Российский цивилизационный 1 страница

космос

5.1 РОССИЯ КАК ЦИВИЛИЗАЦИЯ

В профессиональной среде нет

ясного понимания ни того, что есть "цивилизация", ни того, какими признаками она выражается. В качестве итога — отсутствие единого фокуса размышлений, не заражающий позитивом вкусовой подход, усвоение трафаретов, за которыми — ничего, кроме "урчанья брюха" (Сорокин) их поклонников.

Технология понимания определена глубиной понимаемого. Быстрота понимания — показатель тривиальности, недостижимость понимания — показатель трансцендентности понимаемого. Применительно к пониманию цивилизации вообще (а российской цивилизации в особенности) актуализируется, следовательно, проблема адекватного понимания: оно должно быть ясным и не быть низким. Проблема решается уточнением базовой рефлективной схемы цивилизации, поставляющей искомые условия понимания колоссальных объемов фактического.

Происходя от "цивильности", цивилизация, характеризуя выделение общества из природы, подчеркивает момент эмансипации одного от другого у истоков цивилизации некий уровень Цивильности, обеспечивающий развитие общества на собственной основе. Отправная точка цивилизации — упрочение цивильности со стадии замены родовой общины соседской (территориальной). Фикс-пункт цивильности — бытие, избыточное относительно срока органической индивидуальной жизни. По ходу эскалации цивильности воплощенность человечности в бытии нарастает. Последнее отвечает фундаментальной тенденции перена-

5.1. Россия как цивилизация

V. Российский цивилизационный космос

 

 

правления родовой активности на выработку условий более или менее гарантированного существования. Усугубляемый тем самым поворот от естественно-потребительного к рукотворно-производительному существованию, от наличного универсума к универсуму, взятому под углом зрения возможных перемен, означает упрочение человека в собственно цивильной форме.

Поскольку "цивильность" выражает поддержание жизни по искусственным, завязанным на гражданский эффект технологиям, постольку в ней радикализуются моменты целесообразности, кооперативности, свободы, обусловливающие рациональную планируемость, общественность, самочинность, самоопределенность деятельности и ее продуктов. В виде совокупного грандиозного резюме такого рода деятельности оформляется, оконтуривается "цивилизация" как состояние полной выделенности человека из природного царства в образе и подобии относительно автономного и рационального агента существования.

Антипод цивилизации — хаос во всех его вариациях, от природных до социальных. Ресурс цивилизации определяет и определивает, сводя до минимума, исключая неопределенность развития. Где надлежащего заслона ей (неопределенности) не устанавливается, инструмент цивилизации дает сбой, оказываясь заложником природной или социальной стихии. Подчеркивая, что нерв цивилизации — преодоление хаоса, проявляемого через игру неконтролируемых, слепых природных (землетрясения, наводнения, ураганы и т.д.) и социальных (произвол, беззаконие, безнарядье, анархия, безбрежная, безотчетная вольность и т.п.) сил, будем толковать "цивилизацию" с позиций поддержания жизнедеятельности. А именно: цивилизация есть 1) образ жизни, детерминируемый базовыми устоями существования 2) воспроизводство способов воспроизводства жизни.

Отличительная особенность "цивилизации" — жизневоспроизводительный уклад, техника обмена деятельностью, способ вершения исторического бытия, обеспечение выживания. Элемент "технологичности" отличает цивилизацию от культуры, которая в самом широком смысле, будучи механизмом порождения, закрепления, передачи, умножения выражающих достоинство и призвание ценностей, базируясь на творчестве, познании, через напряжение продуктивных возможностей объективирует субъективный порыв к высокому.

Ориентиры цивилизации и культуры аутентичны. Цивилизация инструментальна (хлеб, мощь), культура гуманистична (высота нравственности, сознания). Мещанство подтачивает культуру, мягкотелость разрушает цивилизацию. Культура стремится к

славе, цивилизация — к подвигу. Культура притязает, цивилизация вершит долг. Культура покоряет духовным, цивилизация материальным величием. Рычаг культуры — тщание духа, цивилизации — устроение.

Развернутое сопоставление точек опоры одного и другого оставляет меньше места для нечеткостей в определении существа дела. Представляется, что сказанное подрывает ложно-классическую интерпретацию природы цивилизации под углом зрения конфессионального фактора. Основа цивилизации не религия, а жизневоспроизводственньш механизм с фундаментальными социальными константами, продуктивными универсалиями. Так, Европа поликонфессиональна, но относительно едина. Едина по комплексной рецепции бытия, стимулирующей поддержание существования (инварианты в материальных, гражданских, духовных, приватных секторах общежития).

Непреходящее для культуры концентрирует "откровенство духа" (Федотов) со своими столпами — такими как

...возвышенные чувства, свобода, слава и любовь, и вдохновенные искусства.

Столпы же цивилизации — технологии устроения, среди которых индустриальность, письменность, политичность, урбанизированность и т.д.

Куда ни посмотришь, какие данности культуры ни возьмешь, везде уникальность, сопутствующая ей разнообразность. В истоках своих культура многоразлична — этнична, географична. Напротив, цивилизация проявляется как надэтничный, географически (территориально) нелокализуемый фактор. И в Старом, и в Новом Свете, равно как в известных точках Африки (ЮАР), Ближнего Востока (Израиль), система жизневоспрои-зводства одна, поддерживается единым механизмом порядка сотрудничества и господства. Последнее подрывает позицию, намеченную Дюркгеймом и Литтре, о местоопределенности цивилизации. Ничего подобного нет. В Европе дают в долг под проценты. Это норма. В России, принадлежащей и Европе, ежели какой человек "берет даже самый малый процент, тот уже злодей. В таком человеке не может правда существовать"¹. В России имеют дело с финальным. В Европе — с операциональным. Строй жизни, технологии обмена деятельностью задают

¹ Чехов А.П. Собр. соч. М., 1950. Т. 9. С. 38.

V. Российский цившшзационный космос

5.1. Россия как цивилизация

 

 

контур реализации с набором производственных и воспроизводственных цепочек утилизации вещества природы, истории, человечности.

Итак, возникая как оппозиция природному, варварскому, цивилизация становится ресурсом прогресса рода. В дальнейшем по мере уяснения, что человечество не обладает "единой причиной, единым опытом, единым прогрессом" (Морган), вследствие диверсификации способов, принципов прогрессивного родового развития дифференцируется и некогда синкретичная цивилизация. Структурообразующими ее признаками оказываются технологии и институты — организация вершения, поддержания жизни.

Цивилизация с культурой соотносится, как тело с духом. Цивилизация — материальное развитие, общественная организация — телесная оболочка социума, тогда как культура — духовная жизнь, душа его.

Оттого цивилизация — сопоставимая с культурой типологическая единица истории крупного порядка, ценностная общность высокого социального ранга — в отличие от культуры выступает широчайшим уровнем лишь институционально-технологической идентичности людей.

Нельзя не признать: на оформление российской цивилизации оказал влияние блок вполне объективных причин.

1. Геоклиматический фактор. Россия — страна, отправляющая хозяйственные процессы в неблагоприятных природных условиях. Во-первых, сельскохозяйственный сезон в России — А—6, тогда как в иных странах 8—10 месяцев. Во-вторых, по справедливой мысли П.Н. Першина, в России необычайно сильна амплитуда колебаний параметров естественной среды, вызывающая удручающее обстоятельство: вкладываемый труд не дает ожидаемого результата¹.

Анализируя статистические данные об урожаях по 500 уездам Европейской России (с 1891 по 1915 г.), автор выводит: уровень колебаний чисел максимума и минимума урожайности с единицы пашни за этот период составляет 2,014. По отдельным губерниям разброс более велик: в Самарской — 7,303 в Воронежской — 7,053 в Казанской — 5,667 в Симбирской — 6,246 в Пензенской — 4,503 в Херсонской — 3,47. Колеблемость урожайности, утверждает Г.А. Гольц, "нельзя оторвать от ее абсолютного уровня, ибо при высоком уровне урожайности колеблемость ее уже не так

¹ Першин П.Н. Аграрная революция в России. Кн. 1. М., 1961.

страшна для пропитания, увеличивается товарная функция. В этом отношении в близких природных условиях находится Канада и колеблемость урожайности в ней такая же, как и в России, но абсолютный уровень урожайности больше там в 1,6 раза при значительно меньшем населении. В других странах абсолютная урожайность также больше, чем в России: Франция — в 1,5 США — в 2 Германия — в 3,9 Великобритания — в 4 раза. Уровень колеблемости урожайности в этих странах достаточно близок и находится в диапазоне 1,36—1,44^ч. Высокая негарантированность хозяйствования исторически осложнялась: а) 30-летней периодичностью выгорания деревянных построек по стране б) систематическим голоданием населения в Европейской части. Если за критическую точку принять суточную норму в 500 г пищевых веществ на душу населения, то меньше нормы получало в 1891 г. - 25,7% в 1898 г. - 9,7 в 1901 г. - 6,6 в 1906 г. -17,3 в 1911 г. — 14,9 в 1915 г. — 8,3%. Иначе говоря, за эти 25 лет в среднем голодало 5% населения.

2. Геополитический фактор. Социально-политическое пространство векторизовано. Колонизация идет на Восток, варвары идут Запад. Поскольку вопросы мировой истории в недавнем прошлом решались на европейском театре действий, Россия оказывалась средостением перемещения политического вещества. Необходимость вести борьбу на два фронта обусловливала форс-мажорность, милитаризованность, усугубляющих и без того сложную ситуацию затратного, экстенсивного производства.

3. Географический фактор. Россия — континентальная держава в массе своей с неосвоенной территорией, суровым климатом, имеет ограниченный доступ к благоприятным океаническим зонам с их дешевыми транспортными артериями. Оттого единица производимого и перевозимого продукта в стране всегда дороже, чем в иных частях света. Для сравнения: в России на душу населения в среднем 15 м², в США — 49 м² жилой площади. Однако, приняв в расчет качество материалов, степень капитальности, получим, что средств для обеспечения даже такого метража у нас требуется больше.

4. Державный фактор. Жесткая централизация (для обеспечения страновых нужд) получаемого на форсаже дефицитного прибавочного продукта, логика отправления экстенсивного роста (при проводимой колонизации) государственного дела имплицировали стратегию выживания: авторитаризм, абсолютизм, эта-

Российский цивилизационный космос. С. 135—136.

5.1. Россия как цивилизация

V. Российский цивилизационный космос

 

 

кратизм вверху и общинность, коллективизм внизу. Подобное сочетание обостряло внутреннюю конфликтность, раскольность социального целого. Как далеко должна идти рефлексия данного прецедента — проблема, вызывающая массу споров в россиеведении. В качестве нужного нам подчеркнем лишь крайнюю неблагоприятность взаимодействия верхов и низов на такой почве. Всякая инициатива сверху воспринималась низами как очередная антинародная кампания. Только один пример. Реформа П. Столыпина вызвала отчаянное сопротивление крестьян, лелеявших мечту "черного передела" (не выделение "крепких" хозяев на хутора и отруба, а передел земли по количеству ртов). В соответствии с этим коммунистическим принципом в 1907 г. развернута настоящая гражданская война. За 1907—1909 гг. сожжено 71% помещичьих усадьб и 29% хозяйств кулаков. В период с 1910 по 1913 г. сожжено 32% помещичьих усадеб и 67% кулацких хуторов. Вопрос, почему крестьяне всячески закрепляли экстенсивный путь развития в России, пока безответен (ср. ситуацию с борьбой с фермерскими хозяйствами в наши дни).

В качестве аналитического резюме из сказанного примем: стержень российского цивилизационного космоса составляли нестабильность, патернализм, коллективизм, автократизм, вотчинностъ, усеченность правовой ответственности, персональной инициативы, деспотизм, волюнтаризм, централизм. Кристаллизовался социальный оксюморон: "антиобщественное государство — антигосударственное общество" (Струве). Российское дореволюционное общество, отмечает Вернадский, "не понимало и не ценило великого блага — большого государства"¹. Общество становилось государственным исключительно во времена смуты.

Всякая цивилизация — социальный порядок — складывается, поддерживается в истории программами воспроизводства. Вычленение существа программ позволяет дифференцировать природу цивилизаций. В традиционной цивилизации превалирует охранительная доминанта, сфокусированная на сакральном (власть, бог), преодоление традиционности связывается с гуманитарным поворотом в культуре, позволяющим человеку принять на себя безусловное. В последнем, кстати, — непреходящее от явления в мир Христа — бога, ставшего плотником, взявшегося за обустройство, устроение. Аналогично Петр — тронодержателъ, помазанник божий, подобно первосвященнику, взявши пилу и топор, произвел переворот: плотницкое воплощение повлекло

Век XX и мир. 1989. № 6. С. 43.

обмирщение власти, ускорило синтез земного и небесного, а с ним — выход из традиции. Петровский "Регламент", подмечает флоровский, содержал программу отечественной реформации на праве личного участия, действия, в коих — ревизия традиционной ориентации на охранительство, квиетизм (ср. с выработкой идейных оснований модернизации в мусульманских странах. В той же Малайзии перед широкой социальной трансформацией проведена санация духовности, согласно которой не Аллах, а путь к Аллаху задает экзистенциальный канон. Аналогично ранее реформировавший Турцию Кемаль Ататюрк в ликвидации султаната сделал ставку не на "правоверного", а на "гражданина"). Все средства «слабы против страсти "пытать и толковать от себя", со дня на день неуловимо распространявшейся»¹, — указывает Самарин. Личностное самоутверждение на базе индивидуального, человеческого как метафизический устой, неканоническая нравственность, свобода выбора означает десакрализацию социальной жизни, создает предпосылки выхода из традиции. Так культура побуждает к развитию цивилизацию.

Разруха от мозгов. Как человек думает, так и живет. Как живет, так и производит. Выше утверждалось, что опыт ценностного оправдания глубины, самодостаточности человеческого, личностного, эмансипируя его от сакрального, абсолютного, породил инновацию. Рычаг инновационности — модернизационность, воплощаемая в череде стадий наращивания индустриальности (материальное воспроизводство), светской гражданственности (социальное воспроизводство), экзистенциальной реализуемости (персональное воспроизводство) в совокупном жизневоспроизводстве, до недавних пор выступала индикатором цивилизационного прогресса. Между тем выяснилось: модернизационная программа пролонгации цивилизации несостоятельна, Туликова. Доказательства ничтожности жизни — примеры, подтверждающие ее величие. Показатели вырожденности индустриальной цивилизации — ее достижения в лице антропогенного Молоха, разрушающего среду обитания человека. Своекорыстный индустриализм и консьюмеризм рубят корень, питающий цивилизацию, — биосферу, технологическое воздействие на которую уже в 2 раза превысило допустимую норму. Сказанное обостряет проблематику локальных цивилизаций, уклоняющихся от магистралей

Самарин Ю.Ф. Избранные произведения. М-, 1996. С. 61.

5.1. Россия как цивилизация

V. Российский цивилизационный космос

 

 

общечеловеческого движения. Применительно к пониманию ци-вилизационного статуса России намечаются линии.

1. Россия вышла из традиционной цивилизации, но не вошла в инновационную. Причина — отсутствие метафизического, нравственного оправдания модернизации. Чем более развита цивилизация, тем менее она привязана к территориальному (российская цивилизация располагалась на трех континентах, а что вышло?) и тем более привязана к человеческому фактору. Человеческое же начало в российском опыте редуцировано, подмято державным началом. В России в целом, действительно, условия хозяйствования скверные. Но чем лучше они в Израиле, культивирующем пустыни, солончаки? Дело не в географии, а в человеке. В Пскове и Латгалии география одна — производители разные. Основания различия в этосе, навеваемом культурой. Российская культура безличностна, неперсоналистична. Это первое. Александр Невский, закрывая окно в Европу, повернулся к монголам. Отечественная церковь с Московского княжества стала рабой государя. В нереформированном православии нет четких норм, канализирующих ток жизни. Посему церковь у нас не пасет паству, не сеет разумное, доброе, вечное. Это второе. Как итог — ущемленный, нераскрепощенный человек с притупленной производительностью. Ввиду сказанного Россия квалифицируется как несамостоятельная цивилизация, пребывающая на перепутье инновационного Запада и традиционного Востока (какого — Ближнего, Дальнего, христианского, мусульманского, иудейского?) и дрейфующая в зависимости от обстоятельств (вмешательства государства) то в одну, то в другую сторону.

2. Россия не Европа. Если это так, в чем причина неудовлетворенности, ностальгии? Много ведь в мире неевропейских стран. Размышлявший над ситуацией Данилевский проблематизировал наличие разлома между Россией и Европой. Но, будучи естественником, он обсуждал предмет как географ. Суть дела заключается в том, что, включаясь в Европу географически, цивилизационно Россия не-Европа. Последнее представляет объект озабоченности, учитывая высокую цивилизационную консолидированность Европы в границах продвинутого комфортного образа жизни. Поскольку он расценивается стандартом существования, ставится задача соответственного устройства России в согласии, сопряжении с законами, устоями Запада. Это — типичный проект вестерна, обанкротившийся в нынешней реформационной эпопее России.

3. Россия не цивилизация, а становящееся образование, желанная модель мира в будущем. Европа акцентирует "цивилиза-

цию", Россия — "культуру". Европа бездуховна, формалистична, расчетлива, переживает кризис ценностной подкладки своего бытия. Россия духовна, однако увязла в отрешенных спорах. Запад имеет конкретные заслуги в технологиях налаживания жизни, смазываемых финалом — всеобщим нравственным оскудением, мещанством. Россия — не пересадочное растение, произрастающее на обочине Европы. Ей надлежит вымостить свой высокотехнологичный, но вместе с тем светлый, морально нетоксичный путь утверждения. Тело Запада, душа России, прагматизм и духовность — магистраль будущего.

Ни одна из охарактеризованных линий не выглядит адекватной.

Первая — ввиду соображений фактуальных: ни Запад, ни Восток как ареалы цивилизации однородностью, единством не отличаются. Россия же в истории выработала оригинальный цивилизационный типаж, удаляющий и приближающий ее одновременно и к Западу, и к Востоку (страновая отсталость, преодолеваемая мощными модернизационными рывками: внедрение западных индустриальных технологий посредством восточной социальной организации). Сопоставимая с Западом по индустриальности, Россия отстает от него институционально сопоставимая с Востоком институционально, она обгоняет его индустриально. Можно ли иначе в Евразии в масштабах 16 или 18 планетарной суши, односложно сказать невозможно.

Вторая — ввиду соображений практических: откровенная, безоглядная вестернизация для российских реалий исконно означает насилие, депопуляцию, кризис. Так было при Петре, большевиках, несостоявшихся либерал-демократах. Входить (во имя чего?) в Европу такой ценой у нас нет ни средств, ни сил, ни возможностей.

Третья — ввиду нереалистичности. Россия — культурная ветвь Запада — мотив заманчивый, сколь и известный. В его идейных истоках — "третий завет", "Евангелие Святого духа" (Мережковский), "философия общего дела" (Федоров), "всемирная отзывчивость" (Достоевский). Сближение западного с российским с фронтальной его духовной редактурой носит волевой и метафизический характер. Говоря кратко, православная этика (инспирируемая ею человеческая солидарность, коллективизм, общее спасение и т.д.) не универсальна ни для поликонфессионального, полиэтнического мира России, ни тем более европейского мира.

Между тем от особой цивилизационной (не мессианской) роли России отказаться нельзя. Непреходящее значение России

V. Российский цивилизационный космос

5.2. Запад и Восток

 

 

для мирового опыта в имперостроительстве, созидании сильной государственности, обеспечивающей гражданский мир, гарантии выхода в историю народам, сосредоточенным на просторах Евразии. Дезагрегация России как Евразии, ее дивергенция на Европу и Азию, выводя продукты деления на задворки одного и другого, дестабилизирует обстановку, делает жизнь неприемлемой, нетерпимой. Евразия — модус бытия России, осуществляющей цивилизационную миссию поддержанием единства, цельности субконтинента. Позиция скорее всего объясняет причины неизменного восстановления державного тела России в ходе время от времени возникающей дезагрегации, сецессии, смуты. Понимание происходящего может быть следующим.

На Западе выделение единой церкви из состава разных стран, стимулируя расслоение политического и конфессионального порядков, предопределило складывание отчужденной от государственности культуры. Вопреки тому в России под эгидой короны произошло объединение державы и церкви. Принимая во внимание отсутствие единой духовной организации в восточном христианстве, его раздробленность на автокефальные национальные церкви, культура и религия, рассогласованные между собой, оказались тотально перекрытыми государством. На Западе борьба государства с престолом приняла очертания общекулътурного процесса. В России какой-то масштабной пикировки религии с государством не было. (То, что было — сектантство, старообрядчество — не могло получить общекультурного статуса.) Следствие — реформация — этатизация: эмансипация культуры на Западе и огосударствление культуры в России.

Прогрессивные изменения общества взыскуют модернизации. Государство как достаточно косный механизм модернизационные порывы сдерживает. Противостояние общества государству на Западе амортизирует культура. В России ее благотворные вмешательства (в силу подчиненности государству) невозможны. Коллизии общества с государством решаются за счет государства: либо наступлением на народ, либо сдачей позиций властью. В первом случае торжествует объединительный принцип, унитаризм, во втором случае — смута.

Подрыв государства в России самоубийствен, но вследствие блокирования государством модернизации необходим. Как синтезировать "державность" и "модернизируемость"? Национальный опыт отрабатывал на этот счет механизм империи, позволяющей преодолевать кризисы догоняющим форсированным развитием. Историческая тактика прохождения понижательных фаз странового движения своей затратностыо, неоптимальностью себя ис-

черпала. Используя и корректируя исторический опыт, инструмент империи требуется из державно-властного преобразовать в общественно-народный. Каким образом? Путем наделения "империи" пафосом гражданственности, гуманитарности с опорой на цивилизационный опыт.

ЗАПАД И ВОСТОК

Ключ к западному и восточному небу, как было показано в книге "Российская государственность: истоки, традиции, перспективы", — дивергенция античной общины с выделением индийского и греческого производительных укладов. На Востоке возникла властная корпоративность, на Западе — правовое собственничество. На Востоке утвердился подданный, на Западе гражданин. Отмеченное предопределило складывание долгосрочных линий в социальном развитии, выработку специфических стандартов существования. Отсюда следует: Запад и Восток понятия не географические, — символизируя разные пути движения человечества по истории, разные миры, порядки, универсумы, в самом строгом смысле слова они могут быть уточнены как атрибуции социософские, цивилизационные.

Естественно, всякое обобщение критикуемо. Тем не менее имеются данные, позволяющие обосновать некую последовательно упорядочивающую схему — схему относительно однородных внутричеловеческих ареалов, противопоставляемых друг другу по ряду реципрокных признаков. Пути самонахождения, самообретения Западом и Востоком собственных исторических регламентов, структур самоидентификации жизни действительно существенно различны. Последнее высвечивает систематизирующая таблица.

Запад развился из полисной организация социальных отношений, ориентированных на частнособственническую, правовую, граждански-демократическую культуру деятельностного обмена. Res publica — общее дело, реализуемое через персональную интеграцию в систему общественных дел. Социальный базис ее (интеграции) — универсальные гарантии ответственному лицу, связанные с возможностью и способностью заявлять, отстаивать, проводить собственные интересы. Отработка механизма подобных гарантий породила корпус прав, свобод, обязанностей,

14-9240

V. Российский цивилизационный космос

ЗАПАД	ВОСТОК
либеральность	властность
правосообразность	волюнтарность
самоорганизованность	директивность
дифференцированность политического и социального	синкретичность политического и социального
партикулярность	абсолютичность
индивидуальность	коллективность
персональная самодостаточность	сервилистичность
консенсуальность	конфликтность
гражданственность	этатичность
собственность	владение
интенсивность	экстенсивность
городская культура	сельская культура
индустриальность	аграрность
инновационность	стагнированность
линейность	регенеративность
децентрализованность	централ изованность
демократичность	деспотичность
инициативность	исполнительность
горизонтальность	вертикальность
модернизированность	традиционность
эффективность	затратность
активность	реактивность
мобильность	инерционность

долженствовании, а с ними — систему социокультурных статусов индивидоцентричного, инициативного, правоприменительного, собственнического стиля общественного вовлечения и участия. Соответственный порядок такого рода вовлечения и участия — это и есть остов западной цивилизации.

Восток формировался на иной генеративной основе — посредством выработки политарной (кратократической) жизнепродуктивности. Необходимость налаживания затратного воспроизводства на аллювиальных почвах предполагала контингентирование трудовой кооперации, в качестве приводных ремней социальности акцентировала такие комплексы, как деспотизм, централизм, администрирование, этатизм, общинностъ. Исторически