Обряды (institutiones, Unndterweisung), установленные после венчания великого князя 7 страница

Я не говорю уже о том, что московиты, по-видимому, не делают различия между разными пушками, или, говоря вернее, между их назначением]. Они не знают, когда надо пускать в дело б о льшие орудия, которыми разрушаются стены, или меньшие, которые разрушают вражеский строй и останавливают его натиск. Это случалось часто и в другое время, а особенно тогда, когда, по слухам, татары вот-вот собирались осадить Москву. Тогда наместник приказал под смех немецкого пушкаря спешно поставить под воротами крепости очень большую пушку ³²⁵, хотя ее едва ли можно было бы подкатить туда и в трехдневный срок и к тому же она первым же выстрелом разрушила бы и свод, и (стены) ворот (НГ Это была старая штуковина вроде мортиры (Moerser), много лет простоявшая без дела. В нее влезал целый небольшой мешок пороху, а в жерле мог выпрямившись сидеть человек, так она была велика и даже еще больше).

Великое несходство и разнообразие существуют между людьми как в других делах, так и в (способах) боя. Например, московит, как только пускается в бегство, не помышляет уже ни о каком ином спасении, кроме как бегством; настигнутый и пойманный врагом, он и не защищается, и не просит пощады.

Татарин же, сброшенный с лошади, лишившись всякого оружия, даже тяжело раненный, как правило, отбивается руками, ногами, зубами, вообще пока и как может до последнего вздоха.

Турок, видя, что лишился всякой помощи и надежды на спасение, покорно просит пощады, бросив оружие и протягивая победителю сложенные вместе руки, чтобы тот связал их; сдачей в плен он надеется спасти себе жизнь.

Разбивая стан, они выбирают место попросторнее, где более знатные устанавливают палатки, прочие же втыкают в землю прутья в виде дуги и покрывают плащами (НГ епанчами (iapantze), как называются у них плащи ³²⁶.) ³²⁶, чтобы прятать туда седла, луки и остальное в этом роде и чтобы (самим) защититься от дождя Лошадей они выгоняют пастись [из-за чего их палатки бывают расставлены одна от другой очень далеко; они не укрепляют их ни повозками, ни рвом, ни другой какой преградой, разве что от природы это место окажется укреплено лесом, реками или болотами].

Пожалуй, кое-кому покажется удивительным, что они содержат себя и своих (людей) на столь скудное жалованье и притом, как я сказал выше, столь долгое время. Поэтому я вкратце расскажу об их бережливости и воздержанности. Тот, у кого есть шесть лошадей, а иногда и больше, пользуется в качестве подъемной или вьючной только одной из них, на которой везет необходимое для жизни. Это [117] прежде всего толченое просо в мешке длиной в две-три пяди (palma, Span) ³²⁷, потом восемь-десять фунтов соленой свинины; есть у него в мешке и соль, притом, если он богат, смешанная с перцем. Кроме того, каждый носит с собой (НГ сзади на поясе) топор, огниво, котелки или медный чан, и если он случайно попадет туда, где не найдется ни плодов, ни чесноку, ни луку, ни дичи, то разводит огонь, наполняет чан водой, бросает в него полную ложку проса, добавляет соли и варит; довольствуясь такой пищей, живут и господин, и рабы. Впрочем, если господин слишком уж проголодается, то истребляет все это сам, так что рабы имеют, таким образом, иногда отличный случай попоститься целых два или три дня. Если же господин пожелает роскошного пира, то он прибавляет маленький кусочек свинины. Я говорю это не о знати, а о людях среднего достатка. Вожди войска и другие военные начальники время от времени приглашают к себе других, что победнее, и, хорошо пообедав, эти последние воздерживаются потом от пищи иногда два-три дня.

Если же у них есть плоды, чеснок или лук, то они легко обходятся без всего остального. Готовясь вступить в сражение, они возлагают более надежды на численность, на то, сколь большим войском они нападут на врага [а не на силу воинов и на возможно лучшее построение войска]; они удачнее сражаются в дальнем бою (НГ на расстоянии полета стрелы), чем в ближнем, а потому стараются обойти врага и напасть на него с тыла.

У них множество трубачей; если они по отеческому обычаю принимаются все вместе дуть в свои трубы и загудят, то звучит это несколько странно и непривычно (для нас). Есть у них и другой род музыкального (инструмента), который на их языке называется зурной (Szurna) ³²⁸. Когда они прибегают к ней, то играют приблизительно с час без всякой передышки или втягивания воздуха. Обыкновенно они сначала наполняют воздухом щеки, а затем, как говорят, научившись одновременно втягивать воздух носом, издают трубой непрерывный звук.

Одежда их и телесное убранство у всех одинаковы; кафтаны (tunica, Roegkh) они носят длинные, без складок, с очень узкими рукавами, почти на венгерский лад; при этом христиане носят узелки, которыми застегивается грудь, на правой стороне, а татары, одежда которых очень похожа, — на левой. Сапоги они носят красные и очень короткие, так что они не доходят до колен, а подошвы у них подбиты железными гвоздиками (НГ на носке и на пятке подошва чуть выступает вверх и тоже подбита, чем они пользуются вместо шпор.). Рубашки почти у всех разукрашены у шеи (НГ по высокому вороту) разными цветами; застегивают их либо ожерельем, либо серебряными или медными позолоченными пуговицами, к которым для украшения добавляют и жемчуг.

Они подпоясываются отнюдь не по животу, а по бедрам и даже опускают пояс до паха, чтобы живот выдавался больше (НГ Тогда мне это казалось нелепым). Теперь этот обычай переняли итальянцы, испанцы и даже немцы (НГ которые и без того известны своей тучностью.).

Юноши, равно как и подростки, сходятся обычно по праздничным дням в городе на всем известном просторном месте, так что видеть и слышать их там может множество народу. Они созываются свистом, который служит условным знаком. Услышав свист, они [118] немедленно сбегаются и вступают в рукопашный бой; начинается он на кулаках, но вскоре они бьют без разбору и с великой яростью и ногами по лицу, шее, груди, животу и паху и вообще всевозможными способами одни поражают других, добиваясь победы, так что зачастую их уносят оттуда бездыханными. Всякий, кто побьет больше народу, дольше других остается на месте сражения и храбрее выносит удары, Получает в сравнении с прочими особую похвалу и считается славным победителем. Этот род состязаний установлен для того, чтобы юноши привыкали переносить побои и терпеть какие угодно удары.

Они строго применяют меры правосудия против разбойников (praedones, Rauber). Поймав их, они первым делом разбивают им пятки, потом оставляют их на два-три дня в покое, чтобы пятки распухли, а затем разбитые и распухшие (пятки) велят терзать снова. Чтобы заставить преступников сознаться в грабеже и указать сообщников злодеяний, они не применяют никакого иного рода пыток. Если призванный к допросу окажется достойным казни, то его вешают. Другие казни применяются ими к преступникам редко, разве что они совершили что-нибудь слишком ужасное (НГ Я видел повешенных, у которых ступни отвалились или были отъедены волками, видел также, как волки терзали трупы — так низко их вешают.).

Воровство ³²⁹ редко карается смертью, даже за убийство казнят редко, если только оно не совершено с целью разбоя. Если же кто поймает вора с поличным и убьет его, то остается безнаказанным, но только при том условии, что он доставит убитого на государев двор (НГ к начальству) и изложит дело, как оно было ³²⁹. [Даже скотоложцы и те не подвергаются смертной казни.]

Немногие из начальников имеют власть приговаривать к смертной казни. Из подданных никто не смеет пытать кого-либо. Большинство злодеев отвозится в Москву или другие главные города. Карают же виновных по большей части в зимнее время, ибо в летнее этому мешают дела военные.

Следуют установления, сделанные великим князем Иоанном Васильевичем в 7006 году от сотворения мира ³³⁰

Если виновный будет осужден на один рубль (rublum) ³³¹, то пусть заплатит судье два алтына (altinus) ³³², а нотарию (notarius, Gerichtschreiber) восемь денег (dengae). Если же стороны примирятся прежде, чем придут на место поединка (duellum, Khampf), то пусть заплатят судье и писарю так же, как если бы суд был произведен. Если же явятся на место поединка, назначить которое входит только в компетенцию окольника (Ocolnick) и недельщика (Nedelsnick, Nedelschnik) ³³³, и там вдруг примирятся, то пусть платят судье, как указано выше, окольнику — 50 денег, недельщику также 50 денег и два алтына, писарю — четыре алтына и одну деньгу. Если же они выйдут на поединок и один будет побежден, то виновный платит судье сколько с него потребуют, окольнику — полтину (poltina) и доспех побежденного, писарю — 50 денег, недельщику — полтину и четыре алтына. Если же поединок происходит из-за поджога, убийства друга, грабежа или кражи, то, если обвинитель победит, пусть получит с виновного то, что просил, окольнику же должно дать полтину и доспех побежденного, писарю — 50 денег, недельщику — полтину, вязчему (Veston) — а вязчий — это тот, кто сводит обе стороны на предписанных условиях на поединок, — четыре алтына; и все, что останется у [119] побежденного, должно быть продано и отдано судьям; телесному же наказанию его нужно подвергнуть согласно характеру преступления.

Убийцы своих господ, предавшие крепость, святотатцы [похищающие людей с целью продать их в рабство (plagiarii)], равно как и те, кто тайно относит имущество в чужой дом и говорит, что оно у них украдено, так называемые подметчики (podmetzchek), кроме того, поджигатели и заведомые злодеи подлежат смертной казни ³³⁴.

Того, кто впервые уличен в краже, если только его обвиняют не в святотатстве [или в похищении людей с целью продать их в рабство (plagium)], следует карать не смертью, а всенародным наказанием, т. е. его надлежит бить палками, и судья должен взыскать с него денежную пеню.

Если же он вторично будет уличен в воровстве и у него не окажется, чем заплатить обвинителю и судье, то он должен быть наказан смертью.

Если, впрочем, у пойманного вора не будет, чем уплатить обвинителю, то его надлежит бить палками и выдать обвинителю ³³⁵.

Если кто-либо будет обвинен в воровстве, а какой-нибудь честный человек клятвенно подтвердит, что он и раньше бывал уличен в воровстве либо в сговоре (помимо суда) с кем бы то ни было относительно (свершившегося) воровства (si... furti causa cuipiam reconciliatum fuisse, Diebstahls halber vertragn), то такого человека следует казнить смертью без суда; с имуществом же его поступить, как выше.

Если какой-либо (человек) низкого звания (vilis conditionis; schlechter geringer Mensch) или предосудительной жизни будет заподозрен в воровстве, то его надлежит призвать к допросу. Если же его не удастся уличить в воровстве, то по представлении им поручителей следует отпустить его до дальнейшего разбирательства ³³⁶.

За написание постановления или произнесение приговора при иске в один рубль судье следует заплатить девять (НГ две) денег, секретарю, у которого печать, — один алтын, писарю — три деньги.

Те начальники, которые не имеют власти выносить решение или приговор после расследования, должны осудить одну из сторон на несколько рублей, а затем послать решение действительным судьям. Если же те найдут это решение правильным и согласным со справедливостью, то с каждого рубля следует заплатить судье по одному алтыну, а секретарю — четыре деньги ³³⁷.

Всякий, кто пожелает обвинить другого в воровстве, грабеже или убийстве, отправляется в Москву и просит позвать такого-то на суд. Ему дается недельщик, который назначает срок обвиняемому и привозит его в Москву. Далее, представленный на суд обвиняемый по большей части отрицает возводимое на него обвинение. Если истец приводит свидетелей, то спрашивают обе стороны, согласны ли они положиться на их слова. На это обыкновенно отвечают: “Пусть свидетели будут выслушаны по справедливости и обычаю”. Если они свидетельствуют против обвиняемого, то обвиняемый не медлит воспротивиться и возразить против свидетельства и (самих) лиц, говоря: “Требую назначить мне присягу, вручаю себя правосудию божию и требую поля и поединка”. И им по отечественному обычаю назначается поединок ³³⁸.

Оба могут выставить вместо себя на поединок какое угодно другое лицо, так же как оба могут запастись каким угодно оружием, кроме пищали и лука. Обыкновенно на них бывают продолговатые латы, [120] иногда двойные, кольчуга, наручи, шлем, копье, топор и какое-то железо в руке [наподобие кинжала, но] заостренное с обоих концов (НГ сверху и снизу руки); держа его в руке, они орудуют им так ловко, что при любом столкновении оно не мешает и не выпадает из рук. Но по большей части его употребляют в пешем бою.

Бой начинают прежде всего копьем, а потом пускают в ход другое оружие. Много лет в поединках с иноземцами: немцами, поляками, литовцами — московиты чаще всего терпели поражения. А совсем недавно один литовец двадцати шести (НГ юный литовец примерно шестнадцати) лет от роду вступил в бой с неким московитом, который вышел победителем более чем в двадцати поединках, и убил его ³³⁹. Государь пришел от этого в негодование и велел тотчас позвать к себе победителя, чтобы взглянуть на него. При виде его он плюнул на землю и приказал, чтобы впредь ни одному иноземцу не определяли поединка с его подданными. Множеством разнообразного оружия московиты скорее обременяют себя, чем вооружаются, иноземцы же вступают в бой, полагаясь более на ловкость, чем на оружие. Они прежде всего остерегаются вступать в рукопашный бой, зная, что московиты очень сильны руками и (вообще) телесно, и обычно побеждают их, утомив под конец только своим искусством и ловкостью (НГ Юному литовцу заранее в определенных местах припрятали камни; поначалу он делал вид, что отступает перед батыром (Bathyr) ³⁴⁰ — так они называют славных мужей, сам же двигался к камням, подхватывая которые один за другим и швыряя в московита, он и победил.). У каждой из сторон есть много друзей и сторонников, зрителей на поле боя, но у них нет никакого оружия, кроме кольев, которые иногда и пускаются в ход. Ибо если окажется, что одному из бьющихся нанесена какая-нибудь обида, то защитить его сбегаются его сторонники, а затем и сторонники его противника, и таким образом между обеими сторонами, к удовольствию зрителей, завязывается бой: они таскают друг друга за волосы, бьются кулаками, палками и обожженными кольями.

Свидетельство одного знатного мужа имеет больше силы, чем свидетельство многих людей низкого звания ³⁴¹. Поверенные (рrосuratores) допускаются крайне редко, каждый сам излагает свое дело. Хотя государь очень строг, тем не менее всякое правосудие продажно, причем почти открыто. Я слышал, как некий советник, начальствовавший над судами, был уличен в том, что он в одном деле взял дары и с той, и с другой стороны и решил в пользу того, кто дал больше. Этого поступка он не отрицал и перед государем, объяснив, что тот, в чью пользу он решил, человек богатый, с высоким положением, а потому более достоин доверия, чем другой, бедный и презренный. В конце концов государь хотя и отменил приговор, но только посмеялся и отпустил советника, не наказав его. Возможно, причиной столь сильного корыстолюбия и бесчестности является сама бедность, и государь, зная, что его подданные угнетены ею, закрывает глаза на их проступки и бесчестье как на не подлежащие наказанию. У бедняков нет доступа к государю, а только к его советникам, да и то с большим трудом.

Окольник представляет собой [претора (praetor) или] судью, назначенного государем; кроме того, этим именем называется главный советник, всегда пребывающий при государе. Недельщик — общая должность для тех, кто вызывает людей в суд, ловит злодеев и отводит их в тюрьмы; недельщики тоже принадлежат к числу знати (НГ т. е. бояр). [121]

Крестьяне шесть дней в неделю работают на своего господина, а седьмой день предоставляется им для собственного хозяйства ³⁴². У них есть несколько собственных [назначенных им господами] полей и лугов, которыми они и живут [все остальное принадлежит господам]. Кроме того, положение их весьма плачевно еще и потому, что их имущество предоставлено хищению знатных лиц и воинов, которые в знак презрения называют их “крестьянами” (Christiani) или “черными людишками” (nigri homunciones, Schwarzmandl) (НГ Поэтому в каждом доме их по двое: один работает на себя, другой — на господина.) ³⁴³.

Как бы ни был беден (НГ боярин, (т. е.)) знатный человек, он все же считает для себя позором и бесчестьем работать собственными руками. Но он не считал позором поднимать с земли и поедать корки и шелуху плодов, в особенности (НГ яблок, груш и) дынь, чеснока и лука, брошенные нами или нашими слугами ³⁴⁴. Насколько они воздержанны в пище, настолько же неумеренно предаются пьянству повсюду, где только представится случай. Почти все они не скоро поддаются гневу и горды в бедности, тяжелым спутником которой является рабство ³⁴⁵. Одежду они носят длинную [шапки белые, заостренные, из войлока (lana coacta), из которого, как мы знаем, изготовляют себе верхнюю одежду варвары (реnulae barbaricae), и (когда они выходят) из мастерской — жесткие (solidosque ex officina). Сени домов достаточно просторны и высоки, а] двери жилищ низки, так что всякий входящий (НГ в своей высокой шапке) должен согнуться и наклониться (НГ Зато пороги высоки, поэтому приходится задирать ноги в узком длинном платье. Я было объяснил им, что этот обычай происходит оттого, чтобы они не отвыкали все время кланяться и сидеть на лошади с поджатыми ногами. Но, как оказалось, это имеет целью всего лишь сохранить тепло в комнатах.).

Поденщикам (manuarii, Tagwercher) [которые живут трудом и нанимаются на работу (operam suam vendunt)] они платят в день по полторы деньги (НГ т. е. по пять с половиной венских пфеннигов), ремесленник (artifex, der maiste — так! — А. Н.) получает две, но они не будут работать усердно, если их хорошенько не побить. Я слышал однажды, как слуги жаловались, что господа не побили их как следует. Они считают, что не нравятся своим господам и что те гневаются на них, если не бьют.

О посещении чужого дома

В каждом жилом доме на почетном месте у них находятся образа святых, нарисованные или литые ³⁴⁶. Когда один из них приходит к другому, то, войдя в дом, он тотчас обнажает голову и оглядывается кругом, ища, где образ. Увидев его, он трижды осеняет себя крестным знамением и, наклоняя голову, говорит: “Господи, помилуй”. Затем он приветствует хозяина такими словами: “Дай бог здоровья”. Потом они протягивают друг другу руки, целуются и кланяются, причем один все время смотрит на другого, чтобы видеть, кто из них ниже поклонился и согнулся (НГ ибо никто не хочет уступить другому в вежливости), и так они склоняют голову по очереди три или четыре раза, как бы состязаясь друг с другом в проявлении взаимного почтения. После этого они садятся, а по окончании своего дела гость выходит прямо на середину комнаты и, обратив лицо к образу, снова трижды осеняет себя крестным знамением и повторяет, наклоняя голову, прежние слова. Наконец, обменявшись (с хозяином) приветствиями в прежних выражениях, гость уходит. Если это человек, [122] имеющий определенную власть, то хозяин провожает его до лестницы; если же это человек еще более знатный, то и еще дальше, принимая в расчет и учитывая достоинство каждого. Они соблюдают странные обряды. Именно, ни одному лицу (НГ более молодому или) более низкого звания нельзя въезжать в ворота дома какого-нибудь (НГ более пожилого или) более знатного лица (НГ но надо спешиться.). Для людей бедных и незнакомых труден доступ даже к низшей знати (vulgares nobiles, schlechte Edlleut), которые [несмотря на такое имя ³⁴⁷ ] показываются в народ очень редко, чтобы сохранить тем больше значительности и уважения к себе. Также ни один знатный человек из тех, кто побогаче, не пойдет пешком даже до четвертого или пятого дома, если за ним не следует лошадь. Однако в зимнее время, когда они не могут безопасно ездить по льду на неподкованных лошадях ³⁴⁸ или если отправляются ко двору государя или в храм божий, то обычно оставляют лошадей дома (НГ За ними повсюду носят их плащ и посох (Stab), а когда они идут пешком, то несут в руках (некие) трости (Stecken), что, впрочем, прилично не всякому, а только более молодым либо невысокого звания (geringschaetzig).).

Господа, находясь дома, обыкновенно сидят и редко или никогда не занимаются чем-нибудь, прохаживаясь. Они сильно удивлялись, когда видели, как мы расхаживаем в наших гостиницах и на прогулке часто занимаемся делами.

Государь имеет ездовых во всех частях своей державы, в разных местах и с надлежащим количеством лошадей, так чтобы, когда куда-нибудь посылается царский гонец, у него без промедления наготове была лошадь. При этом гонцу предоставляется право выбрать лошадь, какую пожелает. Когда (НГ во время своего первого посольства) я спешно ехал из Великого Новгорода в Москву, то почтовый служитель (magister postarum, Postfuerderer), который на их языке называется ямщиком (iamschnick), доставлял мне ранним утром когда тридцать, а когда и сорок или пятьдесят лошадей, хотя мне было нужно не более двенадцати. Поэтому каждый из нас выбирал такого коня, который казался ему подходящим. Потом, когда эти лошади уставали и мы подъезжали к другой гостинице, которые у них называются ямами (iamae), то немедленно меняли лошадей, оставляя прежние седло и уздечку. Каждый (НГ едущий по приказу государя) может ехать сколь угодно быстро, а если лошадь падет и не сможет выдержать, то можно совершенно безнаказанно взять другую лошадь из первого попавшегося дома или у всякого случайного встречного, за исключением только гонца государева. А лошадь, выбившуюся из сил и оставленную на дороге, как правило, отыскивает ямщик ³⁴⁹. Он же обычно и возвращает хозяину лошадь, которая была у него взята, причем платит (ему) из расчета стоимости пути; по большей части за десять—двадцать верст (werst) (НГ двадцать-двадцать пять верст — обычное расстояние между ямами) ³⁵⁰ отсчитывают по шести денег. На [123] таких почтовых лошадях мой слуга проехал за семьдесят два часа из Новгорода (НГ где остались мои лошади) в Москву, которые расположены друг от друга на расстоянии шестисот верст, т. е. ста двадцати немецких миль. И это тем более удивительно, что лошади их очень малы и уход за ними гораздо более небрежен, чем у нас, а труды они выносят весьма тяжелые (НГ Как только прибываешь на почтовую станцию, специально приставленные для того слуги снимают с коня седло и уздечку и выгоняют его на луг или на снег в зависимости от времени года. Потом они свистят, после чего лошади перекатываются два или три раза (через спину), а затем их отводят на конюшню, не давая им никакой еды до тех пор, пока они не остынут настолько, будто только что вышли из конюшни. Тогда им дают немного сена и гонят к воде, после чего они получают корм, а именно сено — столько, сколько смогут съесть. Как правило, корм засыпают лишь один раз (в сутки), к ночи (но столько), что кони могут есть его день и ночь. Поят же их дважды в день.).

О монете ³⁵¹

[Серебряные деньги (moneta) у них бывают четырех родов: московские, новгородские, тверские и псковские] ³⁵². Московская монета не круглая, а продолговатая, как бы овальная ³⁵³, называется она деньгой и имеет различные изображения. У одних на одной стороне роза ³⁵⁴, у позднейших — изображение человека, сидящего на коне ³⁵⁵; на другой стороне у обеих — надпись (НГ некоторые из них бывают угловатыми (in vil egkh), изображения на них неодинаковые (hat meer dan ain Praeckh). У старинных на одной стороне роза, а на другой — изображение всадника-на коне; у других — на обеих сторонах надпись. А деньга — это их серебряный пфенниг (Phening)). Сто таких денег составляют один венгерский золотой (А хотя обычно (венгерский) золотой то дороже, то дешевле (этой цены)), алтын (Altinum, A Altir) — шесть денег, гривна — двадцать, полтина — сто, рубль — двести (А Новгородские и рижские рубли содержат больше денег) ³⁵⁶. Ныне чеканятся новые (монеты) (НГ по полденьги), отмеченные буквами с той и другой стороны, и четыреста таких стоят рубль ³⁵⁷.

Тверские с обеих сторон имеют надпись и по стоимости равняются московским ³⁵⁸.

Новгородская (деньга) на одной стороне имеет изображение государя, сидящего на троне, а напротив него — склонившегося человека, с другой стороны — надпись; по стоимости она вдвое превосходит московскую (НГ деньгу). Новгородская гривна стоит четырнадцать, а рубль — двести двадцать две деньги ³⁵⁹.

Псковская с одной стороны имеет бычью голову в венце, а с другой— надпись ³⁶⁰. Кроме того, у них есть медная монета, которая называется пул (polani); шестьдесят пулов по стоимости равны московской деньге ³⁶¹.

Золотых у них нет, и они сами их не чеканят, а пользуются обыкновенно венгерскими, иногда также рейнскими. Стоимость их они часто меняют; в особенности если иностранец хочет купить что-нибудь на золото, они тотчас занижают его стоимость. Если же он, собираясь куда-либо отправиться, нуждается в золоте, то тогда они стоимость его снова увеличивают.

Они пользуются и соседними рижскими рублями, каждый из которых стоит два московских ³⁶². Московская монета из чистого и хорошего серебра, хотя ныне и ее подделывают; однако я не слыхал, чтобы за это преступление наказывали ³⁶³. Почти все московские золотых дел мастера чеканят монету ³⁶⁴, и если кто приносит чистые серебряные слитки и хочет получить монету, то они взвешивают деньги и серебро и выплачивают потом тем же весом; условленная плата, которую надо дать сверх равного веса золотых дел мастеру, невелика; они и в остальном дешево продают свой труд. Некоторые писали, что в этой стране серебро в изобилии встречается крайне редко и что, сверх того, государь запрещает вывозить его. В этой стране, в самом деле, вовсе нет серебра, кроме того, которое, как сказано, ввозится туда (НГ ибо в ней нет горного дела). Нельзя сказать, чтобы государь запрещал вывозить серебро; [124] он, скорее, остерегается (делать это) и поэтому, желая удержать в стране серебро и золото, велит своим подданным обмениваться товарами, то есть давать и принимать одно, как, например, меха, которые у них в изобилии, или что-нибудь в этом роде вместо другого. (НГ По их собственным словам) Едва ли прошло сто лет с тех пор, как они начали употреблять серебряную монету, в особенности собственной чеканки ³⁶⁵. Вначале, когда серебро стали ввозить в страну, из него отливались продолговатые [125] серебряные слитки без изображения и надписи стоимостью в один рубль; сейчас их уже не встретишь ³⁶⁶. Чеканилась также монета в [княжестве] Галицком (Galitz), но (НГ очень мало) и она исчезла [так как не имела постоянной стоимости] ³⁶⁷. До монеты они употребляли мордки и ушки белок и других животных, шкурки которых ввозятся к нам, и на них, словно за деньги, покупали все необходимое для жизни (В А и АК добавлен экскурс о польских и литовских монетах:

Монеты в Польше

Чеканка гроша (Groschen) почти как у (австрийского) крейцера (Khreutzer). Два их (крейцера) составляют один грош, 30 грошей — один таможенный гульден (Zolgulden). За один гульден немецкой чеканки они дают 28 грошей. За один венгерский золотой гульден (gold Gulden) — обычно 45, а потом и 48 (грошей). За одну марку (Marckh) они платят 48 грошей. Четверть (марки) (Vierdung) они называют квартой (Quart) — 12 грошей. Копой (Сора) они называют 60 грошей. Три шиллинга (Schilling) равны одному грошу мелкой монеты (am Groschen khlaine Muentz).

Литва

(Здесь) лучше, и за венгерский гульден дают только 40 грошей. Рублем они называют сто грошей, копой — 60 и т д. (...) Одна марка венского веса составляет 23 краковских лота (Lot). Один венский фунт (Phundt) составляет полтора краковских, за вычетом двух лотов (minder zwey Lot).) ³⁶⁸.

Способ счета у них таков, что они считают и делят все предметы по сорока и девяносту, так же как мы по сотням. При счете они последовательно повторяют и умножают таким образом дважды сорок, трижды сорок, четырежды сорок; sorogk — на их языке “сорок”; или дважды, трижды, четырежды девяносто: dewenosto — на их языке “девяносто”. “Тысяча” на их языке — tissutzae, а десять тысяч они называют одним словом — “тьма” (tma), двадцать тысяч — “две тьмы” (dwetma), тридцать тысяч — “три тьмы” (tritma) ³⁶⁹.