Индивидуализированное обобщение

5. Индивидуализированное обобщение. Художественный образ — обобщение, раскрывающее в конкретно-чувственной форме существен­ное для ряда явлений. Диалектика всеобщего (типического) и единичного (индивидуального) в мышлении соответствует их диалектическому взаи­мопроникновению в действительности. В искусстве это единство выра­жено не в своей всеобщности, а в своей единичности: общее проявляется в индивидуальном и через индивидуальное. Поэтическое представление образно и являет не абстрактную сущность, не случайное существование, а явление, в котором через его внешность, его индивидуальность познает­ся субстанциальное. (См. Гегель. 1971. С. 384—385). В одной из сцен ро­мана Толстого «Анна Каренина» Каренин хочет развестись с женой и при­ходит к адвокату. Доверительная беседа проходит в уютном кабинете, уст-

ланном коврами. Вдруг по комнате пролетает моль. И хотя рассказ Каре­нина касается драматических обстоятельств его жизни, адвокат уже ниче­го не слушает, ему важно поймать моль, угрожающую его коврам. Ма­ленькая деталь несет на себе большую смысловую нагрузку: в большин­стве своем люди равнодушны друг к другу, и вещи для них имеют боль­шую ценность, чем личность и ее судьба.

Может показаться, что лирическая поэзия выпадает из этой общей закономерности: об­раз — единство общего и индивидуального. В стихотворении «Я вас любил» Пушкин гово­рит возлюбленной о самом сокровенном, интимном. Все неповторимо-индивидуально. Так чувствовал только Пушкин. Поэт выражает себя, свои мысли и чувства, и, казалось бы, о ка­ком общем здесь может идти речь? Однако сама индивидуальность художника несет в себе всеобщее. Великий поэт, говоря о себе самом, о своем «я», говорит об общем — о человече­стве, ибо в его натуре лежит все, чем живет человечество; и поэтому в его грусти всякий уз­нает свою грусть, в его душе всякий узнает свою и видит в нем не только поэта, но и человека, брата своего по человечеству (См.: Белинский. 1954. С. 486).

Художник мыслит образами, природа которых конкретно-чувственна. Это роднит образы искусства с формами самой жизни, хотя нельзя пони­мать эту родственность буквально. Таких форм, как художественное сло­во, музыкальный звук или архитектурный ансамбль, в самой жизни нет и быть не может.

Искусству классицизма присуща генерализация — художественное обобщение путем выделения и абсолютизации характерной черты героя. Романтизму свойственна идеализация — обобщение путем прямого воп­лощения идеалов, наложения их на реальный материал. Реалистическому искусству присуща типизация — художественное обобщение через инди­видуализацию путем отбора существенных черт личности. В реалистиче­ском искусстве каждое изображаемое лицо — тип, но вместе с тем и впол­не определенная личность — «знакомый незнакомец».

Древнеиндийская притча рассказывает о слепцах, которые захотели узнать, что собой представляет слон, и стали ощупывать его. Один из них охватил ногу слона и сказал: «слон похож на столб»; другой ощупал брю­хо великана и решил; «слон — это жбан»; третий коснулся хвоста и понял: «слон — корабельный канат»; четвертый взял в руки хобот и заявил: «слон — это змея». Их попытки понять что такое слон были безуспешны­ми, потому что они познавали не явление в целом и его сущность, а его со­ставные части и случайные свойства. Художник, возводящий в типиче­ское случайные черты действительности, поступает как слепец, принима­ющий слона за веревку только потому, что ему не удалось ухватить ничего другого, кроме хвоста. Истинный художник схватывает характерное, су­щественное в явлениях. Искусство способно, не отрываясь от конкрет­но-чувственной природы явлений, делать широкие обобщения и созда­вать концепцию мира.

Единство мысли и чувства.

6. Единство мысли и чувства. Художественный образ — единство рационального и эмоционального. Эмоциональность — исторически ран­няя первооснова художественного образа. Древние индийцы полагали, что искусство родилось тогда, когда человек не смог сдержать перепол­нявших его чувств. В легенде о создателе «Рамаяны» говорится о том, как мудрец Вальмики шел лесной тропой. В траве он увидел двух нежно пере­кликавшихся куликов. Внезапно появился охотник и стрелой пронзил од­ну из птичек. Охваченный гневом, скорбью и состраданием, Вальмики проклял охотника, и слова, вырвавшиеся из его переполненного чувства­ми сердца, сами собой сложились в стихотворную строфу с отныне кано­ническим размером «шлока». Именно таким стихом бог Брахма впослед­ствии повелел Вальмики воспеть подвиги Рамы. Эта легенда объясняет происхождение поэзии из эмоционально насыщенной, взволнованной, богато интонированной речи.

Для создания непреходящего произведения важен не только широкий охват действительности, но и мыслительно-эмоциональная температура, достаточная для переплавки впечатлений бытия. В связи с этим вспоми­нается эпизод из жизни итальянского скульптора Бенвенуто Челлини. Од­нажды, отливая из серебра фигуру кондотьера, Челлини столкнулся с нео­жиданным препятствием: когда металл был залит в форму, оказалось, что его не хватает. Художник обратился к своим согражданам, и они понесли к нему в мастерскую серебряные ложки, вилки, ножи, подносы. Челлини стал бросать эту утварь в расплавленный металл. Когда работа была окон­чена, взорам зрителей предстала прекрасная статуя, однако из уха всадни­ка торчал черенок вилки, а из крупа лошади — кусок ложки. Пока горожа­не несли свою утварь, температура металла, вылитого в форму, упала... Если мыслительно-эмоциональной температуры не хватает для переплав­ки жизненного материала в единое целое (художественную реальность), тогда из произведения торчат «вилки», на которые натыкается восприни­мающий искусство человек.

Французский скульптор Роден отмечал значение и мысли, и чувства для художественного творчества: «Искусство — это... работа мысли, ищу­щей понимания мира и делающей этот мир понятным.., это — отражение сердца художника на всех предметах, которых он касается» (Роден. 1960. С. 123).