Ловчий, десять минут спустя 4 страница

Мы договорились о встрече, и я стала переодеваться. Раздевшись, я еще раз оглядела свои спортивные синяки и полученные вчера ссадины и тихо вздохнула. Ни о какой юбке речь просто не шла. И, разумеется, как раз в этот момент в комнату заглянула мама. Она с ужасом оглядела меня.

– Что с тобой? Кто тебя избил? Это твой новый знакомый?

Ну сейчас начнется.

– Нет, это после карате, – объяснила я. – Не волнуйся, у всех так поначалу бывает.

– У всех? Полина, давай поговорим серьезно. – Она села на диван, явно приготовившись к долгому разговору.

– Давай, – уныло согласилась я, доставая из шкафа джинсы и водолазку.

– Во-первых, я не хочу, чтобы ты и дальше ходила в эту секцию. Выбери себе что-нибудь более подходящее для девочки. Ну хочешь заниматься фламенко? Это очень красиво. Или бальными танцами.

– Мам. – Задев один из синяков, я поморщилась. Оказывается, натягивать джинсы – небезопасное дело. – Я хочу заниматься именно в этой секции. Она мне очень помогает…

– В чем же?

– Девушка должна уметь защитить себя. Мало ли что…

– А ты не ввязывайся ни во что, будь осторожна и не знайся с сомнительными компаниями. – Она укоризненно посмотрела на меня.

– Всякое случается. Я буду посещать эту секцию. – Я твердо выдержала ее взгляд, и мама сдалась.

– Ну хорошо, – согласилась она, – только потом не жалуйся. – Она кивнула на мои синяки.

А я, между прочим, и не жаловалась.

– Но главным образом я хотела поговорить с тобой о другом, – продолжила она. – Присядь-ка сюда.

– Мам, я опаздываю…

– Куда это? Мне не нравится, что у тебя находится время на всех, кроме родной матери. В последнее время я заметила, что ты стала скрытной и замкнутой. Я смотрю на тебя и вижу: ты изменилась и что-то от нас скрываешь.

Я могла бы сказать в ответ многое. Например, что она мне вовсе не родная и они с отцом тоже скрыли сей факт от меня… Но я промолчала. Потому что поняла, сколь это на самом деле несущественно. Они вырастили меня, они всегда были для меня опорой, а поэтому имеют право знать, что происходит в моей жизни… Вот только я никак не могу сказать им всю правду.

– Признайся, Полина, ты влюбилась? – с тревогой задала вопрос мама.

Это был еще не худший вариант.

– Да, – просто ответила я.

– А… он?

– Артур тоже любит меня.

– У вас есть какие-то… – она замялась, – отношения?

– Если ты имеешь в виду секс, то нет.

Родители почему-то вообще любят сводить все проблемы к сексу. Как будто это – конец света. Ну и еще к наркотикам.

 

– А он… порядочный мальчик? Он не принимает наркотики?

Ну вот, я же говорила.

– Нет, мам, он вполне порядочный мальчик. Не пьет алкоголь, не курит и, конечно, не употребляет наркотиков.

«А еще он вампир», – могла бы добавить я для полноты картины, но, разумеется, не стала.

– Я рада и, хотя мне нравится Дима, не имею ничего против Артура. Пригласи его, пожалуйста, как-нибудь к нам, мы с папой хотели бы с ним познакомиться.

– Обязательно приглашу… На днях… Мам, я договорилась о встрече и уже опаздываю. Я могу идти?

Она подобрала с пола сбежавший от меня носок, тщательно сложила его и кивнула:

– Иди.

Я уже собиралась выскочить из комнаты, когда она снова остановила меня:

– Полина, скажи, у тебя сейчас какие-то проблемы?

Да. У меня полно проблем. На меня охотится вампир, убивший нашего верного Джима. Одноклассницы подсылают ко мне хулиганов, чтобы те меня изувечили. А еще, мама, прости, кажется, у меня будет в этой четверти тройка по алгебре.

– Нет, все в порядке, – солгала я и вышла за дверь.

И в этом случае маме опять же лучше не знать всей правды.

Артур ждал меня неподалеку от моего подъезда.

Сколько бы я ни видела его, никак не могу привыкнуть к совершенной красоте его лица, и каждый раз у меня невольно перехватывает дыхание.

– Привет, ты в порядке? – Он легко коснулся моей руки и заглянул в глаза.

– Привет. В общем, да. А ты как?

– Давай найдем лавочку, где нет никого из детворы, а потом я, как и обещал, все тебе расскажу.

– Хорошо. Только сначала отведи меня на могилу Джима. Вы же его похоронили?

Артур кивнул, взял меня за руку и повел в глубь двора. Там, в тихом закутке под деревьями я увидела квадрат свежевскопанной земли, и слезы навернулись на глаза.

– Прости меня, Джим, мне будет очень тебя недоставать, – прошептала я, присев на корточки и коснувшись рукой могилы моего верного друга.

Артур присел рядом и мягко обнял меня за плечи.

– Он любил тебя. Это очень важно: отдать жизнь за того, кого действительно любишь. Если бы я…

Я вскочила.

– Не говори глупостей! – крикнула я ему в лицо. – Даже не думай! Я не хочу, чтобы ты умер! Понятно! Ты не можешь оставить меня одну! Даже не думай об этом!

Я кричала, как будто в меня вселились все демоны ада.

– Полина, но я уже умер, – еле слышно проговорил он.

– Нет! – Я изо всех сил вцепилась в его куртку. – Нет! Не говори ерунды! Ты здесь! Я говорю с тобой, я могу прикоснуться к тебе! И, каким бы ты ни был, я люблю тебя!

Я впервые произнесла это слово. Артур серьезно посмотрел в мое запрокинутое лицо и принялся поцелуями стирать с него слезы.

– Ну, маленькая, не плачь, – повторял он, будто утешая ребенка, – я с тобой и никуда от тебя не денусь. Честное слово! Ты мне веришь?

– Угу. – Я потянулась к нему, и наши губы встретились.

 

Потом мы сидели на невысоком бордюре детской площадки, укрывшись от выглянувшего из-за туч солнца в тени деревьев. Прямо перед нами разворачивалась картина обычной жизни. Весело болтали молодые мамы, поглядывая, как их чада роются в песке, и бдительно пресекая попытки какого-нибудь Максимки ударить лопаткой по голове какую-нибудь Юлечку.

Шла обыденная, такая простая и понятная жизнь.

А в это время… Артур рассказывал мне о своем мире. Я слушала его и понимала, что между этими мирами лежит пропасть. Отныне моя судьба накрепко связана с другим миром, миром Артура. Это означает, что ничего теперь не будет по-старому. Я уже ступила на тот берег, и назад дороги нет. Никогда мне не вернуть былую беззаботность. И теперь мне потребуются все силы, чтобы научиться жить по правилам этого, еще незнакомого и непонятного мне мира.

– Помнишь Владлена? – спросил Артур.

Будто я могла его забыть!

Я кивнула.

– В тот день, когда была убита Натали, отец… старейшина вызвал меня. Он узнал, что Владлен встретился с Ловчим и, видимо, выдал ему, где тебя искать.

– Погоди, – прервала его я, – прежде всего скажи, что вообще происходит? У меня такое чувство, что я не знаю чего-то самого главного. Будто я какой-то марафонский кубок, который все пытаются выхватить друг у друга. Зачем я Ловчему? Почему мной интересуется ваш старейшина?

– Полина… Все очень сложно, и я не знаю, готова ли ты к этому. Все дело в твоей крови…

– В ней что, количество сахара повышенное? – неудачно пошутила я, вспомнив предостережение странной старухи.

Интересно, кстати, кто же она на самом деле?..

– Это не повод для шуток, – сказал Артур очень серьезно. – В целом дело в том, что в твоих венах течет очень древняя кровь. Она дала тебе особенные способности. Возможно, ты замечала…

– Это магия? Как в «Гарри Поттере»?

– Ну… – Артур замялся, – не совсем. Твоя история уходит корнями в глубину веков. Суть в том, что ты – наследница древнего рода. Магия у вас в крови. Старейшина хочет, чтобы ты стала одной из нас и сместила в затянувшейся войне баланс в нашу пользу. Однако все тут зависит от инициации. Вернее, от подготовленности к ней, от баланса добра и зла в твоей душе…

Моя голова раскалывалась. Боже мой! Меня собирались использовать, как пешку! Словно слепую, не знающую своей роли фигуру. К тому же – какая война? Какой баланс?!

– Скажи, пожалуйста, еще раз, я ничего не понимаю, – взмолилась я, – что за война, что за баланс и при чем тут инициация?

Артур вздохнул.

– Знаешь, это как в рекламе: не все вампиры одинаковы. Существует два лагеря. Мы и отступники, иначе называемые дикими вампирами. Ловчий принадлежит к ним. Я точно не знаю, как и когда произошло разделение, но случилось оно в незапамятные времена. Его застал разве что сам патриарх…

«Ага, есть еще и патриарх», – промелькнуло в моей голове, однако перебивать Артура я не стала.

– Уже много веков между нами идет нескончаемая война, – продолжал он. – В частности, из-за отношения к людям. Мы считаем их отдельной и самостоятельной силой, а отступники относятся к ним как к корму. Они сильнее и выносливее нас, однако на нашей стороне есть верные друзья из лагеря людей, здравомыслие и… некоторые способности. К тому же дикие живут в основном в северных городах, издавна предпочитая глухие таежные места. Однако они регулярно совершают набеги на наши города – и отступают. А воевать с ними на их территории невозможно. Поэтому уже долгое время ситуация застыла на мертвой точке. И мы, и они уже пытались привлечь на свою сторону людей твоего рода. Нами в этом деле тоже были допущены ошибки. Известен случай, когда ошибка при ритуале привела к тому, что один из твоих предков уничтожил почти весь Питерский Дом, в котором проводилась инициация. Именно поэтому меня отправили изучить тебя, узнать поближе и понять, что именно из тебя может получиться.

Если бы на меня вылили таз холодной воды, я бы наверняка чувствовала бы себя лучше. Хотя это, конечно, многое объясняет. И странные перепады в настроении Артура, и испытания, которые он мне устраивал. Он просто тестировал меня… как новую стиральную машинку!

На детской площадке по-прежнему играли малыши, до меня донесся чей-то радостный смех. А я смотрела на окружающее словно из другой галактики.

– И как, ты понял?

Мне самой показался чужим собственный голос.

– Да, – ответил Артур, – кое-что я понял.

Ну давай же, вынеси свой приговор. Если сейчас разобьется то, во что я верила, то единственное, что у меня осталось на этом свете, я просто не смогу жить дальше. Лягу и умру, какие бы планы ни были на меня у мудрых устроителей вампирских войн всех времен и народов!

– Я понял, что был на краю пропасти. Я почти забыл, что такое – быть человеком. Но ты снова научила меня этому. И я тоже стал другим. И позорно, одно за другим, проваливал задания старейшины. Я не могу тебя потерять. Понимаешь, просто не могу. Я не дам сделать из тебя разменную фигуру и, насколько хватит моих сил, не допущу твоей инициации. Ты человек и должна остаться человеком!

Это было слишком для меня! Слишком быстрые перепады от безнадежного отчаянья к трепетной надежде! Не знаю, почему мое сердце не разорвалось на тысячу кусочков.

– Погоди, – сказала я Артуру, – не говори пока ничего. Мне надо немного отдышаться.

Он взял меня за руку, и мы молча сидели, глядя на играющих детей… Мир вокруг оставался прежним, это только я изменилась.

 

– Ты говорил про Ловчего и Владлена, – напомнила я ему спустя некоторое время. – И еще, кто же все-таки убил Натали?

– Думаю, что Натали убил Ловчий. Старым вампирам трудно находиться на солнце, и, чтобы восстановить запас сил, им нужна свежая кровь. В тот день он, видимо, подобрался к тебе совсем близко…

– А тебя как раз в это время вызвал твой… старейшина, правильно?

– Мы решали вопрос с Владленом, – хмуро ответил Артур.

– И что, решили?

– Решили, – отрезал Артур, и я поняла, что больше он ничего об этом не скажет.

– И… что теперь?..

На лице Артура отразилась целая гамма эмоций.

– Мне тяжело об этом говорить, но я не знаю, – признался он, – мы с тобой словно стоим на лезвии. С обеих сторон – бездонная пропасть. Я не знаю, как удержаться и сделать правильный шаг. Прости, что не смог взять это на себя.

Он говорил, опустив голову, и каждое слово давалось ему с трудом.

А вот и его ахиллесова пята – он боится поражений, боится оказаться слабым и не соответствовать какому-то, видимо, придуманному им же самим образу!

Смешно, мы будто поменялись ролями.

Я обняла Артура и прижалась лбом к его сильному плечу. Вот она – моя единственная опора. Я и он – мы можем рассчитывать только друг на друга. Наша любовь – вот та путеводная нить, и только в ней я вижу спасение.

…Если бы только Артур это понял! Но достаточно ли он человечен, чтобы понять?..

Мы сидели на краю детской площадки, одинокие в этом огромном мире. Словно два крохотных ребенка, заблудившихся во тьме.

 

Перед тем как лечь спать, я долго стояла перед большим зеркалом, разглядывая свое отражение. Как и прежде, на меня смотрела худощавая девушка с длинными черными волосами. Вроде бы та, а вроде не та. Я повзрослела за короткое время. Немного изменилась линия губ, черты лица стали определеннее и вместе с тем мягче. Больше всего изменились глаза. Дело даже не в том, что я сняла и вправду ужасные контактные линзы. Новым стал сам взгляд.

Я научилась драться за себя и за тех, кто мне дорог. Я больше не стану молчаливо сносить насмешки и прощать обиды.

Так кто я: принцесса или злая ведьма?

Или не та и не другая?

В пользу принцессы говорит овал лица и густые роскошные волосы. В пользу ведьмы – бледная кожа и, главное: глаза – яркие, необычные. Сейчас они смотрят прямо и жестко. Я и вправду стала другой. И в то же время осталась собой. Такой, какой я была всегда. Наверное, надо просто понять и принять обе свои половинки: и темную, и светлую. Ведь не бывает света без тьмы и тьмы без света, а дня без ночи?

Мой сказочный принц – принц ночи, и я благодарна судьбе за то, что встретилась с ним. Все это время я спала, как спящая красавица в высокой, оплетенной плющом башне. И проснулась только сейчас. Только он смог разбудить меня. Только он помог мне найти и принять себя – целиком, без остатка.

Мне, как никогда, хотелось жить и быть прекрасной – для него – единственного на всей земле.

Я поправила кружево длинной рубашки. Это была моя любимая ночнушка. Мне всегда казалось, будто я в ней похожа на принцессу. Я покружилась перед зеркалом, а затем присела в реверансе.

Мама… моя настоящая мама, наверное, гордилась бы мной. Интересно, какой она была в мои годы? А отец? Я непременно постараюсь узнать их историю. Я это себе обещаю. А пока – спать. Завтра будет новый день, и, кто знает, какие испытания он мне готовит. Спать…

Глава 8

Мне снились уже знакомые улицы черно-белого города и припаркованная на обочине ярко-красная машина.

В машине были мужчина, женщина и грудной ребенок.

– Мы не можем терять ни минуты. Или те, или другие вскоре будут здесь, – сказал мужчина, поглядывая на часы.

Женщина еще крепче прижала к себе ребенка и кивнула.

– Я знаю, что это единственный выход, но никак не могу решиться, – сказала она полным беспокойства голосом.

Мужчина повернулся к ней и обнял ее и ребенка:

– Мы отвлечем их, и она окажется в безопасности. А потом, когда все закончится, мы обязательно за ней вернемся. Ты же знаешь, что все будет хорошо.

По красивому лицу женщины медленно катились слезы. Она снова кивнула.

– Она справится, – сказал мужчина. – Она сильная – вся в тебя.

– Зато у нее твои глаза, – печально улыбнулась женщина. – Да, ты прав. Действительно, нельзя терять ни минуты. Пойдем!

Мужчина вышел из машины и помог выйти женщине, затем ловко перелез через высокий бетонный забор, принял из ее рук ребенка и быстро зашагал по дорожке в сторону неказистого двухэтажного дома.

Там он осторожно поцеловал крохотное личико малыша, решительно положил свою ношу на ступеньки, нажал на кнопку звонка и тут же побежал обратно к машине.

Он ни разу не оглянулся.

А ребенок лежал на ступенях, глядя в небо необычными ярко-фиолетовыми глазами…

Рядом с ним, прямо на ступеньках, сидела и чесала лапой ухо большая кудлатая собака… удивительно знакомая собака…

 

Тем временем красная машина рванула с места и понеслась по черно-белым улицам. Мужчина и женщина молчали.

Они мчались все быстрее и быстрее – единственная яркая точка среди пустого черно-белого мира, не видя, что за их спиной уже разгорается тревожно-алый закат.

Мужчина и женщина… Мама и папа…

 

Я проснулась в слезах и долго лежала, уткнувшись носом в спинку дивана и боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть охватившее меня ощущение.

Я чувствовала грусть и нежность, как будто меня обнимали чьи-то теплые любящие руки, и от этого так сладко щемило сердце, и слезы сами собой катились из глаз.

Наконец, не выдержав, я обернулась. И наваждение исчезло.

Никого. Только я одна в своей привычной комнате с белеющим на полу ковром и освещенным неясным ночным светом письменным столом.

Я одна, и с этим нужно научиться жить. День за днем, час за часом. Постепенно забывая приснившиеся мне лица и ярко-красную машину, мчавшуюся навстречу верной гибели…

С этим просто надо научиться жить.

 

А потом был новый день. И заботливый взгляд моей второй матери.

– Полина, ты хорошо спала? Ты выглядишь утомленной.

Я и вправду выглядела невыспавшейся, так как больше не смогла сомкнуть глаз. Все то, что случилось со мной ночью, навсегда останется в моем сердце как самое драгоценное воспоминание.

Я не сомневалась, что приснившиеся мне люди и были моими настоящими родителями.

 

В этот день мне предстояло встретиться со следователем и ответить на его вопросы.

По правде говоря, я даже сочувствовала ему. Во-первых, потому как иметь дело с избалованными учениками частной школы – это еще то удовольствие. А уж какое удовольствие иметь дело с их родителями! Например, с мамой той же Натали. Насколько я ее себе представляла, она уже подарила следователю немало незабываемых минут. А во-вторых и в главных, сам случай был, скажем прямо, из ряда вон выходящий. Наверное, не каждый день в охраняемой частной школе находят трупы учениц с разорванным горлом.

Что же все-таки произошло в нашей школе? Я постаралась воскресить в памяти мельчайшие детали того дня. Вроде все было как всегда.

После обеда я пошла в класс, достала из сумки расческу и помаду и направилась в туалет. Народу в коридоре было довольно много. По пути мне встретился Олег… и еще я видела Виолу, стоявшую у окна рекреации… Не помню, хоть убей, было оно открыто или нет.

Сомневаюсь, чтобы Натали убило какое-то животное, прокравшееся мимо охранников и сумевшее не засветиться ни на одной из камер. Человек тоже вряд ли смог бы нанести такую рану. При одном воспоминании о том, в каком виде я нашла тело, дурнота настойчиво подкатывала к самому горлу. Значит, наиболее вероятное, это сделал вампир. Знакомых вампиров у меня было аж трое. Подумав об этом, я хихикнула – иногда моя жизнь напоминает мне фантастический комикс или нелепую карикатуру. Знаете, «Жила-была девочка, и у нее было три знакомых вампира…».

Я сходила на кухню, заварила себе фруктового чая и, вернувшись в комнату, продолжила размышлять.

Артура можно сразу вычеркнуть из списка. Не доверять ему – все равно что не доверять себе.

Номер два – Владлен, судя по словам Артура, как раз в это время он был озабочен своими неприятностями и сам приперт к стенке.

Номер три – Ловчий. Опять не сходится. У прочих его жертв, а маньяком, убивавшим девушек, являлся, без сомнения, он, было перерезано горло. Весьма неглупый ход, чтобы замаскироваться под маньяка. С чего бы теперь ему вдруг терять над собой контроль и разрывать горло жертвы зубами? Разве что, как сказал Артур, его одолевала сильная жажда. Однако сам Ловчий это отрицал, и я была склонна ему поверить: в тот момент он не сомневался, что я не уйду от него живой. Какой же прок ему лгать?..

Я бы заподозрила присутствие какой-то третьей (вернее четвертой) силы, но это уже явно, даже при всей бредовости ситуации, перебор.

– Полина! – окликнул меня отец. – Собирайся, через полтора часа мы должны быть на месте. Я уже позвонил Павлу Петровичу. Это хороший адвокат. Он поможет тебе, слушайся его советов.

– Хорошо, – согласилась я и, отставив кружку с так и не выпитым чаем, принялась одеваться.

 

Павел Петрович ждал нас у входа в отделение. Он и вправду был дружен с отцом. Я видела его у нас дома пару раз.

Он поздоровался со мной и по-приятельски пожал отцу руку и тут же принялся за инструктаж.

– Прежде всего, Полина, – сказал он, – не волнуйся. Я буду рядом с тобой. Это несложная процедура. Ты расскажешь следователю то, что видела. Только факты, не надо никакой отсебятины. Спокойно, уверенно, по делу. Потом он начнет задавать тебе вопросы. Прежде чем отвечать, думай. Если не помнишь, так и скажи, не придумывай. И вообще не позволяй ускорять темп допроса. Перед ответом всегда делай паузу. Если что, я вмешаюсь. Поняла?

Я кивнула. Что уж тут непонятного. О вампирах не говорить, не позволять загнать себя в угол. Условия простые. Мы с Павлом Петровичем вошли в здание и отыскали нужный кабинет. Отец остался ждать нас снаружи.

Следователь мне совсем не понравился. Он восседал за столом, точно жирный паук в паутине. Рыхлый, одутловатый, с совершенно лысой яйцеподобной головой, блеклыми глазами и ресницами. Какой-то колючий, неприятный тип. Каждый раз, когда он поднимал на меня свои водянистые бледно-голубые глаза, я чувствовала себя подозреваемой. Его манера откашливаться перед каждым задаваемым вопросом совершенно выводила меня из себя.

Однако я собралась и по возможности точно и полно рассказала ему обо всех событиях, произошедших в тот день. Следователь перебивал меня то и дело, задавая не относящиеся к делу вопросы по поводу всяких мелочей, которые я благополучно не помнила. Павел Петрович проявил похвальную бдительность и несколько раз приходил мне на помощь, объявив несущественными и не относящимися к делу пару скользких вопросов по поводу нашей ссоры с Натали и уж совсем нелепого предположения, не являюсь ли я поклонницей готической субкультуры.

Несколько вопросов, к моему большому удивлению, было о Виоле, о том, когда я видела ее последний раз и не имела ли я с ней после убийства Натали каких-нибудь контактов.

В общем, когда все закончилось, я подписала протокол, тщательно перед тем прочитанный Павлом Петровичем, вздохнула с облегчением и направилась к выходу.

Но тут произошел весьма неприятный инцидент. На выходе из кабинета я столкнулась с мамой Натали.

При виде меня та впала в истерику и принялась кричать, что это я виновата во всем и именно из-за меня была убита ее дочь.

Павел Петрович и поспешно выскочивший из кабинета следователь едва смогли ее угомонить, а у меня на душе осталось весьма тягостное впечатление. Тем более что в чем-то она была права. Если Натали убили вампиры, они появились в школе именно из-за меня, поэтому я волей-неволей оказывалась виновной.

В глубокой задумчивости я села в отцовскую машину, и мы поехали.

Когда мы стояли на одном из светофоров, я вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный, пронизывающий взгляд. Я подняла глаза. Такого я, пожалуй, еще не видела. Рядом с нами находилась большая черная машина с тонированными стеклами. Одно из стекол у пассажирского сиденья было приспущено, и я заметила немолодого мужчину с запавшими глазами и резкими, пугающими чертами лица. На нем был белоснежный кудрявый парик и бордовый бархатный камзол, обшитый золотым крученым шнуром. Опираясь на массивную трость обеими руками, он задумчиво смотрел на меня.

В тот же миг в моем воображении возникла другая картинка, увиденная мною во дворце в Царицыно. И я отчетливо поняла, кого именно мне довелось сегодня встретить.

Заметив, что я смотрю на него, старейшина немного склонил голову, словно приветствуя меня.

Тут черная машина рванула с места и скрылась с глаз, а мы поехали домой.

 

– Проходи, – сказала я Артуру.

Он стоял за моей дверью. Серые джинсы, кашемировая толстовка в элегантную светло-серую полоску, легкий, едва уловимый, пряный запах туалетной воды… мой самый любимый аромат на свете…

– Ты впускаешь меня в свой дом? Ты же знаешь, мы не можем войти без приглашения, – спросил Артур.

– Конечно, впускаю, – я посторонилась.

Мой дом всегда открыт для него.

В это время из комнаты выглянула мама.

– Здравствуй, Артур, – сказала она, окидывая его оценивающим взглядом. – Давно хотела с тобой познакомиться.

Я вспомнила, как еще совсем недавно экзаменовала меня Димкина мать, и мне стало смешно: все мамы в чем-то похожи, и все они считают своих детей маленькими и думают, будто мы нуждаемся в их постоянном контроле.

Пока Артур разувался, она обрушила на него целый град вопросов. И о том, чем он собирается заниматься в жизни, и о том, какую музыку слушает. Артур отвечал осторожно – почти как я в кабинете у следователя, и при этом ослепительно улыбался.

Я со стороны наблюдала, как тает лед недоверия в глазах мамы. Вот она, сама не замечая этого, одобрительно кивает… Когда Артур хочет кому-то понравиться, это ему всегда удается. Интересно только, это его вампирские или человеческие способности?

Осознав, что держит гостя в коридоре, мама смутилась и предложила нам пройти в мою комнату, пока она приготовит что-нибудь вкусное.

– Пожалуйста, не затрудняйте себя, я не голоден, – остановил ее Артур, но мама уже так пылала желанием сделать для него что-нибудь хорошее, что остановить ее не представлялось возможным.

– Ты уже догадалась? – спросил Артур, глядя ей вслед.

Я кивнула, затем приложила палец к губам и поманила его в свою комнату.

– А у тебя здесь как-то… уютно? – он, кажется, с трудом вспомнил это слово и тут же обрадовался. – Да, точно, уютно. Ух ты, какой заяц!

Я стащила со шкафа своего старого любимого зайца и представила его Артуру:

– Познакомься, это Морковкин. Он знал меня еще вот такой маленькой. – Я попыталась показать рукой где-то на уровне колен.

Артур кивнул и присел на самый краешек дивана.

Я, обняв зайца и прижимая его к груди, устроилась рядом, подобрав под себя ноги.

– Ты спрашивал, догадалась ли я уже о том, что это не настоящие мои родители, – повторила я, – да, догадалась. Совсем недавно. Но это ничего не меняет… Скажи, ты же знаешь, что мои настоящие родители… – я замялась, – их больше нет?

Артур кивнул.

– Они погибли, но смогли так хорошо спрятать дочь, что наши разыскали тебя только недавно.

– Я знаю. Мне снилось, – тихо произнесла я.

– Тебе снятся сны о прошлом? – спросил Артур.

– Мне снятся очень странные сны. И о прошлом, и о будущем. Знаешь, в одном из снов я уже, кажется, видела Ловчего. Еще до того, как он возник на моем пути.

– Это проявление твоего дара, – объяснил Артур. – Как я говорил, в твоих венах течет очень древняя и сильная кровь. И в дальнейшем у тебя будут проявляться новые способности.

Но сейчас меня волновало не это.

– Погоди. – Я взяла его за руку и заглянула в лицо. – Ты знаешь, что случилось с моими родителями? Может быть, осталась какая-нибудь принадлежавшая им вещь? – с жадностью спросила я.

– Не знаю. Это произошло еще до меня… До того, как я стал таким.

– Я видела их во сне, – тихо произнесла я, и меня вновь охватило то же обманчивое ощущение – будто кто-то смотрит на меня с теплотой и заботой.

Артур обнял меня. Мы сидели на диване – он, я и мой смешной плюшевый заяц с немного разошедшимся по шву ухом.

– А я уже почти забыл свое детство, – задумчиво произнес Артур. – Я помню только что-то светлое и дурацкие обои в цветочек…

В это время в комнату вошла мама с подносом в руках. На нем стояли наши лучшие чашки из тончайшего фарфора – мама вообще обожает красивую посуду, поэтому у нас в доме ее полно – на все случаи жизни. Кроме чашек, здесь же имелась вазочка с конфетами и печеньем.

– Угощайся, Артур, – тоном заботливой хозяйки сказала мама, – чуть попозже я покормлю тебя обедом, и даже не думай отвертеться!

Он улыбнулся, а когда она вышла из комнаты, повернулся ко мне:

– И все-таки нечто общее у вас есть. Знаешь что?

– Ну? – я просто печенкой чувствовала подвох.

– Упрямство! – ответил он и расхохотался.

– Кстати, – похвасталась я, – а ты знаешь, что я теперь уже не беззащитна. Я пошла на карате!

– Правда? Уже, наверное, второе или третье занятие? Ну, тогда это серьезно, – усмехнулся Артур.

– А что, нет? Давай я тебе покажу! Ну становись, не бойся! – Я приняла стойку, как она запомнилась мне с прошлого урока.

Наверное, что-то было не совсем так, потому что Артур смотрел на меня, улыбаясь.

– Ну, давай же, выходи, подлый трус! – Я показательно взмахнула руками.

Одним неуловимым движением Артур оказался напротив меня, однако, сколько я ни пыталась его ударить, все мои попытки не увенчались успехом.

Разозлившись, я пошла на него, беспорядочно махая руками и пытаясь хоть немного зацепить его. Разумеется, тщетно. Он двигался гораздо быстрее меня.

– Ну что, для первого раза неплохо. Задор определенно есть, – заметил Артур. – А хочешь, теперь я покажу тебе кое-что?

– Только не бей меня! – испуганно отступила я. – У меня еще после спарринга с учителем синяки не прошли… Это нечестно!

– Не бойся, маленькая, конечно, я не собираюсь тебя бить, но нужно, чтобы ты знала: ты пока не справишься и с простым хулиганом, не говоря уж о вампире. Хочешь, я буду стоять и не шевелиться, а ты еще раз попробуешь меня ударить?