Никольский Александр Александрович 2 страница

КЛАССИЧЕСКОЕ ЗАПОВЕДАНИЕ

Хотя ресурсизм, по мнению автора, вовсю господствует в современном мышлении и действиях, его триумф не полный. Идея дикой природы сторонников классического заповедания, хотя и является представлениями меньшинства, но все же часто проявляется в дебатах об общественной политике. Сторонники классического заповедания, в отличие от сторонников "рационального использования природных ресурсов", думают о природе как об экосистеме, где целое больше, чем сумма частей. Сторонники классического заповедания утверждают, что природные системы являются координирующими областями в природных иерархиях. Но все же, несмотря на явное несходство с ресурсизмом, классическое заповедание часто приравнивается к поверхностной экологии, не многим более чем инструменту для поддержания экологического развития западной цивилизации.

Несмотря на то, что сторонники классического заповедания явно расширяют свои оценочные критерии дикой природы (в сравнении с ресурсистами), они продолжают аргументировать важность охраняемых природных территорий их полезностью для людей. Например, область дикой природы должна быть сохранена, потому что будущие поколения людей будут ей наслаждаться. Сторонники классического заповедания выступают против хозяйственно-губительного использования дикой природы (рубка леса, добыча полезных ископаемых, создание водохранилищ и т.д.), но не возражают против научного, эстетичного, религиозного или рекреационного освоения. В своей парадигматической основе классическое заповедание, по мнению Макса Оелшлегера, остается сугубо антропоцентрическим, поскольку согласно этой идеологии дикая природа опять же существует для удовлетворения интересов человека, а не сама для себя.

Из наших отечественных ученых ярким поборником идеологии классического заповедания является известный российский деятель заповедного дела, доктор биологических наук Ф.Р. Штильмарк. Парадоксальный дуализм его позиции состоит в том, что, с одной стороны, всегда рьяно протестуя против хозяйственного освоения заповедников, он, с другой стороны, твердо уверен, что природа заповедников охраняется ради ее научного использования. То есть все равно как средство для достижения человеческих (пусть не хозяйственных, а научных) целей. Дикая природа для сторонников классического заповедания ценна, потому что полезна.

Однако, позиция сторонников классического заповедания по своей сути саморазрушающая, ибо согласно их взглядов, интересы дикой природы уступают интересам человека, а значит, охраняемые природные территории всегда могут быть упразднены согласно изменившимся интересам людей.

Экоцентризм

В отличие от сторонников классического заповедания, поборники новой природоохранной идеологии XXI века - экоцентризма, полагают, что участки дикой природы обладают ценностью сами по себе, вне зависимости от человеческих суждений о ценности, что дикая природа имеет цели, не зависимые от человеческих измерений. Экоцентристы настаивают, что человеческие ценности не исчерпывают всех возможных ценностей. Ценность включает в себя гораздо больше, чем упрощенное удовлетворение человеческих интересов, например, ценность жизни. Для сторонников экоцентризма идея дикой природы заключается в защите дикой природы ради нее самой. Они видят дикую природу священной, имеющей внутреннюю ценность, обладающую моральными правами. Поэтому поддерживают создание охраняемых природных территорий, где дикой природе должна предоставляться полная свобода, без какого-либо научного, рекреационного или религиозного освоения.

По мнению Макса Оелшлегера, идею дикой природы, кроме сторонников экоцентризма поддерживают также поборники глубинной экологии и экофеминизма. "Глубинная экология, - пишет экофилософ, - представляет идею дикой природы, противоречащую ресурсизму и не согласующуюся с заповеданием, поскольку она выходит за пределы любого апеллирования к инструментальным ценностям как к основанию для направления человеческих действий" (Oelshlaeger, 1991).

Что касается последователей экофеминизма, то по их мнению, женщина и природа имеют многовековые связи, которые "сохранились на протяжении культуры, языка и истории". Многочисленные проблемы человеческих отношений и отношений между человеческим и нечеловеческим мирами не будут разрешены до тех пор, пока не будут искоренены антропоцентрические институты, ценности и идеология. Экофеминисты полагают, что современное бедствие окружающей среды является результатом перемены полов - смещения от мышления о природе, как о питающей матери к мужской идее о природе, как противнике, которого надо покорить.

Исследуя идею дикой природы, автор уверен, что очень важной ее составляющей необходимо считать священность дикой природы.

"Мы должны задуматься, - пишет Макс Оелшлегер, - является ли какая-либо экологическая этика осуществимой без какого-то постоянного ощущения священности дикой природы?.. Без постмодернистской иерофании? (...). Наше исследование идеи дикой природы требует определенного рассмотрения, пусть даже и краткого, возможности постмодернистской иерофании. Такое раскрытие божества является для постмодернистского разума укорененным в нашем сознании..." (Oelshlaeger, 1991).

Литература

1. Oelshlaeger M., 1994. The idea of wilderness as a deep ecological ethic // Place of the wild, ed. D. Burks, Island Press/Shearwater Books, Wasington, D.C., Covelo, California, pp. 131-149.

2. Oelshlaeger M., 1991. The idea of wilderness, Yale University Press, New Haven and London, 477 p.

3. Oelshlaeger M., ed., 1992. The wilderness condition: essays on environment and civilization, San Fransisco, Sierra Club Books.

4. Oelshlaeger M., 1996. Religion and conservation of biodiversity // Wild Earth, fall, pp. 12-13.

5. Oelschlaeger M., ed., 1992. After Earth day, Continuing the conservation effort, Denton, University of North Texas Press.

6. Oelschlaeger M., 1994. Caring for creation: an ecumencial approach to the environmental crisis, New-Haven, CT: Yale University Press.

7. Oelschlaeger M., ed., 1995. Nature's odyssey: essays on Paul Shepard, Denton: University of North Texas Press.

Павликовский Ян

Ян Павликовский (1860-1939) - идеолог польской природоохраны, доктор экономики и права, публицист и общественный деятель. Родился в Галиции, в Медыче под Перемышлем. Преподавал в Земледельческой Академии в Дублянах, руководил научно-литературным союзом во Львове. В 1912 году создал в Польше первую природоохранную организацию - секцию охраны Татр при Польском Татранском обществе. Павликовский - один из организаторов Татранского национального парка, польского Госсовета по охране природы (состоял заместителем председателя), являлся автором первого польского закона по охране природы, утвержденного в 1934 году.

Однако в историю Польши, как и всего европейского природоохранного движения, он вошел прежде как экофилософ, идеолог природоохраны.

В отличие от своего немецкого современника и коллеги Гуго Конвенца, проповедывавшего "музейную" охрану отдельных точечных памятников природы, Павликовский, большой поклонник Дж. Рескина, сводил заботу о родной природе не только к науке или польским государственным интересам, а прежде всего к защите идеальных ценностей природы.

Классический труд Яна Павликовского "Культура и природа" был назван в Польше "Манифестом идеологии охраны природы", а другая его работа "О лице земли" - "Библией польской природоохраны".

Следует отметить, что для него охрана природы была не только проблемой биологической, но больше проблемой общественно-культурной, духовной. Вместе с тем, он не сводил ее только к вопросам практическим, организационным или правовым. Во многом благодаря Я. Павликовскому, любовь к природе у поляков в начале XX века стала "модой".

Труды Я. Павликовского в СССР не переводились и не переиздавались. Впервые перевод на русский язык небольшой части "Культуры и природы" был опубликован мной в 1996 году.

Огромной заслугой Павликовского в разработке идеологии природоохраны является его исследование мотивов защиты природы. К этому он, по-видимому, подошел одним из первых в мире. Ученый полагал, что двигателем "каждого поступка есть чувство - все разумные причины второстепенны" (Pawlikowski, 1913). Поэтому именно эстетические, патриотические и другие чувства вызывают у человека желание защищать природу. В своей классической статье "О целях и средствах охраны природы", опубликованной впервые в 1919 году, и затем в 1920 году перепечатанной в польском журнале "Охрана природы", Ян Павликовский разделил природоохранные мотивы на три группы. К первой он отнес мотив эстетический, направленный на охрану красоты пейзажа. Ко второй - историко-мемориальный. "Даже легенда, "привязанная" к определенным творениям природы, таким как деревья, валуны и т.д., может дать повод к их охране" (Pawlikowski, 1920). К третьей группе ученый отнес естественно-научную мотивацию.

Конечно, предложенный им перечень природоохранных мотивов был далеко не полным, однако позволил осмыслить причины и ценности нового тогда для Европы природоохранного движения.

Ян Павликовский особо подчеркивал, что не в практицизме, корысти нужно искать сущность идеи природоохраны: "Если мы зададимся целью воссоздать генеалогично идеи охраны природы, неизвестно, следовало бы нам искать очень далеко или очень близко. Ведь человека с творениями природы соединяли многочисленные и различные узы, и он всегда старался охранять те из них, от которых был зависим. Но не там следует искать истоки идеи. Идея охраны природы начинается там, где охраняющий делает это не для материальных целей, не ради связанной с творением природы, чужой ему исторической или другой ценности, а ради самой природы, ради нахождения в ней идеальной (внутренней, присущей - авторы) ценности" (Pawlikowski, 1913). Другими словами, философ призывал охранять дикую природу ради нее самой, и эту цель считал главной в природоохране. По его мнению, сохранение участков дикой природы есть накопление их ценности. Ценность такого места возрастает с каждым днем. Только люди понимают это слишком поздно.

В другой своей работе Я. Павликовский призывал "сохранять лицо земли ради него самого, ради его собственной цены. Цена эта представляет ценность идеальную, какую только может представить человеческая культура" (Pawlikowski, 1920).

"Охрана природы, - писал Павликовский, - есть сохранение лика земли, следовательно, ее красоты и самобытных черт. Это борьба с пустотой, монотонностью и скукой, которая угнетает нас, лишенная естественного очарования окрестностей. Природа является нашим общим жилищем - хотим, чтобы это жилище не было заезжим двором, в котором находят временное пристанище бродяги, а настоящим домашним очагом, предметом привязанности и нашей опеки, объединенным с душой проживающего, связанным с ней нитью традиций. Жилище характеризует человека. Вид Земли нашей дает свидетельство духовной культуры и взаимно оказывает на обитателя культурное влияние.

Каков человек - такое и жилище, но каково жилище - таков и человек. Любовь к природе соединяет человека с Землей, и ведь, собственно, эта любовь является источником и одновременно плодом охраны природы. Известен тот психологический факт, что прежде всего любим то, что является предметом наших забот.

На этом пути как-то отдаем часть нашей души предмету, о котором беспокоимся, соединяемся с ним моральными узами. Охрана природы - это деятельная любовь, активная, в ней эта любовь является, становится реальностью, благодаря ей усиливается. А эта любовь для природы имеет высокую моральную ценность. Укрепляет она связь солидарности со всем сущим, расширяет горизонты наших благородных чувств, является источником благородного бескорыстного удовлетворения, дает мысли покой и отдых. Если очарование природы в результате часто не оказывает влияния, то это потому, что мы не умеем смотреть на нее. Наши глаза раскрываются тогда, когда чувствуем, что обязаны смотреть. Охрана природы облагораживает не только лик Земли, она облагораживает человека (...)" (Pawlikowski, 1932).

Так же, как и славный Джон Мюир, американский природоохранник, Ян Павликовский пал на поле боя за природу. В середине 1930-х годов польское правительство решило активно развивать туризм и спорт в Татрах, где природоохранники предполагали создать резерваты и национальные парки для сохранения оставшихся участков дикой природы. Однако поборникам строительства кемпингов и лыжных трасс удалось лоббировать свой проект. В знак протеста весь польский Госсовет по охране природы во главе с Я. Павликовским подал в отставку. Более того, 75-летний ученый предпринимал и другие усилия в защиту любимых его сердцу Татр - писал обращения в правительство, выступал в прессе. Однако все оказалось тщетно. Коммерческое лобби победило. От горя сердце ученого не выдержало, и 5 марта 1939 года он скончался.

Литература

1. Борейко В.Е., 1995. Популярный биографо-библиографический словарь-справочник деятелей заповедного дела и охраны природы Украины, царской России и СССР (1860-1960), т. 2, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 224 стр.

2. Борейко В.Е., 1997. История охраны природы Украины, т. 1, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 304 стр.

3. Павликовский Я., 1996. Культура и природа // Про ЭКО, спецвыпуск бюллетеня "Охрана дикой природы", № 11, стр. 38-40.

4. Kolbuszewski J., 1992. Ochrona przyrody a kultura, Wroclaw, 206 cтр.

5. Pawlikowski J.G., 1913. Kultura a natura, т. 4, Lamus, Krakow-Warszawa.

6. Pawlikowski J.G., 1920. O celach i srodkach ochrony przyrody // Ochrona przyrody, № 1, cтр. 5-11.

7. Pawlikowski J.G., 1932. Rzut oka na historie ochrone przyrode, jej znaczenie i sposoby realizacii // Skarby przyrody i ich ochrona, Warszawa, cтр. 1-15.

8. Pawlikowski J.G., 1938. O lice Ziemi, Warszawa, 450 cтр.

9. Szafer W., 1964. Z teki przyrodnika, Warszawa, 119 cтр.

10. Szafer W., 1965. Zarys historii ochrony przyrody w Polsce // Ochrona przyrody i jej zasobow, т. 1, Krakow, cтр. 53-105.

11. Wodziczko A., 1939, Zaslugi naukowe Jana Gwalberta Pawlikowskiego na polu ochrony przyrody, Kosmos, № 2, стр. 137-148.

Рескин Джон

Джон Рескин (1819-1900) - выдающийся английский философ и культуролог XIX века. Закончил Оксфорд. Преподавал в Кембридже и Оксфорде. Один из первых поднял вопрос об охране красоты участков дикой природы. Оказал огромное влияние на развитие западной философии и идеологии охраны дикой природы. Его взгляды способствовали формированию, в частности, польской идеологии природоохраны (Я. Павликовский и др.).

В России переведенные на русский язык основные работы Дж. Рескина были изданы на рубеже XIX-XX веков. Однако в начале 1920-х годов циркуляром замнаркома просвещения Н. Крупской книги Дж. Рескина в числе некоторых других были запрещены к выдаче в библиотеках. Во время советской власти не переводился и не издавался.

Джона Рескина можно назвать отцом природоохранной эстетики, основные идеи изложены им в III томе трактата "Современные художники". Его величайшая заслуга в том, что он первым заявил, что прототип и критерии красоты можно найти только в дикой природе, поскольку "только она является ничем не обезображенной и не оскверненной" (цит. по: Сизеранн, 1900). Он предложил выдавать премии землевладельцам, содержащим свои земли в состоянии природного изящества.

До Рескина в западной культурной традиции и эстетике красивыми считались только окультуренные ландшафты, дикая природа же эстетической ценности не имела. Такой подход ослаблял усилия деятелей природоохраны по защите красоты дикой природы.

Рескин осмелился нарушить устоявшиеся традиции: "Чистую любовь к природе всегда вызывает во мне природа дикая, т.е. места совершенно естественные и, преимущественно, оживленные реками или морем. Тут чувствуется сила, и свободная, ничем не нарушаемая власть природы". "Все, приближающееся к ней, стремится к красоте, все, удаляющееся от нее, склоняется к безобразию!" (цит. по: Сизеранн, 1900).

Таким образом, по Рескину, самой красивой природой является природа дикая. Другое дело, что человек не всегда в состоянии оценить эту красоту: "Классы людей, выросших среди природы, вдали от городов, никогда не понимают красоты пейзажа. Красота животных более доступна им, да и то не вполне. Не красота животного, а признание его полезности понятны крестьянину (...). Только развитые люди могут видеть красоту пейзажа: только музыкой, литературой и живописью дается развитие", - писал Джон Рескин (Рескин, 1900а).

Искусствовед всегда решительно протестовал против уничтожения природной красоты. В своей работе "Грозовые облака XIX столетия" он назвал безобразные, дымные ядовитые облака над современной Англией подлинным несчастьем, "моральным поражением", предвещающим "приход великой грозы".

Не менее важным представляется философское осмысление Рескином понятия "любви к природе". Любовь к природе он считал в высшей степени человеческим чувством, признавался, что она была "определяющей страстью в жизни". По словам Рескина, любовь к природе - "самое здоровое чувство, свойственное людям", чувство, несовместимое со злыми страстями: "Отсутствие любви к природе не является несомненным недостатком, но наличие этого чувства - обязательный признак доброты сердца и справедливого нравственного чувства..., степень глубины этого чувства, вероятно, определяет и степень благородства и красоты характера" (цит. по: Аникин, 1986).

Дж. Рескин считал любовь к природе религиозным чувством: "...любовь к природе, где бы она ни проявлялась, всегда была верующим и святым элементом чувства, так что хотя бы даже, при рассмотрении двух личностей, все другие обстоятельства были бы одинаковы, та, которая больше любит природу, всегда окажется более способной к вере в Бога. Мы убедимся, что из поклонения природе проистекает такое сознание действительности и власти великого закона, которое не может быть ни возбуждено, ни потрясено никаким чисто логическим размышлением, и там, где соблюдается такое поклонение природе невинно, т.е. при должном внимании к другим требованиям времени, чувства и усилий, и где к нему присоединяются глубокие первоначальные силы религии - там это поклонение превращается в русло известных священных истин" (Избранные..., 1910).

Воззрения Рескина на природу как священную саму по себе являлось также узловым моментом в развитии природоохранной идеологии. И хотя это противоречило распространенному христианскому взгляду, лишающему природу ее сакральности, постепенно все больше западных деятелей природоохраны придерживалось точки зрения английского культуролога.

Дикая природа как проявление святого хорошо описана Джоном Рескином в его объяснении своего собственного восприятия божественного: "...я ощутил святость во всей природе, от самого малого до самого большого: это было инстинктивное благоговение, смешанное с восхищением; невыразимое волнение, которое обычно бывает при ощущении бестелесого духа: я лучше всего это ощущал, когда я был наедине, и тогда я мог дрожать и от радости и от страха перед ним. Когда я впервые подхожу к берегу горной речки или вижу горизонт, оттененный вечерним закатом или вижу развалины, поросшие мхом, я не могу описать это чувство радости, которое, как мне кажется, приходит благодаря сердечному голоду, удовлетворенному наконец присутствием Великого и Святого духа. Эти чувства переполняли меня, пока мне не исполнилось 20 лет: когда же доля практицизма и четкого рационального мышления во мне увеличилась и "мирская суета" меня не поглотила, эти чувства постоянно работали, как это описывает Вордсворт в его "Признании бессмертия" (цит. по: Борейко, 2000).

Приоритет Джона Рескина в развитии природоохраны еще и в том, что он связал любовь к природе с патриотизмом. Эта его идея позже была особо подхвачена в Германии и Польше, где в понятие "охрана родины" вошла как охрана природы, так и защита памятников старины.

"Может быть, в этом созерцании родных картин природы заключается источник многих великих идей, руководящих миром и основа так называемого патриотизма. Пейзаж есть излюбленный лик матери-отчизны. Невольно задаешься вопросом - не должна ли эта красота служить главной задачей патриота, так как она преимущественно и воспитала его? Что толку в заботах об увековечивании идеи родины, если мы не стараемся увековечить ее дорогой образ? Не щедро рассеивая статуи, а глубоко чтя неотесанные камни родины, мы соберем обильную жатву людей. И нация только тогда достойна той земли и тех картин природы, которые она унаследовала, когда всеми своими поступками и всеми искусствами старается для грядущих поколений придать им больше красоты", - заявлял Джон Рескин (цит. по: Сизеранн, 1900).

Рескин отвергал антропоцентризм. Он полагал, что "деревья, степи и цветы были созданы для всех". Философ был первым, кто так образно показал, что характер и внешний вид человека во многом зависит от природного окружения. Отсюда возник популярный в конце XIX - начале XX веков лозунг о сбережении красоты лица матери-земли как важного условия сохранения красоты народа.

Что же касается охраны природы в целом, то Рескин назвал ее наиважнейшей задачей человечества.

Литература

1. Аникин Г.В., 1986. Эстетика Джона Рескина и английская литература XIX века, М.: Наука, 317 стр.

2. Борейко В.Е., 1999. Введение в природоохранную эстетику, издание второе, дополненное, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

3. Борейко В.Е., 2000. Эссе о дикой природе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 148 стр.

4. Избранные мысли из сочинений Джона Рескина, 1910, М., 134 стр.

5. Про ЭКО, специальный выпуск бюллетеня "Охрана дикой природы", 1996. № 11, стр. 26-27.

6. Рескин Дж., 1900. Искусство и действительность, М., 319 стр.

7. Рескин Дж., 1900а. Современные художники, М-Спб, 420 стр.

8. Сизеранн Р., 1900. Рескин и религия красоты, М., 202 стр.

Риган Том

Том Риган (р. 1938) - известный современный американский экофилософ. Профессор философии, преподает в Северо-Каролинском университете США. Выдающийся защитник прав зверей, плодовитый писатель и издатель, лидер движения за права животных. На постсоветском пространстве Том Риган не известен.

Том Риган является самым видным представителем деонтологического направления в движении прав животных. Деонтологическая этика считает, что некоторые моменты в моральном акте сами имеют присущую ценность, независимо от последствий. Например, нельзя убивать людей, даже если это приведет к положительным последствиям. Термин "деонтология" был введен философом Бентамом в 1834 году для обозначения теории нравственности в целом, позже был отнесен в раздел этики, рассматривающий проблемы долга и должного. Представители деонтологического направления движения за освобождение животных стоят на позиции равных прав с животными. Одинаковые существенные физиологические качества - желания, память, разум и т.д. связывают людей с животными, и поэтому у всех нас равная присущая ценность, являющаяся основой для равенства прав. Эти права неотъемлемы и их нельзя лишить. Животные, как и люди - "цели сами по себе", личности, поэтому полезность не может попирать эти права. Деонтологическое направление является более радикальным, чем утилитарное, оно требует не реформирования ферм, а полной их отмены. Т. Риган выступает за запрет на охоту и всякое экспериментирование над животными.

"Зооиндивидуализм" - такое название получила позиция, согласно которой животные являются сознательными субъектами жизни и тем самым заслуживают морального уважения. Экофилософы П. Сингер, Т. Риган и Д. Рачелс - основные представители такого взгляда. Т. Риган ограничивается лишь взрослыми млекопитающими, т.к. эти звери явно проявляют сознательную индивидуальность, которая является основой его концепции подлинной ценности. Этой ценностью обладают все индивидуалы, являющиеся "субъектами жизни". Субъекты жизни имеют некое чувство прошлого и будущего, а также достаточную сознательность, чтобы разговор о благах их жизни имел какой-то смысл. Для Ригана не существует "коллективного права индивидуалов".

В соответствии с этим те, кто имеют подлинную ценность, имеют право на уважительное обращение. Таким образом, исключается охота, отлов и многие другие формы управления дикой жизнью, способствующие нанесению максимального урона фауне. Члены исчезающих видов не более ценны, чем члены других видов. Так как все звери заслуживают уважительного обращения, людям следует разработать соответствующие правила взаимоотношений с природной жизнью. Т. Риган считает, что если люди будут проявлять должное уважение к правам индивидуалов, составляющих биосообщность, то эта самая сообщность будет сохранена. "То, что мы должны обращаться к животным уважительно, не является проявлением доброты, это проявление справедливости" (Regan, 1993). "Волки, поедающие карибу, не делают ничего морально неправильного, хотя вред, наносимый ими, достаточно реален. Поэтому, по теории прав, главной задачей управления дикой жизни должно быть не обеспечение максимума обоснованной добычи; должно защищать зверей от попыток нарушения их прав - от охотников и трапперов, промышленников, уничтожающих их природную среду ради экономических интересов и т.д." (Regan, 1993).

Теория прав Ригана - это теория о моральных правах индивидуалов. Но эта теория поддерживает меры по спасению исчезающих видов. "Однако делает она это не потому, что эти звери немногочисленны, а потому, что у них равная ценность со всеми обладающими подлинной ценностью и они разделяют наше право на уважительное отношение" (Regan, 1993). С точки зрения защитников прав животных, те же самые принципы, что применяются к моральной оценке редких видов, применяются и к обычным видам. В статье "Права и экологическая этика" (Regan, 1993) Т. Риган называет индивидуалов "образцовыми обладателями прав". "Идеи успешного развития, основанного на правах экологической этики, той, что утверждает обладание индивидуальными неодушевленными природными объектами подлинной ценности и базового морального права на уважительное обращение с этой ценностью, экологами должны приветствоваться. Если индивидуальные деревья имеют подлинную ценность, то они обладают видом ценности несоразмеримой и не сводящейся к присущим ценностям удовольствий, предпочтения удовольствий и т.д., и раз права индивидуала не могут быть попраны всего лишь на основе важности суммы этих ценностей для всех заинтересованных, то экологическая этика, основанная на правах, должна преградить путь тем, кто хочет искоренить дикую природу во имя "человеческого прогресса", пусть ради и общих экономических, образовательных, оздоровительных или иных человеческих интересов. Согласно теории прав, если мы это сделаем, то неодушевленные природные объекты получат права и наша общая политика в отношении природы будет именно такой, какой ее желают видеть сторонники охраны природы - оставляющей природу в покое. Экологическая этика, основанная на правах, остается еще очень далекой от развитого состояния, и заслуживает дальнейшего изучения" (Regan, 1993).

Автор многих статей и книг по моральной философии, Том Риган заслужил звание революционера в области освобождения животных и борьбе за отстаивание их прав. Он требует не реформ, а полную отмену использования зверей в науке, полный роспуск коммерческих животноводческих ферм и полный запрет на коммерческую спортивную охоту и ловлю животных. "Система, позволяющая нам рассматривать зверей как наши ресурсы, фундаментально неверна... Лабораторные звери - не просто игрушки, а мы не их короли" (Regan, 1994). Подчеркивая обязанности, а не наши права, Риган пишет: "Главное в философии - ее идеи, их значение и рациональная основа (...). Какую бы этическую теорию мы рационально ни применяли, она, по крайней мере, должна признавать, что мы имеем прямые обязанности перед зверями, точно так же, как мы имеем некоторые обязанности напрямую перед людьми". Риган предлагает два метода для достижения этой цели. "Первым я называю взгляд жестокость-доброта. Выражаясь попросту, этот взгляд подразумевает, что наш прямой долг - это не быть жестокими перед животными и быть к ним добрыми" (Regan, 1994). Второй путь - признание присущей ценности индивидуалов. "Но ни вы, ни звери не имеете по праву какую-либо ценность. Ценны лишь ваши чувства" (Regan, 1994). Такое же отношение должно переноситься на зверей, которые нам нужны (которых мы едим или ловим, например), их тоже нужно рассматривать как переживающие "субъекты жизни" с собственной присущей ценностью. Все, кто имеют присущую ценность, имеют ее в равной степени, будь то человек или животное. Теория, лежащая в основе движения за права животных, идентична движению за права людей. "Теория, которая рационально обосновывает права зверей, также обосновывает права людей. Движение за права зверей соткано из той же моральной ткани" (Regan, 1994). В связи с этим теория Т. Ригана категорически отвергает применение зверей в науке, "банальных, ненужных или бессмысленных исследованиях, и в тех случаях, когда их используют в опытах, которые обещают принести реальную пользу людям" (Regan, 1994). Такого же категоричного мнения Риган придерживается в отношении коммерческого фермерского животноводства. "Очевидно, что философия не заменяет действий. Строки, которые я пишу здесь и в других местах, сами по себе не изменят ничего. Философия лишь указывает направление наших действий и причину, их вызвавшую" (Regan, 1994).