мень­ше самостоятельных решений вы примете, не прибегая к поддержке, совету или одобрению партнера, тем меньше у вас будет шансов обидеть его.

Если и существует между ними какое-то различие, то заключается оно в том, что «ведущие» чуть сильнее пси­хологически и чаще выступают в роли «нянек» и «спаси­телей», нежели «калек» и «жертв». Однако их стремление заботиться о других нельзя назвать в полной мере искрен­ним, поскольку оно является выражением их собствен­ных потребностей, а не проявлением духовной силы. Это забота, неизменно осуществляемая под знаменем, на кото­ром начертано: «Я буду все делать для тебя, если ты по­обещаешь, что не бросишь меня».

Принадлежащие к «ведущему» типу родители представ­ляют собой немалую проблему для своих достигших со­вершеннолетия детей, когда те собираются переехать из дома или жениться. Повзрослевшие «дети» в этих случа­ях часто испытывают чувство вины и сомнения о том, «как мамочка будет жить без меня, если я уеду». Излишняя родительская опека, уместная по отношению к ребенку, со временем становится вредной и опасной, поскольку раз­вивает в нем чувство зависимости и ложное представле­ние о доме как о надежном укрытии от сопутствующей взрослой жизни ответственности и необходимости учить­ся принимать решения самостоятельно.

Именно это часто происходит с детьми, страдающими физическими недугами или слабым здоровьем, даже при том условии, что их родители не испытывали из