Обряды (institutiones, Unndterweisung), установленные после венчания великого князя 6 страница

287. Николай Барийский в Византии и на Руси обычно именовался Николаем Мирликийским (Anrich G. Hagios Nikolaos. Der heilige Nikolaos in der griechischen Kirche. — Leipzig; Berlin, 1913 — 1917). На Руси Николай Угодник был одним из самых почитаемых святых (Смирнова Э. С. Живопись Великого Новгорода сер. XIII — нач. XV в. — М., 1977. — С. 15). К середине XVI в. общерусским становится культ Николы Зарайского (Лихачев Д. С. Повести о Николе Заразском//ТОДРЛ. — М; Л., 1949. — Т. VII. — С. 259). Существовали многочисленные легенды о нем, в том числе и апокрифические, например, о его простом происхождении — из “смердовичей” (Смирнова Э. С. Икона Николая из Боровичей//Сообщения Гос. Русского музея.— Л., 1961. — Т. VII. — С. 58 — 59). О славянских языческих представлениях, которые обусловили специфику русского культа св. Николая, см.: Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. — М., 1982.

Михаил Кизалецкий, судя по фамилии, белорус.

288. Петров пост — от восьмого дня пятидесятницы до дня Петра и Павла 29 июня. Успенский пост — с 1 августа по 15 августа. Филипповский пост — с 15 ноября по 25 декабря. Б. К.

289. Праздник благовещения отмечается православной церковью 25 марта. Б. К.

290. Василий Великий (329 — 379) — епископ Кесарии, боролся против ереси ариан, автор многочисленных богословских сочинений. Григорий Назианзин (330 — 390) — епископ константинопольский, оратор Иоанн. Златоуст; (350 — 407) — епископ константинопольский, проповедник. А. Н., Б. К.

291. Г. имеет в виду Максима Триволиса (ок. 1470 — 1556) — грека, гуманиста, знаменитого переводчика и церковного писателя (Сочинения преподобного Максима Грека. — Казань, 1859 — 1862. — Ч. I — III; Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. — Л., 1969). Максим родился в православной семье в г. Арте в Греции, ок. 1492 г. переехал в Италию, где сотрудничал с литераторами и политиками Альдом Мануцием, Джиованни-Франческо Пико делла Мирандолой и др., принял католичество и постригся в доминиканском монастыре св. Марка во Флоренции (1502), затем вернулся в Грецию (1504), вновь перешел в православие (1505) и поступил монахом в афонский Ватопедский монастырь (Denissoff E. Maxime le Grec et 1'Occident. — Paris; Louvain, 1943). Максим Грек покинул Афон в начале 1517 г. и прибыл в Москву в составе патриаршего посольства, возглавляемого митрополитом Зихны Григорием, в марте 1518 г. В Москве Максим жил в кремлевском Чудовом, а затем в Симоновом монастыре, работая над переводами церковно-канонических книг по заказам Василия III (Синицы на Н. В. Максим Грек в России. — М., 1977). Около 5 декабря 1524 г. Максим был арестован и 20 — 22 февраля давал показания на светском следствии по делу опального сына боярского И. Н. Берсеня Беклемишева, обвинявшегося в политической крамоле. После того как Берсень был обезглавлен, а у второго свидетеля — митрополичьего дьяка Федора Жареного — палачи вырезали язык, Максим 24 мая 1525 г. предстал перед церковным судом, где обвинялся в еретических ошибках, обнаруженных в его переводах с греческого, а также в непризнании автокефалии русской церкви, митрополиты которой ставились собором епископов без утверждения константинопольского патриарха (Судные списки Максима Грека и Исаака Собаки / Подгот. Н. Н. Покровский. — М., 1971. — С. 121—122). Г. не удалось получить каких-либо достоверных сведений о судьбе греческого переводчика — вероятно, суд был окружен глубокой тайной. Одной из причин опалы Максима стали его связи с соотечественником — Искандером Сакой, послом оттоманского султана Сулеймана I Кануни в Москве. Переданное Г. заявление Максима о том, что Василий III является “совершенным схизматиком”, недостоверно и скорее принадлежит самому Г. Схизма — раскол, разделение внутри церкви, не затрагивающее в отличие от ереси основных догматов. Католики считают, что единство христианства в догматическом отношении поддерживается папой, следовательно, все христиане, не подчиняющиеся Риму, в том числе и православные, являются схизматиками. По приговору суда Максима не “утопили”, как, ссылаясь на слухи, записал Г., а лишили причастия и в конце мая 1525г. выслали в Иосифо-Волоколамский монастырь, находящийся в 113 верстах от Москвы, где переводчик содержался в заточении до мая 1531 г., когда состоялся церковный суд над знакомцем Максима — Вассианом Патрикеевым, где Максим давал неблагоприятные для Вассиана свидетельские показания (Плигузов А. И. Василий Тучков — собеседник Максима Грека//Исследования по источниковедению истории СССР XIII— XVIII вв. — М., 1986. — С. 62—93). После суда 1531 г. в Иосифо-Волоколамский монастырь был заключен Вассиан, а участь Максима была облегчена, он переехал в Тверь под надзор тверского епископа Акакия, а после 1551 г. Иван IV простил Максима и позволил ему переселиться в Троице-Сергиев монастырь, где греческий философ и скончался в январе 1556 г. А. П.

292. ...Некий греческий купец из Каффы Марк — в русско-османской переписке известен греческий лекарь Марк. В марте 1519 г. русские послы ходатайствовали перед константинопольским патриархатом о разрешении султаном Сулейманом Кануни выезда жены Марка на Русь (Сб. РИО. — Т. 95. — № 35. — С. 623, 624). В июле 1524 г. вместе с османским послом Искандером Сакой (Скиндером) приехал шурин Марка Андроник (Дунаев Б. И. Преп. Максим Грек. — С. 40, 52).

293. Так в НГ; в латинском тексте, вероятно, по ошибке, вместо fames стоит бессмысленное fama — молва, слава. А. Н.

294. Имеется в виду монастырская колонизация — фактор, немало способствовавший расширению территории Руси и Русского государства (Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV—XVI вв.: по житиям святых. — М., 1966).

295. Троице-Сергиев монастырь, основанный Сергием Радонежским в середине XIV в., расположен в 75 км, а не в 12 немецких милях (немецкая миля Г. равна пяти верстам), к северо-востоку, а не к западу, как у Г., от Москвы. Б. К., А. П.

296. Сергий Радонежский (1321—1391)—основатель и игумен Троице-Сергиева монастыря, уроженец г. Ростова, инициатор введения общежитийного устава в русских монастырях, политический деятель, поддерживавший объединительную и освободительную политику Дмитрия Донского. Б. К.

297 -297. Этот текст издания 1551 г. носит откровенно публицистический характер и имеет целью опровергнуть самохарактеристику русских как истинных православных. Возможно, рассказ о собственных впечатлениях и встречах в Москве был включен под влиянием литовцев и поляков.

298. Михаил Майдль, по прозвищу Шпис (ум. конец 1528 — начало 1529)—крупный краковский купец, горный предприниматель, член магистрата Кракова, держал мыто в ВКЛ, вел активную торговлю на Руси медью и пушниной, сторонник Яноша Запольяи, пользовался поддержкой Я. Кмиты и королевы Боны. После его смерти Фердинанд протестовал против передачи владений Шписа в Опольском княжестве и Венгрии его наследникам за поддержку Запольяи (Любавский. Областное деление. — С. 402; AT. — Т. IV. — S. 71; Хорошкевич. — С. 25, 40, 57).

Бетман Эразм (ум. 1537) — племянник краковского банкира Яна Бонера.

299. Значение слова “гонец” у Г. несколько отличается от обычного, известного с XIV в, — нарочный, посланный (Срезневский. I. — Стб. 551; Сл. РЯ XI—XVII.— Вып. 4.— С. 73).

300. В оригинале пословица звучит буквально: “Хорошо постелив постель, хорошо и уснешь”. А. Н.

301. Северин Норби — датский адмирал, после 1523 г. занял Готланд и находился там до сентября 1524 г., откуда бежал в Висборг и Блекинге. На Руси находился с авг. 1526 г. по апр. 1528 г. За отказ служить на реках по южной границе Руси был заточен и отпущен по ходатайству имперского посла Ст. Клинчича (Хорошкевич. — С. 161, 162, 165, 166). Погиб при осаде Флоренции имперскими войсками в 1530 г.

302. Ивангород — крепость на правом берегу р. Наровы в ее устье на Балтийском море. Основана Иваном III в 1492 г. Ныне часть г. Нарвы.

О десятинах ³⁰³

Просветясь в 6496 году таинством животворящего крещения, Владимир вместе с митрополитом Львом установил давать со всех своих имуществ десятину для бедных, сирот, немощных, престарелых, чужеземцев, пленных, для погребения бедных, а также для помощи тем, кто имеет многочисленное потомство (НГ но малый достаток), у кого имущество погибло при пожаре и, наконец, для облегчения участи всех несчастных и для церквей бедных монастырей, а главным образом для (поддержания) мест успокоения (refrigerium) живых и мертвых (НГ и всем верующим в помощь и утешение) ³⁰⁴. Владимир же подчинил власти и суду духовному всех архимандритов, священников, дьяконов и весь чин церковный: монахов, монахинь и тех женщин, которые приготовляют просфоры (proscura) ³⁰⁵ для богослужения и которые у них называются просвирнями (Proscurnica), а равным образом и детей священников, врачей, вдов, повивальных бабок и тех, с кем [109] случилось чудо от кого-либо из святых или кто был отпущен на волю ради спасения чьей-либо души, наконец, отдельных служителей монастырей и больниц и тех, кто шьет одеяние монахам. Таким образом, по поводу всякой вражды и споров между названными выше лицами епископ сам как полноправный судья может произносить приговор и постановление. Если же какое-либо несогласие возникнет между мирянами и этими лицами, то дело решается общим судом.

Просвирни суть женщины уже бесплодные, у которых нет более месячных и которые пекут хлеб для священнослужения, называемый просфорой.

Епископы должны также судить разводы как в среде князей, так и бояр (НГ супругов) и всех мирян, которые содержат наложниц. Епископскому суду подлежат и случаи, когда жена не повинуется мужу, когда кто-нибудь уличен в прелюбодеянии или блуде, когда кто женится на кровной родственнице, когда один из супругов умышляет какое-либо зло против другого; они судят также ведовство, чародейство, отравление, прения, возникшие из-за ереси или блуда, или если сын будет слишком жестоко бранить и оскорблять родителей или (брат) — сестер. Кроме того, им надлежит карать содомитов, святотатцев, грабящих могилы, и тех, кто в целях чародейства отламывает кусочки от образов святых или от распятия, кто приведет в святой храм собаку, птицу или другое какое нечистое животное или станет употреблять их в пищу. Сверх того, они должны определять и устанавливать единицы измерения ³⁰⁶. Никто не должен удивляться, если в уже рассказанном мной найдет противоречия с этими правилами и преданиями; ведь разные установления в разных местах настолько же изменились от времени, насколько большинство их развращены и искажены из-за жадности (судей) до денег.

Всякий раз, как государь угощает митрополита обедом, он, в случае отсутствия своих братьев, обычно предлагает ему первое место за столом. А на поминках, если он пригласит митрополита и епископов, то в начале обеда сам подает им пищу и питье, а затем назначает своего брата или какое-либо лицо княжеского достоинства (princeps vir, Fuerst), чтобы они заменяли его до конца обеда.

Я добился того, чтобы видеть их обряды, которые имеют место в торжественные дни в храмах. В оба моих посольства я ходил на праздник успения Марии [т. е. 15 августа] в главный храм в крепости ³⁰⁷, устланный (НГ до дверей в алтарь довольно крупными) ветками деревьев ³⁰⁸. Там я видел государя, стоявшего с непокрытой головой у стены (А прислонившись к стене) направо от двери, в которую он вошел (А и которая ведет в его дворец), и опиравшегося на палку — посох, как они ее называют (А наверху которого крест или закругление (ain Khrump)); перед ним некто держал в правой руке его колпак (Colpack) (НГ всунув в него руку и завернув предварительно свой рукав, чтобы освободить руку и пальцы) ³⁰⁹; советники же государя стояли у столбов храма (НГ почти посредине его), на каковое место были приведены и мы (А В их храмах нет стульев.). Посредине храма на помосте (НГ (высотой) в две ступени) стоял митрополит (А архиепископ, которого они называют митрополитом) [110] в торжественном одеянии; на голове у него была круглая митра, украшенная сверху изображениями святых, а снизу — горностаевым мехом; он, так же как и государь, опирался на палку-посох (НГ Их богослужебное одеяние похоже на колокол, а рукава они подворачивают, чтобы освободить руки; А Его головной убор не похож на таковые наших епископов (...) Облачение их роскошное, как и у дьяконов (Levitten), и (даже) у церковных служек.). Затем, пока другие пели, он со своими служителями стал молиться (НГ Дьякон подал ему свитки, из которых он сам выбрал (нужные), написанные на пергамене; все это время пел хор.). Потом, направившись к алтарю, он повернул вопреки нашему обычаю влево вышел через малую дверь (НГ После такого пения и молитвы митрополит, спустившись с помоста, направился по середине храма к алтарю, причем ему приходилось в его длинных одеждах высоко поднимать ноги, шагая по большим веткам. Когда они собрались в алтаре, то через маленькую дверь справа священники, дьякон и митрополит спустились в церковь и, поворачивая влево, посредине церкви снова поднялись в алтарь через большую дверь в центре алтаря.) в предшествии певчих, священников и дьяконов, один из которых нес на голове блюдо с хлебом, уже готовым для освящения (НГ и накрытым платом), а другой — покрытую чашу (НГ с вином; А им они поклонялись так, будто уже произошло пресуществчение); прочие несли подряд среди громких возгласов и благоговения стоящего вокруг народа образа святых Петра, Павла, Николая, (одного) архангела. При этом некоторые из стоящих кругом восклицали: “Господи, помилуй!” Другие по отеческому обычаю касались лбом земли и плакали. Вообще, народ провожал проносимые вокруг иконы, являя разнообразные знаки благоговения и поклонения. По окончании обхода они вошли в средние двери алтаря, и началось священнослужение, или, как они говорят, высшая служба. Все священнослужение, или месса, обычно совершается у них на собственном народном языке. Кроме того, подходящие к случаю послания и Евангелие, чтобы народу было лучше слышать их, читаются перед народом вне алтаря (НГ Когда священник уже вкусил свою часть святых даров и приступает к раздаче их причащающимся, дьякон с чашей, в которой находятся святые дары, становится перед центральными вратами алтаря и возглашает: “Примите тело Христово”, а потом отступает к алтарю, который расположен сразу же за преградой.). [В первое мое посольство я видел, как в этот самый праздничный день свыше ста человек работали во рву крепости ³¹⁰, ибо, как мы скажем ниже, празднуют у них обычно только государи и бояре.]

Способ заключения брака

Бесчестным и позорным считается для молодого человека самому свататься за девушку, чтобы ее отдали ему в супружество. Дело отца — обратиться к юноше с предложением жениться на его дочери. Высказывается это обычно в таких словах: “Так как у меня есть дочь” то я хотел бы тебя к себе в зятья”. На это юноша отвечает: “Если ты просишь меня в зятья и тебе так угодно, то я пойду к своим родителям и доложу им об этом”. Потом, если родители и родственники изъявят согласие, они собираются вместе и [обсуждают, что отец хочет дать дочери в приданое. Затем, определив приданое] назначают день свадьбы. В это время жениха настолько удаляют от дома невесты, что если он попросит хоть взглянуть на нее, то родители обычно отвечают ему: “Спроси у других, кто знает, какова она”. Во всяком случае, доступ к невесте предоставляется ему не иначе, как если обручение не будет раньше подтверждено величайшими обетами, так что жених, даже если бы и пожелал, не мог бы отказаться от нее, не навлекая на себя тяжкого наказания. В качестве приданого чаще всего даются лошади, платье, оружие, скот, рабы и тому подобное ³¹¹. Приглашенные на свадьбу редко приносят деньги, но все же посылают невесте подношения и дары, каждый из которых жених старательно помечает (НГ от кого он получен) и откладывает. По окончании свадьбы он их вынимает и [111] снова рассматривает по порядку, и те из них, которые ему нравятся и кажутся пригодными для будущего, он посылает на рынок [и велит оценщикам (hi qui rebus precia imponunt)] оценить каждый из них, а все остальные подарки и каждый порознь возвращает каждому свой с выражением благодарности. (Стоимость) того, что он оставил себе, он возмещает в годовой срок согласно оценке деньгами или другой какой вещью одинаковой стоимости. Если же кто-нибудь оценит свой подарок дороже, то жених тотчас же обращается к присяжным оценщикам (iurati aestimatores, geschworne schatzungen), и тому приходится подчиниться их оценке. Если жених по прошествии года не возместит стоимости [или не вернет полученного подарка], то он обязан возместить двойную стоимость. Наконец, если он преминет представить чей-либо подарок для оценки присяжным, то должен возместить его (стоимость) по воле и усмотрению подарившего. И такой порядок относительно любого рода подарков соблюдается обычно даже в простонародье.

В брак они вступают таким образом, чтобы не сочетаться с родственником или свойственником четвертой степени. Они считают ересью, если родные братья женятся на родных же сестрах. Равным образом, никто не посмеет взять в жены сестру свояка. Весьма строго они соблюдают также, чтобы браком не соединялись те, между которыми существует духовное родство по крещению. Если же кто-нибудь женится на второй жене и таким образом становится двоебрачным, то это они хоть и допускают, но не считают законным браком. Жениться в третий раз они не позволяют без уважительной причины. Четвертой же жены они никому не разрешают, считая даже, что это не по-христиански. Развод они допускают и дают разводную грамоту; однако тщательно скрывают это, ибо знают, что это вопреки вере и уставам. Немного раньше мы рассказывали, что сам государь развелся с женой Саломеей из-за ее бесплодия и заточил ее в монастырь [а женился на Елене, дочери князя (knes) Василия Глинского]. Несколько лет тому назад из Литвы в Московию убежал некий князь (dux, Khness) [Василий] Бельский (Bielski) ³¹². Так как друзья его молодой супруги, на которой он незадолго перед тем женился, слишком долго удерживали ее у себя, рассчитывая, что он вернется из любви к юной подруге и тоски по ней, то Бельский передал вопрос о своей отсутствующей жене на рассмотрение митрополита. Обсудив дело, митрополит решил: “Раз это вина не твоя [а скорее жены или ее родственников], что тебе нельзя быть с ней вместе, то я делаю для тебя послабление закона и освобождаю тебя от нее”. Выслушав это, Бельский вскоре женился на другой, происходившей из рода государей рязанских, от которой прижил и детей, пользующихся ныне, как мы убедились, большим влиянием на государя (НГ Один из них (Бельский) снова вернулся в Литву, а затем явился в Иннсбрук к римскому королю Фердинанду, которому я его представил. Я оказывал ему содействие. Затем он отправился в Венецию, Турцию и еще далее через Татарию к себе в Литву. Он бесчеловечно обращался с бедняками и в конце концов был убит ими.).

Прелюбодеянием у них считается только тот случай, когда кто-либо имел общение с чужой женой. Любовь между супругами по большей части умеренна, в особенности у мужей именитых и знатных. Это происходит оттого, что они женятся на девушках, которых раньше никогда не видели, а затем, занятые государевой службой, вынуждены бывают покидать жен и в это время пятнают себя позорными связями на стороне. [112]

[Положение женщин весьма плачевно.] Они (московиты) не верят в честь женщины, если она не живет взаперти дома и не находится под такой охраной, что никуда не выходит. Они отказывают женщине в целомудрии, если она позволяет смотреть на себя посторонним или иностранцам. Заключенные дома, они только прядут и сучат нитки, не имея совершенно никакого голоса и участия в хозяйстве; все домашние работы считаются делом рабов ³¹³. Всем, что убито руками женщины, будь то курица или другое какое животное, они гнушаются как нечистым. [У тех же, кто победнее, жены исполняют домашние работы и стряпают.] Если они хотят зарезать курицу, а мужа или рабов случайно нет дома, то они становятся у дверей, держа курицу или другое животное и нож, и усердно просят прохожих мужчин, чтобы те зарезали животное.

Весьма редко допускают женщин в храмы, еще реже — на беседы с друзьями, и только в том случае, если эти друзья — совершенные старики и свободны от всякого подозрения. Однако в определенные праздничные дни (НГ летом) они разрешают женам и дочерям сходиться вместе для развлечения на широком лугу. Здесь, усаживаясь на некое колесо, наподобие колеса Фортуны, они едут то вверх, то вниз; или иначе — привязывают веревку, (так что) она провисает, и, сидя на ней, они после толчка раскачиваются и движутся туда-сюда ^313а, или, наконец, они забавляются определенными песнями, хлопая при этом в ладоши; плясок же они совершенно не устраивают. Есть в Москве один немецкий кузнец (НГ оружейных дел мастер из Халля (Hall) в долине Инна), по имени Иордан, который женился на русской. Прожив некоторое время с мужем, она как-то раз ласково обратилась к нему со следующими словами: “Дражайший супруг, почему ты меня не любишь?” Муж ответил: “Да я сильно люблю тебя”. “Но у меня нет еще, — говорит жена, — знаков любви”. Муж стал расспрашивать, каких знаков ей надобно, на что жена отвечала: “Ты ни разу меня не ударил”. “Побои, — ответил муж, — разумеется, не казались мне знаками любви, но в этом отношении я не отстану”. Таким образом немного спустя он весьма крепко побил ее и признавался мне, что после этого жена ухаживала за ним с гораздо большей любовью. В этом занятии он упражнялся затем очень часто и в нашу бытность в Московии сломал ей, наконец, шею и ноги.

Все они называют себя холопами (chlopi, Chlopn), т. е. рабами государя ³¹⁴. Те, кто познатнее (praestantiores) (НГ проданными рабами государя. Богатые), имеют рабов, чаще всего купленных или взятых в плен. Те же свободные, которых они содержат в услужении (in seryitio nutriunt, zu ainem diener haben), не могут свободно уйти, когда им угодно. Если кто-нибудь уходит против воли господина, то его никто не принимает ³¹⁵. Если господин обходится нехорошо с хорошим и умелым слугой, то он начинает пользоваться дурной славой у других и не может после этого достать других слуг.

Этот народ находит больше удовольствия в рабстве, чем в свободе. Ведь по большей части господа перед смертью отпускают иных своих рабов на волю ³¹⁶, но эти последние тотчас отдают себя за деньги в рабство другим господам. Если отец, как это у них в обычае, продаст сына, а этот последний каким бы то ни было образом станет свободным или будет отпущен на волю, то отец по праву отцовской власти может продать его еще и еще раз. После четвертой продажи [113] он не имеет на сына уже никакого права (НГ Если у нас с ними заходила речь о литовцах, они обыкновенно с усмешкой говорили: “Когда их король или великий князь приказывает кому-либо из них отправляться с посольством или в какое другое место, то получает в ответ, что-де жена больна или лошадь хрома. А у нас не так, — говорят они смеясь, — если хочешь, чтобы голова была цела, отправляйся по первому приказу”.) ³¹⁷. Карать смертной казнью рабов или других лиц может один только государь (НГ или тот, кому он это поручит.) ³¹⁸.

Каждые два или три года государь [производит набор по областям и] переписывает детей боярских с целью узнать их число и сколько у каждого лошадей и слуг ³¹⁹. Затем, как сказано выше, он определяет каждому (НГ способному служить) жалованье. Те же, кто может по своему имущественному достатку, служат без жалованья ³²⁰. Отдых дается им редко, ибо государь ведет войны то с литовцами, то с ливонцами, то со шведами, то с [казанскими] татарами, или даже если он не ведет никакой войны, то все же ежегодно по обычаю ставит караулы [в местностях около Танаиса и Оки] числом в двадцать тысяч для обуздания набегов и грабежей со стороны перекопских татар ³²¹. Кроме того, государь имеет обыкновение вызывать некоторых [по очереди из их областей], чтобы они исполняли при нем в Москве всевозможные обязанности. В военное же время они [не отправляют погодной поочередной службы, а] обязаны все [как стоящие на жалованье, так и ожидающие милости государя] идти на войну. [114]

Лошади у них маленькие, холощенные, не подкованы; узда самая легкая (НГ сидят они так низко, что колени их почти сходятся над седлом); седла (НГ маленькие и) приспособлены с таким расчетом, что всадники могут безо всякого труда поворачиваться во все стороны и стрелять из лука. Сидя на лошади, они так подтягивают ноги, что совсем не способны выдержать достаточно сильного удара [копья или стрелы]. К шпорам прибегают весьма немногие, а большинство пользуется плеткой, которая всегда висит на мизинце правой руки, так что в любой момент, когда нужно, они могут схватить ее и пустить в ход, а если дело опять дойдет до оружия (НГ лука или сабли, которой они, впрочем, по их собственным словам, пользуются весьма редко), то они оставляют плетку и она свободно свисает с руки.

Обыкновенное их оружие — лук, стрелы, топор (НГ копье) и палка [наподобие (римского) цеста (coestus)], которая по-русски называется кистень (kesteni), а по-польски — бассалык (bassalick) (НГ Это в две пяди (Spanne) деревянная рукоять, к которой прибит крепкий ремень, а на его конце привязан кусок меди, железа или оленьего рога; ремень также длиной почти в полторы пяди.) ³²². Саблю употребляют те, кто [познатнее и] побогаче. Продолговатые (НГ кривые) кинжалы, висящие, как ножи (НГ вместе с другими кинжалами на правом боку), спрятаны в ножнах до такой степени глубоко, что с трудом можно добраться до верхней части рукояти и схватить ее в случае надобности (НГ тыльная сторона их значительно толще, чем у хлебного ножа.). Далее, повод узды у них в употреблении длинный, с дырочкой на конце; они привязывают его к (одному из) пальцев левой руки, чтобы можно было схватить лук и, натянув его, выстрелить (не выпуская повода). Хотя они держат в руках узду, лук, саблю, стрелу и плеть одновременно, однако ловко и без всякого затруднения умеют пользоваться ими.

Некоторые из более знатных носят панцирь, латы, сделанные искусно, как будто из чешуи, и наручи (НГ похожий на coraczin); весьма у немногих есть шлем [заостренный кверху наподобие пирамиды].

Некоторые носят шелковое платье, подбитое войлоком, для защиты от всяких ударов (НГ оно может задержать обычную стрелу); употребляют они и копья (НГ Лошади их держат голову низко; они весьма неприхотливы и выносливы.).

В сражениях они никогда не употребляли пехоты и пушек, ибо все, что они делают, нападают ли на врага, преследуют ли его или бегут от него, они совершают внезапно и быстро [и поэтому ни пехота, ни пушки не могут поспеть за ними].

Но когда перекопский царь поставил на Казанское царство (НГ отторгнутое им от Московии) племянника и на обратном пути раскинул лагерь в тринадцати (НГ двух) милях от Москвы, нынешний государь Василий на следующий год расположился лагерем около реки Оки и впервые пустил тогда в дело (НГ наряду с конницей) пехоту и пушки, — может быть, для того, чтобы похвастать своей силой и смыть позор, испытанный им в предыдущем году во время постыднейшего бегства, когда, как говорят, он несколько дней прятался в стогу сена, или, наконец, чтобы отвратить от своих пределов царя, который, как он предполагал, снова нападет на его владения ³²³. Во всяком случае, при нас у него было почти полторы тысячи пехотинцев из литовцев и всякого сброда ³²⁴.

При первом столкновении они нападают на врага весьма храбро, но долго не выдерживают, как бы придерживаясь правила: “Бегите или побежим мы”.

Города они редко захватывают штурмом и после сильного натиска; у них более в обычае принуждать людей к сдаче продолжительной [116] осадой, голодом или изменой. Хотя Василий, осадив Смоленск, громил его, подведя пушки, которые отчасти привез с собой из Москвы, а отчасти отлил там во время осады, однако он ничего не добился (НГ Отступая, он велел взорвать пушки, а обломки увезти с собой.). Осаждал он ранее и Казань [с большим войском и тоже подведя пушки, которые привез туда вниз по реке, но и в тот раз настолько безуспешно, что] в то время, пока зажженная и дотла сгоревшая крепость отстраивалась сызнова, воины (Василия) не осмелились даже взобраться на голый холм и захватить его.

Теперь у государя есть пушечные литейщики, немцы и итальянцы, которые [кроме пищалей (pixides) и пушек] льют также железные ядра, какими пользуются и наши государи, но московиты не умеют и не могут пользоваться этими ядрами в бою [так как у них все основано на быстроте.