Нравственность в феодальном обществе

Классическое рабство в его наиболее зрелых формах существовало далеко не везде. Гораздо большее распространение имело медленное и постепенное разложение родового общества, его расслоение и социальная дифференциация по сферам деятельности, власти, собственности и соответственно правам и обязанностям, своему социальному статусу.

В результате расслоения родового общества в нем выделялась родоплеменная знать, захватывающая все больше общинной собственности и распространяющая свою власть на определенную территорию и населяющих ее людей. Из нее формируется военная и земледельческая аристократия, чье господствующее положение определялось собственностью на основное средство производства — землю и природные угодья — и военной силой, дающей власть над населяющими эту землю людьми.

Обедневшие же общинники, попадающие во все большую кабалу и зависимость от аристократов, наряду с захваченными и покоренными племенами и их потомками, образуют основную массу населения, находящуюся под властью господствующего класса.

Земельные владения, принадлежащие представителям господствующего класса, назывались феодом, а их владельцы, имеющие власть над населявшими эту землю людьми, — феодалами. Среди них выделялись наиболее сильные, владевшие наибольшими земельными владениями и обладающие военной силой, которые подчиняли себе более мелких феодалов, — князья и короли. Они окружали себя приближенными — военной дружиной, зависимыми от них феодалами — герцогами, графами, баронами, у которых также имелась своя свита. Все вместе они образовывали военное рыцарство, которое вследствие его приближенности ко двору крупнейшего феодала стало называться дворянством.

Возникающее на развалинах родового строя государство становится орудием осуществления господства класса феодалов, при помощи которого удерживается в подчинении основная масса населения и поддерживается установившийся порядок общественных взаимоотношений.

Значительную эволюцию в связи с разложением родового строя претерпевает и сама община, которая в связи с объединением племен в результате роста населения постепенно превращается из родовой в территориальную, соседскую общину, где живут и трудятся сообща уже не только родственники, но и соседи. Однако соседская община строится также по принципу «большой семьи» и во многом наследует присущие родовому обществу обычаи, традиции и порядки.

Основным занятием общинников оставался труд на земле. А так как земля становилась собственностью феодалов или государства, то за пользование ею крестьяне должны были работать на феодалов. Они не имели права уходить из селений, да фактически и не могли прожить вне общины. Поэтому они как бы «прикреплялись» к земле и стали называться крепостными. Так постепенно крестьяне лишались воли и превращались в подневольных, зависимых людей, обязанных выполнять по отношению к феодалу различные «повинности» и «службы» — отрабатывать барщину, платить оброк и т. д.

Феодализм, таким образом, подобно рабству можно отнести ко второму типу общественных отношений — непосредственного господства и подчинения и личной зависимости. Однако если раб в качестве «говорящего орудия» был полностью подчинен господину, то крестьянин относительно более свободен, имеет свое хозяйство, семью, защиту от произвола феодала или стихийных бедствий в виде соседской, сельскохозяйственной общины. Его труд значительно производительнее рабского, что создает предпосылки для дальнейшего общественного развития, но одновременно разжигает аппетит феодалов, стремящихся ко все большему подчинению и закабалению крестьян.

Острота общественного противостояния усиливается, и для ее сглаживания, для предотвращения открытого столкновения между господствующим и угнетенным классом возникает необходимость прибавить к прямому политическому, военному и правовому принуждению принуждение духовное — религиозное и моральное. Как известно, особенностью религии и морали как раз и является способность накладывать на человека обязательства не извне, а изнутри.

В Европе такой религией стало христианство, возникшее в качестве иллюзорной формы выражения интересов униженных и порабощенных классов, но быстро превратившееся в официальную религию господствующих классов, чьим интересам оно реально отвечало в гораздо большей степени. На смену языческой, народной религии многобожия с ее неорганизованными и беспорядочными отношениями между богами пришла монотеистическая религия, отражавшая в своих представлениях об организации духовной власти на небе и Земле присущие феодализму тенденции к постепенной централизации власти и организации всей системы господства и подчинения по иерархическому принципу.

При этом сама христианская церковь стала крупнейшим феодалом, а ее представители — духовенство образовали второе сословие господствующего класса феодалов. Христианская же религия стала способом осмысления моральных проблем и освящения складывающихся в феодальном обществе нравов.

Таким образом, социальная структура феодального общества состояла из господствующего класса феодалов, включающего два сословия — светское дворянство и духовенство, и угнетенного класса, включающего крепостных крестьян, а позже — ремесленников, лавочников, торговцев, мастеров и подмастерьев, ростовщиков и менял и прочих городских жителей, образующих третье сословие. Взаимоотношения между классами, как, впрочем, и внутри классов и сословий, строились по принципу господства и подчинения, личной зависимости и прямого внеэкономического принуждения к труду, если речь шла о взаимоотношениях внутри одного сословия, к другому виду деятельности.

Поэтому вся политическая, правовая и духовная надстройка феодального общества была подчинена задаче обеспечения сложившегося порядка. Этот порядок можно назвать иерархической феодальной лестницей, в основание которой помещался принцип силы и влияния.

Во главе всех феодалов стоял наиболее родовитый, сильный и влиятельный князь, позже — король. Он владел большей частью лучших земель и многими крепостными крестьянами. Рядом с ним, но чуть ниже стояли его ближайшие родственники и сподвижники — герцоги, графы, которые уступали ему в могуществе и в земельных владениях. Каждый крупный феодал мог пожаловать часть земель феодалам помельче, выступая по отношению к ним в качестве старшего — сеньора. Те, кто получал земли или находился в зависимости от могущества крупного феодала, были его военными дружинниками, вассалами, обязанными служить господину в ратных делах, а он был их сюзереном, сеньором.

Такие же отношения складывались между герцогами и графами и баронами, между баронами и мелкими рыцарями. Один и тот же феодал был сеньором более мелкого феодала и вассалом более крупного. Вассалы были обязаны подчиняться только своим непосредственным сеньорам.

Таким образом, на верхней ступени феодальной лестницы стояли самые крупные, сильные и влиятельные феодалы, на нижних — все более мелкие. Однако и сеньоры и вассалы были представителями господствующего класса, жившими за счет эксплуатации труда крепостных крестьян.

Такая же феодальная иерархия существовала и в церковной организации, во главе которой стоял римский папа или патриарх, а ниже по ступеням лестницы располагались архиепископы, епископы, кардиналы, аббаты и простые священники и монахи.

Феодальная иерархия была способом военно-политической и идеологической организации класса феодалов для обеспечения его господства и сохранения устойчивости и стабильности общественной жизни.

Крестьяне и горожане, составляющие третье сословие, не входили в феодальную иерархическую лестницу, но сама идея иерархической организации социального бытия пронизывала жизнь и третьего сословия.

Сословное деление общества всегда имеет тяготение к наследственному закреплению в виде замкнутых каст со своими ценностями, нормами поведения и определенным статусом в обществе. В свою очередь в рамках самих сословий образуются корпорации — группы и союзы людей, объединенные общностью профессиональной деятельности и также построенные по иерархическому признаку. Это и ордена рыцарей, и монашеские ордена, тайные общества, цехи горожан-ремесленников, гильдии купцов, мастеровых, даже нищие и попрошайки образовывали внутри себя некоторое подобие закрытой иерархической организации.

Такая структура общества предопределила главную особенность нравственности феодального общества — ее сословно-корпоративный характер. Каждое сословие, каждая группа имеет целый набор писаных, например в уставах, или неписаных обязанностей, прав, привилегий, ценностных ориентации и норм поведения. Здесь вырабатываются и формулируются добродетели, которым должен соответствовать человек и которые определяют его достоинство и цели, которым он должен служить.

По сути дела в феодальном обществе его нравственность расслаивается на множество нравственных кодексов, имеющих ярко выраженный сословно-корпоративный характер, несущих на себе печать кастовой замкнутости. Единая человеческая нравственность дробится и расслаивается вследствие статичного и замкнутого, закрытого характера дифференциации социальной структуры и потребностей ее сохранения.

Тем не менее необходимо выделить, зафиксировать и проанализировать формальные и содержательные характеристики этого множества нравственных кодексов и систем, являющиеся для них существенно общими и связывающими их в единую систему нравственности феодального общества.

Прежде всего такой универсальной характеристикой является похожее на платоновское представление о справедливости и вечности социального неравенства, о необходимости иерархии в жизни, о распределении прав и обязанностей, благ и лишений не в равной степени, а «по достоинству» — родовитости, сословному положению, степени добродетельности в соответствии со своим социальным статусом. «Высший» и «лучший» должен всегда и во всем преобладать над «низшим» и «худшим». Не равное, а адекватное воздаяние рассматривается как божественная и нравственная гармония, установленная Богом.

Каждый занимает определенное положение в обществе, и именно его сословно-корпоративный статус определяет престиж, привилегии, нормы поведения и образ жизни, моральные качества и добродетели, которым он должен соответствовать.

Феодальная мораль нацелена на воспитание обостренного чувства социальной дистанции между представителями различных сословий, групп, каст и кланов, охраняет ее массой обычаев, запретов, привилегий и поощряет верность своей системе норм. Каждый должен заниматься своим делом на своем месте и благодарить Бога, если это получается у него хорошо.

Это представление о «подобающем месте» в общественной иерархии сословно-корпоративных статусов, которое должен занимать как индивид в группе, так и группа в обществе, является непреложным и бесспорным требованием феодальной морали вообще.

Характерной в этой связи является относительная ценность богатства в феодальном обществе: земля, недвижимость, убранство жилища и одежда, деньги и драгоценности — все эти виды богатства имеют статусный и престижный характер. Сословно-корпоративные разграничения в образе жизни, деятельности, нормах поведения жестко закреплялись посредством регламентации материального положения индивидов, его притязаний на владение богатством. Жилище, в котором мог жить человек, одежда, которую должен был носить, украшения, оружие, даже его еда достаточно определенно зависели от его места на ступеньках феодальной иерархии.

Таким образом, богатство оценивалось не само по себе, а в зависимости от статуса человека, той общности, к которой он принадлежал. Допустимо было такое богатство, которое необходимо для обеспечения принятого, достойного образа жизни для данного сословия и не слишком выходит за эти рамки. Стремление к выхождению за них, к обогащению любой ценой осуждается морально как жадность и алчность, богатство «не по положению» воспринималось как вызов и угроза всей иерархической системе и сурово каралось.

Здесь богатство существует для человека, оно должно отвечать его общественному положению и выражать его зримо и ясно, но человек живет не для богатства, его достоинство не может зависеть от него.

Богатство само по себе не хорошо и не плохо, таковым оно становится в зависимости от социального статуса его хозяина. Посредством него феодал демонстрирует свой престиж и верность сюзерену, осуществляя в отношении зависимых от него людей «покровительство», щедрость, широту души, «дарения» и «кормления», а в отношении господина — способность выставить войско в его поддержку, вооружить его и т. д. Поэтому главным образом для представителя господствующего класса было умение именно тратить богатство, показывая этим свой высокий статус, а не умение их приобретать — эффективно организовывать производство на принадлежащей ему земле, как-то заинтересовать крестьян в результатах своего труда. Ведь труд — презренное занятие, приличное лишь для «неблагородных», для «черни», смысл существования которых и заключался в том, чтобы обеспечивать господ всем необходимым.

Поэтому моральное сознание феодализма расценивало материальное богатство как знак неких более высоких, от него непосредственно не зависящих и даваемых человеку «от роду» и от Бога ценностей — его сословно-иерархического престижа, его родовитости и знатности.

Все это способствовало примирению угнетенных и обездоленных сословий с их бедственным положением.

В свою очередь верность своему сословному статусу вознаграждается чувством защищенности и безопасности, которое получает индивид в рамках оказываемого ему социальной группой «покровительства», ведь теперь на него распространяются закрепленные обычаями права и привилегии, принадлежащие всей группе.

Поэтому индивид в феодальном обществе не отличается самостоятельностью, он всегда «коллективизированный» индивид, образ мыслей, действий и весь образ жизни которого строго и детально регламентирован его сословно-корпоративным статусом, принадлежностью.

Другой важнейшей существенно-общей чертой нравственности феодализма является патернализм — отеческое покровительство «старших» по отношению к «младшим». Эта черта также вытекает из принципа иерархичности мироустройства и в то же время его гармоничности.

Ее проявлением является «сюзеренитет» и «вассалитет» среди феодального дворянства — обязанность высшего феодала помогать и заботиться о своих вассалах и их обязанность служить ему верой и правдой, почитание крестьянами-общинниками своего феодала как «отца родного», способного рассудить и защитить.

Патернализм в морали различных классов и сословий предполагал обоюдные, хотя и неравные, обязанности «высших» и «низших»: если крепостные несут повинности и тяготы в пользу своего господина, то и он обязан оказывать им отеческое покровительство — защищать от насилия и притеснения других феодалов, помогать при стихийных бедствиях и неурожаях, поддерживать «правду» среди общинников.

Патернализм пронизывает собой все оценочные суждения феодальной морали, выставляя в качестве общего оценочного шаблона взаимоотношения «отцов» и «детей» и уподобляя им практически все связи и взаимоотношения феодального общества. Хорошо, когда феодал выступает «добрым отцом» своих крестьян, король или князь — всех своих подданных, господин — «отцом» своих слуг, мастер — работающих у него подмастерьев. Все «дети» в свою очередь должны беспрекословно повиноваться и служить своим «отцам» и вообще «старшим».

Все общество как бы уподобляется одной большой семье, верховным Отцом которой является Бог, и поэтому ясные и понятные отношения в патриархальной семье выступают в моральном сознании феодального общества как единый и доступный всем трафарет для моральной оценки.

Однако не следует идеализировать такие отношения, ибо патриархальная мораль отнюдь не предполагает равноценность ее субъектов — чем ниже на ступеньках сословной иерархии располагалась социальная группа, тем меньше ценности придавалось ее членам, чем больше обязанностей она несла, тем тяжелее был испытываемый ею гнет.

И третьей, характерной чертой, одинаково присущей нравственным кодексам различных сословий, является механизм реализации заключенных в них требований. Патернализм, патриархальность и закрытость сообществ, на которые они распространяют свое воздействие, предопределяют характерное для родового, общинного уклада жизни засилье обычаев и традиций, традиционализм средневековой морали.

Личный выбор, индивидуальная мотивация, самостоятельная нравственная позиция сводятся здесь к правильному осознанию своего статуса, места в общественной иерархии, а далее уже действуют детально расписанные и однозначно детерминирующие поведение индивида обычаи и нравы. Индивид находится полностью под их контролем, что препятствует развитию его моральной внутренней свободы и тем самым становлению подлинно зрелой нравственности.

Тем не менее не следует думать, что выявленные общие формальные характеристики нравственности различных сословий исчерпывают внутреннее единство нравственности феодального общества. Чрезвычайно важным общим связующим ядром для нравственных кодексов различных сословий является ценностное содержание морального сознания, формируемое христианской религией. Именно религия с ее идеей равной и одинаковой греховности всех людей перед Богом, об их мелочности и ничтожности в качестве рабов божьих, несмотря на огромную социальную дифференциацию в мирской жизни, пробивает дорогу основополагающему моральному представлению о моральном равенстве всех людей.

От имени Господа религия санкционирует сложившийся иерархический порядок с его распределением прав и обязанностей, стремясь удерживать произвол господствующих классов в установленных Богом границах и давая духовные силы смиренно переносить все тяготы и лишения, выпадающие на долю угнетенных и обездоленных. Фактически именно религия и формируемая ею мораль позволяют духовными, моральными средствами сглаживать, примирять социальные антагонизмы в условиях отсутствия возможностей для их ненасильственного разрешения и тем самым препятствовать воцарению хаоса и социального распада.

Религия давала людям понятия о добре и зле, о справедливости, о необходимости внутреннего покаяния и очищения для своего совершенствования перед лицом Бога, тем самым способствуя духовной жизни человека и формированию у него моральной рефлексии, способности к самоконтролю, к действиям уже не только по обычаю, но и по совести.

Христианство сформулировало и выразило для человечества нравственный идеал личности в образе Христа, ставший на многие века ценностным ориентиром для людей разных званий и сословий.

В то же время именно вследствие возвышенности, абстрактной всеобщности, «надстроенности» над реальными и противоречивыми интересами различных сообществ в попытке их примирения религиозная мораль не только как бы «склеивала» нравственные кодексы различных сословий, придавала им внутреннюю силу и энергия и освящала их, но одновременно она противостояла им в качестве идеального царства абстрактного долженствования.

Человек преклонялся перед самоотверженной и бескорыстной, пронизанной идеалами любви и всепрощения, смирения и ненасилия христианской моралью, ощущал свое несовершенство, раскаивался и переживал, но жил и поступал так, как это требовалось его статусом и непосредственно выражавшим его кодексом.

Понятно, что господствующей моралью в феодальном обществе была дворянская — мораль господствующего класса. В соответствии со своим положением и кругом занятий его представители культивировали приоритеты, нормы и ценности, подобающие высшему классу, — сознание собственной исключительности и избранности, презрительное высокомерие по отношению к «низшим» людям иного круга.

Подходящим занятием для феодальной знати были войны и походы, рыцарские турниры и придворные балы, охотничьи забавы и верховая езда. Земледельческий и ремесленный труд, как и чиновничья служба, считались занятием низменным и «недостойным», а заниматься им было уделом «холопов», «смердов», «подлой черни».

Феодал должен был соответствовать своему статусу, главными характеристиками которого считались родовитость, благородство, могущество и власть, верность своему сеньору и данной клятве, храбрость а битве, мужество и ловкость в обращении с оружием и конем, наличие «дамы сердца» (что отнюдь не свидетельствовало о высоком положении женщины в феодальном обществе, а скорее являлось способом внутрисословной конкуренции и самоутверждения в глазах людей своего круга). Он должен быть щедрым и гостеприимным по отношению к равным ему, почитать Бога и его земных служителей, сурово наказывать всякое проявление непочтительности по отношению к своему сословию со стороны «низших» людей.

Все эти требования воплощались в понятии чести, представление о которой целиком вытекало из сословного положения человека и закреплялось в обычаях и традициях. Тем самым сословная честь защищала достоинство «принадлежности» человека к определенной социальной группе.

Дворянин превыше всего дорожил именно честью, ставя ее выше жизни, ибо жить, «уронив лицо», не расплатившись за унижение, не продемонстрировав своего презрения к смерти, было самым большим позором и могло даже привести к остракизму, презрительному изгнанию из своего круга.

Поэтому так часты были в феодальном обществе дуэли, затеваемые по самым, казалось бы, ничтожным поводам и оборачивающиеся явно неразумным с точки зрения обывателя риском, ибо их смысл заключался в символическом значении — смыть кровью обидчика нанесенное оскорбление, доказать всем, что даже смерть с честью дороже, чем жизнь с унижением.

Фактически в этом феномене отстаивания чести даже ценой жизни дворянская мораль культивировала важнейшую черту человеческой морали вообще — превосходство честного и благородного имени, то есть духовных ценностей, перед расчетливостью и осмотрительностью готового терпеть унижения человека.

В то же время чувство чести оборачивалось тщеславием, спесью и чванством, если речь шла об отношении к людям низшего звания, достойным, с точки зрения феодала, лишь презрения. С ними можно было не церемониться — не платить за товары купцу, не возвращать долги ростовщику, без стеснения пользоваться «правом первой ночи» с крепостными красавицами, проявлять грубость, гнев и жестокость в обращении со слугами и крепостными. Беззащитное и зависимое положение низших сословий открывало полный простор для произвола и жестокости феодалов.

Ограничить его могли только религиозная мораль, не устававшая просвещать и вразумлять наиболее свирепых в своей жестокости феодалов, и зарождение в среде феодалов, чтобы выделяться от простолюдинов и «черни», благородных манер и куртуазного обхождения, положивших начало возникновению светского этикета. Распространяясь первоначально только на представителей своего круга и будучи своеобразным средством подчеркнуть свою особую исключительность и благородство, этикет подобно культу «прекрасной дамы» стал способом конкуренции между феодалами и средством самоутверждения. Одежда, походка, осанка и умение кланяться, вежливая, обходительная и изысканная речь, умение танцевать, вести себя за столом и вообще в компании, мягкие, деликатные манеры, чистота и опрятность, склонность и интерес к искусству — все это позволяло еще больше подчеркнуть свое благородство и резкой чертой отделиться от «подлых», неблагородных людей либо продемонстрировать большую культурность по отношению к «своим».

Однако формирование внешней культуры поведения с неизбежностью оказывает воздействие и на внутренний духовный мир людей, способствуя его смягчению и подлинному облагораживанию, а этикет и культура взаимоотношения людей стали настоящим вкладом в общечеловеческую культуру.

Гораздо меньше можно сказать о нравственности трудящегося населения, представленного в феодальном обществе бесправными и зависимыми от произвола феодалов крестьянами, живущими соседскими, сельскохозяйственными общинами как средством защиты от этого произвола, а позднее и мастеровыми горожанами, купечеством, также стремящимися к корпоративным объединениям.

В глазах привилегированных сословий все это — «подлая чернь», призванная трудиться на своих господ и служить им. «Низость» третьего сословия ассоциировалась ими с бедностью, слабостью, безродностью или неблагородством, темнотой и забитостью, невежеством и полной неграмотностью, примитивизмом и ограниченностью образа жизни и мышления. Главная их «добродетель» — труд и служение на господ, подчинение и смирение, безропотное терпение всех тягот, выпавших на их тяжкую долю в результате самим Богом установленного порядка.

Представители господствующего класса, и прежде всего христианская церковь, усиленно прививают народу холопские «добродетели», убеждая, что тяжелый подневольный труд, терпение и смирение являются верным средством «спасения души», и, учитывая бесправное и зависимое положение крестьян, отсутствие для них возможности выбора, весьма преуспевают в этом.

В этом отношении к труду формируется противоречивый комплекс нравственных ценностей: с одной стороны, крестьянин видит в нем естественный источник жизни, арену своего непосредственного общения с природой, способ служения земле, природе и Богу, наконец, средство самоутверждения, доказательство своей умелости, хваткости, сообразительности и хозяйственности. Но с другой стороны, изнурительная и подневольная работа на господ, угнетающих и обирающих крестьян, заставляет его рассматривать труд как проклятие. Понятно, что это подтачивает его трудолюбие, формирует в нем леность, изворотливость и хитрость в общении с господами, угодничество и пресмыкательство.

Однако высокая моральная ценность трудолюбия в народе преобладает, и в условиях невыносимости дальнейшего усиления угнетения и брожения настроений бунта именно упрек в паразитизме феодалов становится моральным оружием крестьян: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был дворянином?»

Еще большую нравственную ценность приобретает труд в глазах горожан, независимых от прямого произвола феодалов, чье положение непосредственно определялось мастерством, трудолюбием, упорством, соизмеримостью трудовых затрат и результата.

Безусловно, в нравственном сознании трудящихся сословий преобладало терпение и смирение — «Христос терпел и нам велел», однако они стремятся защитить свои интересы от притязаний феодалов при помощи сохраняющихся от родового уклада нравов и обычаев жить сообща, помогать друг другу, стоять за общие интересы. В этом им помогает идея «вольностей», «правды», которые морально оправдывают защиту закрепленных обычаем общинных прав, отказ от новых повинностей и поборов, а также апелляции к христианской религии с ее идеями всеобщего равенства перед Богом, любви и ненасилия, которые связывали не только угнетенных, но и угнетателей.

Вообще община в отношении крестьян играла ту же роль, что сословия и корпорации у горожан, защищая их положение и интересы, выступая естественной средой жизни. Но в то же время она сковывала становление самостоятельности индивидов, накладывала на них цепи обычаев, суеверий и предрассудков, лишала исторической инициативы и тем самым консервировала существующие отношения и затрудняла моральное созревание и общества, и индивида.

Таким образом, можно констатировать, что феодальные нравы оказываются глубоко противоречивы — они означают значительный шаг в нравственном развитии человеческого общества, и в то же время они тормозят это развитие и препятствуют ему.

Однако не нравственность является источником исторического саморазвития общества — совершенствование производительных сил приводит к смене способа производства и всего общественного устройства, коренным образом изменяя его структуру, положение человека в нем, а тем самым определяя и изменения в сфере нравственности. Из этого исходит материалистическое понимание истории и общественной жизни.

В то же время существуют и другие теории, объясняющие смену общественного строя прежде всего изменениями в религиозных и моральных ориентациях индивидуального и общественного сознания, зарождением в недрах позднего средневековья так называемой «протестантской этики», означавшей консолидацию и подъем «духа капитализма».

С этих позиций именно буржуазный дух, буржуазная мораль с ее принципами индивидуальной и самостоятельной связи человека с Богом, духовной автономии, свободы и личной ответственности, независимости личности от сковывающих ее инициативу сословно-иерархических пут, обычаев и традиций, — именно они проломили бреши в косной и обветшалой системе средневековых социальных норм, а затем и полностью ее опрокинули.