287. Николай Барийский в Византии и на Руси обычно именовался Николаем Мирликийским (Anrich G. Hagios Nikolaos. Der heilige Nikolaos in der griechischen Kirche. — Leipzig; Berlin, 1913 — 1917). На Руси Николай Угодник был одним из самых почитаемых святых (Смирнова Э. С. Живопись Великого Новгорода сер. XIII — нач. XV в. — М., 1977. — С. 15). К середине XVI в. общерусским становится культ Николы Зарайского (Лихачев Д. С. Повести о Николе Заразском//ТОДРЛ. — М; Л., 1949. — Т. VII. — С. 259). Существовали многочисленные легенды о нем, в том числе и апокрифические, например, о его простом происхождении — из “смердовичей” (Смирнова Э. С. Икона Николая из Боровичей//Сообщения Гос. Русского музея.— Л., 1961. — Т. VII. — С. 58 — 59). О славянских языческих представлениях, которые обусловили специфику русского культа св. Николая, см.: Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. — М., 1982.
Михаил Кизалецкий, судя по фамилии, белорус.
288. Петров пост — от восьмого дня пятидесятницы до дня Петра и Павла 29 июня. Успенский пост — с 1 августа по 15 августа. Филипповский пост — с 15 ноября по 25 декабря. Б. К.
289. Праздник благовещения отмечается православной церковью 25 марта. Б. К.
290. Василий Великий (329 — 379) — епископ Кесарии, боролся против ереси ариан, автор многочисленных богословских сочинений. Григорий Назианзин (330 — 390) — епископ константинопольский, оратор Иоанн. Златоуст; (350 — 407) — епископ константинопольский, проповедник. А. Н., Б. К.
291. Г. имеет в виду Максима Триволиса (ок. 1470 — 1556) — грека, гуманиста, знаменитого переводчика и церковного писателя (Сочинения преподобного Максима Грека. — Казань, 1859 — 1862. — Ч. I — III; Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. — Л., 1969). Максим родился в православной семье в г. Арте в Греции, ок. 1492 г. переехал в Италию, где сотрудничал с литераторами и политиками Альдом Мануцием, Джиованни-Франческо Пико делла Мирандолой и др., принял католичество и постригся в доминиканском монастыре св. Марка во Флоренции (1502), затем вернулся в Грецию (1504), вновь перешел в православие (1505) и поступил монахом в афонский Ватопедский монастырь (Denissoff E. Maxime le Grec et 1'Occident. — Paris; Louvain, 1943). Максим Грек покинул Афон в начале 1517 г. и прибыл в Москву в составе патриаршего посольства, возглавляемого митрополитом Зихны Григорием, в марте 1518 г. В Москве Максим жил в кремлевском Чудовом, а затем в Симоновом монастыре, работая над переводами церковно-канонических книг по заказам Василия III (Синицы на Н. В. Максим Грек в России. — М., 1977). Около 5 декабря 1524 г. Максим был арестован и 20 — 22 февраля давал показания на светском следствии по делу опального сына боярского И. Н. Берсеня Беклемишева, обвинявшегося в политической крамоле. После того как Берсень был обезглавлен, а у второго свидетеля — митрополичьего дьяка Федора Жареного — палачи вырезали язык, Максим 24 мая 1525 г. предстал перед церковным судом, где обвинялся в еретических ошибках, обнаруженных в его переводах с греческого, а также в непризнании автокефалии русской церкви, митрополиты которой ставились собором епископов без утверждения константинопольского патриарха (Судные списки Максима Грека и Исаака Собаки / Подгот. Н. Н. Покровский. — М., 1971. — С. 121—122). Г. не удалось получить каких-либо достоверных сведений о судьбе греческого переводчика — вероятно, суд был окружен глубокой тайной. Одной из причин опалы Максима стали его связи с соотечественником — Искандером Сакой, послом оттоманского султана Сулеймана I Кануни в Москве. Переданное Г. заявление Максима о том, что Василий III является “совершенным схизматиком”, недостоверно и скорее принадлежит самому Г. Схизма — раскол, разделение внутри церкви, не затрагивающее в отличие от ереси основных догматов. Католики считают, что единство христианства в догматическом отношении поддерживается папой, следовательно, все христиане, не подчиняющиеся Риму, в том числе и православные, являются схизматиками. По приговору суда Максима не “утопили”, как, ссылаясь на слухи, записал Г., а лишили причастия и в конце мая 1525г. выслали в Иосифо-Волоколамский монастырь, находящийся в 113 верстах от Москвы, где переводчик содержался в заточении до мая 1531 г., когда состоялся церковный суд над знакомцем Максима — Вассианом Патрикеевым, где Максим давал неблагоприятные для Вассиана свидетельские показания (Плигузов А. И. Василий Тучков — собеседник Максима Грека//Исследования по источниковедению истории СССР XIII— XVIII вв. — М., 1986. — С. 62—93). После суда 1531 г. в Иосифо-Волоколамский монастырь был заключен Вассиан, а участь Максима была облегчена, он переехал в Тверь под надзор тверского епископа Акакия, а после 1551 г. Иван IV простил Максима и позволил ему переселиться в Троице-Сергиев монастырь, где греческий философ и скончался в январе 1556 г. А. П.
292. ...Некий греческий купец из Каффы Марк — в русско-османской переписке известен греческий лекарь Марк. В марте 1519 г. русские послы ходатайствовали перед константинопольским патриархатом о разрешении султаном Сулейманом Кануни выезда жены Марка на Русь (Сб. РИО. — Т. 95. — № 35. — С. 623, 624). В июле 1524 г. вместе с османским послом Искандером Сакой (Скиндером) приехал шурин Марка Андроник (Дунаев Б. И. Преп. Максим Грек. — С. 40, 52).
293. Так в НГ; в латинском тексте, вероятно, по ошибке, вместо fames стоит бессмысленное fama — молва, слава. А. Н.
294. Имеется в виду монастырская колонизация — фактор, немало способствовавший расширению территории Руси и Русского государства (Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV—XVI вв.: по житиям святых. — М., 1966).
295. Троице-Сергиев монастырь, основанный Сергием Радонежским в середине XIV в., расположен в 75 км, а не в 12 немецких милях (немецкая миля Г. равна пяти верстам), к северо-востоку, а не к западу, как у Г., от Москвы. Б. К., А. П.
296. Сергий Радонежский (1321—1391)—основатель и игумен Троице-Сергиева монастыря, уроженец г. Ростова, инициатор введения общежитийного устава в русских монастырях, политический деятель, поддерживавший объединительную и освободительную политику Дмитрия Донского. Б. К.
297 -297. Этот текст издания 1551 г. носит откровенно публицистический характер и имеет целью опровергнуть самохарактеристику русских как истинных православных. Возможно, рассказ о собственных впечатлениях и встречах в Москве был включен под влиянием литовцев и поляков.
298. Михаил Майдль, по прозвищу Шпис (ум. конец 1528 — начало 1529)—крупный краковский купец, горный предприниматель, член магистрата Кракова, держал мыто в ВКЛ, вел активную торговлю на Руси медью и пушниной, сторонник Яноша Запольяи, пользовался поддержкой Я. Кмиты и королевы Боны. После его смерти Фердинанд протестовал против передачи владений Шписа в Опольском княжестве и Венгрии его наследникам за поддержку Запольяи (Любавский. Областное деление. — С. 402; AT. — Т. IV. — S. 71; Хорошкевич. — С. 25, 40, 57).
Бетман Эразм (ум. 1537) — племянник краковского банкира Яна Бонера.
299. Значение слова “гонец” у Г. несколько отличается от обычного, известного с XIV в, — нарочный, посланный (Срезневский. I. — Стб. 551; Сл. РЯ XI—XVII.— Вып. 4.— С. 73).
300. В оригинале пословица звучит буквально: “Хорошо постелив постель, хорошо и уснешь”. А. Н.
301. Северин Норби — датский адмирал, после 1523 г. занял Готланд и находился там до сентября 1524 г., откуда бежал в Висборг и Блекинге. На Руси находился с авг. 1526 г. по апр. 1528 г. За отказ служить на реках по южной границе Руси был заточен и отпущен по ходатайству имперского посла Ст. Клинчича (Хорошкевич. — С. 161, 162, 165, 166). Погиб при осаде Флоренции имперскими войсками в 1530 г.
302. Ивангород — крепость на правом берегу р. Наровы в ее устье на Балтийском море. Основана Иваном III в 1492 г. Ныне часть г. Нарвы.
О десятинах 303
Просветясь в 6496 году таинством животворящего крещения, Владимир вместе с митрополитом Львом установил давать со всех своих имуществ десятину для бедных, сирот, немощных, престарелых, чужеземцев, пленных, для погребения бедных, а также для помощи тем, кто имеет многочисленное потомство (НГ но малый достаток), у кого имущество погибло при пожаре и, наконец, для облегчения участи всех несчастных и для церквей бедных монастырей, а главным образом для (поддержания) мест успокоения (refrigerium) живых и мертвых (НГ и всем верующим в помощь и утешение) 304. Владимир же подчинил власти и суду духовному всех архимандритов, священников, дьяконов и весь чин церковный: монахов, монахинь и тех женщин, которые приготовляют просфоры (proscura) 305 для богослужения и которые у них называются просвирнями (Proscurnica), а равным образом и детей священников, врачей, вдов, повивальных бабок и тех, с кем [109] случилось чудо от кого-либо из святых или кто был отпущен на волю ради спасения чьей-либо души, наконец, отдельных служителей монастырей и больниц и тех, кто шьет одеяние монахам. Таким образом, по поводу всякой вражды и споров между названными выше лицами епископ сам как полноправный судья может произносить приговор и постановление. Если же какое-либо несогласие возникнет между мирянами и этими лицами, то дело решается общим судом.
Просвирни суть женщины уже бесплодные, у которых нет более месячных и которые пекут хлеб для священнослужения, называемый просфорой.
Епископы должны также судить разводы как в среде князей, так и бояр (НГ супругов) и всех мирян, которые содержат наложниц. Епископскому суду подлежат и случаи, когда жена не повинуется мужу, когда кто-нибудь уличен в прелюбодеянии или блуде, когда кто женится на кровной родственнице, когда один из супругов умышляет какое-либо зло против другого; они судят также ведовство, чародейство, отравление, прения, возникшие из-за ереси или блуда, или если сын будет слишком жестоко бранить и оскорблять родителей или (брат) — сестер. Кроме того, им надлежит карать содомитов, святотатцев, грабящих могилы, и тех, кто в целях чародейства отламывает кусочки от образов святых или от распятия, кто приведет в святой храм собаку, птицу или другое какое нечистое животное или станет употреблять их в пищу. Сверх того, они должны определять и устанавливать единицы измерения 306. Никто не должен удивляться, если в уже рассказанном мной найдет противоречия с этими правилами и преданиями; ведь разные установления в разных местах настолько же изменились от времени, насколько большинство их развращены и искажены из-за жадности (судей) до денег.
Всякий раз, как государь угощает митрополита обедом, он, в случае отсутствия своих братьев, обычно предлагает ему первое место за столом. А на поминках, если он пригласит митрополита и епископов, то в начале обеда сам подает им пищу и питье, а затем назначает своего брата или какое-либо лицо княжеского достоинства (princeps vir, Fuerst), чтобы они заменяли его до конца обеда.
Я добился того, чтобы видеть их обряды, которые имеют место в торжественные дни в храмах. В оба моих посольства я ходил на праздник успения Марии [т. е. 15 августа] в главный храм в крепости 307, устланный (НГ до дверей в алтарь довольно крупными) ветками деревьев 308. Там я видел государя, стоявшего с непокрытой головой у стены (А прислонившись к стене) направо от двери, в которую он вошел (А и которая ведет в его дворец), и опиравшегося на палку — посох, как они ее называют (А наверху которого крест или закругление (ain Khrump)); перед ним некто держал в правой руке его колпак (Colpack) (НГ всунув в него руку и завернув предварительно свой рукав, чтобы освободить руку и пальцы) 309; советники же государя стояли у столбов храма (НГ почти посредине его), на каковое место были приведены и мы (А В их храмах нет стульев.). Посредине храма на помосте (НГ (высотой) в две ступени) стоял митрополит (А архиепископ, которого они называют митрополитом) [110] в торжественном одеянии; на голове у него была круглая митра, украшенная сверху изображениями святых, а снизу — горностаевым мехом; он, так же как и государь, опирался на палку-посох (НГ Их богослужебное одеяние похоже на колокол, а рукава они подворачивают, чтобы освободить руки; А Его головной убор не похож на таковые наших епископов (...) Облачение их роскошное, как и у дьяконов (Levitten), и (даже) у церковных служек.). Затем, пока другие пели, он со своими служителями стал молиться (НГ Дьякон подал ему свитки, из которых он сам выбрал (нужные), написанные на пергамене; все это время пел хор.). Потом, направившись к алтарю, он повернул вопреки нашему обычаю влево вышел через малую дверь (НГ После такого пения и молитвы митрополит, спустившись с помоста, направился по середине храма к алтарю, причем ему приходилось в его длинных одеждах высоко поднимать ноги, шагая по большим веткам. Когда они собрались в алтаре, то через маленькую дверь справа священники, дьякон и митрополит спустились в церковь и, поворачивая влево, посредине церкви снова поднялись в алтарь через большую дверь в центре алтаря.) в предшествии певчих, священников и дьяконов, один из которых нес на голове блюдо с хлебом, уже готовым для освящения (НГ и накрытым платом), а другой — покрытую чашу (НГ с вином; А им они поклонялись так, будто уже произошло пресуществчение); прочие несли подряд среди громких возгласов и благоговения стоящего вокруг народа образа святых Петра, Павла, Николая, (одного) архангела. При этом некоторые из стоящих кругом восклицали: “Господи, помилуй!” Другие по отеческому обычаю касались лбом земли и плакали. Вообще, народ провожал проносимые вокруг иконы, являя разнообразные знаки благоговения и поклонения. По окончании обхода они вошли в средние двери алтаря, и началось священнослужение, или, как они говорят, высшая служба. Все священнослужение, или месса, обычно совершается у них на собственном народном языке. Кроме того, подходящие к случаю послания и Евангелие, чтобы народу было лучше слышать их, читаются перед народом вне алтаря (НГ Когда священник уже вкусил свою часть святых даров и приступает к раздаче их причащающимся, дьякон с чашей, в которой находятся святые дары, становится перед центральными вратами алтаря и возглашает: “Примите тело Христово”, а потом отступает к алтарю, который расположен сразу же за преградой.). [В первое мое посольство я видел, как в этот самый праздничный день свыше ста человек работали во рву крепости 310, ибо, как мы скажем ниже, празднуют у них обычно только государи и бояре.]
Способ заключения брака
Бесчестным и позорным считается для молодого человека самому свататься за девушку, чтобы ее отдали ему в супружество. Дело отца — обратиться к юноше с предложением жениться на его дочери. Высказывается это обычно в таких словах: “Так как у меня есть дочь” то я хотел бы тебя к себе в зятья”. На это юноша отвечает: “Если ты просишь меня в зятья и тебе так угодно, то я пойду к своим родителям и доложу им об этом”. Потом, если родители и родственники изъявят согласие, они собираются вместе и [обсуждают, что отец хочет дать дочери в приданое. Затем, определив приданое] назначают день свадьбы. В это время жениха настолько удаляют от дома невесты, что если он попросит хоть взглянуть на нее, то родители обычно отвечают ему: “Спроси у других, кто знает, какова она”. Во всяком случае, доступ к невесте предоставляется ему не иначе, как если обручение не будет раньше подтверждено величайшими обетами, так что жених, даже если бы и пожелал, не мог бы отказаться от нее, не навлекая на себя тяжкого наказания. В качестве приданого чаще всего даются лошади, платье, оружие, скот, рабы и тому подобное 311. Приглашенные на свадьбу редко приносят деньги, но все же посылают невесте подношения и дары, каждый из которых жених старательно помечает (НГ от кого он получен) и откладывает. По окончании свадьбы он их вынимает и [111] снова рассматривает по порядку, и те из них, которые ему нравятся и кажутся пригодными для будущего, он посылает на рынок [и велит оценщикам (hi qui rebus precia imponunt)] оценить каждый из них, а все остальные подарки и каждый порознь возвращает каждому свой с выражением благодарности. (Стоимость) того, что он оставил себе, он возмещает в годовой срок согласно оценке деньгами или другой какой вещью одинаковой стоимости. Если же кто-нибудь оценит свой подарок дороже, то жених тотчас же обращается к присяжным оценщикам (iurati aestimatores, geschworne schatzungen), и тому приходится подчиниться их оценке. Если жених по прошествии года не возместит стоимости [или не вернет полученного подарка], то он обязан возместить двойную стоимость. Наконец, если он преминет представить чей-либо подарок для оценки присяжным, то должен возместить его (стоимость) по воле и усмотрению подарившего. И такой порядок относительно любого рода подарков соблюдается обычно даже в простонародье.
В брак они вступают таким образом, чтобы не сочетаться с родственником или свойственником четвертой степени. Они считают ересью, если родные братья женятся на родных же сестрах. Равным образом, никто не посмеет взять в жены сестру свояка. Весьма строго они соблюдают также, чтобы браком не соединялись те, между которыми существует духовное родство по крещению. Если же кто-нибудь женится на второй жене и таким образом становится двоебрачным, то это они хоть и допускают, но не считают законным браком. Жениться в третий раз они не позволяют без уважительной причины. Четвертой же жены они никому не разрешают, считая даже, что это не по-христиански. Развод они допускают и дают разводную грамоту; однако тщательно скрывают это, ибо знают, что это вопреки вере и уставам. Немного раньше мы рассказывали, что сам государь развелся с женой Саломеей из-за ее бесплодия и заточил ее в монастырь [а женился на Елене, дочери князя (knes) Василия Глинского]. Несколько лет тому назад из Литвы в Московию убежал некий князь (dux, Khness) [Василий] Бельский (Bielski) 312. Так как друзья его молодой супруги, на которой он незадолго перед тем женился, слишком долго удерживали ее у себя, рассчитывая, что он вернется из любви к юной подруге и тоски по ней, то Бельский передал вопрос о своей отсутствующей жене на рассмотрение митрополита. Обсудив дело, митрополит решил: “Раз это вина не твоя [а скорее жены или ее родственников], что тебе нельзя быть с ней вместе, то я делаю для тебя послабление закона и освобождаю тебя от нее”. Выслушав это, Бельский вскоре женился на другой, происходившей из рода государей рязанских, от которой прижил и детей, пользующихся ныне, как мы убедились, большим влиянием на государя (НГ Один из них (Бельский) снова вернулся в Литву, а затем явился в Иннсбрук к римскому королю Фердинанду, которому я его представил. Я оказывал ему содействие. Затем он отправился в Венецию, Турцию и еще далее через Татарию к себе в Литву. Он бесчеловечно обращался с бедняками и в конце концов был убит ими.).
Прелюбодеянием у них считается только тот случай, когда кто-либо имел общение с чужой женой. Любовь между супругами по большей части умеренна, в особенности у мужей именитых и знатных. Это происходит оттого, что они женятся на девушках, которых раньше никогда не видели, а затем, занятые государевой службой, вынуждены бывают покидать жен и в это время пятнают себя позорными связями на стороне. [112]
[Положение женщин весьма плачевно.] Они (московиты) не верят в честь женщины, если она не живет взаперти дома и не находится под такой охраной, что никуда не выходит. Они отказывают женщине в целомудрии, если она позволяет смотреть на себя посторонним или иностранцам. Заключенные дома, они только прядут и сучат нитки, не имея совершенно никакого голоса и участия в хозяйстве; все домашние работы считаются делом рабов 313. Всем, что убито руками женщины, будь то курица или другое какое животное, они гнушаются как нечистым. [У тех же, кто победнее, жены исполняют домашние работы и стряпают.] Если они хотят зарезать курицу, а мужа или рабов случайно нет дома, то они становятся у дверей, держа курицу или другое животное и нож, и усердно просят прохожих мужчин, чтобы те зарезали животное.
Весьма редко допускают женщин в храмы, еще реже — на беседы с друзьями, и только в том случае, если эти друзья — совершенные старики и свободны от всякого подозрения. Однако в определенные праздничные дни (НГ летом) они разрешают женам и дочерям сходиться вместе для развлечения на широком лугу. Здесь, усаживаясь на некое колесо, наподобие колеса Фортуны, они едут то вверх, то вниз; или иначе — привязывают веревку, (так что) она провисает, и, сидя на ней, они после толчка раскачиваются и движутся туда-сюда 313а, или, наконец, они забавляются определенными песнями, хлопая при этом в ладоши; плясок же они совершенно не устраивают. Есть в Москве один немецкий кузнец (НГ оружейных дел мастер из Халля (Hall) в долине Инна), по имени Иордан, который женился на русской. Прожив некоторое время с мужем, она как-то раз ласково обратилась к нему со следующими словами: “Дражайший супруг, почему ты меня не любишь?” Муж ответил: “Да я сильно люблю тебя”. “Но у меня нет еще, — говорит жена, — знаков любви”. Муж стал расспрашивать, каких знаков ей надобно, на что жена отвечала: “Ты ни разу меня не ударил”. “Побои, — ответил муж, — разумеется, не казались мне знаками любви, но в этом отношении я не отстану”. Таким образом немного спустя он весьма крепко побил ее и признавался мне, что после этого жена ухаживала за ним с гораздо большей любовью. В этом занятии он упражнялся затем очень часто и в нашу бытность в Московии сломал ей, наконец, шею и ноги.
Все они называют себя холопами (chlopi, Chlopn), т. е. рабами государя 314. Те, кто познатнее (praestantiores) (НГ проданными рабами государя. Богатые), имеют рабов, чаще всего купленных или взятых в плен. Те же свободные, которых они содержат в услужении (in seryitio nutriunt, zu ainem diener haben), не могут свободно уйти, когда им угодно. Если кто-нибудь уходит против воли господина, то его никто не принимает 315. Если господин обходится нехорошо с хорошим и умелым слугой, то он начинает пользоваться дурной славой у других и не может после этого достать других слуг.
Этот народ находит больше удовольствия в рабстве, чем в свободе. Ведь по большей части господа перед смертью отпускают иных своих рабов на волю 316, но эти последние тотчас отдают себя за деньги в рабство другим господам. Если отец, как это у них в обычае, продаст сына, а этот последний каким бы то ни было образом станет свободным или будет отпущен на волю, то отец по праву отцовской власти может продать его еще и еще раз. После четвертой продажи [113] он не имеет на сына уже никакого права (НГ Если у нас с ними заходила речь о литовцах, они обыкновенно с усмешкой говорили: “Когда их король или великий князь приказывает кому-либо из них отправляться с посольством или в какое другое место, то получает в ответ, что-де жена больна или лошадь хрома. А у нас не так, — говорят они смеясь, — если хочешь, чтобы голова была цела, отправляйся по первому приказу”.) 317. Карать смертной казнью рабов или других лиц может один только государь (НГ или тот, кому он это поручит.) 318.
Каждые два или три года государь [производит набор по областям и] переписывает детей боярских с целью узнать их число и сколько у каждого лошадей и слуг 319. Затем, как сказано выше, он определяет каждому (НГ способному служить) жалованье. Те же, кто может по своему имущественному достатку, служат без жалованья 320. Отдых дается им редко, ибо государь ведет войны то с литовцами, то с ливонцами, то со шведами, то с [казанскими] татарами, или даже если он не ведет никакой войны, то все же ежегодно по обычаю ставит караулы [в местностях около Танаиса и Оки] числом в двадцать тысяч для обуздания набегов и грабежей со стороны перекопских татар 321. Кроме того, государь имеет обыкновение вызывать некоторых [по очереди из их областей], чтобы они исполняли при нем в Москве всевозможные обязанности. В военное же время они [не отправляют погодной поочередной службы, а] обязаны все [как стоящие на жалованье, так и ожидающие милости государя] идти на войну. [114]
Лошади у них маленькие, холощенные, не подкованы; узда самая легкая (НГ сидят они так низко, что колени их почти сходятся над седлом); седла (НГ маленькие и) приспособлены с таким расчетом, что всадники могут безо всякого труда поворачиваться во все стороны и стрелять из лука. Сидя на лошади, они так подтягивают ноги, что совсем не способны выдержать достаточно сильного удара [копья или стрелы]. К шпорам прибегают весьма немногие, а большинство пользуется плеткой, которая всегда висит на мизинце правой руки, так что в любой момент, когда нужно, они могут схватить ее и пустить в ход, а если дело опять дойдет до оружия (НГ лука или сабли, которой они, впрочем, по их собственным словам, пользуются весьма редко), то они оставляют плетку и она свободно свисает с руки.
Обыкновенное их оружие — лук, стрелы, топор (НГ копье) и палка [наподобие (римского) цеста (coestus)], которая по-русски называется кистень (kesteni), а по-польски — бассалык (bassalick) (НГ Это в две пяди (Spanne) деревянная рукоять, к которой прибит крепкий ремень, а на его конце привязан кусок меди, железа или оленьего рога; ремень также длиной почти в полторы пяди.) 322. Саблю употребляют те, кто [познатнее и] побогаче. Продолговатые (НГ кривые) кинжалы, висящие, как ножи (НГ вместе с другими кинжалами на правом боку), спрятаны в ножнах до такой степени глубоко, что с трудом можно добраться до верхней части рукояти и схватить ее в случае надобности (НГ тыльная сторона их значительно толще, чем у хлебного ножа.). Далее, повод узды у них в употреблении длинный, с дырочкой на конце; они привязывают его к (одному из) пальцев левой руки, чтобы можно было схватить лук и, натянув его, выстрелить (не выпуская повода). Хотя они держат в руках узду, лук, саблю, стрелу и плеть одновременно, однако ловко и без всякого затруднения умеют пользоваться ими.
Некоторые из более знатных носят панцирь, латы, сделанные искусно, как будто из чешуи, и наручи (НГ похожий на coraczin); весьма у немногих есть шлем [заостренный кверху наподобие пирамиды].
Некоторые носят шелковое платье, подбитое войлоком, для защиты от всяких ударов (НГ оно может задержать обычную стрелу); употребляют они и копья (НГ Лошади их держат голову низко; они весьма неприхотливы и выносливы.).
В сражениях они никогда не употребляли пехоты и пушек, ибо все, что они делают, нападают ли на врага, преследуют ли его или бегут от него, они совершают внезапно и быстро [и поэтому ни пехота, ни пушки не могут поспеть за ними].
Но когда перекопский царь поставил на Казанское царство (НГ отторгнутое им от Московии) племянника и на обратном пути раскинул лагерь в тринадцати (НГ двух) милях от Москвы, нынешний государь Василий на следующий год расположился лагерем около реки Оки и впервые пустил тогда в дело (НГ наряду с конницей) пехоту и пушки, — может быть, для того, чтобы похвастать своей силой и смыть позор, испытанный им в предыдущем году во время постыднейшего бегства, когда, как говорят, он несколько дней прятался в стогу сена, или, наконец, чтобы отвратить от своих пределов царя, который, как он предполагал, снова нападет на его владения 323. Во всяком случае, при нас у него было почти полторы тысячи пехотинцев из литовцев и всякого сброда 324.
При первом столкновении они нападают на врага весьма храбро, но долго не выдерживают, как бы придерживаясь правила: “Бегите или побежим мы”.
Города они редко захватывают штурмом и после сильного натиска; у них более в обычае принуждать людей к сдаче продолжительной [116] осадой, голодом или изменой. Хотя Василий, осадив Смоленск, громил его, подведя пушки, которые отчасти привез с собой из Москвы, а отчасти отлил там во время осады, однако он ничего не добился (НГ Отступая, он велел взорвать пушки, а обломки увезти с собой.). Осаждал он ранее и Казань [с большим войском и тоже подведя пушки, которые привез туда вниз по реке, но и в тот раз настолько безуспешно, что] в то время, пока зажженная и дотла сгоревшая крепость отстраивалась сызнова, воины (Василия) не осмелились даже взобраться на голый холм и захватить его.
Теперь у государя есть пушечные литейщики, немцы и итальянцы, которые [кроме пищалей (pixides) и пушек] льют также железные ядра, какими пользуются и наши государи, но московиты не умеют и не могут пользоваться этими ядрами в бою [так как у них все основано на быстроте.
