Нравственность в буржуазном обществе

Как бы там ни было, в недрах феодального общества в связи с развитием производительных сил — совершенствование средств производства приводит к дальнейшему разделению общественного труда, появлению ремесленничества, мануфактуры, машинного производства — возникают новые, буржуазные общественные отношения. Весь социальный миропорядок феодализма приходит в противоречие с энергичным, воинственным «духом капитализма», его интересами в установлении новых, справедливых и соответствующих «природе человека» общественных отношений.

Понятно, что господствующей в новом, возникающем на развалинах феодализма обществе является буржуазная мораль, которая постепенно пронизывает все поры общественного организма и находит себе носителей среди всех слоев и классов общества. И дело состоит не только в том, что господствующий класс, контролируя средства духовного производства, якобы «навязывает» свои ценности другим общественным слоям. Неудовлетворительной в этой связи выглядит марксистская идея о том, что только пролетариат в силу объективных условий существования оказывается способным противостоять буржуазному давлению и вырабатывает свою собственную, классовую по сущности, но общечеловеческую по содержанию мораль. Общество, где существуют две принципиально различные и противоположные в сущностных характеристиках морали, в принципе оказывается аморальным, безнравственным, некультурным и нецивилизованным, напоминающим первобытное, где нравственные установления распространялись только на «своих».

Скорее всего, буржуазная мораль в своих представлениях о должном порядке социального мироустройства оказалась способной выразить весьма важные общечеловеческие ценности, отражающие интересы абстрактной человеческой личности, не принадлежащей никакому классу, никакому сословию, роду, племени, этнической общности или профессиональной корпорации. Тем самым она и смогла стать во главе нравственного развития общества, магистральное направление которого как раз и связано с процессом обобществления человечества, преодоления социально-этнической и сословно-классовой обособленности.

По-видимому, этим в первую очередь можно объяснить притягательную силу ценностей буржуазной морали, с которой безуспешно бьются всякого рода коммунистические партии и режимы, исламские фундаменталисты, африканские националисты и традиционалисты и прочие сторонники навязывать другим собственные представления, как им жить, что носить и чем дышать.

Сам термин «буржуазный» в применении к морали или к чему-либо другому имеет в глазах различных борцов против колониализма и империализма, эксплуатации человека человеком и вообще против всего западного и капиталистического весьма одиозное и зловредное значение.

Правда, победив в этой борьбе самих себя, они же приходят потом за гуманитарной помощью, ссудами и кредитами к проклятым «буржуинам» и, кстати, получают их, ибо буржуазная цивилизация предполагает в качестве условия своего существования преодоление огромных заповедников отсталости и дикости на земле.

На самом же деле буржуазным социальный и нравственный миропорядок современных, наиболее развитых стран мира называется потому, что он зарождается в городах — центрах новой, основанной на товарно-денежных отношениях, цивилизации, на основе интересов горожан-бюргеров в утверждении «естественных», то есть присущих каждому от природы по праву рождения, прав и свобод человеческой личности. Прежде всего это право на жизнь и свободу ее устраивать по собственному усмотрению, это право мыслить и действовать самостоятельно, не подчиняясь чужим установлениям и не принимая ничего в качестве предрассудка, подвергая все рассмотрению и оправданию только силой разума. Это право на независимость от воли других людей и всякого рода сословно-корпоративных зависимостей и обычно-традиционных установлений. Наконец, это право заниматься любой приносящей общественную пользу деятельностью в интересах собственной выгоды — право на свободу предпринимательства, ограниченное только одним — таким же правом других людей. По сути, это возрождение античного принципа справедливости — не вредить другому и не терпеть вреда от другого.

Все эти права, обеспечивающие человеческие свободы и достоинство, в свою очередь нуждаются в основополагающей свободе общественного происхождения — свободе частной собственности, гарантирующей относительную независимость источников существования человека, его подлинную автономию от других лиц.

Это также интересы городских жителей в ликвидации препятствующей всем этим правам и свободам совершенно неоправданной никакой общественной пользой системы привилегий для высших сословий, присущего им социального паразитизма и вообще всей сословной иерархии, порождающей и поддерживающей незаслуженное и несправедливое неравенство.

В отличие от старого, феодального уклада общественной жизни, где производство жизненных средств строится на началах господства и подчинения, на основе принуждения и где большая часть продукта изымается для паразитического потребления господствующим классом, производство на основе частной собственности строится принципиально иначе.

Феодальный способ производства начинает рассматриваться как не только несправедливый, но и неэффективный, неразумный, сковывающий общественное производство вследствие отсутствия стимулов для его расширения и совершенствования. Господствовавшее там из-за неразвитости общественного разделения труда натуральное производство не нуждается в расширении, ибо предназначено для внутреннего потребления, в связи с чем масштабы феодальной эксплуатации ограничивались «размерами желудка феодала» (К. Маркс). А подневольный его характер не мог вызвать заинтересованности производителей в совершенствовании способов и приемов хозяйствования, в снижении затрат и издержек, то есть превращении производственных отношений в экономические.

Новые, справедливые отношения между людьми мыслятся как свободная и добровольная, без принуждения, связь отдельных самостоятельных индивидов, равных в своих правах и интересах. Они свободно распоряжаются своим имуществом, собственностью, своей деятельностью и самой жизнью не в ущерб другим.

Каждый индивид своей деятельностью в меру сил и способностей оказывает другим определенную пользу, производя товары, услуги, удовлетворяя какие-либо другие потребности, и никто не должен чинить в этом преград, как-либо ограничивать его права и стремления. Человек на свой страх и риск разворачивает по собственной инициативе свое дело, ориентируясь не на принуждение сверху, а стремясь получить собственную выгоду. Через рынок и другие социальные механизмы он обменивает результаты своей деятельности на товар с универсальной ценностью — деньги в пропорциях, диктуемых спросом и предложением и собственными затратами. На деньги он может удовлетворять свои производственные потребности, расширять дело, либо пустить на свои жизненные потребности и забавы, либо начать новое дело, ссудить их банку, либо просто отложить до лучших времен. Деньги становятся концентрированной и предметно выраженной формой бытия социальной энергии и силы человека, расширяя его возможности и способности.

Что делать, что производить, чем заниматься и сколько — диктует здесь не феодал, не феодальное государство, а общественный спрос, общественная потребность. А так как получить выгоду можно, только удовлетворяя общественный спрос, между производителями разворачивается соперничество за то, как лучше угодить потребителю, как привить ему больше разных других потребностей. Эта разворачивающаяся между производителями к радости потребителя конкуренция стимулирует производителей в их собственных интересах действовать наиболее рационально и эффективно, соизмерять затраченные усилия и результаты, стремиться к снижению издержек и затрат, а значит, и цен, и порождению все новых и новых потребностей. Именно расширение и совершенствование потребностей и возможностей их удовлетворения человеком решающим образом сказываются на развитии внутреннего мира личности, изощренности его чувств, мыслей и желаний. Правда, осуществляемый стихийно, не сопровождаемый духовной работой над собой и овладением богатствами культуры, этот процесс легко вырождается в патологию потребительства, когда все мысли и чувства человека оказываются в подчинении доминирующей способности — хотеть, ничего больше не умея.

Таким образом, в результате постепенных и мирных процессов или же насильственным способом, преодолевая сопротивление привилегированных сословий феодального общества, создавалось общество, в основу которого был заложен механизм безграничного саморазвития и совершенствования на основе рыночных отношений общественного производства, вовлекающий в товарно-денежный круговорот все большие слои населения и создавший наиболее мощную из всех известных цивилизаций.

Вместо традиционности, косности и застойности рутинных форм труда и организации производства, неподвижных и обособленных социально-этнических структур с их статичностью, вместо мира сословно-иерархической упорядоченности общественных отношений, застывших жизненных стандартов и норм поведения появляется динамически развивающееся общество, радикально перестраивающее социальную структуру, политические и правовые институты и, разумеется, духовную жизнь общества.

Мир навсегда заданных социальной иерархией ролей, наследуемой дисциплины, обычаев и традиций, общинных, патриархальных нравов и коллективной безответственности, мир авторитарных и догматических ценностей безвозвратно рушится, уступая место, к сожалению, далеко еще не везде обществу социальной мобильности, личной активности, инициативы и ответственности, ориентированной на равенство исходных условий, свободу предпринимательства и конкуренцию

Повсюду, где буржуазия достигала господства, она разрушала феодальные общественные отношения, привязывавшие человека к его «естественным» повелителям и обрекавшие его на подчинение и зависимость. Она показала, что общественные отношения, основанные на господстве и подчинении, на насилии, всегда обречены на естественное их дополнение в виде лени, косности и неподвижности, отвращения к производительному труду и всякой созидательной деятельности, к безволию и пресмыкательству, угодничеству и подлости.

Практически за какие-то сто лет она вызвала к жизни более грандиозные общественные производительные силы, нежели человечеству удалось развить за всю предшествующую историю,, и эти силы, приводимые в движение самым мощным из всех известных в истории стимулов деятельности — свободным интересом частного собственника, перевернули само общество и все представления о нем, о человеке, о смысле и назначении его жизни.

Разрушив феодальный уклад, буржуазия поставила на его место свободу частной собственности, конкуренции, правовую независимость и равенство людей, защищенные политическими и правовыми учреждениями и нуждающимися также в нравственном обосновании соответствующими моральными ценностями.

Буржуазная мораль опрокинула феодальные нравственные отношения с их основным принципом морального неравенства сословий, вечности и естественности иерархии, ничем не заслуженных привилегий одних людей перед другими и подчиненности, зависимости одних от других. На своих знаменах она написала лозунги свободы и равенства, которые только и должны были обеспечить подлинное моральное братство, взаимное доверие и взаимопомощь между людьми. Эти моральные ценности означали прежде всего равенство условий конкуренции, вытекающее из признания свободы личности и естественности равенства прав всех людей на ведущую к их собственному благополучию деятельность, если она не ущемляет такие же права других. И свое закрепление эти права и свободы получили в освящении частной собственности.

Именно частная собственность не только и не столько на предметы потребления, что имело место на протяжении всей истории цивилизации, а прежде всего на условия и средства производства, впервые в истории сделавшая непосредственного производителя относительно независимым от его общественного окружения, стала краеугольным камнем всей буржуазной цивилизации и основой всех ценностей. Стремление к обладанию ею выступает поэтому как самый сильный источник активности людей, а реализация этого стремления делает человека все более независимым и свободным, расширяет его возможности и позволяет удовлетворять свои желания и капризы. Обладание собственностью и деньгами как самой универсальной в рыночной экономике формой собственности становится целью и смыслом жизни, подчиняя себе всего человека, определяя всю его духовную жизнь и моральное самочувствие. Обладание собственностью, капиталом становится более важным показателем социальной значимости человека, нежели его родовитость, происхождение, сословная принадлежность.

В то же время сам принцип свободы частного предпринимательства фиксировал личность с ее потребностями и интересами как источник и центр всей социальной активности.

Возникает новый тип личности с набором принципиально новых «добродетелей», предполагающих в индивиде активное, деятельное отношение к жизни, предприимчивость, хватку, инициативу, бережливость и расчетливость, честность в деловых отношениях и финансовых обязательствах, здоровое честолюбие и карьеризм. Человек должен стремиться к успеху, но он при этом должен учитывать и уважать права и стремления других людей, без чего невозможно устроить общественную жизнь на взаимовыгодных началах.

Буржуазное общество предельно упрощает общественные взаимоотношения, совлекая с них покрова патриархальности, святости, родства, сентиментальности и ставя на их место связь голого интереса, пользы и выгоды личности. Поэтому еще одним следствием господства частной собственности наряду с ориентацией на богатство и успех становится индивидуализм, способность осознавать себя в качестве особой, отдельной от общества, нации, класса, коллектива, семьи ценности, достойной почитания и любви. В буржуазном обществе фактически завершается процесс выделения индивида из множества взаимопоглощающих друг друга сообществ, где индивид выступает частицей чего-то другого и во многом ощущает себя средством для существования этого другого. В этой принадлежности и растворенности индивида к более широким общностям он, хотя и черпал силу и уверенность в прочности своего бытия, его защищенности и осмысленности, но только ценой несамостоятельности, невозможности полностью принадлежать самому себе и жить для себя.

Теперь же индивид начинает жить и ощущать себя «своим собственным», принадлежащим самому себе, самоценностью, что служит небывалому подъему чувства личности и собственного достоинства. Помимо этого, индивидуализм как принцип бытия и сознания буржуазной личности оказывается наиболее адекватной формой развития идеи моральной автономии личности, без чего невозможна зрелая нравственность.

И если достоинство личности теперь связывается с ее независимостью, моральным суверенитетом, обладанием набором ранее названных добродетелей, то ее нравственная ущербность проистекает из противоположных ориентации и способов жизнедеятельности, характерных для «закрытых», несвободных обществ, вроде феодального. Это расточительство, безделье и паразитический образ жизни, тщеславие и сословное чванство, проистекающие из несправедливого изначального неравенства людей в своих возможностях, неуважение и непризнание чужих интересов и прав.

Это также нравственная косность, неспособность к самостоятельности в моральных вопросах, ориентация на чужое мнение и навязанные шаблоны поведения и оценок, что свидетельствует о неразвитости морального самосознания индивида и его совести.

Признание равенства прав всех людей на свободное занятие общественно полезными, то есть имеющими спрос, видами деятельности для собственного благополучия предполагает и равенство условий конкуренции, и принцип взаимной эквивалентности в товарно-денежных отношениях, что становится своеобразной «матрицей» понятия справедливости. Справедливыми, то есть верными, правильными, должными, полагаются отношения, соответствующие рыночной эквивалентности в обмене благами и услугами и совершенные между формально равными в своих правах субъектами по доброй воле, то есть без давления извне.

Именно отношения «купли-продажи», универсальные для рыночной цивилизации, становятся здесь образцом, на который ориентируется моральное сознание. Неравенство условий при вступлении в обмен деятельностями или поступками, принуждение, давление, отсутствие доброй воли или нарушение эквивалентности рассматриваются моральным сознанием как нечестность, несправедливость, нарушающая и подрывающая общий принцип нравственного устройства свободного общества.

Поэтому во имя сохранения высших моральных ценностей буржуазного общества — свободы и независимости личности и равенства прав людей — буржуазная мораль требует от человека следовать долгу и быть честным перед собой в выполнении указанных процедур. То есть не стремиться получить выгоду за счет другого, уважать его интересы и права, не принуждать к невыгодным для него отношениям и не нарушать взаимоэквивалентности в обмене ценностями. Ибо любое из этих нежелательных стремлений, хотя и может быть в отдельном случае выгодным одной из сторон, подрывает сам принцип равноправия сторон и оказывается направленным против абстрактного человека с его правами и свободами.

Поэтому же так остро реагирует буржуазная мораль и общественное мнение на любые нарушения прав человека, на проявления неспровоцированного насилия, коррупции, злоупотреблений, ибо все это оказывается направленным против абстрактных принципов человечности — равенства прав и свобод личности в обществе, и молчаливое неучастие в этом случае оборачивается соучастием и саморазрушением.

Понятно, что любое общество, основанное на изначальной социальной иерархии и субординации, на неравноправии и признании необходимости и естественности для одних руководить и управлять, а для других — исполнять и повиноваться, никак не могло принять мораль, защищающую ценности абстрактной человеческой личности.

Особенно досталось буржуазной морали со стороны теоретиков коммунизма, в интерпретации которых сам термин «буржуазная мораль» приобрел зловещий инфернальный смысл.

Главным теоретическим средством борьбы с нею стала идея классовой сущности морали, подчинившая ее социально-классовым интересам и политической борьбе и лишившая тем самым автономной самоценности и специфики. Мораль стала рассматриваться как средство оправдания складывающейся практики общественных взаимоотношений в том или ином обществе.

Буржуазной моралью стали именовать само течение событий в частнособственническом обществе, практикуемые там формы и способы общественных связей и отношений, направленность человеческих интересов и стремлений, любые ценностные установки и ориентации и принципы поведения.

Так, действительно существующая там сильнейшая мотивация на приобретение собственности, богатства, добывание денег, ориентация на достижение успеха и собственного благополучия, напористый эгоизм, страсть к наживе, алчность и тщеславие, стремление к разжиганию и удовлетворению своей чувственности и потребительских инстинктов, то есть действительных последствий господства частнособственнических отношений, были объявлены... главными ценностями буржуазной морали. Учебники по марксистской этике переполнены гневными инвективами против подобной бесчеловечной морали, якобы требующей от человека во имя торжества ее высших ценностей — частной собственности, денег, богатства и успеха — быть алчным, злобным, подлым существом, посвящать все свои помыслы и стремления погоне за наживой. В этой погоне человеку «предписывается» буржуазной моралью приносить в жертву «золотому тельцу» естественные человеческие чувства гуманности, милосердия и сострадания, жалости и сочувствия, дружелюбия и любви.

Там же можно прочесть, что, защищая частную собственность, буржуазная мораль якобы создает враждебность интересов, наполняет людей взаимной злобой и ненавистью, ложью и лицемерием. Она «требует» от человека во имя богатства и успеха стать продажным и превращает честь, достоинство, талант и способности, саму душу человека в товар. Она же «превращает» человека в бездушного хищника, готового силой, хитростью, подлостью или предательством подчинить и поработить других людей, чтобы их использовать и нажиться на них.

При этом авторы учебников не устают упрекать буржуазную мораль в лицемерии и цинизме, молча обходя вытекающие из этого противоречия.

Ибо, или эта жуткая мораль, прямо настаивающая на всех приписываемых ей мерзостях, до предела цинична, но искренна и поэтому нелицемерна, или же, если она лицемерна, она не может призывать и требовать от человека быть хищным зверем, и тогда все ранее перечисленные упреки повисают в воздухе.

Не нужно быть большим философом, чтобы понимать, что буржуазная мораль вовсе не виновата в том, в чем ее обвиняют ангажированные профессора философии, что она не только не призывает, а совершенно определенно осуждает все эти дикие и бесчеловечные проявления аморализма и цинизма, жесткости и подлости, вероломства и продажности, которые действительно обусловлены в значительной степени присущими буржуазной цивилизации общественными отношениями.

Представляется, что критики буржуазной морали ошибочно или сознательно перепутали ценности, то есть объекты стремлений, задаваемые самим ходом общественной жизни, и ценности, провозглашаемые и отстаиваемые моралью.

Действительно, частная собственность как структурообразующая основа буржуазной цивилизации не только обеспечивает автономию и достоинство личности, защищает ее права и свободы, раскрепощает инициативу и творческие силы, но и порождает самые низменные человеческие страсти, влекущие человека на край пропасти и толкающие на самые страшные и грязные дела.

Но мораль, как, впрочем, и право, призвана как раз остановить человека на этом краю, предотвратить неизбежные отрицательные последствия частнособственнических отношений и порождаемых ими мотиваций, и направить действия человека в общественно полезное русло.

Подлинными и главными ценностями буржуазной морали являются также обусловленные господством частной собственности свобода и достоинство человека, личная независимость и равенство людей в своих правах и обязанностях. Именно этим ценностям служат принципы и нормы должного поведения и отношений, образующие систему буржуазной, а по сути дела, общечеловеческой морали.

А жизненные ценности буржуазного общества — собственность, богатство, деньги, социальное положение и высокий статус — являются лишь средством для обеспечения цивилизованных условий жизни, существования эффективного саморазвивающегося и саморегулирующегося общественного производства этой жизни. Как всякое средство, они могут с одинаковым успехом служить как добру, общественному и личному развитию человека, так и злу, препятствующему этим процессам.

Это обстоятельство и делает необходимым существование морали, права, религии, образующих систему сдержек и противовесов дезинтеграционным и деструктивным тенденциям, вытекающим из частнособственнической обособленности людей. Ведь частная собственность не только разделяет и противопоставляет людей, что только и замечают ее критики и обличители, но и соединяет, связывает их системой разделения и.взаимного обмена деятельностями. Причем делает это много лучше, чем кровное родство, отношения господства и подчинения и зависимости индивида от своей принадлежности той или иной общности. Все эти типы связи людей должны были уступить место более эффективному, основанному на равноправии и добровольном, взаимовыгодным обмене деятельностью типу. Именно такой тип отношений нуждается в духовных ценностях, моральных требованиях, которые защищают не одних людей против других, а интересы и благо абстрактного человека вообще. Он нуждается в такой беспристрастной и общечеловеческой морали, как бы парящей над взаимоотношениями и столкновениями интересов, и он ее вырабатывает.

В отношении частнособственнического общества можно было бы повторить так называемый «парадокс Черчилля», высказанный в отношении демократии, что это весьма плохой и несовершенный способ осуществления государственной власти, однако лучше история еще не выдумала.

Поэтому же буржуазная мораль столь щепетильна в отношении того, каким образом добываются жизненные ценности буржуазного общества — богатство, капитал, собственность, положение, власть, — честно, то есть не только легально, но с соблюдением правил свободной и равной конкуренции, уважением прав и интересов других участников соперничества, или нечестно, обходя и нарушая общие для всех условия. И как бы ни пыталось определенное общественное мнение представить «успех любой ценой» абсолютной ценностью, стоящей выше всякой критики и морали, такая позиция квалифицируется буржуазной моралью как цинизм и аморализм, влекущий в условиях демократии и рынка к краху политической карьеры, а зачастую и деловой репутации, успеха в бизнесе.

В противном случае, если считать, что буржуазная мораль насаждает насилия и жестокости, то само разграничение хорошего и плохого в ее рамках теряет смысл и становится невозможным отличить моральное поведение от аморального.

Безусловно, буржуазная цивилизация, разбудившая «фурий частного интереса» и сделавшая жажду прибыли главной движущей силой современной цивилизации, порождает огромное множество нравственных проблем. Это и моральное отчуждение индивида, когда абстрактные принципы человечности, выраженные в моральных ценностях, наталкиваясь на его особый интерес, стремление, жажду, остаются чуждыми человеку, выглядят навязанными, вследствие чего утрачивается моральная связь между людьми, чувство всеобщей сопричастности и доминируют настроения одиночества и покинутости. Это и превращение многих чисто человеческих отношений в отношения утилитарные, проникнутые холодным безразличием, равнодушием и враждебностью. Это также постоянная опасность превращения индивидуализма как ценности буржуазной морали в агрессивный, воинствующий эгоизм, из которого вырастает бездуховность потребительства, культ чувственности и тщеславия, насилия и жестокости.

Но мораль как раз и требуется для осуждения и противодействия этим проявлениям аморализма, цинизма, нигилизма, потребительского отношения к жизни и утверждения между людьми более человечных отношений. Она призвана противостоять отчаянию и безнадежности, охватывающих человека, осознавшего свою уникальность и одиночество бытия, свою обособленность от «коллективов» с присущими им интересами и стремлением поглотить и подчинить себе индивида. Она дает силы преодолеть чувство опустошенности, тоску и бессмысленность существования, возникающие в душе человека вследствие осознания им своей отдельности, обособленности вместе с присущей им своекорыстной холодной расчетливостью в отношении к другим людям.

Тем самым мораль помогает человеку не забыть свое призвание — суметь остаться человеком в самых трудных, неблагоприятных обстоятельствах, в условиях давления и искушения, угроз и соблазнов, отстояв этим свое человеческое достоинство и самоуважение.

Поэтому разрыв между практическими отношениями — тем, что есть, наличие практикуемым поведением, и идеальными моральными ценностями, тем, что должно быть, — в буржуазном обществе оказывается наиболее глубоким по сравнению со всеми предшествующими типами общества. Мораль с неизбежностью отрывается от наличного бытия общественных отношений и противостоит им в качестве идеальной модели должного миропорядка. Ей в наибольшей степени оказывается присуще морализирование с высот абстрактно-должной гуманности как проявление критической неудовлетворенности сущим, как долг честного и порядочного человека, если он хочет сохранить себя в качестве морального существа.

Его постепенное преодоление, достигаемое за счет совершенствования общественного устройства, нахождения все более полного баланса в системе общественных интересов и посредством развития духовного мира личности, формирования у нее способности постичь справедливость и благородство моральных ценностей, — это и составляет процесс нравственного совершенствования человека и общества.

Наоборот, историческая практика XX в. со всей убедительностью продемонстрировала, что как только преодоление пороков частнособственнического общества мыслится на путях уничтожения самой частной собственности, начинаются такие последствия, о которых сам Карл Маркс отозвался одной убийственной фразой — «воскрешение всей старой мерзости». Примечательно, что подобного рода преобразования всегда имели место в слаборазвитых странах, глубоко увязающих в пережитках, связанных с общественными отношениями господства и подчинения, бесправия и зависимости человека.

Действительно, всякие ограничения частной собственности, замена ее «общественной», которой распоряжалась и пользовалась партийно-государственная номенклатура, образующая сходную с феодальной лестницей иерархию, немедленно приводили к избавлению общества от страсти к наживе, алчности, неуемного стремления к обогащению. Однако вместе с ними тотчас исчезает и заинтересованность в труде, предприимчивость и инициатива, личная независимость и достоинство, свободы и права человека, а вслед за ними наступают застой и развал общественного производства, бедность, дефициты, нехватка продовольствия, поиски ответственных за все это «врагов» и репрессии.

Удручающее однообразие и закономерное сходство процессов, происходящих в совершенно разных по своей культуре, менталитету, обычаям и традициям обществах, всегда завершающихся одинаковым крахом, позволяют считать доказанным, что это тупиковый путь.

История развития нравственности подтверждает ее общественно-историческую природу, связь и зависимость от изменения всех сторон единого общественного организма. Нравственное развитие общества предстает как процесс общественного производства духовных ценностей, обретающих по мере углубления и обогащения их содержания все более общечеловеческое значение, а также процесс развития человеческой индивидуальности, ее духовного раскрепощения и утверждения свободы и достоинства.

Переход от менее совершенных исторических состояний общества к более совершенным, включающий духовное развитие самого человека и его способностей превращать общественные требования и ценности в личностные мотивы поведения, и составляет содержание нравственного развития. Это развитие может быть названо прогрессом, ибо в его результате происходит переход от насильственных и принудительных форм социальной организации к их самоорганизации и саморегуляции на основе гуманистических ценностей.

Содержание нравственного прогресса включает в себя повышение авторитета и возрастание роли морали в жизни общества, повышение эффективности выполнения ею своих функций, ее способность адекватно оценивать явления социальной жизни с точки зрения гуманистических идеалов.

Одновременно возрастает удельный вес нравственных мотивов в поведении человека, совершенствуется духовный мир личности, ее способность к нравственным переживаниям.

Важнейшим условием для нравственно-прогрессивного развития общества является создание объективных условий для расширения моральной свободы, самой возможности нравственно положительного выбора.

Критерием нравственного прогресса может быть именно степень духовной зрелости личности, ее способность сделать общечеловеческие нравственные ценности смыслом собственной жизни, ее соответствие идеалу свободной и равноправной с другими людьми личности.