Был ли возможен в России просвещенный консерватизм?

Начало XX в. ознаменовалось для России историческим поворотом в ее политической судьбе. Опоздав с отменой крепостного права, она оказалась в роли догоняющего. Перестала быть опорой самодержавию церковь, еще более увеличился разрыв между монархией и народом. Появившиеся в начале XX в. на российской политической сцене различные силы хотя и заявляли о своей приверженности демократическим реформам, все больше втягивались в межпартийную борьбу, что тормозило проведение реформ. Отдельные политические партии, признавая только революционный путь, сознательно шли на то, чтобы сорвать осуществление реформ.

Манифест 17 октября 1905 г. означал введение в стране конституционных начал. На фоне революционных выступлений набирала силу реформаторская тенденция, которая особенно ярко проявилась в деятельности П. А. Столыпина, бывшего председателем Совета Министров в 1906 — 1911 гг.

В советской историографии аграрная реформа Столыпина оценивалась как неудачная, о других его начинаниях не упоминалось, но зато вошли в обиход такие понятия, как «столыпинская реакция», «столыпинские галстуки» и т.д.

Извечная российская проблема — аграрная — не была разрешена ни реформой 1861 г., ни революцией 1905 — 1907 гг. Еще будучи губернатором Саратовской губернии, Столыпин в своем отчете царю за 1904 г. считал, что надо «дать выход энергии и инициативе лучших сил деревни». Став в июле 1906 г. премьер-министром, Столыпин объявил направления своей политики в подготовке важнейших законов: о свободе вероисповедания, об улучшении крестьянского землевладения, о преобразовании местных судов, о реформе высшей и средней школы и др. Первая Государственная Дума, просуществовав всего лишь 73 дня, была распущена, надежд на то, что новая Дума примет предлагаемые законы, было мало, и Столыпин воспользовался 87-й статьей Основных законов, которая предоставляла правительству право решать вопросы во время перерывов в работе Думы в случае исключительных обстоятельств. 9 ноября 1906 г. был издан исторический указ, его дополняли законы 1909—1911 гг., разрешавшие крестьянам выход из общины по решению простого большинства, а не 2/3 общины, как было ранее, и закрепление в личную собственность общинной земли. Если хозяйство вышедшего из общины оставалось на территории села, оно называлось отрубом если оно находилось за его пределами — хутором.

Для поощрения выхода из общины указ предусматривал льготы: излишки сверх нормы душевого надела можно было получить по выкупным ценам 1861 г. Крестьянский банк помогал крестьянам в приобретении земель, продавал в кредит земли, скупленные ранее у помещиков или принадлежавшие государству. Указ преследовал решение двух задач: создать в деревне крепкие крестьянские хозяйства на собственной земле и добиться подъема сельского хозяйства. Принятый III Государственной Думой 14 июня 1910 г. Указ стал законом.

Составной частью аграрной политики было массовое переселение крестьян на восточные окраины страны, что привело к увеличению населения Сибири с 8,2 млн жителей в 1897 г. до 14,5 млн. в 1917 г.

Аграрная реформа Столыпина, направленная на разрушение общины, выбивала почву из-под эсеровской политики, делавшей ставку на общинное землепользование. Дочь Столыпина писала:

«Проведением хуторской реформы... уничтожалась партия социал-революционеров. Поэтому понятно их стремление остановить реформу... Работа этой партии выражалась не только в агитации среди крестьян, часто благодаря этому противодействовавших проведению реформы, но и вообще искусной агитации против моего отца и устройстве постоянных на него покушений» (на Столыпина было совершено 11 покушений, в результате последнего реформатор был убит в Киеве 1 сентября 1911 г. эсером Богровым).

Знаменательно и признание В. И. Ленина: «если столыпинская политика продержится действительно долго..., тогда добросовестные марксисты прямо и открыто выкинут вовсе всякую «аграрную программу...», ибо после «решения» аграрного вопроса в столыпинском духе никакой иной революции, способной изменить серьезно экономические условия жизни крестьянских масс, быть не может» (т. 17, с. 32).

Многие исследователи, особенно зарубежные, считают, что реформам Столыпина не хватило времени. За 10 лет только 2,5 млн., крестьянских хозяйств вышли из общины, их земли составили 15% общей площади обрабатываемых земель. Но даже не все порвавшие с общиной стали отрубниками и хуторянами, многие уходили в город, и общинная психология российского крестьянства была устойчива и сопротивлялась реформам.

Можно выделить три основные ошибки Столыпина — отсутствие продуманной политики в отношении рабочих, интенсивную русификацию нерусских народов, учреждение земств в западных губерниях. Эти просчеты лишили реформатора поддержки многих социальных слоев и политических партий страны. Но главная ошибка Столыпина в том, что аграрная реформа не затронула и не могла затронуть помещичье землевладение, так как самым крупным землевладельцем в России был царь, да и сам Столыпин был помещиком, свято охранявшим интересы своего класса.

Помимо этого субъективного фактора, следует иметь в виду и глубинные объективные причины, обрекавшие на неуспех реформы в России. На протяжении длительного исторического развития в стране сложилось два социокультурных пространства, две субкультуры — правящей элиты и безмолвствующего большинства. Реформы, как правило, проводились сверху без учета ментальности населения, его интересов, поэтому они и отторгались этим большинством, не приживались на российской почве.

По своим политическим взглядам Столыпин был консерватором — сторонником крепкой, самодержавной, просвещенной России. Не случайно на постаменте памятника П. А. Столыпину, открытого в Киеве через год после его трагической гибели, были высечены слова: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия» и «Твердо верю, что затеплившийся на западе России свет русской национальной идеи не погаснет и скоро озарит всю Россию».