Понятие и способы структурирования общения

Понятие структуры общения. Видное место при оценке результатов операции по анатомии общения занимает пласт коммуникативных образований, существенных для понимания структуры рассматриваемого явления в целом. Под структурой общения следует понимать совокупность основных элементов, из которых складывается этот процесс. При этом структурная характеристика общения может быть дана применительно как к его основным элементам, так, в свою очередь, и относительно внутренней структуры каждого из них.

Логические основания для структурирования общения как процесса. В качестве логического основания для моделирования структуры общения как процесса в целом может быть взята характеристика его относительно автономных элементов, которые различаются друг от друга набором своих специфических качеств и выполняемых функций. Таковы, на наш взгляд, следующие компоненты общения, отвечающие этим требованиям:

— субъекты общения;

— средства общения;

— потребности, мотивация и цели общения;

— способы взаимодействия, взаимовлияние и отражение влияний в процессе общения;

— результаты общения.

Каждый из названных компонентов, в свою очередь, может быть предметом структурного и функционального анализа.

Наряду с вычленением и дифференциацией отдельных элементов общения возможен и предельно обобщенный, интегральный подход к его структурированию. Тогда правомерно говорить не об отдельных элементах, а о различных сторонах или пластах процесса общения в целом.

Различные подходы к обобщенной характеристике структуры общения. В одних случаях общение рассматривают как коммуникативный процесс, характеризующийся обменом информации между общающимися индивидами. Тогда в центре внимания оказываются процессы вербальной или невербальной коммуникации, механизмы лингвистической и семиотической связи, процессы восприятия и понимания человека человеком и др.

В других случаях внимание исследователей сосредоточивается не на психическом контакте между общающимися, а на способах и механизмах их совместного поведения в процессе взаимодействия. В таком случае рассматриваются вопросы структуры групповой деятельности, различные аспекты дифференциации и интеграции совместной деятельности людей в процессе их межличностного общения.

Итак, непосредственное общение лицом к лицу невозможно без взаимного восприятия друг друга и обмена информацией. Точно так же, как обмен информацией, и взаимное восприятие друг друга не исключает определенного взаимовлияния и взаимодействия между людьми.

Еще более обобщенно можно говорить о двух сторонах общения: внутренней, перцептуально-коммуникативной, связанной с психическим состоянием общающихся, с уровнем адекватности или неадекватности их восприятия и взаимопонимания друг друга, и внешней, интеракционной, связанной с поведением и взаимодействием общающихся индивидов.

Аналогичным образом представляется правомерным рассматривать и "поведение взаимодействующих индивидов, находящихся между собой в состоянии определенной связи, как внешнюю очевидную сторону общения.

Основания для расчленения различных структурных пластов общения. До настоящего времени было принято различать феноменологию общения со стороны определения ее внутренней структуры как процесса, соединяющего в себе две составляющие — коммуникацию и интеракцию. Нередко указывается и на перцепцию как равновеликий пласт в структурной характеристике общения наряду с коммуникацией и интеракцией[14].

Но при данном подходе не меньшие основания для вычленения в структуре общения имеют и такие явления, как понимание и взаимопонимание партнеров, их эмоциональное отношение друг к другу, сопереживание, интуитивное ощущение друг друга и др. Безусловно велика здесь и роль процессов, связанных с формированием впечатления субъектов друг о друге.

А последнее, т. е. впечатление, является результатом не только непосредственного восприятия, но и понимания субъектами общения друг друга на основе как своего жизненного опыта, интуиции, так и под влиянием эффекта имиджа партнера, который может оказаться обманчивым продуктом искусной манипуляции.

Существенное влияние на восприятие и взаимное понимание партнерами друг друга способна оказать и та атмосфера, в которой происходит это общение, уровень эмоциональной предрасположенности или, наоборот, эмоциональной предвзятости при осуществлении контакта, даже просто ситуативное психическое состояние каждого из них в данный момент.

Восприятие и соответственно этому "перцептивная сторона" общения не может, таким образом, рассматриваться как рядоположенная с ее коммуникативной и интерактивной сторонами, поскольку она в действительности не сторона всего процесса общения, а лишь одна из его составляющих наряду с другими, хотя и весьма существенная.

Если же говорить о перспективе дополнения современного видения и исследования многогранного процесса человеческого общения, то в числе этих сторон, на наш взгляд, заслуживают особого внимания в первую очередь те, которые связаны с характеристикой как рефлексии, так и тех отношений, которые складываются в ходе взаимодействия и взаимовлияния людей друг на друга. Показательно, например, то внимание именно к этим сторонам общения, которое мы находим в фундаментальном труде современного американского социального психолога Дэвида Майерса [3]. Можно, конечно, спорить с последним о том, насколько социальную психологию уже сейчас было бы правомерно сводить преимущественно к изучению общения. Бесспорно, однако, то, что его видение и исследование общения с точки зрения того, "как люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу", представляет большой шаг вперед по пути углубления и развития концепции общения [3, с. 29].

Интегральная модель социально-психологического общения. Каждый из рассмотренных выше подходов по-своему правомерен в той степени, в какой он схватывает и описывает какие-то частные параметры структуры социально-психологического общения. Однако в качестве серьезной методологической предпосылки исследования общения наряду с частным подходом крайне необходима интегральная, обобщенная модель структуры социально-психологического общения.

В качестве названной модели структуры общения представляется правомерным предложить такую характеристику общения, которая предусматривала бы дифференциацию последнего по одному основанию на содержание и форму.

В таком случае с содержательной, внутренней стороны общение могло бы рассматриваться как коммуникативный процесс взаимного выражения психического состояния и обмена информацией, между тем как со стороны формы можно было бы говорить о поведенческом аспекте общения, реализуемом в процессе интеракции, то есть взаимодействия людей, их поведения по отношению друг к другу.

Но в свою очередь как коммуникация, так и интеракция могут одновременно каждый в отдельности рассматриваться как со стороны формы, так и со стороны содержания (см. схему 16).

Схема 16

Субъект и объект общения

Исходная предпосылка общения. Элементарным условием или исходной предпосылкой общения является прежде всего наличие индивидов, которые оказываются в состоянии наладить между собой какой-то контакт. Простейшей моделью межличностного общения является пара индивидов, которые связаны между собой. Каждый из членов этой пары, в свою очередь, может рассматриваться одновременно и как объект, и как субъект социально-психологического общения.

Наличие у участников общения этих двух различных ролевых функций — "быть субъектом" и "быть объектом" — несовместимо с понятием общения, как полагает М. С. Каган, на том основании, что пребывание одного из партнеров в качестве объекта для другого лишает его качеств субъекта. Общение, по его мнению, "является таковым лишь до тех пор, пока субъект сохраняет свою субъективность (почему обязательно субъективность? — Б. П.) во взаимоотношениях с другим субъектом, а этот последний ориентируется на своего партнера именно как на партнера по совместной деятельности, т. е. как на субъекта же, а не как объект" [4, с. 133].

В этом рассуждении исключается как раз вариант возможности одновременного совмещения двух ролевых ипостасей "субъекта" и "объекта" общения в одном лице. Или ты субъект, но тогда не объект. Или наоборот.

Между тем субъект-объектная характеристика ролевого статуса индивида в общении призвана фиксировать не его личностные качества или характер отношения к партнеру (уважительное как к субъекту или неуважительное, манипуляторское как к объекту), а всего лишь различие срезов в общении с точки зрения наблюдателя и исследователя этого процесса.

И тогда один и тот же участник коммуникативного акта может рассматриваться либо как субъект (когда исследуются его мотивы, цели, впечатления по отношению к другому), либо как объект (когда изучается аналогичное отношение другого к нему). Значит, такая трактовка не ставит нас перед драматизацией по схеме: "Ты или он — кто из вас объект, а кто субъект?". Здесь главное другое — чье отношение к другому оказывается в поле зрения исследователя.

Аналогичное нашему пониманию этого вопроса мы находим у А. А. Бодалева. Взаимодействуя с другими людьми, как считает он, человек может одновременно выступать в роли и субъекта, и объекта общения. Как субъект он познает своего партнера, определяет к нему свое отношение (это может быть интерес, безразличие или неприязнь), воздействует на него с целью решения какой-либо конкретной задачи.

В свою очередь, он сам является объектом познания для того, с кем общается. Партнер адресует к нему свои чувства и старается на него повлиять. При этом следует подчеркнуть, что пребывание человека одновременно в двух "ипостасях" — объекта и субъекта — характерно для любого вида непосредственного общения людей, будь то общение одного учащегося с другим или учащегося и учителя [5, с. 14].

Но соотношение понятий "субъект" и "объект" общения может рассматриваться и в несколько иной плоскости, приближенной к той, о которой говорит М. С. Каган. И тогда в поле зрения оказывается не взгляд наблюдателя-аналитика на вектор направленности отношений общающихся индивидов, а их собственные отношения друг к другу.

Понятие субъекта общения и отношения. Если есть индивиды, которые готовы и способны вступить в психологический контакт друг с другом, то каждый из них может рассматриваться в качестве субъекта, складывающегося между ними межличностного взаимодействия и межличностных или функциональных отношений.

В широком смысле слова, под субъектом общения следует понимать того или тех индивидов, которые активно участвуют в ситуации общения. Кроме показателя степени активности можно говорить о смысловом значении понятия "субъект общения" применительно к характеру восприятия партнера по коммуникации другим участником этого процесса. В таком случае принято также различать понятия "субъект" и "объект общения".

Соотношение понятий субъект и объект общения-отношения. Активный участник или субъект общения может относиться к другому участнику как к субъекту же (и тогда он интересен прежде всего в качестве равноправного партнера, личности и индивидуальности) или только как к объекту или средству удовлетворения своих потребностей и интересов. В таком случае правомерно говорить не о партнерском, межличностном общении, а об общении функционально-ролевом и притом таком, которое не опосредовано личностно.

В качестве объекта общения по отношению к человеку могут выступать не только люди, но и животные. Последние, однако, нередко воспринимаются и как "равноправные" субъекты. Любимцы своих хозяев — собаки и кошки — получают от них не только имена и клички. Они обнаруживают индивидуальность в своем характере и манерах поведения с хозяином.

Несмотря на субъект-объектный характер, такое общение человека с животным, как правило, несет на себе печать избирательности в отношениях друг к другу, эмоциональной привязанности и бескорыстия.

Объектом общения для человека является и природа в целом, лес, море, небо, поля и луга — неиссякаемый источник радости, эмоционального отношения, впечатлений и символической значимости для человека. Не менее богат возможностями для общения человека и мир предметно-вещной среды, созданной его руками [4, с. 250].

В тех случаях, когда у субъекта нет реального партнера по общению он может восполнить его отсутствие своим воображением. Вспомним "Шахматную новеллу" Стефана Цвейга. В ней рассказывается о человеке, который не только выдержал суровое испытание одиночного заключения, благодаря воображаемой игре в шахматы, но и добился потом на шахматном поприще феноменальных успехов.

Итак, объектом общения для субъекта может быть другой реальный или воображаемый человек, природа, животный мир и предметно-вещная среда, т. е. все многообразие окружающего человека мира.

Средства общения

Многообразие средств общения. Наряду с самим фактом наличия индивидов другим важным условием общения является существование средств, с помощью которых налаживается и поддерживается межиндивидуальная связь.

Средства социально-психологического общения достаточно многообразны. На это обстоятельство обращал внимание в свое время еще В. М. Бехтерев, который писал: "...Устное и печатное или писанное слово, мимика и жесты и, наконец, действие, возбуждающее подражание, — вот те способы или средства, благодаря которым устанавливается общение в массе лиц и которыми достигается установление известного взаимоотношения отдельных лиц в общественных группах" [6, с. 11].

Однако удельный вес названных выше элементов в системе знаковых средств межличностного общения далеко не равнозначен. Особое место в системе средств человеческого общения принадлежит речи, поскольку последняя является не только специфически человеческим, но и вместе с тем самым сильным раздражителем.

Речь как главный инструмент человеческого общения. Нельзя не согласиться в этой связи с Б. Ф. Поршневым, который отмечал, подчеркивая это обстоятельство, что речь является "суперраздражителем", отличающимся от других раздражителей не только количественно, не только силой своего воздействия на нервную систему. «Человеческие слова способны опрокинуть то, что выработала "первая сигнальная система", — созданные высшей нервной деятельностью услов-норефлекторные связи и даже врожденные, наследственные безусловные рефлексы. Она, как буря, может врываться в, казалось бы, надежные физиологические функции организма» [7, с. 142—143].

Конечно, эффективность речевого воздействия в значительной степени определяется его содержательностью и богатством языковых средств, культурой и выразительностью речи.

Не случайно функциональное значение человеческой речи как средства и фактора социального общения за последнее время все в большей мере становиться предметом специального исследования.

В этой связи заслуживает внимания концепция "речевого общения", предложенная известным филологом, психолингвистом и социальным психологом А. А. Леонтьевым [8]. Общение рассматривается им прежде всего как речевая деятельность, которая анализируется во взаимосвязи с общением и с точки зрения ее психологической обусловленности.

Представляет несомненный научный интерес предложенная А. А. Леонтьевым психологическая структура процесса речевого общения и место в ней ориентировки и планирования как исходного этапа любого акта деятельности, за которым следуют этапы исполнения и контроля, функционально-целевые, групповые и ролевые факторы, характеризующие особенности ориентировки в ситуации и собеседнике.

В целом разрабатываемая А. А. Леонтьевым концепция речевого общения представляет собой, на наш взгляд, фундаментальное направление исследований, имеющее ключевое значение для понимания феномена психологии человеческого общения в целом.

Вместе с тем, как это уже отмечалось ранее, общение, в том числе и так называемое "речевое" не может сводиться к деятельности. Да и сама квалификация речи А. А. Леонтьевым как таковой в качестве вида общения (независимо от того, является она инструментом межличностного контакта или радио- или телевизионной речью) представляется нам некорректной.

Сама речь при всей ее огромной значимости — это всего лишь инструмент или средство человеческого общения, которое никак не перекрывает собой всей реальной полноты и многогранности этого процесса в целом. А с точки зрения и позиций гуманистической психологии язык и речь, равно как абстрактное мышление и ортодоксальная наука, ограничивают возможности реализации в общении потенциала глубинных резервов человеческой психики, связанных с подсознанием, здоровой иррациональностью и интуицией (А. Маслоу).

Между тем одной из ведущих тенденций развития современной психологии, педагогики и психотерапии, находящих выражение прежде всего в концепции гуманистической психологии А. Маслоу, является использование и реализация в человеческом общении именно этих глубинных пластов социальной психики.

Это, разумеется, не дает оснований для недооценки значимости ни живой контактной устной речи, ни выразительности печатного слова. Известно, сколь велика сила слова как способа установления не только рационального, но и эмоционального контакта.

Так, чрезвычайно многообразна палитра слов, способных передать самые различные оттенки испытываемых человеком переживаний. В русском языке, например, около 5000—6000 слов, с помощью которых можно выразить все возможные эмоциональные состояния человека. Богата разнообразием при этом не только стилистика, но и способ интонирования речи.

Невербальные средства общения. Весьма значимы и многообразны наряду с вербальными (речевыми) и невербальные средства общения, мимика и пантомимика, поза, жесты, движения, походка, манера держаться, вплоть до той дистанции, на которой находятся друг от друга общающиеся индивиды.

Особенно выразительна человеческая мимика. В произведениях такого тонкого психолога, каким является Лев Толстой, запечатлено множество самых различных оттенков чувств, отразившихся так или иначе на лице его героев Так, например, в романе "Война и мир" исследователями найдено 85 оттенков выражения глаз и 97 оттенков человеческой улыбки, раскрывающих особенности состояния и эмоционального отношения человека к окружающему его миру (П М. Якобсон).

Не только мимика, но и другие из этих средств являются предметом специального психологического изучения как, например, язык телодвижений в работах известного австралийского исследователя Аллана Пиза. Читателей его работ привлекает возможность научиться угадывать мысли и чувства других людей по их позам и жестам [9]. А кому не известна индивидуальность человеческой походки или этнические особенности дистанции человеческого общения: короткая дистанция контакта, характерная для темпераментных южан и, наоборот, гораздо большая дистанция, свойственная общению между собой "холодных" северян.

Велики и психотерапевтические возможности невербальных средств общения. На основе использования психологических эффектов телесного контакта между людьми и их выразительных телодвижений в ситуации совместного действия в американской социальной психологии получили развитие различные виды терапевтического, группового тренинга. Таковы, например, группы телесной и танцевальной терапии и др. [10].

С точки зрения информативности внешних характеристик человека как фактора эффективности общения необходимо наряду с собственно невербальными, выразительными средствами его коммуникативного поведения учитывать и такие элементы его внешности, как: а) физический облик; б) выразительное поведение; в) оформление внешности [11]. Однако, как показывают исследования, осуществленные А. А. Бодалевым и его школой, восприятие и понимание человеком человека является результатом комплексного воздействия всех названных выше факторов, связанных как со свойственными ему средствами вербального и невербального общения, так и с учетом характеристик его внешних данных [11].

При этом особая роль в качестве фактора понимания людьми друг друга в ситуации общения остается за таким главным инструментом их коммуникативного поведения, каким является речь. Об этом более всего свидетельствуют результаты исследования влияния речевой психологической установки на процесс взаимного восприятия человека человеком.

Общение как коммуникация

Сводится ли общение к сообщению информации? Необходимость структурного анализа такого сложного социально-психологического явления, как общение, привела к расчленению последнего на ряд составляющих, в числе которых наибольшее внимание исследователей в начале 70-х годов оказалось сосредоточенным на коммуникативных аспектах человеческого взаимодействия.

В свою очередь, при изучении коммуникации получила преимущественное развитие трактовка последней как процесса передачи и обмена информацией[15]. При этом информационный подход к пониманию коммуникации был склонен к отождествлению последней не только с процессом обмена информацией, но и феноменом общения в целом. В определенной мере и автор этих строк признает свою долю недолгого участия в формировании такой тенденции [12, с. 140—141], от которой он вскоре отошел, предложив не сводить общение к обмену информацией [1,с. 178].

Позже (в 1988 году) с аналогичных позиций выступил и М. С. Каган [14, с. 148—149]. Он вполне обоснованно заявил о том, что общение никак не может быть приравнено ни к передаче сообщений, ни даже к обмену сообщениями (или информацией), как оно трактовалось тогда в нашей философской и психологической литературе, очевидно, не без влияния успехов информативно-кибернетических подходов ко многим другим научным проблемам того времени.

В качестве альтернативы такой трактовки общения М. С. Каган предложил формулу: "Общение — это процесс выработки новой информации, общей для общающихся людей и рождающей их общность (или повышающей степень этой общности)" [14, с. 149]. При этом он возражал и тем авторам, которые склонялись к отождествлению понятия общения с "обменом" (И. А. Джи-дарьян), приравнивая последнее к "диалогу".

Нам представляется не беспочвенной такая озабоченность М. С. Кагана процессом развития однобоких трактовок в действительности куда более сложного явления, каким является общение.

Вместе с тем в нашем понимании общения уже с 1971 года, как отмечалось выше, было заложено представление о его высокой степени многогранности, предполагающей рассмотрение этого процесса не только как обмена информацией, но и взаимодействия и взаимовлияния, равно как и процесса развертывания взаимоотношений, эмоционального сопереживания, соучастия и взаимопонимания [1, с. 178].

Что касается предложенной М. С. Каганом формулы "Общение — это процесс выработки новой информации для общающихся людей и рождения их общности", то она нам представляется развитием у этого автора уже отмеченной нами ранее позиции нормативно-этического подхода к проблемам общения. С этой точки зрения, по сути, экзистенциалистской по своему характеру, "подлинным" общением как раз и является именно такое, которое духовно обогащает и сближает людей в отличие от неподлинного, носящего сугубо утилитарно-заземленный характер.

Нельзя не согласиться с М. С. Каганом в оценке несомненных достоинств именно такого общения. Аналогичный взгляд и рассуждение о ценности и одновременно трудности, почти невозможности достижения таких эталонов межличностного контакта мы находим у Сомерсета Моэма.

«Каждый из нас, — писал он, — одинок в этом мире. Каждый заключен в медной башне и может общаться со своими собратьями лишь через посредство знаков. Но знаки не одни для всех, а потому их смысл темен и неверен. Мы отчаянно стремимся поделиться с другими сокровищами нашего сердца, но они не знают, как принять их, и поэтому мы одиноко бредем по жизни, бок о бок со своими спутниками, но не заодно с ними, не понимая их и не понятые ими. Мы похожи на людей, что живут в чужой стране, почти не зная их языка, им хочется высказать много прекрасных, глубоких мыслей, но они обречены произносить лишь штампованные фразы из разговорника. В мозгу их бурлят идеи одна интересней другой, а сказать они могут разве что: "Тетушка нашего садовника забыла дома свой зонтик"» [13, с. 150].

Здесь мы опять возвращаемся к альтернативе: если "Общение — это только то, что так глубоко и почти недостижимо", в отличие от простой передачи информации, то вправе ли мы говорить о его возможности и реальности для подавляющего большинства участвующих во взаимодействии людей?

Или надо признать, что здесь мы имеем дело всего лишь с нравственно-этическим эталоном, целью и вершиной подлинно человеческого общения, которая не отменяет, однако, всего того, что относится к ее основанию, т. е. ко всему многообразию повседневных форм человеческого взаимодействия, несущего на себе печать утилитарности и суетности.

Иными словами, на наш взгляд, здесь вопрос о сути и структуре общения переносится в другую плоскость, касающуюся уже характеристики уровня и разновидностей последнего.

Однако все сказанное выше не снимает актуальности вопроса о соотношении понятия общения с его чисто информационной квалификацией.

Не только общение в целом не исчерпывается коммуникацией, но и она, в свою очередь, не может быть сведена только к информационному процессу.

При этом суть дела не меняется от включения двух предложенных М. С. Каганом дополнительных критериев:

1) выработки новой информации;

2) рождения общности.

Получение новой информации может оказаться результатом чисто машинной (компьютерной) обработки каких-то исходных данных и, следовательно, не иметь к живому человеческому общению вообще никакого отношения.

В свою очередь, и самый энергичный обмен информацией, рождающий в процессе взаимодействия между людьми новую информацию, далеко не всегда может квалифицироваться в качестве высшего уровня межличностного общения, если он никак не затрагивает интимных, глубоко внутренних сторон их душевной индивидуальности.

Точно так же и рождение новой общности не выводит нас за рамки обмена информацией. Эта общность может носить временный и весьма односторонний характер и вместе с тем возникнуть в результате трезвого учета взаимных интересов на основе имеющейся информации у взаимодействующих партнеров.

Многозначность смысловых значений понятия коммуникации. В качестве коммуникативного процесса общение может рассматриваться в той мере, в какой оно характеризует психологический контакт, связь, сообщение взаимодействующих индивидов. При этом смысл, вкладываемый в феномен психологического контакта и связи, устанавливающейся между индивидами в ситуации общения, может колебаться в широчайшем диапазоне, от констатации факта простого восприятия людьми друг друга или их взаимной передачи от одного к другому утилитарной информации до самых больших глубин взаимного расположения и взаимопонимания.

Для одних контакт может означать понимание смысла передаваемой друг другу деловой информации. Для других же это прежде всего способность почувствовать и понять скрытый от поверхностного восприятия духовный настрой и психическое состояние человека. И тогда здесь вполне применима та мотивация общения, которую имел ввиду К. С. Станиславский обращаясь к актерам, когда говорил о том, что "при общении вы прежде всего ищете в человеке душу, его внутренний мир" [14, с. 271].

Коммуникация и информация в общении. Но при таком понимании коммуникации как многогранного и многокачественного процесса духовно-психологической связи, устанавливающейся между людьми в процессе общения, совершенно очевидна ограниченность ее трактовки как чисто информационного процесса.

Конечно, в рамках любой разновидности общения между людьми происходит обмен информацией, понимаемой в предельно широком смысле. В последнем значении в человеке информативно все — от содержания речи до позы, жестов, мимики его лица и звучания голоса. Но информацией для другого это становиться только тогда, когда он психологически готов к ее восприятию и адекватной интерпретации.

При всем богатстве средств сообщения и взаимной дешифровки психического состояния друг друга у партнеров по общению адекватной переработке и осмыслению поддается, как правило, только какая-то доля передаваемой информации.

А из этого следует, что значительная и, как правило, большая часть содержания коммуникации остается за порогом сознания общающихся индивидов. В таком случае это содержание коммуникации не несет для партнеров осознанной информации. Но и выходя за рамки информационного обмена, это содержание способно сказаться на интуитивном уровне эмоционально-энергетического взаимовлияния партнеров.

Коммуникация как глубинная психологическая связь Есть и другая, не укладывающаяся в рамки утилитарного обмена безличной (деловой) информации функция коммуникации как глубинной психологической связи субъектов общения. Она состоит в передаче элементов уникальности в психическом состоянии и структуре личностного потенциала общающихся. Как справедливо отмечал тот же К. С. Станиславский, "для того чтобы общаться, надо иметь то, чем можно общаться, т. е. прежде всего свои собственные переживания, чувства и мысли" [14, с. 277].

Из сказанного должно быть очевидно, что коммуникация, как мы ее понимаем, не может быть сведена к информационному процессу передачи и приема информации в ситуации общения.

Коммуникация как энерго-информационное поле Показательно то, что узко утилитарный, даже технократический подход к феномену коммуникации, ставший модным для многих представителей гуманитарных наук, склонных к отождествлению коммуникации с чисто информационным процессом, сегодня уже нередко не разделяют даже специалисты, выступающие по праву профессиональной принадлежности к области физики и медицины с технократических позиций. Для части из них общение представляет собой не просто информационное, а энерго-информационное поле [15], [16].

Основным механизмом энерго-информационного или эмоционально-энергетического обмена в процессе коммуникации партнеров по общению является психическое заражение.

В некоторых видах творческого общения, таких, например, как взаимодействие дирижера с оркестром, оно приобретает особую значимость.

Дирижер воздействует на оркестр, заражая его своим эмоциональным настроением. При этом состояние дирижера не только заражает оркестр, но и передается его слушателям [17]. Тем самым под влиянием музыки и психологического контакта дирижера с оркестром и слушателями создается мощное и динамичное эмоционально-энергетическое поле их взаимного сопереживания и общения.

Коммуникация как душевное взаимопроникновение в процессе межличностного общения. Высшим и наиболее трудно достижимым уровнем психологической коммуникации в процессе межличностного общения является эффект душевного взаимопроникновения.

В философских концепциях экзистенциализма и персонализма только такое общение, при помощи которого "Я" как уникальная и неповторимая индивидуальность обнаруживает себя в другом, и является подлинным, т. е. коммуникацией. Этот подход противопоставляется теории "общественного договора", в основе которой лежит восприятие людьми друг друга лишь в рамках взятых на себя обязательств. Коммуникация же рассматривается как альтернатива договору: "Контакт вместо контракта". Это позволяет говорить о такой ситуации, когда встреча между "Я" и "Ты" создает "Мы" как особый персональный опыт — коммуникации душ [18, с. 230].

Подчеркивая значимость достижения именно такого уровня общения как сугубо межличностной коммуникации, Н. А. Бердяев говорил о том, что в «подлинном общении нет объектов, личность для личности никогда не есть объект, всегда есть "Ты"» [19, с. 361].

Однако достижение такого уровня душевной коммуникации предполагает преодоление мощного барьера внутренней психологической защиты личности, оборачивающегося ее герметичностью, а значит, и препятствием на пути углубленного контакта с другими людьми.

Тот же Н. А. Бердяев, который "много общался с людьми", в своих исповедальных размышлениях о себе признавался в том, что он "носил маску для защиты своего мира", что ему была свойственна "крайняя скрытость и сдержанность", что он более всего "чувствовал одиночество именно в обществе, в общении с людьми" [19, с. 53—54].

"Я, — писал он, — слишком отстаивал свою судьбу. Я всегда обманывал все ожидания. Также обманывал и ожидания всех идейных направлений, которые рассчитывали, что я буду их человеком. Я всегда был ничьим человеком, был лишь своим собственным человеком, человеком своей идеи, своего призвания, своего искания истины" [19, с. 55].

Вместе с тем даже самый высокий уровень индивидуальной уникальности, неповторимости личности, равно как и мощь ее творческого потенциала, совсем не исключает потребности и способности к душевному соприкосновению с миром другой, такой же индивидуальности и даже самоотверженного проникновения в этот другой мир.

Нельзя не согласиться с другим выдающимся ученым, нашим современником Д. С. Лихачевым, который говорит об этом так: "Мы не часто задумываемся над тем, что сознание человека обладает удивительной способностью проникать в сознание другого человека, понимать других людей, сопереживать им, постигать самые интимные чувства и настроения человеческой души. Человек входит в мир другого человека, исполненный стихией собственного бытия, и тем не менее он способен любить, проникать в чужое бытие, облечься в него как в свое собственное, всецело "покинуть" себя ради другого и тем самым утвердить себя полностью и настоящим образом. В этом проникновении в чужое бытие, в другую душу есть момент встречи, совместного переживания и взаимодействия, и этот момент, как мне кажется, составляет самую суть, основной нерв общения" [20].

Таким образом, очевидно то, что коммуникация может рассматриваться в качестве такого межличностного общения, которое позволяет достигать наиболее высокого уровня сочувствия, соучастия, сопереживания и взаимопонимания между партнерами. Этим же рубежом душевного взаимопроникновения в процессе межличностного общения может быть обозначен тот этический, равно как и духовно-нравственный идеал, к которому люди могут стремиться как к высшей и вполне самодостаточной ценности их коммуникативного поведения.

13.5. Общение как информационный процесс [16]

Постановка вопроса. Как информационный процесс взаимодействие может рассматриваться со стороны условий, предпосылок и средств человеческого общения, а также со стороны структуры данного процесса.

Последняя, в свою очередь, может быть охарактеризована как со стороны форм и способов информационной связи вообще, так и со стороны пространственной конфигурации информационной связи в различных внутригрупповых структурах.

Важным параметром информационной связи наряду со статическим является и динамический аспект взаимодействия, связанный с характеристикой соотношения вербальных и невербальных средств в процессе общения.

Структура информационной связи. По своей структуре связь между общающимися индивидами может рассматриваться:

во-первых, как со стороны вербальных, так и невербальных средств;

во-вторых, как в общей, так и в специфической форме (различие между непосредственным общением "лицом к лицу" и многократно опосредованным общением через систему средств массовых коммуникаций или через предметы культуры, например книгу, произведения искусства и т. д.);

в-третьих, по масштабу связь может быть межперсональной — обращенной к небольшой группе лиц и массовой — обращенной к большим группам слушателей [21, с. 19—24];

в-четвертых, следует различать как статический, так и динамический аспект информационной связи.

С рассмотрением последнего связана характеристика как гармонии, так и диссонанса между формой и содержанием информационной связи, между вербальными и невербальными средствами коммуникации.

Можно также различать как одностороннюю, так и двустороннюю связь, когда общающиеся меняются ролями сообщающего и принимающего сообщение.

Общие способы информационной связи. Под способами вербального общения понимаются высказывания различного вида, которые могут выполнять троякую функцию, позволяющую их рассматривать как:

1) способы связи (способы взаимного обмена);

2) способы передачи информации;

3) способы воздействия.

Вербальное общение как способ связи характеризуется рядом особенностей, которые позволяют говорить о нем прежде всего как средстве начала, поддержания и развития осмысленного информационного контакта между индивидами.

Этим же определяется и сама специфика вербального контакта. Последний может характеризоваться: 1) наличием или отсутствием непосредственного контакта с партнером по общению; 2) ориентированностью высказывания; 3) средствами общения (звук, письмо, жест); 4) наличием одного или многих воспринимающих и общающихся [22].

Таким образом, вербальная связь между общающимися индивидами предполагает следующие компоненты: партнеры по общению, средства и способы установления связи, сеть и каналы связи, частота и направленность связи. Основываясь на таких элементах процесса взаимного общения, можно дать другие классификации способов вербальной связи.

Последние можно классифицировать на официальные, ролевые (роль с ролью) и неофициальные. Официальными способами общения являются те, которые создаются структурой официальной, институированной организации.

Способы общения на различных уровнях руководства могут содержать информацию о новой задаче, о ходе или результате ее решения. В связи с этим информация делится на исходную, координирующую, направляющую, контролирующую и оценочную.

Способы общения передают осведомляющую, управляющую и координирующую информацию. Предполагается, что осведомляющая информация передается вышестоящим руководителям, управляющая информация направляется от вышестоящих руководителей к исполнителям, а координирующей информацией обмениваются люди, не находящиеся в отношениях подчинения друг к другу [23].

Способы общения могут передавать обобщенную и конкретную информацию. Субъект, участвующий в системе руководства и подчинения, при его связи с вышестоящим руководителем пользуется не всем объемом информации, используемой им при руководстве своим объектом, а уже меньшим количеством более обобщенной информации. В то же время способы общения нижестоящего уровня руководства передают, как правило, более содержательную, конкретную, детальную информацию (В. Г. Афанасьев).

Наряду с официальными следует различать и неофициальные способы информационной связи. Неофициальными способами общения являются те, которые устанавливаются путем межличного общения и личных контактов вне или в отличие от официально установленных.

Роль неофициальных способов общения велика. Если организация обладает лишь системой официальных способов общения, то она вряд ли сможет функционировать удовлетворительно. Разрешение многих вопросов происходит путем неофициального общения. При использовании неофициальных способов общения люди лучше узнают друг друга, вовремя и с меньшими искажениями получают информацию. Но неофициальные способы общения далеко не оптимальны с точки зрения их продуктивности. Где нет четко функционирующей официальной системы общения, там снижается уровень эффективности в деятельности организации.

Большая часть официальных способов общения осуществляется в письменной форме. Но они могут быть и устными. Их характер определяется тем обстоятельством, что они официально предусмотрены и осуществляются в соответствии с правилами, которым подчиняется функционирование данной организации.

Преимуществами письменных способов общения являются: определенность источника, постоянство информации и возможность ее адекватного донесения как до отдельных индивидов, так и до целых групп.

Преимущества устных способов общения заключаются в их непосредственности, а следовательно, в подкрепленности и сопровождении вербального сообщения средствами невербального контакта, в возможности постоянного редактирования мысли на основе использования обратной связи.

Специфические способы внутригрупповой информационной связи. Как уже отмечалось ранее, информационная связь в процессе общения может характеризоваться не только общими, но и специфическими условиями и формами. К числу последних относятся, в частности, формы и способы информационной связи между индивидами в условиях непосредственного контакта лицом к лицу.

В зарубежной литературе принято различать несколько видов или типов информационных связей, или сетей, в условиях внутригруппового общения. Все виды сетей делятся на два основных типа — централизованные и нецентрализованные.

Степень централизованности определяется наличием центральной позиции в сети коммуникации, определенным местом ее в сети, количеством каналов, связывающих одну позицию с другой. Член группы действует как "передающий" или как "интегрирующий". Как интегрирующий член группы он может утаивать, не передавать сообщения, которые он получает, пока сам не решит проблему. Он может также: а) послать решение другому члену; б) послать решение и всю необходимую информацию в одном сообщении другим членам; в) послать всю необходимую информацию, не посылая решения в одном сообщении другим членам.

Названные варианты, конечно, на наш взгляд, далеко не исчерпывают всего многообразия моделей информационной связи данного типа. Есть основание предполагать, что количество возможных вариантов информационной связи подобного вида будет возрастать по мере включения новых критериев, характеризующих сам механизм связи.

В нецентрализованных сетях коммуникации нет центрального члена. Все члены имеют одинаковое число каналов коммуникации. Были исследованы следующие сети коммуникации (см. схему 17).

Схема 17

А — нецентрализованная сеть коммуникации, Д, С, В — централизованные сети коммуникации.

В сети Д периферийный член посылает свою информацию в центр, откуда и получает ответ. В сети С член, занимающий центральную позицию, получает всю информацию, потом отсылает ответ каждому члену коммуникации. Как показали исследования, организации, группы, имеющие такие же сети коммуникации, развивались медленно, но потом стабилизировались и оставались неизменными. Группа с сетью В не такая устойчивая, как сети С и Д, функция центрального члена выполнялась то одним, то другим членом группы. Группа развивалась много медленнее, чем группы, имеющие сети коммуникации С и Д. Сеть А не имеет четких, одних и тех же каналов коммуникации, не имеет центральных позиций. Члены коммуникации обмениваются информацией, по желанию посылая сообщения любому члену сети, не всегда получают ответы на них, работают с помощью собственных решений.

Такие различия в сетях коммуникации определялись многими факторами: 1) расположением в сети лидера; 2) вероятностью ошибок при решении задач; 3) общей удовлетворенностью группы характером данной информационной сети.

Эффективность сети определяется по трем критериям: 1) количество сообщений, необходимое для выполнения задачи; 2) время, требуемое для решения задачи; 3) удовлетворенность данной сетью коммуникации.

Оказалось, что члены сети А (менее централизованной) делают больше ошибок, требуют больше времени и информации для решения задачи. Централизованные же сети облегчают выполнение установленных задач, усиливают позицию лидера и быстро стабилизируются в процессе взаимодействия членов группы.

Моральное состояние участников коммуникации во многом определяется степенью централизации. Те, кто находится в центре информационной сети, получают большее удовлетворение, чем те, кто находится на периферии. В сети А все располагаются одинаково по отношению к центру и, по-видимому, имеют равные шансы на то, чтобы быть руководителем, а в сети Д один член находится в центре и всегда рассматривается как руководитель.

Однако при сравнении централизованных и нецентрализованных сетей по степени эффективности решения задач, по удовлетворенности всех членов группы трудно установить наиболее оптимальные варианты. Так, централизованные сети коммуникации четко организованы, оставляют мало возможностей для ошибок в поисках оптимального решения задачи.

В нецентрализованных сетях каждый член имеет доступ к такому же числу каналов, что и другой, так как каждый снабжается по меньшей мере двумя каналами информации. Но все члены нецентрализованной сети коммуникации обнаруживают большую готовность к действию, легко реагируют на новшества, находят большее удовлетворение в процессе принятия решений и выполнения поставленных задач. Эффективность решения задач в группах с широкой сетью и уровнем циркуляции потока информации находятся в обратной зависимости от степени различий между членами группы по статусу. Однако в отдельных случаях эти различия могут быть нивелированы поведением лидера, если он не препятствует циркуляции информации в группе.

Исследование сети групповых коммуникаций предполагает и характеристику стимулов общения. Стремление к единообразию в группе и стремление к групповому передвижению определяется как стимул к установлению коммуникации (Л. Фестингер).

Стимулирование коммуникаций объясняется также необходимостью решать задачи и получать оценки. Стремление к общению при решении задачи обычно стимулируется ожиданием поощрения в случае ее успешного решения.

К числу факторов, влияющих на характер восприятия информации, относятся, по мнению ряда зарубежных авторов, следующие моменты: статус члена группы, степень правдоподобия информации, количество сообщений, иерархическая структура группы, степень организованности и характер психического состояния и т. д.

Соотношение вербальных и невербальных способов информационной связи. Вопрос о соотношении вербальных и невербальных средств информационной связи в процессе общения представляет несомненный интерес и имеет большое самостоятельное значение.

Во-первых, любая форма вербальной связи содержит в себе элемент эмоционального значения. Это находит выражение в подтексте, дополнительном смысловом значении вербального общения или в модальности речи.

Во-вторых, в условиях непосредственного информационного контакта огромное значение приобретает его невербальное сопровождение. Это нисколько не ставит под сомнение ранее высказанный тезис о решающей роли речи в системе средств межиндивидуального общения. Вместе с тем нельзя недооценивать или тем более игнорировать как выразительные психосоматические движения человека, так и имеющие большое смысловое значение отдельные акты человеческого поведения.

При этом язык, как правило, тесно связан со всеми остальными элементами системы межличностной коммуникации, находя в них соответствующий способ выражения и усиления.

Язык, по мнению Б. Г. Ананьева, "всегда взаимодействует с неязыковыми средствами общения, в том числе с экспрессивными реакциями поведения (мимико-соматическими, интонационными и жестикулярно-тоническими и т. д.), семантикой поведения, то есть смыслом и значением поступков людей в определенных обстоятельствах, процессом совместной деятельности в сложных трудовых актах" [24, с. 320].

Вербальный диссонанс. Будучи подчиненными языку, экспрессивные средства невербального поведения человека вместе с тем обладают известной, хотя и относительной, самостоятельностью. Последняя особенно наглядно проявляется в случаях рассогласования между коммуникативными функциями речи и ее смысловым значением. Подобные явления могут наблюдаться как у коммуникатора, так и у реципиента в случаях различных психических расстройств. Так, одним из симптомов болезни Пар-кинсона является масковидное лицо, когда у больных отсутствует способность к голосовым модуляциям во время речи. Поскольку, однако, познавательные процессы не затронуты, то больные могут разговаривать и легко вступают в коммуникацию. Но госпитальный персонал при этом жалуется на чувство неуверенности в том, насколько адекватно им воспринята и понята информация, идущая от больных, лишенных способности сопровождения речи выразительными движениями (мимика, пантомимика и т. д.) [25, с. 138].

Другим примером рассогласования коммуникативной и семантической функций речи является болезненный симптом, свидетельствующий об истерии и других неврозах, а также наблюдаемый при местных нарушениях в лобных долях головного мозга и называемый эхолалией. Суть последнего состоит в том, что на команду или вопрос больной отвечает точным повторением, но не исполнением или осмысленным ответом. Как справедливо замечает в данной связи Б. Ф. Поршнев, "эти словесные реакции речеподражательного, эхолалического типа представляют картину отщепления речи как инструмента общения от смысловой информации" [7, с. 142—143].

Уже в самом факте рассогласования функций речи или речевого диссонанса можно видеть два различных аспекта общения, один из которых связан с осуществлением и поддержанием межиндивидуального контакта, в то время как другой — с пониманием смысла и значения этого контакта.

Хотя в самой речи функции налаживания и регулирования человеческого взаимодействия, как правило, неотделимы от функций выражения и понимания смысла этих отношений и психического состояния общающихся индивидов, однако в научной психологической и социологической литературе принято различать эти два основных аспекта общения.

Модальность вербальной связи. В словесном высказывании необходимо различать предметную информацию и информацию, которая несет модальность высказывания. Модальность речи показывает, является ли то, о чем говорится, существующим или возможным, желательным или необходимым.

Предметная информация включает информацию о предмете, цели, задачах, условиях деятельности, сроках выполнения и т. д. Предметная информация может быть производственной, бытовой, научной, культурной, политической и т. п.

Это обстоятельство уже неоднократно отмечалось в научной литературе. При этом в одних случаях говорилось о том, что следует различать рациональную (о предмете деятельности) и эмоциональную информацию, то есть информацию о творческой энергии, настроении индивида или группы. В других случаях также подчеркивалось, что информация может быть о предмете деятельности и о партнере по общению, о себе самом и т. д. Высказывание может обозначать некоторый факт действительности, может выражать различные особенности и состояния говорящего, его мысли, чувства, эмоции, его интерес или отсутствие такового и т. д.

Вопрос о различии в высказываниях по их модальности впервые поставил В. Н. Волошинов, который пришел к выводу о том, что каждой отдельной группе свойственны своя форма речевого общения, свои формы высказываний. Разные формы общения, разные формы высказывания функционируют в городе и деревне, в коллективе рабочих, в очередях и т. д. Особый тип высказывания выработан в легкой и ни к чему не обязывающей болтовне. Здесь вырабатываются особые формы слова-намека, недосказанность в маленьких и заведомо несерьезных разговорах. Совершенно по-другому строится речевое общение между мужем и женой. Другая форма высказывания строится в очереди. Производственные процессы знают свои формы речевого общения [26, с. 115—116].

Кроме отношения к действительности модальность высказывания выражает отношение к партнеру по общению. Она показывает, побуждает ли говорящий кого-либо к действию, или предполагается только возможность этого действия. Модальность может также выражать повеление или убеждение, разную степень доброжелательности, искренности и т. п. Модальность высказывания несет информацию о говорящем.

13.6. Средства массовых коммуникаций в структуре общения [17]

Средства массовых коммуникаций как специфический фактор общения. В структуре общения как информационного процесса видное и все возрастающее по своему удельному весу место занимают массовые коммуникации и их специфические средства.

Известные современному обществу средства массовых коммуникаций — газеты и журналы, радио, кино, телевидение и т. д. — явились логическим следствием развития человеческого стремления усилить свои естественные вербальные (устное общение и письмо) и невербальные (мимика и пантомима) средства сообщения и общения при помощи новейших технических достижений и усовершенствований.

Будучи порождены потребностью в расширении сферы общения, средства массовых коммуникаций сами теперь превратились в органическую потребность современного человека.

Дело не только в том, что человеку интересно знать то, что знают другие. Этим способом он и группа, к которой он принадлежит, участвуют в обмене информацией с другой частью общества. Если бы по каким-то причинам вдруг прекратился обмен информацией, это грозило бы распадом общности. Нельзя не согласиться с мнением известного французского социолога Б. Вуайена, который отмечал, что группа может в крайнем случае обойтись без обмена материальных богатств. Но если нет обмена идеями, эмоциями, сведениями, социальная связь совершенно исчезает, нет более ничего общего между членами группы, и, следовательно, нет больше общности. Значимость средств массовых коммуникаций определяется именно этой функцией, которую они выполняют в обществе: функцией организации и поддержания социальной информационной связи между индивидами в обществе и между различными элементами общественной структуры.

В настоящее время три больших вида техники распространения используются как средства массовых коммуникаций: письмо, слово и звуковое изображение. Основное различие визуальных и вербальных средств массовых коммуникаций определяется способом восприятия сообщения, а также средой, помещением, временем, в которое осуществляется восприятие. Такие средства, как газета, журнал, воспринимаются только индивидуально, театр, кино — в больших аудиториях, а радио и телевидение, как правило, в малых группах, семье, среди друзей. С тех пор, как промышленная жизнь сконцентрировала в городах очень большие людские массы, средства массовых коммуникаций стали играть все большую роль.

Природа средств массовых коммуникаций. 6 понимании природы средств массовых коммуникаций в зарубежной литературе очевидно наличие противоречивых концепций. Одна из них заключается в выведении природы этих средств только из технического прогресса, что ведет к подмене их содержательной, социально-психологической и идеологической сути чисто техническими функциями.

Такая точка зрения, развиваемая в трудах канадского профессора М. Маклюэна, дала название целому течению — маклюэнизму, суть которого заключается в сведении всех социальных проблем массовых коммуникаций к изучению технических средств и возможностей последних, в их влиянии лишь на психофизиологию человека, на его органы чувств. Так, развитие визуальных и аудиовизуальных средств (радио, телевидение) дает, согласно данному подходу, большую нагрузку зрению и слуху, развивая эти органы для специфического восприятия информации, тем самым увеличивая ценность этих органов чувств.

Подчеркивая важность технических средств массовых коммуникаций, исследователи этого направления сознательно уходят от рассмотрения содержательных, социально-психологических проблем общения как информационного процесса. Главное в информации, с их точки зрения, — средства ее передачи, а не содержание. Логическим следствием такой ложной позиции является и вывод о нейтральности якобы этих средств, об их полной независимости от политических или социальных сил.

Часть зарубежных исследователей все же вынуждена признавать социальную природу массовых коммуникаций. Но при анализе этого явления они не затрагивают вопрос об интересах, в пользу которых осуществляется информация.

Социальные функции средств массовых коммуникаций. функции средств массовых коммуникаций вытекают из их социальной природы. В предельно широком смысле они являются эффективным инструментом человеческого общения, информации и социально-психологического воздействия, рассчитанного на большую аудиторию. Своей масштабностью эти средства отличаются от обычных способов непосредственного общения лицом к лицу.

Реализация специфических функций массовых коммуникаций осуществляется не сама собой, автоматически, безотносительно к тому, как воспринимает человек — читатель, слушатель и зритель —воздействующую на него социальную информацию. В этой связи несомненный интерес представляют предпринимаемые за последнее время как в отечественной, так и в зарубежной литературе попытки осмыслить сам психологический механизм восприятия и переработки социальной информации индивидом.

Средства массовых коммуникаций и теория когнитивного диссонанса. Любое сообщение (в процессе передачи социальной информации средствами массовых коммуникаций) состоит из комплекта визуальных или звуковых символов. Тот, кто воспринимает это сообщение, расшифровывает эти сигналы в формулах, имеющих для него смысл, то есть подходящих для него. Восприятие знаков сообщения преломляется через воспроизведенный прошлый опыт, мышление, чувства, эмоции, умонастроение воспринимающего. Поэтому на одну и ту же совокупность символов различные люди формируют различную реакцию. Если имеется соответствие между знанием, которое воспринимающий получает о предмете, и его прежним представлением об этом предмете, то такое сообщение сопровождается, как правило, положительным настроем.

Но если от коммуникатора исходит сообщение, не соответствующее прежним представлениям о предмете, это вызывает отрицательные эмоции, которые нарушают внутреннюю уравновешенность. Появляется неуверенность, состояние недовольства собой, определяемое как состояние "психологического дискомфорта". А само несоответствие взглядов, понятийных структур, имевшихся и полученных, дает так называемое положение познавательного, или когнитивного, диссонанса, впервые специально рассмотренное в работе одного из американских исследователей массовых коммуникаций Л. Фестингера [27].

Согласно этой концепции, вполне возможно предположение, что часто испытываемое состояние "когнитивного диссонанса" приводит к неврозам, а постоянное несоответствие между двумя или тремя основными элементами понятийной структуры иногда кончается сильными психическими расстройствами.

Индивид старается забыть полученную им неприятную информацию и надолго запоминает приятную. Конечно, объективно он заинтересован в более точном и полном знании мира. Но в первую очередь все-таки он заинтересован в удовлетворении осознанных интересов и потребностей. Поэтому он часто защищает себя от внутреннего конфликта.

Однако, на наш взгляд, ни проблема психологических по» следствий массовых коммуникаций, ни тем более проблема внутреннего конфликта личности не могут быть объяснены с подобных позиций.

Конечно, в процессе восприятия и переработки информации, идущей по каналам массовых коммуникаций, человек может испытывать в ряде случаев известную психическую напряженность. Тем не менее из этого вовсе не следует фатальной неизбежности того драматического конфликта, который бы требовал поиска искусственных средств внутренней защиты.

Задача средств как раз и состоит в том, чтобы преодолеть диссонанс и способствовать формированию такой ценностной ориентации, которая бы обусловливала оптимальную активизацию личности, а это вело бы к изменению ее отношения к окружающему миру. Но это связано и с внутренним миром самого индивида, который ищет дополнительную информацию, чтобы сделать новые выводы и обобщения и привести в соответствие свою понятийную структуру. В этом ему и оказывают помощь средства массовых коммуникаций.

Средства массовых коммуникаций как фактор изменений в структуре общения. Средства массовых коммуникаций намного увеличивают возможности вербального общения людей. Они стали настоящей индустрией, осуществляющей сбор, обработку и выдачу социальной информации, а также ее комментарий.

Рассматривая средства массовых коммуникаций в качестве важного фактора активизации и развития личности и человеческого общения, нельзя вместе с тем недооценивать тех объективных противоречивых тенденций, которые могут быть заложены в самом процессе развертывания названных средств в современном обществе.

С одной стороны, средства массовых коммуникаций во много раз увеличили возможность человека приблизиться к обществу, к миру других людей, получить знание об этом мире, о мыслях и чувствах других людей, почувствовать себя частью общности. Но с другой — бурное развитие этих средств внесло изменения в структуру межличностных человеческих отношений. Первичные отношения (дружеские, соседские) стали с развитием массовых коммуникаций все больше дополняться вторичными связями между людьми, друг друга не знающими, но тем не менее составляющими одно целое общество. Все более забирая свободное время индивида, они уменьшают непосредственные людские контакты.

В начале XX в. горожанин тратил на общение 70% своего свободного времени. Сейчас резко сократилось число посещений друзей, приемов гостей, посещения ресторанов, кафе, в некоторых странах стала менее активной деятельность союзов и ассоциаций. Люди все больше и больше становятся домоседами.

Однако возникает вопрос: что больше дает для воспитания личности — передача слухов, пустая беседа ни о чем или для человека полезнее израсходовать время на газету или телевидение, на книгу или просмотр фильма?

Сейчас человек больше времени тратит на накопление информации, чем на передачу ее. И средства массовых коммуникаций, произвели резкое смещение обмена информацией в сторону опосредованных контактов. Но сказывается ли это отрицательно на социальном воспитании личности, зависит от конечных целей, которыми определяется работа средств массовых коммуникаций.

Вообще же говоря, область восприятия индивидом массовой информации — это область, где поразительно переплетаются, смыкаются сферы непосредственного и опосредованного общения. Точка зрения индивида при восприятии сообщения тесно связана с нормами группы, в которой он живет, и не учитывать этого нельзя. Но сами эти вкусы группы определяются и формируются средствами массовых коммуникаций.

Социальное воспитание или манипуляция? Цифры статистики никогда не смогут заменить качественный анализ приема информации. Один и тот же приемник может служить для одного индивида лишь музыкальным фоном его жизни, а для другого он является настоящим "ухом, чтобы слышать мир". Объяснить такую разницу можно только с помощью социально-психологического анализа личностей, воспринимающих информацию.

Средства массовых коммуникаций несут возможности как блага — подключение к ценностям мира, так и зла — замыкание в себе, явное ослабление непосредственных контактов. Они несут человеку массу информации. Но оборотная сторона этого очередного "блага" связана с вопросом: какая это информация, как она может влиять на личность?

Разнообразные факты и знания, получаемые человеком, могут ему помочь углубить и расширить представления о мире, о других людях, а тем самым знание о себе, понимание им своего места в обществе. Но это происходит в том случае, если индивид обладает определенными взглядами, если у него есть прочные убеждения, с точки зрения которых он воспринимает идущую к нему информацию. Но если этого нет, то информация из орудия знания и воспитания может легко превр