Заглавные буквы. Особенности шрифта

 

В соответствии с правилами грамматики с заглавной буквы пишется первое слово текста, а также первое слово после точки, многоточия, вопросительного и восклицательного знаков, заканчивающих предложение, и разные виды имен собственных.

Имена нарицательные пишутся с заглавной буквы при обращении и олицетворении, что придает тексту особую значительность и торжественно-приподнятую окраску.

 

О Music! Sphere-descended maid,

Friend of Pleasure, Wisdom's aid!

(W. Collins)

 

If way to the Better there be, it exacts a full look at the Worst (Th. Hardy).

Приподнятость может быть иронической, пародийной, как в монологе Джима Портера, когда он, высмеивая брата своей жены Найджела, говорит:

 

«He's a big chap. Well you've never heard so many wellbred commonplaces come from beneath the same bowler hat. The Platitude from Outer Space — that's brother Nigel.»

(J. Osborne. Look Back in Anger)

 

В цитированном на с. 248 стихотворении Э. Дикинсон некоторые большие буквы используются для метонимической персонификации: The stiff Heart questions... The Feet, mechanical, go round... Другие слова выделены заглавными буквами, потому что возникают в сознании как очень важные. Таких слов в этом стихотворении очень много: Yesterday, or Centuries before?.. Of Ground, or Air, or Ought — A Wooden Way... the Hour of Lead... the Snow... then Stupor...

Целые слова могут быть набраны большими буквами и выделяются как произносимые с особой эмфазой или особенно громко: And there was dead silence. Till at last came the whisper:

«I didn't kill Henry. No, NO! Henry, surely you cannot blame me. I loved you, dearest» (D.H. Lawrence. The Lovely Lady).

Много интересных примеров этой и других особенностей шрифтового выделения можно найти в детской литературе у Л. Кэрролла, А.А. Милна и других. «AS — I — WAS — SAYING,» said Eyore loudly and sternly, «as I was saying when I was interrupted by various Loud Sounds, I feel that?» (A. Milne).

Этот прием широко используется в романе А. Силлитоу «Ключ от двери», причем слова выделяются не только заглавными буквами и шрифтом, но и указанием автора о тоне голоса:

 

«WILL YOU BE QUIET!» he bawled.

В.И. Балинская1 относит к случаям семантического функционирования заглавных букв характерное для английской письменной традиции написание с заглавных букв всех знаменательных слов в заглавиях книг и глав. Она также отмечает, что в современных изданиях Англии и Америки стало входить в моду употребление в заглавиях одних строчных букв как для собственных имен, так и для нарицательных:

 

under milk wood

(by) dylan thomas

 

(New York, 1954)

 

В стихотворном тексте заглавные буквы пишутся в начале каждой строки, независимо от того, начинает ли она новое предложение. Современные поэты этого правила иногда не придерживаются и начинают строку со строчной буквы, если употребление заглавной не требуется указанными выше пунктуационными правилами. Такое нарушение традиции (такая транспозиция) придает стихотворению более доверительный разговорный вид.

Другим важным средством шрифтового выделения является курсив. Курсивом выделяются эпиграфы, поэтические вставки, прозаический текст, цитаты, слова другого языка, названия упоминаемых произведений (необязательно) и вообще все, что по отношению к данному тексту является инородным или требует необычного усиления (эмфатический курсив). В стилистическом анализе его особенно важно учесть, если курсив используется в большом объеме.

Многие служебные слова, служебные глаголы, местоимения и т.п., которые являются обычно неударными, выделяются курсивом, если они получают ударение, когда они почему-либо оказываются особенно важными или когда подразумевается какое-нибудь противопоставление:

 

«Bella!»

«Yes, Master Jon.»

«Do let's have tea, under the oak tree when they come; I know, they'd like it best.»

«You mean you'd like it best.»

Little Jon considered.

«No, they would, to please me.»

(J. Galsworthy. Awakening)

Если will и would используются как вспомогательные глаголы или означают обычное, постоянное действие, на них нет ударения. Ударная форма означает раздражение или иронию и выделяется курсивом:

...his liver was a little constricted, and his nerves rather on edge. His wife was always out when she was in Town, and his daughter would flibberty-gibbet all over the place.

(J. Galsworthy. Awakening)

Усиленное утверждение может быть показано не только курсивом, но и курсивом в сочетании с полной формой вспомогательного глагола там, где обычна сокращенная. Например:

Olwen (smiling at him affectionately): You are a baby, Robert. (J.B. Priestley. Dangerous Corner)

 

Этот пример интересно сравнить с другой репликой из той же пьесы:

Gordon (furious, rising and taking a step forward): You are a rotter, Stanton.

 

You are a rotter соответствовало бы смягчению интонации и не выражало бы гнева, a you are a baby, Robert не могло бы звучать ласково. Разница в шрифте соответствует разнице в интонации, а разница в интонации передает разные эмоции.

Даже не эмфатическое, а чисто нормативное использование курсива может иметь стилистическую нагрузку.

В стихотворении Т.С. Элиота A Cooking Egg (в английском языке так называется яйцо не первой свежести) герою тридцать лет, и его отношение к надеждам молодости окрашено горькой иронией. В описании комнаты упоминается альбом с видами Оксфорда:

 

Pipit sat upright in her chair

Some distance from where I was sitting;

Views of Oxford Colleges

Lay on the table, with the knitting.

(T.S. Eliot. The Cooking Egg)

 

Заглавие альбома напечатано курсивом, и это имеет стилистическую нагрузку как иронический намек на то, что полученное поэтом образование стало просто деталью интерьера.

Курсив избавляет от необходимости вводить слова «книга», «альбом» и т.п. и таким образом способствует компрессии поэтической информации.

 

Графическая образность

Графическая образность есть деление текста на абзацы или стихотворения на строфы, зазубренность строчек или фигурные стихи. Поэзия модернистов постепенно превращается в поэзию, обращенную не столько к слуху, сколько к зрению, но необычное расположение строк и вообще графическая образность имеет свою давнюю историю. Большой интерес в этом отношении представляет роман Л. Стерна «Тристрам Шенди».

Фигурные стихи отнюдь не являются изобретением новой поэзии. Их изобретателем считается древнегреческий поэт Симмий Родосский, а в России их писал еще Симеон Полоцкий. Термин «фигурные» отражает их сущность: так называются стихотворения, строки которых расположены таким образом, что весь текст имеет очертание какой-нибудь фигуры: креста, звезды, сердца, треугольника (как в только что рассмотренном случае) и т.д. Внешний вид каждого стихотворения в какой-то мере соответствует его теме и содержанию.

Рассказ Мыши в книге Л. Кэрролла «Приключения Алисы в стране чудес» построен на конвергенции двух стилистических приемов — игры слов и фигурного стиха. Игра слов, построенная на омонимии слов tale и tail, сочетается с фигурным стихом, напечатанным таким образом, что он действительно по форме похож на хвост мыши. Вверху странички с этим стихотворением изображена сама мышь. От картинки в виде хвоста идут строчки. Шрифт к концу становится меньше, от чего кажется, что хвост утончается. Таким образом tale и tail совпадают: хвост мыши является одновременно ее рассказом.

 

«You promised to tell me your history, you know,» said Alice, «and why it is you hate — С and D,» she added in a whisper, half afraid that it would be offended again.

 

«Mine is a long and a sad tale!» said the mouse, turning to Alice and sighing.

«It is a long tail, certainly,» said Alice, looking down with wonder at the mouse's tail; «but why do you call it sad?» And she kept puzzling about it while the mouse was speaking, so that her idea of the tale was something like this

 

— «Fury1 said to

a mouse, that

he met

in the

house,

'Let us

both go

to law:

I will

prosecute

you. —

Come, I'll

take no denial:

We must

have a trial;

For

really

this

morning

I've

nothing

to do.'

Said the

mouse to

the cur,

'Such a

trial,

dear sir,

With no

jury or

judge,

would be

wasting

our breath.'

'I'll be

judge,

I'll be

jury.'

Said

cunning

old Fury;

'I'll try

the whole

cause,

and

condemn

you

to

death.'»

 

В произведениях Э. Кеммингcа стилистическое использование графики доведено до крайности, а иногда и до абсурда. Э. Кеммингс предельно эксцентричен в отношении формы, хотя тематика его традиционна: радости любви, красота природы, трагедия смерти. Кеммингс прославился тем, что в своем стремлении эпатировать читающую публику либо совсем отказывался от знаков препинания, либо ставил их самым загадочным образом между частями слов, не употреблял заглавных букв, отказывался от всяких синтаксических норм, использовал фигурные стихи.

В графические средства, функционирующие на уровне текста в целом, следует включить и то, что Ю. Тынянов назвал эквивалентом текста. Эквивалент текста обычно обозначается рядом или несколькими рядами точек и указывает на пропуск элементов текста, о которых читатель может в какой-то мере догадываться. Так, например, в рассказе К. Мэнсфилд «Служанка» повествование ведется от первого лица. Героиня приносит чашку чая в постель гостье своей хозяйки и рассказывает ей историю всей своей неудавшейся жизни. Рассказ построен как монолог, но время от времени он прерывается рядом точек. Точки указывают на то, что приезжая леди вставляет какие-то замечания, задает иногда вопросы. Этот неизвестный текст, о содержании которого читатель может догадываться, играет важную стилистическую роль. Он реалистически оправдывает продолжительность излияний героини, помогает более полному раскрытию ее характера и вместе с тем позволяет не загружать рассказ избыточной информацией о собеседнице, которая для художественной задачи рассказа совершенно нерелевантна.

В заключение главы отметим, что, как видно из приведенных примеров, графические стилистические средства весьма разнообразны и связаны с фонетическими, грамматическими, лексическими и другими выразительными средствами языка. Так, например, пунктуация может быть экспрессивной, отражая разные стилистические приемы (риторический вопрос, апозиопезис и др.). Длина строки отражает жанр и деление на план рассказчика и план персонажа. Искажение орфографии служит речевой характеристике персонажа и т.д.

Графику текста нельзя рассматривать как один из уровней языка, поскольку ее отношение к уровням не характеризуется интегративностью и иерархичностью. Предложение не сегментируется на знаки препинания, а только маркируется ими, фонемы не образуются буквами.

Графика представляет собой особую систему знаков и правил их употребления, предназначенную для хранения и передачи вербального сообщения в виде, пригодном для зрительного восприятия. Следовательно, мы имеем дело не с особым уровнем, а с особым кодом.

 

 

Глава VII

ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СТИЛИСТИКА