Чартистская агитация — хронология

ПРИЛОЖЕНИЯ

[ 46;

[ 465

ЗАЯВЛЕНИЕ К. МАРКСА О НАТУРАЛИЗАЦИИ В АНГЛИИ ²²³

Я, Карл Маркс, проживающий по адресу: № 1 Maitland Park Road Haverstock Hill в граф­стве Мидлсекс, доктор философии, торжественно и искренне заявляю нижеследующее:

Что утверждения, содержащиеся в составленном и показанном мне доку­менте, помеченном буквой «А» и являющемся памятной запиской, адре­сованной мной достопочтенному Ричарду Аштону Кроссу.., члену парла­мента, Ее Величества главному государственному секретарю департамента внутренних дел о пожаловании мне свидетельства о натурализации на основании парламентского акта, составленного и принятого в 33-ий год царствования Ее Величества ныне царствующей королевы Виктории — глава 14, озаглавленная: «Акт об улучшении законов, касающихся пра­вового положения иностранцев и британских граждан» — изложены в соот­ветствии с истиной.

И я делаю это торжественное заявление, добросовестно веря в его истинность и в силу положений акта, составленного и принятого в 6-й год царствования Его Величества покойного короля Вильгельма IV под названием «Акт об отмене акта настоящей сессии Парламента, озаглав­ленного «Акт о более эффективном упразднении клятв и утверждений, кото­рые делаются и принимаются в различных государственных департамен­тах, и о замене их заявлениями, а также о более полном запрещении произвольных и внесудебных клятв и показаний под присягой и принятии других мер для упразднения ненужных клятв»».

Заявлено в доме № 82 Saint Martin's Lane \, >

в графстве Мидлсекс I { Подпись |

сего 1 дня августа месяца одна тысяча восемь- | Каол M

сот семьдесят четвертого года J Р ^аР

передо мной

Кристоффом Р. Каффом лондонским комиссаром по принятию присяг в Суде лорда-канцлера.

ПРИЛОЖЕНИЯ

УПРАВЛЕНИЕ СТОЛИЧНОЙ ПОЛИЦИИ

Скотланд-ярд. Особое донесение офицера сыскной полиции

17 августа 1874 года

Карл Маркс. — Натурализация.

По упомянутому выше имею честь доложить, что это пресловутый немецкий агитатор, глава общества Интернационал и защитник коммунистических принципов. Этот человек не проявил верности собственному королю и стра­не. Свидетели гг. Сетон, Матисен, Маннинг и Адкок все являются англий­скими подданными по рождению и респектабельными домовладельцами. Сведения, сообщаемые ими относительно того, с какого времени они знают заявителя — правильны.

У. Реймерс — сержант Дж. Уильяме — сержант

Публикуется впервые

Перевод а английского

[ 467

ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ К. МАРКСА С КОРРЕСПОНДЕНТОМ ГАЗЕТЫ «CHICAGO TRIBUNE»²²⁴

Лондон, 18 декабря. В небольшой вилле на Хаверсток Хилл, в северо­западной части Лондона, живет Карл Маркс — человек, являющийся главным столпом современного социализма. Он был выслан из своей родной страны — Германии — в 1844 г. за распространение революционных теорий. В 1848 г. он вернулся обратно, но спустя несколько месяцев был снова выслан. Тогда он поселился в Париже, однако его политические теории послужили причиной его высылки из этого города в 1849 году. И с тех пор его штаб-квартира находится в Лондоне. Его убеждения с са­мого начала являлись для него источником неприятностей. Судя по его домашней обстановке, эти убеждения явно не принесли ему богатства. В течение всех этих лет Маркс упорно отстаивал свои взгляды с таким рве­нием, которое, несомненно, проистекает из его твердой уверенности в их правильности. Как бы решительно мы ни осуждали распространение этих взглядов, мы не можем в известной степени не воздать должное самоотвер­женности этого, ныне почтенного изгнанника.

Ваш корреспондент посетил Маркса дважды или трижды и каждый раз заставал доктора в его библиотеке с книгой в одной руке и с сигаретой в другой. Ему должно быть за семьдесят. Он крепкого сложения, широко­плеч, держится прямо. У него голова ученого и лицо культурного еврея. Длинные волосы и борода сильно тронуты сединой, черные блестящие глаза оттенены густыми бровями. Он проявляет крайнюю осторожность по отношению к посторонним. Иностранцев он в общем-то принимает, но встречающая посетителей почтенного вида немка * имеет инструкции не принимать лиц, прибывших из его отечества, если они не имеют при себе рекомендательные письма. Тем не менее, раз уж вы оказались в его библио­теке Маркс, вставив в глаз свой монокль, чтобы измерить, так сказать, вашу интеллектуальную широту и глубину, оставляет свою сдержанность и раскрывает перед вами такое знание людей и явлепий во всем мире, кото­рое способно пробудить интерес у любого человека. Его беседа не вращается вокруг одной темы, она столь же разнообразна, как и тома, стоящие на его книжных полках. О человеке в большинстве случаев можно судить по тем книгам которые он читает, и вы можете составить на этот счет собственное суждение, если я вам скажу, что даже при беглом взгляде я обнаружил Шекспира, Диккенса, Теккерея, Мольера, Расина, Монтеня, Бэкона, Гёте Вольтера, Пэйна, английские, американские, французские Синие

• По-видимому, речь идет о Елене Демут. Ред,

ПРИЛОЖЕНИЯ

книги, политические и философские произведения на русском, немецком, испанском, итальянском языках и т. д. и т. д.

В ходе наших бесед меня поразило близкое знакомство Маркса с аме­риканскими проблемами, стоящими на первом плане в течение последних двадцати лет. Такая осведомленность и та удивительная точность, с которой он критиковал наше законодательство — федеральное и отдельных шта­тов, — заставили меня подумать, что он, по-видимому, получает информа­цию из американских источников. Однако его познания отнюдь не ограни­чиваются Америкой, а охватывают всю Европу. Когда он говорит на свою любимую тему — о социализме, — то не прибегает к мелодраматическим тирадам, которые ему зачастую приписывают, но обстоятельно излагает свои утопические планы «освобождения человечества» с серьезностью и убежденностью, свидетельствующими, что он твердо уверен в осуществ­лении своих теорий, если не в этом, то, по крайней мере, в следующем сто­летии.

Д-р Карл Маркс, очевидно, наиболее известен в Америке как автор «Капитала» и как основатель или, во всяком случае, самый видный столи Международного Товарищества. Из нижеследующего интервью вы узнаете, что он говорит об этом Товариществе в его нынешней форме. Тем не менее предварительно я приведу несколько выдержек из печатного текста Общего Устава Международного Товарищества, опубликованного в 1871 г. по пору­чению его Генерального Совета; из них вы сможете составить себе беспри­страстное суждение о намерениях и целях Товарищества. Преамбула Устава утверждает ^аа6,

«что освобождение рабочего класса должно быть завоевано са­мим рабочим классом; что борьба за освобождение рабочего класса означает борьбу не за классовые привилегии и моно­полии, а за равные права и обязанности и за уничтожение всякого классового господства; что экономическое подчинение трудящегося монополисту средств труда, то есть источников жизни, лежит в основе рабства во всех его формах, всякой социальной обездоленности, умственной приниженности и поли­тической зависимости; что все усилия, направленные к всеоб­щему освобождению рабочего класса, оказывались до сих пор безуспешными вследствие недостатка солидарности между ра­бочими различных отраслей труда в каждой стране».

В этой связи преамбула требует

«немедленного объединения все еще разрозненных движений».

Далее в Уставе говорится, что Международное Товарищество признает:

«нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав»;

таким образом, предполагается, что каждый его член является рабочим. Товарищество было основано в Лондоне

«для того, чтобы служить центром сношений и сотрудничества между рабочими обществами, существующими в различных странах и преследующими одинаковую цель, а именно — за­щиту, развитие и полное освобождение рабочего класса».

ПРИЛОЖЕНИЯ

Далее Устав гласит, что

«каждый член Международного Товарищества, переезжающий на жительство из одной страны в другую, получит братскую поддержку со стороны объединенных в Товариществе рабо­чих».

Товарищество имеет: общий конгресс, который созывается ежегодно, Генеральный Совет, который является

«международным органом, осуществляющим связь между раз­личными национальными и местными группами Товарищества, добиваясь того, чтобы рабочие одной страны были постоянно осведомлены о движении их класса во всех других странах».

Этот Совет рассматривает заявления новых отделений или секций об их присоединении к Интернационалу и выносит соответствующее постановле­ние, разрешает конфликты, возникающие между секциями, и фактически, выражаясь по-американски, «управляет машиной». Расходы Генерального Совета покрываются из ежегодных взносов в размере 1 английского пенса с каждого члена. Далее, в различных странах действуют феде­ральные советы или комитеты и местные секции. Федеральные советы обязаны отчитываться Генеральному Совету по крайней мере раз в месяц, а каждые три месяца посылать отчеты об организационных делах и финан­совом положении их секций. В случае появления где-либо в печати нападок на Интернационал ближайшее отделение или комитет обязаны немедленно переслать Генеральному Совету экземпляр такой публикации. Рекомендуется создавать среди рабочего класса женские секции.

В состав Генерального Совета входят следующие лица: Р. Аплгарт, М. Дж. Бун, Фредерик Брадник, Г. X. Баттери, Э. Делаэ, Эжен Дюпон (в отъезде по поручению), Уильям Хейлз, Дж. Харрис, Хурлиман, Жюль Жоаннар, Харриет Ло, Фридрих Лесснер, Лохнер, Шарль Лонге, К. Мар­тен, Зеви Морис, Генри Мейо, Джордж Милнер, Чарлз Марри, Пфендер, Джон Роч, Рюль, Садлер, Кауэлл Степни, Альфред Тейлор, У. Таунсенд, Э. Вайян, Джон Уэстон. Секретарями-корреспондентами для различных стран являются: Лео Франкель — для Австрии и Венгрии; А. Эрман — для Бельгии; Т. Моттерсхед — для Дании;-О. Серрайе — для Франции; Карл Маркс — для Германии и России; Шарль Роша — для Голландии; Дж. П. Мак-Доннел — для Ирландии; Фридрих Энгельс — для Италии и Испании; Валерий Врублевский — для Польши; Герман Юнг — для Швейцарии; И. Г. Эккариус — для Соединенных Штатов; Ле Муссю — для французских секций в Соединенных Штатах ²²⁶.

Во время моего визита к д-ру Марксу я сослался на программу, при­веденную Дж. Ч. Банкрофтом Дэвисом в его. официальном докладе за 1877 год ^ш, как на самое ясное и четкое изложение целей социализма, которое я когда-либо видел. Он сказал, что текст этой программы был заимствован из отчета о социалистическом съезде в Готе (Германия, май 1875 г.) ²²⁸. Отметив, что Перевод этого текста неточный, он вызвался дать его исправленный вариант, который я прилагаю в том виде, в каком он мне его продиктовал:

Пункт первый — Всеобщее, прямое избирательное право, при тайном голосовании для всех мужчин старше 20 лет на всех выборах, как муниципальных, так и государственных.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Пункт второй — Прямое законодательство народа. Реше­ние вопросов о войне и мире путем прямого народного голосо­вания.

Пункт третий — Всеобщая обязательная служба в милиции. Упразднение постоянной армии.

Пункт четвертый — Отмена всех исключительных зако­нов, касающихся свободы печати и общественных собраний.

Пункт пятый — Безвозмездность правосудия. Отправление правосудия народом.

Пункт шестой — Всеобщее, обязательное и бесплатное образование за счет государства. Свобода науки и религии.

Пункт седьмой — Отмена всех косвенных налогов. Полу­чение средств на государственные и муниципальные нужды посредством прямого, прогрессивного подоходного налога.

Пункт восьмой — Свобода союзов для рабочего класса.

Пункт девятый — Законодательное установление нормаль­ного рабочего дня для мужчин. Ограничение женского труда и запрещение детского труда.

Пункт десятый — Санитарные законы об охране жизни и здоровья рабочих и урегулирование вопросов о состоянии их жилищ и рабочих мест, осуществляемое лицами, избираемыми ими самими.

Пункт одиннадцатый — Соответствующее постановление от­носительно труда заключенных.

В докладе г-на Банкрофта Дэвиса значится двенадцатый пункт, наиболее важный иа всех, который гласит: «Предоставление государством помощи и кредита производительным товариществам под демократическим контролем». Я спросил доктора, почему он опустил этот пункт, и он отве­тил:

— Ко времени съезда в Гота в 1875 г. среди социал-демо­кратов не было единства. Одно крыло составляли сторонники Лассаля, а другое состояло из тех, кто в общем признавал программу Интернационала, и называлось Эйзенахской пар­тией. Упомянутый двенадцатый пункт не входил в программу, а был включен в общее введение к ней в порядке уступки лас­сальянцам. В дальнейшем о нем никогда больше не упоминали. Г-н Дэвис же ничего не говорит о том, что этот пункт был включен в программу в порядке компромисса и не имел особого значения, но серьезно приводит его как один из главных прин­ципов программы.

— Однако, — заметил я, — социалисты в общем рассматривают пре­вращение средств труда в коллективную собственность общества как куль­минационный пункт движения.

ПРИЛОЖЕНИЯ

AU

— Конечно, мы говорим, что таков будет результат движе­ния, но это является вопросом времени, образования и уста­новления более высокоорганизованного общественного строя.

— Эта программа, — заметил я, — приемлема только для Германии и одной или двух других стран.

— Позвольте! — возразил он. — Если Вы делаете выводы только на этом основании, то Вы ничего не поймете в деятель­ности партии. Многие из пунктов программы не имеют значе­ния вне Германии. Испания, Россия, Англия и Америка имеют свои программы, учитывающие особые трудности в каждой из этих стран. Единственное сходство этих программ состоит в общности их конечной цели.

— И эта цель — господство труда?

— Эта цель — освобождение труда.

— Полагают ли европейские социалисты, что движение в Америке носит серьезный характер?

— Да. Оно является естественным результатом развития этой страны. Говорят, что движение импортируется иностран­цами. Когда пятьдесят лет тому назад рабочее движение стало вызывать неприязненное отношение в Англии, говорили то же самое, а ведь это было задолго до того, как зашла речь о социа­лизме. В Америке рабочее движение стало играть заметную роль лишь с 1857 года. С того времени начали успешно развиваться тред-юнионы; затем стали образовываться рабочие ассамблеи, объединявшие рабочих различных отраслей промышленности, а после всего этого образовались и общенациональные рабочие союзы. Если Вы рассмотрите этот хронологически последова­тельный прогресс, то увидите, что социализм возник в этой стране без помощи иностранцев и был вызван к жизни лишь в силу концентрации капитала и изменения отношений между рабочими и предпринимателями.

— Но все-таки, — спросил ваш корреспондент, — что сделал социа­лизм до сих пор?

— Два дела, — ответил он. — Социалисты доказали, что борьба между капиталом и трудом является всеобщей, повсе­местной, словом, носит всемирный характер, и поэтому они попытались добиться взаимопонимания между рабочими разных стран; это сделалось тем более необходимым, поскольку наем рабочих капиталистами приобрел еще более космополитиче­ские черты, иностранных рабочих противопоставляют местным

приложения

не только в Америке, но и в Англии, Франции и Германии. И вот возникли интернациональные связи между рабочими различных стран — свидетельство того, что социализм является не только местной, но и интернациональной проблемой, которую следует решать путем интернациональных действий рабочих. Рабочий класс пришел в движение стихийно, не сознавая, каковы будут конечные цели этого движения. Социалисты не изобретают движение, а лишь разъясняют рабочим его харак­тер и цели.

— Каковые означают свержение современной общественной систе­мы, — прервал я его.

— Мы утверждаем, — продолжал он, — что система, при которой землей и капиталом владеют предприниматели, в то время как работники владеют лишь своей рабочей силой, будучи вынужденными продавать ее как товар, является лишь определенной исторической фазой, которая исчезнет, уступив место более высокому состоянию общества. Повсюду мы наблю­даем раскол общества. Усиление антагонизма между двумя классами идет рука об руку с развитием промышленных ресур­сов современных стран. С социалистической точки зрения уже существуют средства для того, чтобы революционизировать нынешнюю фазу исторического развития. Во многих странах на базе профессиональных союзов уже созданы политические организации. В Америке необходимость создания независимой рабочей партии сделалась очевидной. Рабочие больше не могут доверять политическим дельцам. Шайки дельцов и клики за­хватили в свои руки законодательные органы и превратили политику в предмет торговли. Правда, так обстоит дело не в од­ной Америке, но ее народ более решителен, чем европейцы. В Америке быстрее все становится явным, там меньше ханже­ства и лицемерия, чем по эту сторону океана.

Я попросил его объяснить мне причины быстрого роста социалисти­ческой партии в Германии, на что он ответил:

— Нынешняя социалистическая партия возникла поздно.
Немецкие социалисты не стали придерживаться тех утопиче­
ских систем, которые получили довольно значительное распро­
странение во Франции и в Англии. Складу ума немцев больше
присуща склонность к теоретическому мышлению, чем это имеет
место у других народов. Из предшествующего опыта немцы
сумели извлечь некоторые практические уроки. Вы не должны
забывать, что по сравнению с другими государствами для
Германии современная капиталистическая система есть нечто

ПРИЛОЖЕНИЯ

совершенно новое. На повестку дня в Германии выдвинулись такие вопросы, которые во Франции и в Англии почти отошли в область прошлого, а те влиятельные политические факторы, которым давно подчинились эти страны, вступили здесь в силу тогда, когда немецкий рабочий класс уже проникся социали­стическими теориями. Поэтому почти с самого начала современ­ного промышленного развития он основал независимую полити­ческую партию. Он имеет своих собственных представителей в германском парламенте. Поскольку же в стране не было пар­тии, которая оказывала бы противодействие политике прави­тельства, эта роль досталась рабочей партии. Попытка про­следить путь развития партии заняла бы слишком много вре­мени. Но я могу сказать следующее: если бы буржуазия Герма­нии в отличие от буржуазии Америки и Англии не состояла из величайших трусов, то вся политическая деятельность, направленная против правительства, должна была бы осущест­вляться ею.

Я задал ему вопрос относительно численности лассальянцев в рядах Интернационала.

— Партии Лассаля не существует как таковой, — отметил он. — Конечно, в наших рядах есть некоторое количество его приверженцев, но их число невелико. Лассаль преждевременно воспользовался нашими общими принципами. Когда после периода реакции, последовавшей за 1848 годом, он начал свою агитацию, то вообразил, что с наибольшим успехом сможет оживить рабочее движение, отстаивая идею кооперирования рабочих в производительных товариществах. Это-де должно было, пробудить активность рабочих. Но он рассматривал это лишь как средство для достижения действительной цели дви­жения. У меня имеются от него письма в этом духе.

— Вы называли это его панацеей?

— Совершенно верно. Он обратился к Бисмарку, сообщил ему свои проекты, а Бисмарк поощрял в то время политику Лассаля всеми возможными способами.

— Какова была при этом цель Бисмарка?

— Он хотел использовать рабочий класс как противовес буржуазии, которая подстрекала к волнениям 1848 года.

— Говорят, доктор, что Вы — мозг и сердце социализма и что отсюда,
из своей виллы, Вы приводите в действие тайные пружины всех органи­
заций, революций и т. п. явлений, происходящих ныне. Что Вы об этом
скажете?

ПРИЛОЖЕНИЯ

— Я это знаю, — усмехнулся наш пожилой джентльмен. — Это сущий абсурд. Однако он имеет и свою комическую сторону. Так, за два месяца до покушения Хёделя Бисмарк жаловался в своей «Norddeutsche Zeitung» на то, что я-де состою в союзе с отцом Бексом, главой иезуитов, и мы поддерживаем социали­стическое движение в таком состоянии, что он, Бисмарк, ничего не может с ним поделать.

— Но ведь Ваше Международное Товарищество в Лондоне руководит рабочим движением?

— Международное Товарищество было полезно в свое время, но изжило себя и больше не существует. Оно существовало и действительно руководило движением, но в последние годы рост социализма стал настолько бурным, что существование Между­народного Товарищества перестало быть необходимостью. В различных странах начали издаваться газеты. Ведется взаим­ный обмен ими, и в этом состоит почти единственная связь партий разных стран между собой. Международное Товари­щество было создано прежде всего для того, чтобы сплотить рабочих и доказать им целесообразность создания действенной организации среди их различных национальных отрядов. Ин­тересы отдельных социалистических партий в различных стра­нах не одинаковы. А этот призрак засевших в Лондоне вождей Интернационала есть чистый вымысел. Верно, что мы давали предписания рабочим обществам в других странах в то время, когда создание организации Интернационала было завершено. Мы были вынуждены исключить некоторые нью-йоркские сек­ции, в том числе ту из них, в которой видную роль играла г-жа Вудхалл. Это было в 1871 году ^ш. В Америке имеется ряд политиков — я не стану называть их имена, — которые хотят использовать движение в своих целях. Они хорошо известны американским социалистам.

— Д-р Маркс, Вам и Вашим последователям приписывают всякого рода поджигательские речи против религии. Вам, разумеется, хотелось бы, чтобы вся эта система была уничтожена, искоренена до основания.

— Мы знаем, — ответил он после краткого раздумья, — что насильственные меры против религии бессмысленны; но наше мнение таково: религия будет исчезать в той мере, в ка­кой будет развиваться социализм. Ее исчезновение должно произойти в результате общественного развития, в котором крупная роль принадлежит воспитанию.

— Знаете ли Вы о преподобном Джозефе Куке из Бостона?

— Мы слышали о нем; это человек, весьма плохо осведом­ленный о социализме,

ПРИЛОЖЕНИЯ

— В своей недавней лекции на эту тему он сказал: «Карлу Марксу ныне приписывают высказывание о том, что в Соединенных Штатах и Вели­кобритании, а также, возможно, и во Франции реформа труда произойдет без кровавой революции, но что в Германии, а также в России, Италии, Австрии кровопролитие должно совершиться».

— Не надо быть социалистом, — заметил доктор, улы­баясь, — чтобы предвидеть предстоящие кровавые революции в России, Германии, Австрии, а, возможно, также и в Италии, если итальянцы будут по-прежнему придерживаться той поли­тики, которую они теперь проводят. События Французской революции могут вновь разыграться в этих странах. Это оче­видно всякому, искушенному в политике. Однако эти револю­ции будут совершены большинством. Ни одна революция не может быть совершена партией, она совершается только наро­дом.

— Упомянутый преподобный джентльмен, — добавил я, — привел выдержку из письма, которое, по его словам, Вы направили парижским коммунистам в 1871 году. Вот эта выдержка: «Нас пока еще самое большее 3 000 000. Через двадцать лет нас будет 50 000 000, быть может, даже 100 000 000. Тогда мир будет принадлежать нам, ибо против ненавистного капитала восстанут не только Париж, Лион, Марсель, но и Берлин, Мюн­хен, Дрезден, Лондон, Ливерпуль, Манчестер, Брюссель, С.-Петербург, Нью-Йорк, словом, весь мир. И перед лицом этого нового восстания, какого еще не знала история, прошлое исчезнет, как отвратительный кошмар, ибо народный пожар, вспыхнувший одновременно в сотнях мест, истребит даже память о прошлом!» Полагаю, доктор, в данном случае Вы признаете, что являетесь автором этой выдержки?

— Я не написал ни слова из этого. Я никогда не пишу подобной мелодраматической чепухи. Я весьма тщательно обду­мываю то, что пишу. А это было помещено примерно в указан­ное время в «Figaro» за моей подписью. Тогда пускались в обо­рот сотни писем такого рода. Я написал в лондонский «Times» заявление, что это фальшивки. Однако если бы я вздумал опро­вергать все, что говорилось и писалось обо мне, то мне потре­бовалось бы два десятка секретарей.

— Но ведь Вы выступали в печати, выражая солидарность с париж­скими коммунистами?

— Конечно, я так поступал, принимая во внимание то, что о них писалось в газетных передовых. Правда, корреспон­денций из Парижа в английских газетах было вполне достаточно, чтобы опровергнуть грубую ложь, распространявшуюся этими передовицами. Так, например, Коммуна казнила лишь около шестидесяти человек; маршал Мак-Магон и его армия живо­деров уничтожили свыше 60 000. Никогда еще ни одно дви­жение не было так оклеветано, как Коммуна,

ПРИЛОЖЕНИЯ

— Допустим. Но не пропагандируют ли сторонники социализма убий­ство и кровопролитие с целью претворения в жизнь социалистических принципов?

— Ни одно великое движение, — ответил Карл Маркс, — никогда не рождалось без кровопролития. Независимость Аме­рики была завоевана в результате кровопролития. Наполеон овладел Францией путем кровавых актов и был свергнут таким же путем. Италия, Англия, Германия и любая другая страна дают этому доказательства. Что же касается убийства, — продолжал он, — то мне едва ли нужно говорить, что это не новое явление. Орсини покушался на жизнь Наполеона; государи убили больше людей, чем кто бы то ни было; иезуиты убивали; убивали пуритане во времена Кромвеля. Все это совер­шали или делали попытки эта совершать еще до того, как стало известно о социализме. Однако ныне любое покушение на жизнь коронованных особ или государственных деятелей приписы­вается социализму. А ведь именно в настоящее время социа­листы весьма сожалели бы о смерти германского императора. Он очень полезен на своем месте, а Бисмарк сделал для социа­листического движения больше, чем любой другой государст­венный деятель, доведя положение до крайности.

Я спросил Д-ра Маркса, что он думает о Бисмарке.

Он ответил: Наполеона считали гением до тех пор, пока он не пал; тогда его стали называть дураком. Бисмарк идет по стопам Наполеона. Он начал с установления деспотизма под предлогом объединения Германии. Его политика ясна всем. Его последние действия — это лишь попытка совершить что-то вроде государственного переворота, но она потерпит провал. Немецкие социалисты так же, как и французские, протестовали против войны 1870 г. как чисто династической. Они выпустили манифесты, в которых предупреждали немецкий народ, что если он допустит превращение этой якобы оборонительной войны в завоевательную, то будет наказан установлением воен­ного деспотизма и беспощадным угнетением трудящихся масс. Социал-демократическая партия Германии, которая стала вслед за тем проводить митинги и публиковать воззвания с требова­нием почетного мира с Францией, немедленно подверглась преследованиям со стороны прусского правительства, и многие из ее руководителей были брошены в тюрьму. Несмотря на это, только ее депутаты осмелились протестовать — и притом весьма энергично — в германском рейхстаге против насильст­венной аннексии французских провинций *. Однако Бисмарк

* Имеются в виду выступления А. Бебеля и В. Либкнехта. Ред.

ПРИЛОЖЕНИЯ

проводил свою политику силой, и люди стали говорить о гении Бисмарка, когда же война окончилась, и он уже не мог совер­шать новых завоеваний, от него потребовались оригинальные идеи, — и тут-то его постигли знаменательные неудачи. Народ начал терять веру в него, его популярность пошла на убыль. Он нуждается в деньгах, и государство нуждается в них. Под прикрытием фиктивной конституции он взваливал на плечи народа налоги для покрытия расходов на свои военные и объеди­нительные планы до тех пор, пока уже не мог больше облагать его новыми налогами, и теперь он пытается делать это, вообще обходя конституцию. Для того, чтобы обирать народ по своему произволу, он вызвал на сцену призрак социализма и делал все, что было в его власти, чтобы спровоцировать мятеж.

— Вы постоянно получаете сообщения из Берлина?

— Да, — ответил он, — мои друзья регулярно информируют меня. Там царит полное спокойствие, и Бисмарк разочарован. Он выслал сорок восемь видных деятелей, среди них депутатов рейхстага Гассельмана и Фрицше, а также Ракова, Баумана и Ауэра из «Freie Presse». Эти люди призывали берлинских ра­бочих к спокойствию. Бисмарк знал это. Он знал также, что 75 000 рабочих этого города находятся на грани голодной смерти. Он был уверен, что если изгнать руководителей рабочих, то толпа взбунтуется, и это послужит предлогом для кровавой бойни. Тогда вся Германская империя оказалась бы зажатой в тиски, восторжествовала бы его излюбленная теория «крови и железа» и можно было бы как угодно повышать налоги. Однако до сих пор не разразилось никакого мятежа, и Бисмарк пред­стал сейчас перед всем светом, ошеломленный создавшимся положением и насмешками государственных деятелей.

Напечатано е газете «The Chicago Печатается по тексту газеты

Tribune» 5 января 1879 г. _ _

Перевод с английского

478 ]

ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ КАРЛА МАРКСА С КОРРЕСПОНДЕНТОМ ГАЗЕТЫ «SUN» ДЖОНОМ СУИНТОНОМ ²³°

Одним из самых замечательных людей нашего времени является Карл Маркс, игравший загадочную, но, без сомнения, могущественную роль в революционной политике на протяже­нии прошедших 40 лет. Не стремящийся ни к внешнему эффекту, ни к славе, нисколько не интересующийся ни светской фанфа­ронадой, ни претензиями на власть, неторопливый и неутоми­мый, человек могучего, широкого и возвышенного ума, всецело погруженный в далеко идущие замыслы, логические методы, практические цели — Карл Маркс стоял и по сей день стоит за большим числом катаклизмов, сотрясавших народы и сокру­шавших троны, и теперь угрожающих и внушающих ужас коронованным особам и мошенникам, занимающим государст­венные посты, чем любой другой человек в Европе, не исключая и самого Джузеппе Мадзини.

Он проявил свой ум и качества, будучи студентом в Берлине, выступая с критикой гегельянства, редактируя газеты и сотруд­ничая, в свое время, в «New-York Tribune*. Основатель и выдаю­щийся ум некогда внушавшего страх Интернационала и автор «Капиталам, Маркс был изгнан из половины европейских стран и объявлен вне закона почти во всех странах, последние 30 лет его убежищем был Лондон.

Он был в Рамсгете, знаменитом морском курорте лондонцев, когда я находился в Лондоне; там я и нашел его в коттедже вместе с семьей из двух поколений. Изящная женщина с ликом святой, с мелодичным голосом, изысканно вежливая, встретив­шая меня у порога, очевидно, хозяйка дома и жена Карла Маркса. А этот шестидесятилетний любезный и добродушный человек, с массивной головой, с благородными чертами и мас­сой длинных густых непокорных седых волос, неужели Карл Маркс?

Его манера вести беседу напоминала сократовскую — та­кой она была свободной, широкой, такой творческой, острой

ПРИЛОЖЕНИЯ

и искренней, язвительно-насмешливой со вспышками юмора и задорного веселья. Он говорил о политических силах и на­родных движениях в различных странах Европы — о гран­диозном духовном движении в России, об интеллектуальных сдвигах в Германии, о движении! во Франции и застое в Англии. Он говорил с надеждой о России, философски о Гер­мании, весело о Франции и хмуро об Англии, упоминая пре­небрежительно об «атомистических реформах», на которые тра­тили свое время либералы в английском парламенте. Обозревая европейский мир страну за страной, обрисовывая характерные черты, события и личности — на поверхности и скрытые в глу­бине, — он показал, что ход вещей подводит к целям, которые несомненно будут осуществлены.

Мне часто приходилось удивляться, пока он говорил. Было очевидно, что этот человек, столь мало находящийся на виду, глубоко постиг современность и что от Невы и до Сены, от Урала и до Пиренеев он повсюду подготовляет почву для нового при­шествия. Труд его и теперь не пропадает попусту, так же как и в прошлом, когда было вызвано так много желательных изме­нений, произошло столько героических сражений и здание Французской республики было воздвигнуто на завоеванных высотах.

По мере того как он говорил, становилось все очевиднее, что заданный мной вопрос — «Почему Вы теперь ничего не предпринимаете?», — был вопросом неосведомленного человека, причем таким, на который нельзя было дать прямого ответа. Когда я поинтересовался, почему его великий труд, «Капиталь, из семян которого взошел столь обильный урожай, не пере­веден на английский, как он уже переведен с немецкого ориги­нала на русский и французский, он, по-видимому, не. мог отве­тить, но сказал, что получил предложение об английском перево­де из Нью-Йорка. Он сказал, что эта книга всего лишь фрагмент, одна из частей работы в трех частях, две из которых еще не опубликованы. Вся трилогия — «Земля», «Капитал», «Кредит»; последняя часть, сказал Маркс, широко иллюстрируется приме­ром США, где кредит получил столь поразительное развитие.

Г-н Маркс наблюдает за развертыванием событий в Америке, некоторые его замечания о силах, играющих существенную роль в складывании американской жизни, вызывают размыш­ления. Между прочим, упоминая о своем «Капитале», он гово­рил, что каждый, кто захочет читать его, найдет французский перевод во многих отношениях выше немецкого оригинала. Г-н Маркс упоминал о французе Анри Рошфоре, а когда он говорил о некоторых своих уже умерших учениках, о бурном

ПРИЛОЖЕНИЯ

Бакунине, блестящем Лассале и друтих, я мог видеть, как глубоко размышлял он о людях, которые при данных обстоя­тельствах могли бы направлять ход истории.

Пока Маркс рассуждал, день близился к исходу и наступили долгие сумерки английского летнего вечера; он предложил прогуляться по приморскому городу, вдоль берега к пляжу, на котором мы увидели многие тысячи развлекающихся людей, главным образом детей. Здесь, на песках мы нашли и его семей­ное общество: жену, которая меня уже приветствовала, двух его дочерей с детьми и двух зятьев *, один из которых препо­даватель Кингз-колледжа в Лондоне, а другой, кажется, лите­ратор. Это была восхитительная компания — около десяти человек — отец двух молодых женщин, счастливых своими детьми, и бабушка этих детей, полная жизнерадостности и женской безмятежности. Карл Маркс нисколько не уступает самому Виктору Гюго в искусстве быть дедушкой, но он счаст­ливее, ибо его замужние дети скрашивают его пожилые годы.

К вечеру Маркс и оба его зятя разлучились с семьями, чтобы провести часок с американским гостем. Беседа касалась мира, человека, времени и идей, бокалы наши звенели над морем.

Поезд никогда не ждет, а ночь была уже близка. Над раз­мышлениями о суете и мучениях нашего века и прошлых веков, во время дневной беседы и вечерних сцен в моем уме зародился один вопрос — вопрос о решающем законе существования, на который я хотел получить ответ от этого мудреца. Спустив­шись до самых глубин языка и поднявшись до вершины выра­зительности во время наступившего молчания, я прервал рево­люционера и философа следующими роковыми словами:

«Что есть сущее?»

И, казалось, на мгновение ум его был обращен внутрь себя, пока он смотрел на ревущее море перед нами и беспокойную толпу на берегу. «Что есть сущее?» — спросил я, и он серьезно и торжественно ответил:

«Борьба!»

Сначала мне показалось, что я услышал эхо отчаяния, но, мо­жет быть, это закон жизни.

Напечатано в газете «Sun»

в сентября 1880 г.

и в книге: John Swinton. «Current

vifws and notes of forty days

in France and England».

New-York, 1880

Печатается по тексту, опубликованному

в журнале «Masses and Mainstream»,

Vol. 8, M 3, март 1955 г.

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

• — Женни и Шарль Лонге о детьми Жаном, Анри и Эдгаром, Лаура и Поль Лафарги. Ред.

f 481