Политическая мысль Нового Времени. Всех утопистов, несмотря на различия, объединяет одна и та же основ­ная идея: установить общество социальной справедливости

Всех утопистов, несмотря на различия, объединяет одна и та же основ­ная идея: установить общество социальной справедливости, в кото­ром трудящиеся получили бы заслуженную ими долю общественного богат­ства. В связи с этим, характерным признаком утопического социализма, вполне уже выявившемся у Т. Мора в его знаменитой «Утопии», явился его антикапиталистический характер.

Т. Мор и Т. Кампанелла были убеждены, что прекращение производства предметов роскоши, ликвидация всякого рода излишеств, превращение всех работоспособных членов общества в производителей материальных благ не только покончит с нищетой, но и сделает возможным осуществление прин­ципа: от каждого по способностям, каждому по потребностям. Этот принцип, рассматриваемый сам по себе, вне исторического контекста, в рамках кото­рого он был сформулирован, представляется сугубо утопическим. Однако под потребностями, подлежащими удовлетворению, и Т. Мор, и Т. Кампанелла понимали лишь удовлетворение насущной жизненной нужды. Таким обра­зом, удовлетворение всех потребностей в системах раннего утопического коммунизма предполагает, как это ни парадоксально, всемерное их ограни­чение, повсеместный аскетизм.

Одним из главных вопросов в учениях утопистов был вопрос о частной собственности. И утопические коммунисты отличались решительным требованием «общности имущества». Однако понимание этого требования претерпело на протяжении XVII – XVIII веков существенные изменения. Если Т. Мор безоговорочно требовал «совершенного уничтожения частной собственности» [28], то Дж. Морелли, живший в XVIII веке, уже утвер­ждал, что из общего имущества должны быть исключены «те вещи, которые каждый употребляет для удовлетворения своих потребностей, для удовольст­вия и для повседневного труда» [29]. Последние слова, очевидно, имеют в виду повседневный труд ремесленников; применяемые ими орудия труда и сред­ства производства исключаются из общего владения, остаются частной соб­ственностью производителя.

В XVII веке возникает идеология либерализма, которая обосновывает необходимость гражданского общества, т.е. ликвидации сословных привиле­гий, утверждения гражданских прав и свобод, равенства всех граждан перед законом. Именно в гражданском обществе либералы видели воплощение социальной справедливости.

Либеральная философия произвела переворот в двух важных представле­ниях, а именно в представлении о человеке и государстве. Великий философ либерализма Т. Гоббс представляет человека одиноким, зависящим только от себя самого и находящимся во враждебном окружении, где его признание другими определяется лишь властью над этими другими. Существование людей – атомов предполагает не любовь и солидарность, а непрерывную войну, причем «войну всех против всех»[30]. По мнению Т. Гоббса, «равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинако­вый ущерб во взаимной борьбе». Он также пишет: «Хотя блага этой жизни могут быть увеличены благодаря взаимной помощи они достигаются го­раздо успешнее, подавляя других, чем объединяясь с ними»[31].

До либераль­ных теоретиков переворот в идее государства произвели уже М. Лютер и Ж. Кальвин, обосновавшие возникновение богатых как носителей власти, на­правленной против бедных. Вот слова М. Лютера: «Наш Господь Бог очень вы­сок, поэтому он нуждается в этих палачах и слугах – богатых и высокого происхождения, поэтому он желает, чтобы они имели богатства и почестей в изобилии и всем внушали страх. Его божественной воле угодно, чтобы мы называли этих служащих ему палачей милостивыми государями»[32].

Позже появ­ляется тот тип государства, который Т. Гоббс назвал «Левиафаном» - биб­лейским чудовищем, поскольку только такой наделенной мощью, бесстра­шием и авторитетом страж мог ввести в «законные рамки конкуренцию – это «войну всех против всех». Подводя итог этим рассуждениям, Дж. Локк – другой мыслитель либерализма, напишет: «Главная и основная цель, ради которой люди объединяются в республики и подчиняются правительствам, - сохране­ние их собственности»[33]. Пользуясь материалом для работы у природы, человек «соче­тает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью»[34]. Таким образом, Дж. Локк провозгласил приоритет частной собственности в государстве, которая стала одной из основных идей гражданского общества.

Политический либерализм французского аристократа Шарля Луи де Мон­тескье выразился в его главном политическом произведении «О духе за­конов», где он выделял три рода власти: законодательную, исполнительную и судебную. Принцип разделения властей, прежде всего, состоит в том, чтобы они принадлежали разным государственным органам. «Все погибло бы, - пи­сал Монтескье, - если бы в одном и том же лице или учреждении, составлен­ном из сановников, из дворян или из простых людей, были соединены эти три власти: власть создавать законы, власть приводить в исполнение поста­новления общегосударственного характера и власть судить преступления или тяжбы частных лиц» [35]. Монтескье предложил построить такой политический институциональный механизм, который обеспечивал бы нам определенные демократические гарантии безотносительно к личным качествам людей.

Средство, предложенное Ш.-Л. Монтескье для предотвращения вырождения демократии в тиранию, - это комбинирование и взаимное балансирование различных ветвей власти, впоследствии получившее название принципа раз­деления власти.

Ш. - Л. Монтескье один из первых мыслителей на Западе, кто задумался над серьезным вопросом, – почему же демократия так часто вырождается в деспо­тию и становится добычей узурпаторов. «…Несмотря на любовь людей к свободе, несмотря на их ненависть к насилию, большая часть народов все же подчинилась деспотизму. И нетрудно понять, почему это произошло. Чтобы образовать умеренное правление, надо уметь комбинировать власти, регули­ровать их, умерять, приводить их в действие; подбавлять, так сказать, балла­сту одной, чтобы она могла уравновесить другую; это такой шедевр законо­дательства, который редко удается выполнить случаю и который редко по­зволяют выполнить благоразумию».[36]

Великая Французская революция явилась проверкой либеральных и социали­стических идей, которые успели утвердиться в общественном сознании, на прочность. Революция 1789 г. выступила под тираноборческими лозунгами, и на обломках абсолютизма должно было возникнуть новое общество самодея­тельности и свободы. Однако прошло совсем немного времени и, по утвер­ждению французского либерального мыслителя XX столетия А. де Токвиля, «вы замечаете громадную центральную власть, собравшую воедино и при­своившую себе все частицы авторитета и влияния, которые раньше были разбросанные в массе второстепенных властей, сословий, классов, профес­сий, семейств и индивидуумов и как бы рассеяны по всему социальному ор­ганизму. Мир не видел подобной власти со времен падения Римской импе­рии»[37].

XIX век прошел во многом под знаком французской революции, кото­рая явилась своего рода лабораторией политического опыта, выработала и апробировала несколько форм государственности. Лозунги Великой фран­цузской революции XVIII века – свобода, равенство, братство! – несомненно, утопичны, однако важно отметить то, что эта революция установила демо­кратические порядки, обязательные для всех граждан, упразднив сословные привилегии и деспотизм.

Учения великих представителей утопического социализма А. Сен-Си­мона, Ш. Фурье, Р. Оуэна стали одним из источников марксизма, в этом, возможно, их большая заслуга перед будущим. Что же касается прошлого, то в отличие от своих предшественников, они полагали, что уничтожение нищеты и созда­ние общества благоденствия становятся возможными, благодаря ускоренному развитию материального производства. А. Сен-Симон видел предпосылки бу­дущего процветающего общества в развитии промышленного капитализма, индустриализации. Ш. Фурье, который считал основной экономической ячейкой социетарного общества земледельческую ассоциацию, полагал, что эта новая организация производства и всей жизни общества повлечет за собой столь значительное повышение эффективности производства, что продукты его сделают возможным всеобщее благоденствие.

Наиболее четкие представления о материальной основе благоденствия будущего общества мы находим у Р. Оуэна, который теоретически осмысли­вает итоги промышленной революции в Англии и приходит к выводу, что вызванный ею громадный рост производительности труда вполне обеспечи­вает удовлетворение всех насущных потребностей населения. Он пишет: «Благодаря изобретениям и открытиям, сделанным в последнее столетие, общество, организованное на научных основаниях и управляемое с помощью простых здравых принципов равенства и справедливости, может быть насы­щено благами самого высшего качества при работе, сводящейся к приятным занятиям, продолжающимся менее четырех часов»[38].

А. Сен-Симон, Ш. Фурье и Р. Оуэн обосновывали принцип: от каждого по способностям, каждому по его труду. Они отвергали, следовательно, уравнительное распределение матери­альных благ, но при этом, однако доказывали, что и при неравном распреде­лении каждый трудящийся будет обеспечен всем жизненно необходимым.

Огромное влияние на умы последующих поколений оказало учение К. Маркса. Он предпринял попытку анализа современного ему капиталистиче­ского общества, т.е. механизма его функционирования, структуры, тенденций в его динамике. Основная проблема современного ему общества (Маркс на­зывал его капиталистическим) – в его внутренних противоречиях. Он выде­лял их несколько:

· противоречие между производительными силами и производственными отношениями (суть этого противоречия выражается в том, что буржуа­зия создает все более мощные средства производства, а производствен­ные отношения, в том числе отношения собственности и отношения рас­пределения остаются на старом уровне, что приводит к резкому обога­щению одних и нищете других);

· противоречие между классами (суть этого противоречия выражается в том, что постоянно количественно растущий пролетариат начинает со­ставлять большинство населения и оформляется в класс, стре­мящийся к взятию власти и преобразованию общественных отношений). К. Маркс, не отрицает, что между двумя классами антагонистами сущест­вует множество социальных групп, но он убежден, что рано или поздно они будут вынуждены примкнуть или к одним или к другим.

Кроме того, в социально-политической концепции мар­ксизма выделяются следующие положения:

o Общественное бытие определяет общественное сознание;

o Материальные общественные отношения являются первичными, идеологи­ческие отношения — вторичны;

o Определяющую роль во всем укладе общественной жизни играет способ производства материальных благ;

o Экономический базис определяет политическую, правовую, религиоз­ную и прочие надстройки; развитие общества есть естественноисториче­ский процесс;

o Общественный прогресс представляет собой процесс движения от од­ной, низшей, общественно-экономической формации к другой, высшей, общественно-экономической формации; в его основе лежит прогресс производительных сил общества.

o Человеческая личность есть воплощение социальных качеств, совокуп­ность (ансамбль) общественных отношений.

Необходимо подчеркнуть, что свои выводы К. Маркс относил исклю­чительно к развитым индустриальным странам Запада. Именно в этих стра­нах капитализм как общественно-экономическая формация созрел в более полной мере и создал весомые предпосылки для перехода к более прогрес­сивному способу производства.

Центральным в марксистской теории социальной революции является вопрос о борьбе основных антагонистических классов. Непосредственным выражением противоречия в экономическом базисе выступает классовый конфликт, который может принимать разнообразные формы. Из двух основ­ных антагонистических классов, по мнению К. Маркса, один всегда является передовым, выражающим насущные интересы и потребности социального прогресса, другой - реакционным, тормозящим (исходя из собственных инте­ресов) прогресс и упорно не желающим уходить с исторической авансцены. В чем состоит задача передового (для данной общественно-экономической формации) класса? Прежде всего, в перехвате исторической инициативы у своего антагониста и в сломе его гегемонии (господства). Сделать это непро­сто, ибо за плечами господствующего класса - не только экономическая и во­енная мощь, но также вековой опыт политического правления, а главное - в его распоряжении находятся информация, знания, культура. Значит, для вы­полнения своей исторической миссии передовой класс должен решить, как минимум, две задачи. Во-первых, ему необходимо получить соответствую­щие знания, образование. Во-вторых, нужно быть готовым к активному при­менению насилия.

В конце XIX века в рамках самого марксизма возникло влиятельное течение, основоположником которого был ученик и соратник К. Маркса Э. Бернштейн. Он усомнился в неизбежности революционного взрыва, который, по Марксу, должен в ближайшее время «смести» капиталистический строй и установить диктатуру пролетариата. Напротив, считал он, статистические данные развития капитализма в Западной Европе свидетельствуют о проти­воположных тенденциях и показывают, что переход к социализму будет от­носительно мирным и займет сравнительно долгий исторический период. Свои выводы Бернштейн относил исключительно к развитым индустриаль­ным странам Запада.

К числу ярких представителей и последователей идей либерализма можно отнести философа и правоведа И. Бентама. Его относят к теоретикам мо­рали и права, к представителям, так называемого, утилитаризма, развившего представление о пользе как главном принципе, которым человек руково­дствуется в своей деятельности.

Полезность выступает у Бентама главным критерием оценки всех явле­ний. Польза есть то общее, что характеризует все поступки, приносящие удо­вольствие. Польза и благо – одно и то же («благо есть удовольствие или при­чина удовольствия»). Либеральные идеи И. Бентам дополнил демократическими. Он был сто­ронником республиканского государственного устройства, считал, что «со­став законодательного собрания будет наилучшим при наибольшем количе­стве точек соприкосновения с народом»[39], выступал за расширение избиратель­ного права, за упрощение и совершенствование законодательного процесса, демократизацию судебной процедуры, эффективный контроль деятельности законодательной и исполнительной власти с помощью свобод­ной прессы, общественных дискуссий.

Другой известный философ Д. С. Милль известен как яркий представи­тель доктрины классического либерализма и критик И. Бентама, но в то же время и его последователь. Свои политические взгляды Д. С. Милль выразил в трактате «О свободе» и в политическом произведении «Представительное правление».

Согласно Д. С. Миллю, угроза свободе индивида идет как от тирании прави­тельства, на что уже давно было обращено внимание политических мыслите­лей, так и от тирании господствующего в обществе «общественного мнения», или взглядов большинства. Обществу свойственно «тяготение, хотя и не уго­ловными мерами, но насильственно навязывать свои идеи и правила тем ин­дивидуумам, которые с ними расходятся в своих понятиях».[40] Поэтому важно установить границу, далее которой общественное мнение не может за­конно вмешиваться в индивидуальную независимость, важно ответить на практический вопрос о согласовании личной независимости и общественного контроля.

Д. С. Милль считал, что в обществе закон и общественное мнение должны обязывать людей к исполнению известных правил поведения. Но какие же должны быть эти правила – вот в чем самый важный вопрос. В каждую эпоху, в каждой стране господствующие правила воспринимаются людьми как несомненные, само собой разумеющиеся. Между тем, эта почти всеобщая иллюзия представляет собой один из примеров магического влияния при­вычки. Во всех обществах, - писал Милль, - есть несколько принципов, играю­щих важную роль в образовании правил поведения, которые налагаются за­коном или общественным мнением. В первую очередь, - это интерес господ­ствующего класса. Там, где один класс господствует над другим, большая часть общественной нравственности обусловлена интересами господствую­щего класса. Второй принцип, играющий важную роль в образовании правил поведения, состоит в раболепстве, в желании угодить своим временным гос­подам или богам. Кроме того, на нравственные понятия оказывает влияние общественный интерес.

Третий известный представитель политической мысли XIX в. - Алексис де Токвиль. Этот французский политик и историк явился создателем теории демократии, отличной от античности и пригодной для больших национальных государств. Суть своей теории А. де Токвиль изложил в работе «О демократии в Аме­рике», написанной после его путешествия по США в 1832 г.[41] Токвиль ана­лизирует посттрадиционное общество как массовое демократическое, не знающее сословных барьеров. Но и его раздирают противоположные им­пульсы. Массовое общество может развиваться как демократия свободы – и тогда оно вынуждено примириться с неравенством, ибо в условиях свобод­ного соревнования неравные от природы люди достигают неравных резуль­татов. Но оно же может, под давлением снизу, предпочесть путь демократии равенства: поставить над собой деспотическую власть, которая поместит не­равных людей в прокрустово ложе равенства. Он одним из первых сказал «о близящемся неизбежном наступлении демократии во всем мире». А. де Токвиль вывел «золотой закон демократии», который гласит, что самый быстрый путь к свободе ведет к наихудшей форме рабства.

Самым знаменательным явлением эпохи А. де Токвиль считал демократию, сердцевиной которой является принцип равенства. Однако равенство, доведенное до крайности, подавляет свободу. Современная демократия возможна лишь при тесном союзе равенства и свободы. Основным пунктом миросозерцания Токвиля является свобода личности. Разделяя либеральные взгляды и отстаивая веру в спасительность принципа "laissez faire, laissez passer" (невмешательства) в экономических отношениях, А. де Токвиль видит, однако, другие ее недостатки. Он понимает, что в обеспечении свободы главную роль играет вековое воспитание народа, что одни конституционные учреждения по образцу английских еще недостаточны для этой цели. Народы стремятся к свободе и равенству; полное осуществление обоих принципов — идеал демократии. Но, любя свободу, демократические народы лучше понимают и выше ценят прелести равенства. Поэтому они иногда согласны пожертвовать свободой для сохранения равенства. Между тем, равенство, прямо не противореча свободе, развивает в обществе наклонности, грозящие установлением деспотизма. Обособляя людей друг от друга, равенство развивает в них партикуляризм и эгоизм. Увеличивается страсть к наживе, люди равнодушно относятся к общественным интересам и, устраняясь от общественной жизни, предоставляют все новые права правительству, лишь бы оно обеспечивало порядок и спокойствие. Государственная власть расширяется и проникает все глубже в жизнь общества; личность попадает все в большую зависимость. Местное самоуправление уничтожается и заменяется административной централизацией. Устанавливается всемогущая, абсолютная тирания народного большинства.

Процесс этот идет еще скорее, если демократии приходится вести войны, которые особенно опасны для свободы, так как требуют сосредоточения всех сил государства. А от тирании большинства до единоличного деспотизма — один только шаг. Талантливый полководец всегда может при помощи армии захватить власть, и народ, привыкший повиноваться центральному правительству, охотно откажется от участия в правлении, лишь бы его новый господин обеспечил порядок и покровительствовал обогащению. Таким путем равенство может привести к деспотизму.

Единственное средство, которое может предотвратить такой исход, — сама свобода: она отрывает людей от материальных интересов, соединяет и сближает их, ослабляет их эгоизм. Существенную помощь ей может оказать религия, действующая в том же направлении. Но одного конституционного устройства, соединенного притом с бюрократической централизацией, более чем недостаточно; это только "приделывание головы свободы к телу раба". Необходима широкая децентрализация власти при сохранении за центральным правительством минимума необходимых прав. Поэтому для большой страны лучшей формой государственного устройства является федерация.

Однако, А. де Токвиль предвидел и возникновение новых, возможно еще бо­лее жестоких противоречий, связанных с развитием капитализма. Он предрек образование новой аристократии – промышленной. Демократия поощряет рост промышленности, увеличение производства товаров, необходимых для благосостояния народа. Равенство возможностей расширяет круг предпри­нимателей, растет и численность рабочих.