Когда это предложение было объявлено, все охотно согласились, что так и следует поступить. Итак, Арнульф выступил вперед. У него спросили, нравится ли ему этот план и принимает ли он просимое на таких условиях. Будучи человеком честолюбивым, он утверждал, что одобряет это предложение и может на таких условиях его принять. Итак, написав требуемую расписку в двух экземплярах 42, один он отдал королю, другой оставил себе. 43
30. Причастие, влекущее за собой погибель
Хотя король был совершенно удовлетворен, однако епископам, как рассказывают, этого показалось недостаточно, если бы они не добавили вот что: чтобы во время мессы он принял от священника причастие и прилюдно произнес проклятие, которое падет на него, если когда-либо он станет предателем и нарушит клятву; так и сделали. Священник во время мессы протянул ему причастие и тот его принял и произнес проклятие себе, если как-нибудь нарушит верность; и этим, наконец, он заставил короля и знатнейших людей поверить себе.
31. Порицание подобных действий
Однако некоторые, у кого рассудок был яснее, сочли, что это нечестиво и противоречит священным законам. Они говорили, что человеческая природа такова, что легко сама себя губит, а еще легче склоняется на позорное дело под давлением извне. Они также утверждали, что согласно писаниям отцов церкви и каноническим правилам нельзя ни принуждать к принятию причастия против воли, ни предлагать кому-либо причастие, чтобы навлечь на него погибель, ибо оно дается ради искупления тем, кто его просит, и в нем отказывают тем, кто не желает его, и в это должно верить. Им показалось недостойным необдуманно вручать нечестивому хлеб ангелов и людей, так как сам Господь отворачивается от нечестивых и умеренно изливает благодать на чистых, согласно написанному: «святой дух удалится от лукавства и уклонится от неразумных умствований, и устыдится приближающейся неправды» 44. Итак, Арнульф был рукоположен епископами Реймского диоцеза и надлежащим образом облачен в епископское одеяние 45. Немного позже он получил и паллий, посланный апостольской властью папой Римским.
32. Как Арнульф чрезмерно благоволил к Карлу
Достигнув столь высокого сана, он подумал, что остался один из злосчастного рода, и нет у него родственников по отцу, кроме Карла; также он считал и себя несчастнейшим, если был лишен почета тот, на кого он возлагал последние надежды [147] на восстановление отцовского рода. Итак, он сострадал дяде, думал о нем, заботился о нем, относился к нему, как к дорогому родителю. Держа с ним совет, спрашивал, каким образом он может помочь ему вознестись на вершину почета, но так, чтобы не показалось, что он предал короля.
33. Взятие Реймса
Решили, что надо поступить так: в установленное время он соберет в городе знатных людей, кого сможет, как будто им надо обсудить нечто важное. Тогда Карл в ночной тишине подойдет к воротам города. Там будет некто, кто откроет ворота наступающему войску, этот человек тайно поклялся в этом. Впущенное внутрь войско вторгнется в город и захватит архиепископа вместе с собравшимися сеньорами и силой отведет в темницу. Таким образом, власть его упрочится, подобно королевской, и могущество дяди возрастет, и сам он не покажется предателем. Что и было приведено в исполнение.
34.
Он пригласил графов Гилберта 46 и Видона 47 и других мужей консульского достоинства. Объявил им, что ему надо обсудить нечто важное, поэтому им следует поторопиться. Они приехали без промедления, показывая, что они готовы повиноваться господину. Арнульф, выдавая одно за другое, тщательно скрывал, что на самом деле замыслил; никто не знал, каковы его истинные намерения. Он доверил их только одному человеку, в умении хранить тайну и верности которого не сомневался. Он открыл ему, в какую ночь надо впустить Карла, и приказал, чтобы тот тогда взял ключи от ворот от изголовья Арнульфа и открыл город вооруженным людям. Немного позже наступила ночь, когда должно было произойти это злодеяние. В назначенное время Карл с войском прибыл ночью к воротам города. Священник Алгерий 48 — так его звали — стоял внутри с ключами наготове. Он тут же открыл ворота и впустил войско. Разбойники взяли и разграбили город.
35. Пленение Арнульфа и его людей
В городе начался крик; суматоха, поднятая разбегавшимися во все стороны людьми, разбудила ничего не подозревавших горожан. Арнульф притворился, что крики взволновали и его, бросился к башне, изображая страх, и поднялся на нее. Графы последовали за ним и заперли за собой двери. Карл искал Арнульфа и нс находил, разузнавал, где именно он находится. Когда ему сообщили, что тот укрылся на вершине башни, Карл сразу послал к дверям стражников, и, поскольку [148] осажденные не приготовили заранее ни еды, ни оружия, они сдались Карлу и вышли из башни.
36.
Их схватили и отвезли в Лан, где заключили под стражу. Когда Карл вернулся и потребовал у них присяги на верность, все единодушно отказались. Обе стороны выражали ненависть и никоим образом не выказывали сердечной привязанности. Оба притворно жаловались друг на друга, так что один другого называл предателем, а тот его — захватчиком. Наконец Арнульф присягнул на верность, был отпущен и вернулся к себе, отныне он во всем помогал Карлу. И совершенно нарушил присягу на верность, которая обязывала его служить королю. Гилберта и Видона содержали в темнице в течение нескольких дней, немного позже они дали клятву и были отпущены восвояси. Итак, Карл добился блестящих успехов, завладев Реймским архиепископством вместе с Ланом и Суассоном 49 и их крепостями.
37. Нападение Хугона
Были и такие, кто донес это до слуха короля. Король, пораженный таким вероломством, спрашивал себя, что следует предпринять, и понял, что дело можно исправить не деньгами, не дарами, но силой оружия, призвав на помощь Бога. Итак, он собрал шеститысячное войско, намереваясь идти войной на тирана, осадить его, если хватит военной силы и, если судьба будет к нему благосклонна, продолжать осаду до тех пор, пока не одолеет врага либо силой оружия, либо голодом. Он выступил, полный отваги, и повел войско через земли, откуда враги собирали продовольствие. Он совершенно их опустошил и пожег, свирепствуя так, что не оставил даже хижины — убежища выжившей из ума старухи. Потом, повернув войско на врага, он намеревался предпринять осаду. Карл, который и до этого готовил войска, пытался стойко сопротивляться нападению. Он собрал в Лане четыре тысячи воинов и твердо решил бездействовать, если на него не нападут, а если нападут — сопротивляться.
38. Как войско было разделено на три части
Тем временем король, ведя войско на Карла, увидел легион, расставленный для сражения, поэтому он разделил войско на три части, чтобы слишком многочисленное войско не оказалось бесполезным из-за своей громоздкости. Итак, он выстроил три ряда, первый должен был завязать сражение, второй, в случае, если первый дрогнет, поддержит его и подкрепит его силы, третьему он поручил захват добычи. Когда войско [149] разделили и расставили таким образом, первый ряд, подняв знамена, пошел во главе с королем в сражение; оставшиеся два ожидали в условленном месте, готовые выступить на подмогу.
39.
Карл выступил навстречу с четырьмя тысячами воинов, взывая ко Всевышнему, чтобы Он защитил его небольшое войско от огромного и показал, что не следует ни полагаться на большое число людей, ни отчаиваться из-за малого. Арнульф, сопровождавший его в походе, убеждал своих людей держаться стойко, выступить в порядке и не разделяясь, и не сомневаться в том, что Бог пошлет им победу; если они будут стоять мужественно, призывая Бога, то вскоре добьются славной победы. Оба войска шли вперед до тех пор, пока не увидели друг друга; тогда они остановились и заколебались. Обе стороны очень беспокоились, ведь Карл испытывал недостаток в военной силе, а король, сознавая свою вину, упрекал себя в том, что он нарушил закон, отняв у Карла отцовский трон и присвоив королевство 50. И оба продолжали тревожиться. Наконец знатнейшие сеньоры предложили королю заманчивый план: чтобы он с войском помедлил некоторое время; если враг подойдет, надо схватиться врукопашную, если же не начнет сражения, войску следует отступить. Карл решил то же самое. Поэтому, согласно своим решениям, каждый удалился восвояси. Король увел войско, а Карл вернулся в Лан.
40.
В это время Одон 51, жаждущий заполучить Дре, жаловался для вида королю на многочисленные препятствия к взятию Лана, когда и таран оказался бесполезным, и войско колебалось, и даже само недоступное расположение города делало бессмысленными усилия нападающих. Охваченный печалью король попросил у Одона помощи, говоря, что вознаградит его в свою очередь, если тот выставит вдоволь войска и отвоюет город, а если сейчас попросит дара, король без сомнений и с радостью предоставит ему желаемое. Одон обещал в ближайшем будущем осадить и взять Лан, если получит от короля Дре. Желая победить, король предоставил замок просящему. Он уступил его прилюдно, склонный верить в обещания насчет Лана. Одон также при всех поклялся в скором времени вернуть потерянный город, а потому без промедления отправился в полученный от короля замок, принял присягу у гарнизона и, объединившись с людьми, верность которых полагал нерушимой, с этих пор решительно отстаивал дело короля. Но [150] его усердие не имело никакого успеха, так как своевременное предательство в городе ему помешало и неожиданный случай изменил ход событий.
41. Изощрённый замысел против Карла и Арнульфа
В то время Адальберон, епископ Лана, который ранее был захвачен Карлом и сбежал, используя все свое разумение, искал случая в свою очередь и Лан взять, и Карла захватить. Итак, отправив к Арнульфу послов, наиболее пригодных для такого дела, он изъявил ему дружбу, верность, готовность оказать поддержку, передал также, что желает примириться с ним, ведь он — его архиепископ, а также — что его несправедливо называют предателем и перебежчиком из-за того, что он не последовал за Карлом, поклявшись ему в верности 52, и если есть у Арнульфа свободное время для него, он желает сбросить с себя этот позор, желает вернуться к его высочеству и просить дружбы Карла, поскольку тот является его сеньором, поэтому он и поручает просить, чтобы ему позволили приехать, куда бы Арнульф ни пожелал. Не ведая, что его верность притворна, Арнульф принял лживых послов милостиво и оказал им почет, как если бы они были послами доброго человека. Исполненный радости, он назначил через них место, куда можно приехать и встретиться с ним. Они обрадовались, что обман удался и сообщили об этом господину, который, сочтя, что семена лжи посеяны удачно, понял, что с помощью хитроумного замысла может достичь и большего. После этого оба поспешили в назначенное место; поздравляли друг друга, обнимались и обменивались поцелуями, выказывая столь великую душевную склонность, что не было заметно никакого притворства, никакой хитрости.
42. Хитроумный план Адальберона
После того, как они достаточно наобнимались и нацеловались, Адальберон, который вел себя, как притворщик, и был полон коварства, так сказал неосторожному первосвященнику: «Такая же случайность и такой же поворот судьбы принес нам обоим зло; поэтому мне кажется, что нам следует использовать один и тот же план, один и тот же замысел. Ведь мы оба недавно утратили — вы милость короля, а я — дружбу Карла. Поэтому сейчас вы поддерживаете Карла, я же — короля. Этот — вам, а тот мне полностью доверяет. Итак, если с вашей помощью мне будет возвращена любовь Карла, не будете и вы лишены милости короля. И этого достичь нетрудно. Идите к Карлу и попросите за меня, если случай позволит. Небесполезно будет часто говорить ему о моей верности. Если и будет [151] заметно, что он сомневается в ней, скажите, что я готов подтвердить ее клятвой. Если он вернет мне епископскую кафедру, а также и святые реликвии, я готов присягнуть ему на верность. Если этого будет достаточно и он вернет мне епископство, будьте совершенно уверены в милости короля. От этого языка и рук зависит, что будет: мир или раздор. Я отправлюсь к королю. Пообещаю всяческие блага не только ему, но и его будущим потомкам. Разоблачу коварство Карла. Я буду утверждать, что неосторожно поторопились осудить архиепископа 53, и буду упирать на то, что этот архиепископ горько раскаивается. Король, который полностью мне доверяет, примет это милостиво. И так как мы оба будем исполнять этот план, то достигнем двух целей сразу. И к этим двум прибавится третья. Ведь когда к вам вернется милость короля, а ко мне — Карла, мы поможем и другим достичь выгоды. Но пора уже положить конец словам, пора подтвердить сказанное делом». Обменявшись крепким поцелуем и дав взаимные обещания, они разъехались к себе.
43. Арнульф по незнанию обманывает Карла, своего дядю
Арнульф, направившись к Карлу, восхвалял Адальберона, и, не зная об обмане, упорно утверждал, что он принесет большую пользу и свидетельствовал, что он сохранит верность. Наконец, будучи и сам обманутым, он убедил его, что нечего сомневаться в Адальбероне. Благоволя к племяннику, Карл пообещал сделать просимое и не отказался вернуть епископство. Пока тот добросовестно улаживал дело с Карлом, Адальберон расспрашивал короля о Карле и Арнульфе и о захвате города. Когда он изложил королю вышеназванные козни 54, благодарность в надежде вернуть таким образом город была немалой. Немного позже Арнульф отправил к Адальберону послов и сообщил, что благодаря его стараниям Карл милостиво даровал ему прощение, и он будет принят в городе с большими почестями. Сан также будет возвращен ему без промедления. Поэтому пусть не задерживается, а приезжает как можно скорее и изведает обещанную щедрость.
44. Адальберон дает притворную клятву Карлу и Арнульфу
Адальберон без промедления поспешил на призыв Карла и Арнульфа в условленное место. Принятый ими милостиво, он изведал немалую радость. Те, кто прежде были в раздоре, редко и лишь слегка касаются его в разговоре. Чтобы прочнее обеспечить дружбу между ними, они обсудили различные [152] предложения и многократно напоминали, какая выгода последует, если они хорошо воспользуются своей дружбой, а также какой они добьются славы, какой чести, какой защиты. Упомянули также, что в скором времени их партия может достичь преуспеяния и нанести поражение врагам, что ничто не в силах будет этому помешать, если только Бог их не отвергнет; что если их заветные желания будут приведены в исполнение, то когда-нибудь в будущем, благодаря им, государство добьется почета и великой славы и будет процветать. Высказав это и связав друг друга клятвой, они разъехались. Адальберон отправился к королю, чтобы рассказать, что произошло. Король, выслушав все это, одобрил его замысел и обещал, что примет Арнульфа, если тот приедет, добровольно выслушает его оправдания, и если тот оправдается хорошо, то получит не меньшую милость, чем ранее. Адальберон доложил это Арнульфу и уверял, что король к нему благосклонен и милостив, а также что он лично желает выслушать его оправдания и без промедления вернет ему свою милость; поэтому ему надо поторопиться и просить этого как можно скорее, для чего следует прибыть к королю до того, как его опутают кознями другие люди. Итак, оба отправились к королю.
45. Арнульф направляется к королю и получает его милость
Арнульф был допущен к королю и получил от него поцелуй. Он желал оправдаться в брошенных против него обвинениях, но король сказал, что с него достаточно, если тот забудет о прошлом и отныне будет служить ему с нерушимой верностью; ему известно, что Карл принудил его силой и он только по необходимости отложился от него и поневоле помогал Карлу. Но так как сделанного не воротишь, ему кажется разумным, чтобы тот каким-либо образом возместил ущерб за утерянный город. Если король не может владеть городом как раньше, пусть Арнульф, по крайней мере, сделает так, чтобы Карл перешел к нему, чтобы с его согласия держал то, что захватил. Арнульф пообещал сделать и это, и большее, только бы к нему вернулась милость короля и чтобы тот обращался с ним с почетом, подобающим архиепископу. Король отнесся к нему благосклонно и согласился на то, чтобы ему прилюдно оказали большие почести. Поэтому в тот же день за трапезой он сидел справа от короля, а Адальберон — слева от королевы 55. После этого Арнульф уехал от короля. Он рассказал Карлу об удивительной благосклонности короля, описывая, с каким почетом он был у него принят, и долго славил его милосердие. [153] В то время он старался добиться примирения Карла с королем и их дружбы.
46. Карл принимает Адальберона
Пока это происходило, Адальберон удалился от короля, направляясь к Карлу, и был принят в Лане с большими почестями. Вернулись к себе домой его родственники, до этого изгнанные из города; они, как прежде, распоряжались имуществом семьи, ни в чем не сомневаясь и надеясь наконец на мир. Адальберон встретился с духовенством, которое покинул, посочувствовал ему, пообещал быть к нему благосклонным и призвал не покидать его. Он достаточно посовещался со своими людьми, а потом его призвали к Карлу, чтобы обсудить сохранение верности и города. Карл начал так: «Поскольку Бог, милостивый ко всем, выказывает милость, даже когда наказывает, я признаю справедливым его решение и изгнать меня, и возвратить. Полагаю, что благодаря его доброте я принят в этом городе, а потому ожидаю и в остальном его благосклонности. Думаю, это он вернул мне и вас, и этот город. Итак, я постараюсь, чтобы возвращенное мне Богом осталось при мне. Вот святые реликвии, возложите на них правую руку и поклянитесь, что будете мне верны против всех и не будет никакого исключения, если хочешь быть моим другом». Жаждая исполнить свое желание, он пообещал то, что просили, положил правую руку на мощи и не убоялся поклясться во всем, что бы ему не предложили. Поэтому все ему поверили и ни в чем не подозревали; никто не уклонялся от общения с ним, он расспрашивал и советовался об укреплении города, разузнал все подробности, обо всем выведал. И это осталось неизвестным для всех.
47. Пленение Карла Адальбероном
Тем временем он полностью выяснил обыкновения Карла и его людей и остался вне подозрений, применяя разнообразные уловки, чтобы и город себе вернуть, и Карла захватить и выдать королю. Итак, он стал чаще советоваться с Карлом и выказывал все большую привязанность к нему. Когда следовало, давал клятвы, еще сильнее его обязывающие, используя столь искусные приемы, что ему удалось скрыть ото всех свои козни под маской лицемерия. Когда однажды ночью он весело сидел на пиру, Карл взял золотую чашу, в которую наломал хлеба и смешал с вином, и после долгого размышления протянул ему со словами: «Поскольку согласно установлениям отцов церкви сегодня вы освящали побеги винограда 56 и раздавали народу благословения, и нам предлагали причастие, я, как [154] того требует день страстей Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, протягиваю вашему святейшеству этот сосуд с вином и накрошенным хлебом, пренебрегая интригами наушников, которые отказывают вам в доверии. Выпейте чашу в знак нерушимой верности. Если же не собираетесь сохранить верность, откажитесь от чаши, чтобы не явить вновь пугающий образ предателя Иуды». Тот ответил: «Принимаю чашу и охотно выпью напиток!» Карл тут же продолжил: «И сохраню верность». Тот, выпив, прибавил: «И сохраню верность, а не то постигнет меня участь Иуды» 57. И произнес перед пирующими много подобных проклятий.
Наступила ночь, ставшая свидетельницей скорби и предательства. Решено было отправиться на покой и поспать до утра. Адальберон, готовясь осуществить свой замысел, пока Карл и Арнульф спали, убрал мечи и оружие от их изголовий и спрятал в потаенное место. Позвав прислужника, не ведавшего о его коварстве, он приказал ему скорее позвать одного из своих людей, обещая тем временем постеречь вход. Когда тот ушел, Адальберон встал посреди дверей, держа под одеждой меч, и быстро впустил тех, кто помогал ему, то есть сообщников своего злодеяния. Карл и Арнульф отдыхали, охваченные глубоким утренним сном. Когда враги толпой подошли к ним, они пробудились, увидели противников и вскочили с кроватей, стараясь схватить оружие, но не нашли его; они спросили, кто же виновник этого утреннего происшествия 58. Адальберон же сказал: «Поскольку недавно вы отняли у меня этот город и принудили бежать из него, вот и вы теперь захвачены нами, но судьба ваша будет иной. Ведь я остался на свободе, вы же оказались в чужой власти». На это Карл воскликнул: «Не помнишь ли, о епископ, вчерашний ужин, вот что меня интересует. Тебя не остановило даже благоговение перед Богом? И священная клятва — ничто? И не было за ужином никаких проклятий?» И сказав это, бросился на врага. Его, рассвирепевшего, окружили вооруженные люди, отбросили на кровать и смирили. Схватили и Арнульфа. Захватив их, заперли в той же башне, а башню заперли ключами и засовами, и запорами, приставив стражников.
Крики и рыдания женщин, детей и слуг понеслись к небу и потревожили и разбудили горожан. Все, кто поддерживал сторону Карла, сразу же бросились бежать. И это им удалось с трудом. Ведь не успели они убежать, как Адальберон приказал окружить весь город, чтобы захватить всех, кого считал своими противниками. Их искали, но не нашли. Они увезли и двухлетнего сына Карла, который носил имя отца, и так он [155] избежал плена. Адальберон немедленно отправил послов в Санлис к королю, чтобы объявить ему, что потерянный город уже возвращен, Карл с женой и детьми захвачен и Арнульф найден среди врагов и пленен. Поэтому пусть король приезжает, не откладывая, захватив с собой как можно больше народу, чтобы не было никакой задержки в сборе войска, и пусть отправит послов ко всем соседям, кому он доверяет, чтобы следовали за ним и сразу приезжали, хотя бы и с небольшим сопровождением.
48. Король вступает в Лан после пленения Карла и Арнульфа
Король взял с собой столько народу, сколько смог и без отлагательств отправился в Лан. По прибытии в город, принятый с королевскими почестями, он стал расспрашивать о бегстве вассалов Карла, захвате города и пленении врагов. На другой день, созвав горожан, он потребовал поклясться ему в верности. Так как ранее их захватили и они перешли под власть другого, они пообещали хранить верность королю и принесли присягу, и когда в городе воцарилось спокойствие, король уехал в Санлис вместе с плененными врагами. Затем он призвал своих приближенных и попросил помочь ему советом.
49. Совещание у короля, посвященное Карлу
Согласно решению одних, следовало потребовать у Карла, славного мужа из знаменитого королевского рода, в заложники всех сыновей и дочерей; также принять от него клятву в том, что он останется верным королю и никогда не попытается вернуть себе франкское королевство, а для этого пусть он составит завещание, лишающее его детей права на престол; после этого они советовали отпустить Карла. Совет других был таким: столь славного мужа из древнего рода не следует отпускать сразу, но надо удерживать его при короле до тех пор, пока не объявятся те, кто возмущен его пленением; тогда можно будет выяснить, представляет ли собой угрозу их число, положение и их предводитель, стоит ли называть их врагами короля франков, или же ими можно пренебречь. Если их будет мало и они не будут принадлежать к числу знатных людей, они советовали оставить его в плену; если же это будут люди могущественные и в большом числе, они призывали отпустить его на вышеназванных условиях. Итак, Карла заключили в темницу 59 вместе с женой Аделаидой и сыном Людовиком, и двумя дочерьми, из которых одну звали Герберга, а другую — Аделаида, а также вместе с племянником Арнульфом. [156]
50. О превратностях путешествия автора из Реймса в Шартр
Приблизительно за 14 дней до их пленения 60, когда я как раз горел желанием изучить логику Гиппократа Косского 61 и много размышлял над свободными искусствами, случайно встретил я однажды в Реймсе всадника из Шартра. Я спросил его, кто он и кому служит, зачем и откуда приехал. Он ответил, что он посланник Херибранда, клирика из Шартра и хочет поговорить с Рихером, монахом из монастыря св. Ремигия. Услышав имя друга и цель посольства, я сразу назвался тем, кого он ищет и, поцеловав его, увел в сторонку. Тут он протянул мне послание, в котором меня приглашали прочесть «Афоризмы». Обрадованный этим, я взял с собой некоего мальчика и вместе с шартрским всадником собрался отправиться в Шартр.
Уезжая, получил я от моего аббата только одного мула. Итак, испытывая недостаток в деньгах, платье и других необходимых вещах, я приехал в Орбэ, монастырь, известный гостеприимством, где отдохнул по приглашению аббата Д. 62; благодаря их милосердию меня снабдили всем необходимым и назавтра я взял путь на Мо. Пока мы с двумя спутниками пробирались по извилистым лесным тропинкам, были у нас и неприятности. Ведь на перекрестке мы ошиблись дорогой и проехали лишних шесть галльских миль. А как только мы миновали Шато-Тьерри, мул, который до того выглядел Буцефалом 63, вдруг стал спотыкаться, как осел. Солнце уже садилось, шел дождь и тут наш мощный Буцефал, ослабевший от чрезмерных трудов, упал, уронив сидящего на нем верхом мальчика, и, словно пораженный молнией, издох в шести милях от города. Какая тут поднялась суматоха, какое волнение, могут представить себе те, кто встречался с такими превратностями и может сравнить похожие случаи. Не привыкший к столь долгим и трудным поездкам мальчик, лишившись мула, лежал, совершенно обессиленный. Некому больше было нести вещи. Лил сильный дождь, небо затянули тучи, солнце уже зашло, наступили сумерки.
Во время этих тревог Бог не отказал мне в совете. Я оставил мальчика с поклажей там, объяснив ему, что отвечать, если прохожие будут расспрашивать его, и велев не поддаваться сну, и поехал в Мо, сопровождаемый только шартрским всадником. В потемках я едва разглядел мост, подъехал к нему, внимательно осмотрел и был удручен новой неприятностью в пути. Ведь в нем зияло столько дыр, что в то время и горожане едва ли пересекли бы его по своим надобностям. Неутомимый [157] муж из Шартра, достаточно опытный в дорожных переделках, поискав вокруг лодку и не найдя ни одной, вернулся на опасный мост и, благодарение небу, провел по нему лошадей невредимыми. Подкладывая под ноги лошадям в местах отверстий где щит, а где подобранную доску, где согнувшись, а где прямо, где медленно, а где бегом, он успешно переправил меня с лошадьми. Уже наступила ночь и покрыла мир ужасной мглой, когда я вступил в базилику св. Фарона, а братия тем временем приуготовляла напиток милосердия. В тот же день мы торжественно трапезовали, зачитывая главы о монастырском келаре, который мог как побуждать к пьянству, так и препятствовать ему. Я был принят ими, как брат, с приветливыми речами, насытился и отдохнул. Всадника из Шартра я послал с лошадьми за оставленным мальчиком, и его вновь поджидали опасности пути по мосту, уже им испытанные. Он пересек его тем же способом, что и раньше, и нашел мальчика во время второй ночной стражи, так как сперва он заблудился и едва вышел на него по частым крикам. Подобрав его, он двинулся к городу, но опасаясь пути по мосту, который уже был ему знаком, свернул с мальчиком и лошадьми к какой-то хижине; там они, не евши целый день, собрались отдохнуть ночью вместо еды.
Эту ночь я провел без сна и какие муки претерпел, могут представить себе те, кого тревога о ком-то дорогом вынуждала бодрствовать. Ранним утром, когда наконец рассвело, они появились, испытывая страшный голод. Их накормили и перед лошадьми положили зерно и солому. Оставив аббату Августину мальчика, который потерял мула, в сопровождении только всадника из Шартра, я вскоре приехал в Шартр. Оттуда я сразу отправил лошадь и вызвал мальчика из Мо.
Когда его доставили и все тревоги миновали, я тщательно изучил «Афоризмы» Гиппократа вместе с Херибрандом, человеком большой доброты и учености. Из них я получил сведения только о прогнозировании недугов и, так как простого знания болезней было недостаточно, чтобы удовлетворить мое любопытство, я попросил его прочитать со мной и книгу, которая называется «О согласовании Гиппократа, Галена и Сорана» 64. И добился этого, ведь от него, столь искусного в этой науке, не укрылись тайны врачевания с помощью фармацевтики, ботаники и хирургии 65.
51. Как из-за жалоб на задержание Арнульфа по королевскому приказу состоялся собор
Но вернемся к событиям, о которых мы рассказывали выше: некоторые друзья негодовали из-за пленения епископа, некоторые схоластики писали сочинения в его защиту, другие [158] ссылались на канонические постановления и все это достигло слуха короля, и королевским эдиктом было постановлено, чтобы все епископы Галлии, кто только может, и в особенности епископы этой провинции собрались вместе; а те, кто не сможет приехать, пусть оправдают свое отсутствие с помощью подходящих послов, и на этом собрании в соответствии со строгими правилами и декретами они или объявят его виноватым, либо, оправдав, восстановят на прежней кафедре 66. Итак, в обители монахов святого Базола собрались епископы Реймского диоцеза, суффраганы Реймского архиепископа: Видон, епископ Суассонский, Адальберон, Ланский епископ, Херивей, епископ Бове, Годесман, епископ Амьенский, Ратбод, Нойонский епископ, Одон, епископ Санлисский; Даиберт, архиепископ Буржский, суффраганы архиепископа Лионского, Гуалтерий, епископ Отенский, Брунон, епископ Лангрский, Милон, епископ Маконне, Сигуин, архиепископ Санский со своими суффраганами, Арнульф, епископ Орлеанский, Херберт, епископ Оксерра 67. Вместе с ними заседали и аббаты из разных мест: тайно посовещавшись друг с другом, епископы приказали им сесть рядом с собой.
