Тождественны ли Прекрасное, Истинное и Доброе (Любовь)?

Да, отвечают христианские мыслители, потому что все это — воплощения Бога.

Нет, говорят романтики, потому что истина бывает низкой, а любовь — злой.

Лев Толстой заключает: чем ближе мы подходим к красоте, тем дальше удаляемся от добра.

Единственна ли истина?

Да, утверждают Сократ, Платон и вслед за ними христианские мыслители, потому что мера всех вещей — единственный Бог.

Нет, настаивают софисты и их последователи, многие мыслители Ренессанса и постмодерна, потому что мера всех вещей — человек, а людей много и они различны.

У каждого человека свой мир. Поэтому на вопрос: сколько людей, столько миров и истин? — вполне логичен ответ "Да". Вернее было бы сказать, что каждый человек имеет свою собственную точку зрения и видит мир по-своему, в некоем уникальном ракурсе. Вот как пишет об этом великий философ и выдающийся математик, один из создателей дифференциального исчисления Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716): "Подобно тому как один и тот же город, рассматриваемый с разных сторон, каждый раз кажется иным, так и весь мир производит впечатление многих миров, хотя в действительности есть только различные точки зрения, различные перспективы единого мира" ¹.

И вместе с тем, существует ли объективный мир, один-единственный, общий для всех? Конечно.

Концепция единственности истины, доведенная до логического предела, превращается в фанатизм. Концепция множественности истины, доведенная до логического предела, превращается в релятивизм. И первое, и второе — порочные крайности, точно так же, как

¹ Виппер Б. Р. Введение в историческое изучение искусства. — М., 1985. — С. 195.

крайний субъективизм, граничащий с психической патологией, и последовательный конформизм, приводящий к утрате собственного лица. Вспомните об аристотелевской золотой середине!

Проблема состоит в том, как правильно сочетать противоположные воззрения, как найти между ними золотую середину. Ведь каждый человек одновременно — и уникальное, неповторимое существо, такое, которого никогда раньше не было и никогда после не будет, и вместе с тем — один из членов человеческого сообщества, звено в цепи поколений. Он живет в собственном, единственном мире и вместе с тем — в обществе, в окружении других людей, в объективном мире. Его человеческая природа уникальна, но может проявиться только в общении с другими людьми. Отдельный человек может стать воплощением культуры, ее носителем, но только в том случае, если получит образование и воспитание, то есть культура будет ему передана от общества, от окружающих его людей.

Ведь человеческая культура двуедина. Она представляет собой, по словам Г. Кнабе, систему диалектических противоречий, производных от одного, центрального противоречия — между индивидом и родом [89, гл. 1]. В основе культуры лежит непрестанное взаимодействие обобщающих тенденций и форм с тенденциями и формами, направленными на запечатление человека в его неповторимости. Эти тенденции нераздельны и неслиянны, как ипостаси Троицы. Нельзя выразить себя, не обращаясь к обществу, не пользуясь его опытом и его языком, то есть не отвлекаясь от себя в собственной неповторимости, как нельзя построить общество, которое бы не состояло из индивидов, не выражало бы себя через отдельных людей [57, 47—48 ].

Quot;Человек — единственное существо, для которого собственное существование является проблемой", — пишет Э. Фромм в книге "Человек для самого себя" [110, 61]. Проблема — это то, что лежит между противоположностями. Однако обозначить, очертить проблему, сформулировав две противоположные истины, как это делают скептики, — это только начало. Пушкин пишет о том, что скептицизм есть только первый шаг умствования. Проблема может быть решена, но только для конкретного человека в конкретных обстоятельствах. Вспомним еще раз Гегеля: истина всегда конкретна.

Этика и эстетика — разделы философии, а философия — наука не ответов, но вопросов, и каждый должен сам отыскивать ответы.