Кожевников Григорий Александрович

Григорий Александрович Кожевников (1866-1933) - классик российского заповедного дела, пионер охраны природы России, профессор Московского университета, основоположник этического принципа стремления к абсолютной заповедности как одного из главных в заповедном деле, один из основателей этико-эстетического подхода в заповедном деле и охране дикой природы.

Центральной идеей этико-эстетического подхода являлось утверждение этической ценности мира природы, права дикой природы и ее видов на существование, необходимости формирования гуманного отношения людей к дикой природе и всем живым существам независимо от их практической пользы, высокого оценивания нематериальных ценностей дикой природы.

В 1908 году на Всероссийском юбилейном акклиматизационном съезде впервые в России Г.А. Кожевников поднял важный вопрос "о праве первобытной природы на существование" (Кожевников, 1909), что само по себе имело огромное значение для развития философии охраны природы. В 1913 году в статье "Монастыри и охрана природы" он писал: "Устройство заповедника вполне согласуется с самой идеей монастыря, для которого общение с нетронутой, первобытной природой дает превосходную почву для созерцания и самоуглубления", - подчеркнув духовную, религиозную ценность заповедных объектов (Кожевников, 1914).

Г.А. Кожевников неоднократно указывал на значимость этических моментов в природоохране, по его мнению, более важных, чем экономические доводы: "...я подчеркивал, что важно подходить к вопросам охраны природы с широкой принципиальной точки зрения, а не смотреть узкоутилитарно, и, в частности, не сводить охрану природы к охране дичи и устройству охотничьих заказников и т.п. Охранять первобытную дикую природу ради нее самой, смотря на прикладные вопросы как стоящие на втором плане - вот основная идея охраны природы по моему докладу. Двое из представителей зоологической молодежи, интересующихся охраной природы и готовые работать на нее, выявили открытую слабую позицию, мало содержательную идеологию, начавши доказывать, что проповедовать охрану природы можно только с утилитарной точки зрения.

С моей точки зрения, последние предложения знаменуют полный крах идеи охраны природы. Всякое "хозяйство" по существу своему в корне противоречит идее охраны природы. Человеческое хозяйство есть уродование природы. Только невмешательство в жизнь природы делает природу научно интересной. Если мы с этой позиции сойдем, то мы никогда не осуществим охрану природы в истинном смысле этого слова" (Кожевников, 1928).

Велика заслуга ученого в разработке принципа стремления к абсолютной заповедности - краеугольного камня отечественного заповедного дела: "...чтобы иметь возможность изучать природу, мы должны стараться сохранить ее в первобытной неприкосновенности в виде ее наиболее типичных формаций... Всякие меры, нарушающие естественные условия борьбы за существование, здесь недопустимы. Не надо ничего устранять, ничего добавлять, ничего улучшать. Надо предоставить природу самой себе и наблюдать результаты" (Кожевников, 1909).

Литература

1. Борейко В.Е., 2001. Словарь деятелей охраны природы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное, стр. 165-173.

2. Кожевников Г.А., 1909. О необходимости устройства заповедных участков для охраны русской природы // Труды юбилейного акклиматизационного съезда, М.

3. Кожевников Г.А., 1914. Монастыри и охрана природы // Птицеведение и птицеводство, № 2.

4. Кожевников Г.А., 1928. Вопрос об охране природы на Естественно-историческом совещании Центрально-Промышленной области // Живая природа, № 12.

5. Этико-эстетический подход в охране дикой природы и заповедном деле, 1999. Сост. В.Е. Борейко, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное.*

Конвенц Гуго

Гуго Конвенц (1855-1922) - немецкий пионер охраны природы, профессор. В начале ХХ века его имя было широко известно во всей Европе. Можно без преувеличения заявить, что в то время он являлся самым выдающимся европейским деятелем природоохраны. Его философское влияние на развитие европейской идеи защиты дикой природы огромно. Так, пионер охраны природы России и Украины В.И. Талиев писал: "Движение в пользу охранения "памятников природы", быстро растущее в западной Европе, тесно связано с именем немецкого профессора Конвенца" (Талиев, 1914).

Гуго Конвенц с раннего детства заинтересовался природой, что привело его на естественный факультет Бреславского университета, по окончанию которого он был назначен директором естественного музея в Данциге. В 1906 году ученый возглавил первую в Европе Государственную комиссию по охране памятников природы (в Пруссии).

В отличии от американцев, которые первыми в мире стали организовывать огромные по площади национальные парки, причем, в основном, для рекреационных нужд своей нации, Гуго Конвенц поднял вопрос о заповедании, во-первых, небольших объектов природы, и, во-вторых, исходя в основном из научных мотивов, реанимировав важное понятие "памятник природы".

Отметим, что термин "памятник природы" ввёл в природоохранный обиход ещё в 1819 году известный географ и путешественник Александр фон Гумбольдт. Он описал в Венесуэле одно исполинское дерево, назвав его "памятником природы". Удачное сравнение ценности такого природного памятника с памятниками искусства или истории, ценность которых уже была понятна и признана, подкреплённое авторитетом Гумбольдта и Конвенца, явилось толчком к популяризации охраны отдельных объектов природы. Благодаря Конвенцу интересные, уникальные, редкие природные объекты начали именовать памятниками. Понятие это сформировалось с появлением в обществе исторического и национального самосознания, что подтверждает и сам термин "памятник", концентрирующий память об уходящих видах растений и животных, достопримечательных ландшафтах. Заслуга Гуго Конвенца также ещё и в том, что он не только раскрыл глаза современников на научную, эстетическую, педагогическую и патриотическую ценности памятников природы, но и предложил их брать под охрану государства. Причём, своими действиями продемонстрировал, как это следует делать (Борейко, 1998).

Философию охраны памятников природы учёный изложил в своей классической книге "Угроза памятникам природы и предложения по их сохранению" (1904), которая вскоре была переведена и издана практически во всех ведущих европейских странах (в переводе на русский язык впервые она издана Киевским эколого-культурным центром в 2000 году).

Следует также отметить, что в своих взглядах Г. Конвенц (как тогда и многие его соплеменники) отождествлял "охрану природы" с "охраной родины". Поэтому его можно назвать основоположником не только "научной", но и "патриотической" природоохраны. Так, например, он полагал, что охрана природы является частью защиты родины и таким образом становится национальной, а не международной задачей.

Очень важно с философских позиций определение что есть "памятник природы", данное Г. Конвенцем: "...собственно, только девственная местность, а также растения и животные без содействия людей попавшие на свои места обитания, должны рассматриваться как памятник природы. Это понятие тут и там должно понемногу расширяться, поскольку полностью нетронутые ландшафты у нас, как и в других культурных странах, вряд ли еще существуют. Так, например, какой-нибудь замечательный ландшафт, имеющий покинутые терриконы или населенные пункты, не должен из-за этого вычеркиваться из списков памятников природы; точно также достойный внимания лес, искусственно прореженный и восстановившийся исключительно благодаря поросли и самосеву, также причисляется к памятникам природы. Напротив, посаженные деревья как множество сельских лип, аллей и целые парковые насаждения, хоть и могут быть интереснейшими сами по себе - они не вписываются в тесные рамки понятия "памятники природы" (Конвенц, 2000).

Так же, по Конвенцу, одни и те же природные объекты (дюны, горы) или виды дикой природы в различных странах и регионах могут считаться или не считаться памятниками природы. Все зависит от их редкости (встречаемости). Например, в Северной Германии борозды от ледников - большая редкость и могут являться памятниками природы, в то время как в скандинавских странах они встречаются очень часто и не могут быть отнесены к памятникам природы.

Литература

1. Борейко В.Е., 1998. Святилища дикой природы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 112 стр.

2. Бородин И.П., 1914. Охрана памятников природы, Русское Географическое общество, Спб, 31 стр.

3. Брызгалин Г., 1929. Современное положение охраны природы в Германии // Охрана природы, № 4, стр. 116-122.

4. Десятова-Шостенко Н., 1927. Дещо про охорону природи на Заходi // Вiсник природознавства, № 3-4, стр. 1-8.

5. Доминик Р., 1997. Антимодернизм, национализм, романтизм, мораль и религия в природоохранном движении Германии начала ХХ века // Любовь к природе. Материалы международной школы-семинара "Трибуна - 6", Киев: Киевский эколого-культурный центр, стр. 26-46.

6. Конвенц Г., 2000. Практика охраны памятников природы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 88 стр.

7. Талиев В.И., 1914. Охраняйте природу!, Харьков, 38 стр.

8. Хроника, 1913 // Известия Кавказского отдела Императорского Русского Географического общества, т. ХХII, вып. 3, стр. 69-73.

9. Conwents H., 1911. Die gefahrdung der Naturdenkmaler und Vorschlage zu ihrer Erhaltung, Berlin.

Ла Шапель Долорес

Долорес Ла Шапель - известная современная американская экофеминистка, экотеолог, глубинный эколог, автор популярных книг "Мудрость Земли" (1978) и "Священная земля, священный пол" (1988). Вместе с Линдой Грэбер и Эдвином Бернбаумом Долорес Ла Шапель является крупным авторитетом на Западе в области священности дикой природы. Работает в Горном центре в Сильвертоне, штат Колорадо.

Ла Шапель глубоко уверена, что для того, чтобы достичь новых и эффективных моделей экологического мышления, необходимо задействовать "священные ритуалы". "Священный ритуал - это то, что позволяет людям прославлять или вызывать в уме "священное" - в самом широком смысле (...). Священный ритуал выводит нас из этого узкого искусственного человеческого мира и открывает нас для обширного безграничного мира природы (...). Специфическим аспектом человеческого ритуала, который невозможен у животных, является миф" (La Chapellе, 1988).

Долорес Ла Шапель полагает, что жить в "священной" манере - означает жить в согласии со "старыми обычаями", что имеются внутри человека и со "старыми обычаями" - то есть долговременными процессами в природе.

Экофилософ пишет: "Некоторые люди питают иллюзию о том, что если просто вывести людей на лоно природы, то те "увидят" красоту и сразу поймут важность природоохраны. Это глупость. Когда первопроходцы пришли сюда, эта страна (США - В.Б.) была "природной". Индейцы никогда не разрушали её за тысячи лет, которые они её занимали. Однако белые "боялись" её до тех пор, пока не смогли приручить дикую природу, разрушив её. Этот европейский страх перед дикой природой, порождённый многовековым христианским отношением к дикой природе как обители дьявола, до сих пор существует (...).

Этот страх перед дикой природой, вероятно, объясняет кое-что из настоящей "мстительности" политиков, редакторов газет, гражданских активистов и других слуг общества, которые решительно ненавидят дикую природу и её защитников.

Я обнаружила, что чем больше человек боится глубоко заглянуть внутрь самого себя, тем больше он боится дикой природы снаружи. Это верно как в отношении альпинизма, так и спуска по рекам. Прорыв на внутреннем уровне происходит тогда, когда человек посредством ритуала учится доверять природе" (La Chapellе, 1988).

По мнению экофилософа, иногда нет необходимости брать людей на дикую природу, прикосновение к ней как к священному пространству может произойти посредством ритуала.

Автор не согласна с современными и очень распространёнными утверждениями, что для того, чтобы "спасти душу" или "быть религиозным", мы должны обратиться к потусторонним идеям о боге в небе или к другим узкоантропоцентрическим взглядам. Сама же дикая природа в этой связи не считается достаточно важной. Ла Шапель приводит в пример синтоизм - старинную и одновременно современную религию японцев, когда почитается божественная сущность природы. По её мнению, спасение состоит в открытии и идентификации природы как священного пространства и единения с ней.

Долорес Ла Шапель, одна из первых в США, создала специальный священный ритуал общения с Землёй и дикой жизнью. Он начинается словами: "В Земле есть Сила - сила и жизнь. Но мы слепы к ним, потому что недостаточно общаемся с Землёй и друг с другом. Сегодня мы собираемся построить колдовское колесо, чтобы пригласить другие существа этой земли на наше собрание; вместе мы можем начать циркуляцию Силы Земли среди всех нас присутствующих, людей и не-людей" (La Chapelle, 1988). При помощи ритуалов автор пытается помочь людям обрести чувство святости природы, улучшить практику глубинно-экологического воспитания.

Литература

1. La Chapelle D., 1978. Earth wisdom, Silverton, Finn Hill Arts.

2. La Chapelle D., 1988. Sacred land, sacred sex: rapture of the deep, Silverton, Finn Hill Arts.

3. La Chapelle D., 1992. Not Laws of nature but pattеrn of nature // The wilderness condition, ed. M. Oelschlaeger, Washington, D.C., Covelo, Califоrnia, pp. 220-245.

4. La Chapelle D., 1994. The rhirome connection // Place of the wild, ed. D. Burкs, Island Рress / Shearwater Books, Washington, D.C., Covelo, California, pp. 198- 203.

Леопольд Олдо

Олдо Леопольд (1887-1948) - известный американский природоохранник, ученый-эколог, писатель, президент Экологического общества США, один из основателей Общества дикой природы. Родился в штате Айова, закончил Йельский университет. Всемирную известность получил как создатель экологической этики. Велик его вклад и в развитие природоохранной эстетики, а также идеи дикой природы.

Взгляды Олдо Леопольда опередили жизнь и, как часто бывает, не были поняты современниками. Свой классический труд - сборник эссе под названием "Календарь песчаного графства", где были изложены основные идеи экологической этики (этики земли), при жизни Леопольд так и не смог опубликовать - издатели считали их бесполезными или слишком радикальными.

Жизнь замечательного американского экофилософа и природоохранника оборвалась трагически в 1948 году - он умер от сердечного приступа, сражаясь с лесным пожаром.

Слава, как и в случае с другим выдающимся американским экофилософом - Генри Торо, пришла к Олдо Леопольду после его смерти - лишь в 1960-х годах. Это потом его книга была названа в США "Священным манускриптом американской природоохраны". Хотя первый тираж раскупался едва-едва.

Следует отметить, что в предисловии к прекрасному русскому изданию "Календарь песчаного графства" (Мир, 1980) научный редактор, известный советский официальный природоохранник профессор А.Г. Банников также практически ничего не сказал об экологической этике О. Леопольда. Тогда в СССР это направление этики, как, впрочем, и сейчас в России, Украине и других странах СНГ, было почти неизвестным.

Свою экологическую этику Олдо Леопольд назвал этикой земли. Но, в отличие от Альберта Швейцера, он распространил ее не только на отдельные особи, а на виды и экологические сообщества. Леопольд писал: "Первоначальная этика касалась отношений между индивидами; дальнейшие добавления связаны уже с взаимоотношениями индивида и общества. Но этики, регулирующей взаимоотношения человека с землей, с животными и растениями, обитающими на ней, пока еще не существует. Земля, подобно рабыням Одиссея, все еще остается собственностью и взаимоотношения с ней все еще остаются чисто потребительскими, подразумевающими только права без обязанностей.

Распространение этики на этот третий элемент в окружении человека является - если я правильно толкую все признаки - эволюционной возможностью и экологической необходимостью. Это третий этап непрерывного развития. Первые два уже осуществились. Отдельные мыслители со времен библейских пророков постоянно указывали, что опустошение земли не только вредно, но и дурно" (Леопольд, 1980). Так ученый фундаментально обосновал необходимость существования экологической этики.

Про мнению Леопольда, "этика в экологическом смысле - это ограничение свободы действий в борьбе за существование. Этика в философском смысле - это различие общественного и антиобщественного поведения" (Леопольд, 1980).

Экофилософ вывел и несколько основных принципов своей экологической этики. По его мнению, "вещь правильна, когда у нее есть тенденция сохранять целостность, стабильность и красоту биологического сообщества. Она неправильна, когда имеет обратную тенденцию" (Леопольд, 1980). В соответствии с этикой земли не следует уничтожать или способствовать вымиранию видов; необдуманно смешивать отечественные и экзотические виды; добывать непомерную энергию из почвы и освобождать ее в быту; запруживать или загрязнять реки; следует заботиться о животных.

"Перестаньте, - писал О. Леопольд, - считать бережное обращение с землей чисто экономической проблемой. Рассматривая каждый вопрос, ищите не только то, что экономически выгодно, но и то, что хорошо этически и эстетически" (Леопольд, 1980).

По мнению О. Леопольда, экологическая этика очень важна в современном природоохранном движении, так как изменяет роль человека и превращает его из завоевателя-варвара в равноправного члена гармоничного сообщества природы. Леопольд заявляет, что экологические проблемы являются по своей природе философскими и прежде чем их решать, вначале к ним нужно найти философский подход. Хотя он видел, что философы практически не интересуются охраной природы, он осуждал не их, а экологов, которые не привлекали внимание философов к природоохране.

О. Леопольд вслед за Г. Торо одним из первых стал указывать на необходимость охраны не только самой дикой природы, но и ее свободы. Его афоризм "чего стоят сорок свобод без единого белого пятна на карте?" теперь часто цитируют современные экофилософы (цит. по: Nash, 1982).

Интересно, что О. Леопольд взял много от русского философа П.Д. Успенского, заявлявшего, что все в природе обладает своим собственным разумом. Леопольд пришел к выводу, что наша планета не мертва, а жива, и вполне заслуживает уважения со стороны человека не как источник сырья, а как живое создание.

Позже Леопольд стал призывать людей научиться думать как гора и позволять дикой природе развиваться самой по себе не только на этой горе, но и во всем мире. По его мнению, дикую природу нельзя вырастить, как строевой лес, поскольку она нечто большее, чем деревья. Ученый писал, что сбережение дикой природы должно стать актом национального раскаяния со стороны людей, губивших ее ранее.

О. Леопольд был одним из первых в США, кто создал первую "территорию дикой природы" и дал определение этому термину. Он определил дикую природу как участок, сохраненный в натуральном состоянии, где можно охотиться и рыбачить, с большой площадью в две недели перехода и где нет дорог, искусственных сооружений и других творений человека.

К сожалению, самые радикальные его идеи, касающиеся внутренней ценности нечеловеческих форм жизни (и понятые читателями лишь в 1960-х годах), остались не полно сформулированными. Однако главное экофилософ успел сказать: "Я не представляю себе, что этическое отношение к земле может существовать без любви и уважения к ней, без благоговения перед ее ценностью. Я говорю здесь, разумеется, не об экономической ценности, но ценности в философском смысле" (Леопольд, 1980). Под "ценностью в философском смысле" Леопольд, конечно, имел в виду то, что сейчас называется внутренней или присущей ценностью. Ибо нечто, имеющее внутреннюю ценность, ценно не из-за того, что оно может нам дать.

А что сделал Олдо Леопольд для развития природоохранной эстетики? Он первым подчеркнул важность наличия эстетически заметных животных и растений в ландшафте, придающих ему жизненность и порядок. Для него осенний ландшафт в северных американских лесах - это земля, плюс красный клен, плюс воротничковый рябчик. Уберите рябчика, говорил Леопольд, и все вместе будет мертвым. Воротничковый рябчик для него занимал особую "критическую эстетическую нишу". Такие виды О. Леопольд называл "видами - эстетическими индикаторами". Они представляют собой отличительный знак данного ландшафта. "Если их нет, тогда в ландшафте отсутствует ясный свет совершенного здоровья. Подобно неуловимой пуме или лесному волку, их нет необходимости видеть, чтобы они оживили пейзаж. Достаточно просто знать, что они имеются" (цит. по: Callicott, 1983).

В своей "эстетике земли" Леопольд призывал ценить не только сценические пейзажи и красивые виды, но и признавать красоту пренебрегаемых пейзажей и видов флоры и фауны: красоту болота, маленьких неприметных растений.

Леопольд постоянно подчеркивал, что человечество еще не научилось по достоинству ценить эстетическую ценность дикой природы: "Наша способность воспринимать красоту в природе, как и в искусстве, в начале ограничивается красивостью. Мало-помалу, поднимаясь с одной ступени красоты на другую, мы постигаем высшие ценности, для которых в языке еще нет слов. И красота журавлей, по-моему, заключена именно в этих высших качествах, пока недоступных словам" (Леопольд, 1980). Леопольд говорил, что мы не можем любить журавлей и ненавидеть болота. Само болото теперь превращается из "пустоши", богом забытой комариной глухомани в место дивной красоты.

В одной из своих неопубликованных при жизни работ О. Леопольд излагает специальные критерии для эстетической оценки видов дикой природы. Один из них он обозначает как "художественная ценность", которым определяются такие вещи, которые природа и искусство могут иметь в равной степени. Но этот критерий по его мнению - наименее значимый для эстетической оценки видов дикой природы. Более важным является "характер", который мы ощущаем в видах, а не в индивидуальных зверях - находчивость лисы, изящество оленя. Следующий по Леопольду критерий - "ценность редкости" - как природной редкости, так и редкости, созданной человеком. Затем, чем более диким является животное, чем менее терпимо оно к человеку - тем более животное эстетически ценно. И конечно, "родные" виды всегда должны считаться более ценными, чем экзотические (цит. по: Callicott, 1994).

Идя вслед за Леопольдом, можно заключить, что эстетически значимым есть само неожиданное появление животного, даже возможность его появления имеет эстетическую ценность.

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Введение в природоохранную эстетику, изд. второе, дополненное, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

2. Борейко В.Е., 1999. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

3. Леопольд Олдо, 1980. Календарь песчаного графства, М.: Мир, 216 стр.

4. Леопольд А., 1992. Альманах "Сэнд Каунти" // Экологическая антология, М.: Голубка, стр. 47-59.

5. Леопольд О., 1997. Развитие этики // Любовь к природе. Материалы международной школы-семинара "Трибуна-6", Киев: Киевский эколого-культурный центр, стр. 128-129.

6. Callicott B., 1983. Leopold's land aesthetic // Journal of soil and water conservational, v. 38, pp. 329-332.

7. Callicott B., 1987. The philosophical value of wildlife // Economic and social values of wildlife, ed. D. Decker, G. Groff, Boulder, CO: Westview Press, pp. 214-221.

8. Callicott B., 1994. The land aesthetic // Environmental ethics, ed. L. Pojman, Boston-London: Jones and Bartlett Publishers, pp. 148-157.

9. Callicott B., 1994. The conceptual foundational of the land ethic // Planet in peril. Essays in environmental ethics, Harcourt Brace Company, Orlando, pp. 149-173.

10. Leopold A., 1979. Some fundamentals of conservation in the southwest // Environmental ethics, v. 1, pp. 131-141.

11. Leopold A., 1990. Means and ends in wildlife management // Environmental ethics, v. 12, pp. 329-332.

12. Meine C., 1988. Aldo Leopold, his life and work, Madison: University of Wisconsin Press.

13. Meine C., 1992. The utility of preservation and the preservation of utility: Leopold's fine line // The wilderness condition, ed. M. Oelschlaeger, Washington, D.C. Covelo, California, pp. 131-171.

14. Nash R., 1982. Wilderness and the american mind, Yale University Press, New Haven and London, pp. 182-200.

15. Nash R., 1988. The rights of nature. A history of environmental ethics, The University of Wisconsin Press, Madison, 290 p.

16. Oelschlaeger M., 1991. The idea of wilderness, Yale University Press, New Haven and London, pp. 205-243.

Маршалл Роберт

Роберт Маршалл (1901-1939) - известный американский природоохранник, один из основателей Общества дикой природы. Родился в Нью-Йорке, в семье преуспевающего адвоката и филантропа. Закончил Гарвард, работал в Лесной службе США. Своими взглядами способствовал развитию идеи дикой природы. Организатор одних из первых в США охраняемых участков дикой природы.

На постсоветском пространстве не известен.

Роберту Маршаллу принадлежит крылатая фраза: "В борьбе с титанической амбицией цивилизации относительно покорения природы на всей земле у нас осталась лишь одна надежда. Этой надеждой является организация одухотворенных людей, сражающихся за свободу дикой природы" (цит. по: Nash, 1982).

Р. Маршалл сыграл огромную роль в разработке целой системы аргументации в защиту дикой природы. По его мнению, большая ценность дикой природы связана с ментальностью человека: действительно, многие люди тянутся к свободной природе по причине желания преодоления трудностей, ощущая тягу к свободе и покою. Если дикая природа исчезнет, то такие неудовлетворенные люди, по его мнению, могут прибегнуть к преступлению.

Во всех своих выступлениях природоохранник подчеркивал и эстетическое значение дикой природы, пейзажи которой можно сравнивать лишь с великими произведениями искусства.

Однажды Маршалла спросили: "Сколько территорий дикой природы нам нужно?". На что он ответил: "А сколько нам требуется симфоний Брамса?" (цит. по: Nash, 1982). По его мнению, природная красота более значительна, чем ее искусственные производные.

Природоохранник утверждал, что нам очень важно сохранить "явную ценность вечного, загадочного и первозданного... в мире, подавленном жестокими графиками и расписаниями, точностью и искусственной поверхностью" (цит. по Nash, 1982).

С целью усиления аргументации защиты участков дикой природы Маршалл успешно обратился к концепции сравнительных ценностей и прав меньшинств. Демократическое общество, как он считал, должно уважать желания тех, кто не может обходиться без дикой природы. Большинство уже имеет свои отели и дороги, дикие же места с каждым днем становятся все более редкими. Многие будут, конечно, приветствовать их исчезновение. "Но, - говорит Маршалл, - в определенный момент радость многих становится причиной бед немногих. Причем первые выигрывают не настолько много, чтобы из-за этого можно было бы пожертвовать благом вторых" (цит. по: Nash, 1982).

Скептикам Маршалл напоминал, что лишь меньшинство посещает галереи искусств, библиотеки и учится в университетах. И, все-таки, никому не приходит в голову сделать из них цирки, закусочные и кегельбаны лишь потому, что большинству они не нужны. Качество обладает не меньшим весом, чем количество, и Маршалл утверждал, что этот принцип одинаково применим и при рассмотрении земельных вопросов, связанных с дикой природой.

Литература

1. Marshall R., 1968. Wilderness // The american environment. Reading is the history of conservation, ed. R. Nash, Addison-Wesley Publishing Company, Menlo Park-London, pp. 121-127.

2. Nash R., 1982. Wilderness and american mind, Yale University Press, New Haven and London, pp. 200-220.

Мухаммед

Пророк Мухаммед (Магомед) (570-632) - мифологизированный образ основателя мировой религии - ислама и мусульманского государства. Согласно мусульманской мифологии Мухаммед был смертным, неученым человеком, однако ближе всех стоял к Аллаху. Аллах вложил в уста Мухаммеда проповеди, которые затем вошли в Коран - главную священную книгу мусульман. Несомненно, пророк Мухаммед является выдающимся человеком, в частности, его можно считать одним из первых экофилософов. Многочисленные высказывания и притчи, связанные с ним, являют собой пример глу-бокого этического отношения к живым существам.

Мухаммед учил, что охрана природы должна осуществляться альтруистически, а не только для того, чтобы люди могли максимально пользоваться её ресурсами. Даже накануне Судного дня люди должны вести себя достойно, ибо Мухаммед сказал: "Если придет Судный день и у тебя в ладони будет росток пальмы, ты должен его посадить. Даже если будет потеряна всякая надежда, посадка должна продолжаться, так как посадка деревьев - это хорошее дело само по себе". Посадка пальмового ростка продолжает жизнь, даже если от неё нет прямой выгоды. Мухаммед говорил, что некоторые деревья благословенны как мусульмане, в особенности пальма.

Когда Мухаммед стал правителем Мекки и Медины, он объявил, что все деревья в этих городах находятся под его защитой. "Я объявляю Медину, и всё, что находится между её двумя горными тропами, святым, и срывать листья здесь можно лишь для прокорма лошадей", "Дичь Мекки нельзя тревожить, а её свежие травы - срезать. У человека, срубившего дерево, топор будет конфискован" (Islam, 1992). Он учил, что посадка деревьев может служить заменой милостыне.

Мухаммед призывал заботиться не только о животных и растениях, но и о горах, как божьих созданиях. Когда гору Ухуд потрясло землетрясение, он успокоил её: "Будь спокойна, Ухуд" (Islam, 1992). Мухаммед учил, что всё созданное Аллахом свято - "вся эта земля - мечеть" (Islam, 1992). Нельзя проклинать природу (из-за стихийных бедствий). Мухаммед учил: "Не ругайте природу, потому что она подчиняется господу богу" (Экология, 1994), а также: "Не загрязняйте стоячих вод и водоёмов".

Со времён пророка Мухаммеда в практике мусульман стали применяться концепции "харима" и "химы" - ничейных природных зон, своего рода прообразы заповедников. Но особенно пророк Мухаммед известен своими этическими действиями и поучениями в защиту животных. Один из его заветов такой: "Настоящий верующий тот, кто не вредит другим своими мыслями, словами и делами", а также "Кто добр к существам божьим, тот добр к себе" (Islam, 1992).

Пророк Мухаммед как-то рассказал историю, что однажды его укусил муравей и поэтому он приказал сжечь муравейник. Узнав об этом, Аллах отчитал его. Товарищи Мухаммеда забрали птенцов из гнезда одной птицы. Когда пророк увидел птицу-мать, кружащую в отчаяньи, он спросил: "Кто оскорбил чувства этой птицы, забрав её птенцов?" и приказал вернуть их обратно в гнездо. Мухаммед в поучение рассказывал еще историю об одной женщине, которую Аллах наказал за то, что она держала взаперти кошку и та умерла от голода.

Экологическая этика, проповедуемая Мухаммедом, не ограничивается лишь физической защитой, она запрещает даже словами оскорблять животных. Как-то Мухаммед услыхал, как одна женщина ругала верблюдицу. Он пожурил женщину, сказав: "Оставь её в покое" (Islam, 1992).

Глубокая мораль заложена в следующем высказывании пророка ислама: "Все существа зависят от бога (Аллаха), и больше всех бог (Аллах) любит тех, кто делает добро другим существам божьим" (Islam, 1992).

Как пример Мухаммед рассказал такую историю: "Один человек шел по дороге и почувствовал сильную жажду. Тут он вдруг увидел колодец, залез в него и напился. А когда выбрался наружу, то заметил тяжело дышащую собаку, жующую от жажды землю, и сказал себе: "Эта собака также хочет пить, как и я хотел". Поэтому он вновь спустился в колодец, набрал воды в туфлю, и держа её во рту, вылез и дал собаке напиться. И Аллах поблагодарил его за этот поступок". Те, кто его слушал, спросили: "О, посланник Аллаха, есть ли для нас награда в животных?" Он ответил: "Награда будет в каждом добром поступке к животному" (Islam, 1992). Рассказывают, что однажды Мухаммед оставил на земле свою верхнюю одежду, чтобы не тревожить спавшую на ней кошку.

В своих притчах и проповедях пророк Мухаммед учил людей относиться к животным с любовью, добротой, участием и состраданием. Он указывал на то, что животные, как и человек, имеют особую общественную ценность, ибо созданы Аллахом. Пророк считал все живые создания достойными защиты и мягкого обращения. Однажды его спросили, будет ли за милосердие, проявленное к животным, награда от бога. Он ответил коротко: "За милосердие, проявленное к каждому созданию с влажным сердцем будет награда". Влажность сердца - это указание на жизнь. Таким образом, милосердие можно проявлять ко всем живым существам (Павлова, 1998).

Все существа подобны семье бога. Ибо как сказано в Коране: "Нет зверя на Земле, или птицы в небе, есть такие же существа как вы сами, и все они вернутся к богу (Аллаху)" (Коран, 6:38).

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

2. Мифы народов мира, 1992 // Сов. энциклопедия, т. 2, М., 719 стр.

3. Павлова Т.Н., 1998. Биоэтика в высшей школе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

4. Экология и религия, 1994. Сост. Н.А. Трофимчук, М.: РАУ, Луч стр. 409.

5. Islam and ecology, 1992. Еd. F. Khalid, J. O'Brien, WWF, New York, 105 p.

Мюир Джон

Родился Джон Мюир (1838-1914) в Шотландии. В 1849 году он эмигрировал вместе со своей семьей в Соединенные Штаты, позднее поступил на курсы по химии, геологии и ботанике в университет в Висконсине. Джон Мюир - основоположник заповедного дела в США, организатор американской службы национальных парков, талантливый публицист в защиту природы. Основатель и первый президент одной из сильнейших американских природоохранных организаций - Сьерра-Клуба, идеолог американской охраны дикой природы, отец американского природоохранного движения. "Я испытываю мало симпатии к человеку, - заявил как-то Джон Мюир, - и если бы произошла война между дикими животными и Его Величеством Человеком, я бы встал на сторону медведей". В отличие от других титанов американской природоохраны - Генри Торо и Олдо Леопольда, непризнанных при жизни их современниками, Джон Мюир был очень популярен. Его называли "мистическим экологом". Самые престижные газеты и журналы заказывали ему статьи, с ним лично под-держивал связь президент США Теодор Рузвельт. И по сей день книги Мюира переиздаются огромными тиражами.

К сожалению, в СССР и на постсоветском пространстве Джон Мюир неизвестен.

Мюир совершал длительные путешествия по всей Америке, ведя наблюдения одновременно как ученый и как энтузиаст дикой природы. "Он прошел от Индианы до Флориды, испытал приступы малярии, перебивался случайными заработками на пляжах Кубы и путешествовал пароходом через Панамский канал в Калифорнию на протяжении одного года. Подобно всем, кто стремился к добровольному изгнанию, его "призвание" требовало усердных паломничеств, и он продолжал их безустанно. "Мое первое лето в Сьерре" является ликующим восторженным журналом не о пути, а о прибытии. В этих горах Мюир нашел свой "подлинный север", точку на компасе, всегда притягивающую его" (Muir, 1987).

"Он был по-монашески скромен, не жаловался, стремился держаться в тени и быть почтительным. Казалось, что для Мюира не существует такой вещи, как неудобства. Он охотно путешествовал без теплой одежды и проводил долгие ночи возле костра. На рассвете он варил свой чай и жевал грубый, испеченный в печи хлеб, затем он отправлялся на кручи Сьерры и пожирал взглядом все, что попадало ему на глаза" (Muir, 1987). Для Мюира природный мир был не только лабораторией для научных исследований, но и храмом для поклонения. В детстве, спасаясь от суровой жестокости отца, Джон находил утешение в лесах и лугах. Путешествуя позже, он все больше испытывал благоговение и почтение перед силой и красотой дикой природы, каждый новый шаг был для него откровением, ощущением божественности. Мюир становился религиозным человеком. Чем больше он бродил по Сьерре, и чем тщательнее он изучал щедрость природы, тем более вездесущим становился его Бог.

В своих путешествиях Мюир иногда сталкивался с индейской и эскимосской культурами и ощущал соответствующее сходство их религиозных идей. "Свободные от христианского самомнения, они молились природным богам и неочеловеченным созданиям" (Fox, 1981).

Этические, эстетические и теологические идеи Мюира объединились в научный натурализм, подкрепленный пантеизмом. Мюир представлял себе науку, мотивированную религиозным желанием увидеть лицо Бога. Ценности и факты, таким образом, оказывались неразделимы. Например, наблюдая диких и одомашненных овец, Мюир доказывает, что "хорошо созданная природой шерсть дикой овцы лучше и красивее прирученной" (цит. по: Nash, 1982). Можно понимать так - все, что создано Природой (Богом), лучше, чем переделанное человеком. "Чистая дикая жизнь является той самой необходимостью для людей и овец вместе взятых" (цит. по: Nash, 1982).

Этика, эстетика, наука и религия образовали объединенную систему природоохранной идеологии Мюира. "Мюир расширил идею Эмерсона о том, что "не существует объекта настолько отвратительного, чтобы сильный свет не сделал его красивым", применив ее к паркам и лесным заповедникам. Мюир утверждал, что "ни один из ландшафтов Природы не является уродливым постольку, поскольку он является диким" (цит. по Norton, 1991). Это было очень важное в идеологическом плане утверждение, означавшее революционный переворот в человеческом оценивании природы.

Развивая идеи своих учителей, американских философов-трансценденталистов Ральфа Эмерсона и Генри Торо, Мюир являлся одним из "изобретателей" идеи дикой природы, то есть определял дикую природу как первоначально моральную, красивую и священную. По утверждениям Мюира, дикие местности наделены мистическими способностями вдохновления и оживления. Он советовал: "Поднимитесь в горы за добрыми вестями. Спокойствие природы все равно, что солнечные лучи на деревьях..." (цит. по: Nash, 1982). "В дикой природе, особенно в горах, антипатия между охраной природы и современной культурой казалась такой же ясной, как воздух. Мюир верил, что любой, кто попадает на вершины Сьерры, будет помогать защищать их" (Fox, 1981).

"Я живу только для того, чтобы открыть глаза людям на очарование природы", - писал Мюир в 1874 году (цит. по: Nash, 1982). Приравнивая Бога и природу, он выразил желание человека слиться с миром, частью которого тот является, и примирить сверхъестественное с природным. "Самый прямой путь во вселенную ведет через дикие леса" (цит. по: Oelschlаeger, 1991). И так же, как и для Генри Торо, интуиция была главной дорогой к природе; его идея о дикой природе формировалась на основе размышлений после непосредственных встреч с природой. Многие биографы Мюира отмечают, что его идея дикой природы скорее выражается более религиозно, чем философски. Действительно, когда ему еще не было 30 лет, он испытал на лоне природы религиозное преображение, в основе которого лежало его представление о дикой природе как святом месте. Вместе с тем Мюир был одним из первых в США, кто стал проповедовать и этические взгляды по отношению к дикой природе.

Мюир, придерживаясь целиком биоцентрических позиций, пришел к убеждению о том, что человечество является всего лишь одним из многих природных видов, существующих в пределах взаимосвязанной сообщности жизни на Земле, "и что благодаря сочетанию религиозного высокомерия, алчности и явного невежества, Человек-Господин слепо уничтожил эту жизнь. Идея Мюира о том, что человеческие права не более привилегированы, чем другие, расширяет значения мюировского вероотступничества за пределы пантеизма. Эта идея была настолько далеко идущей, настолько не вписывающейся в основные общепринятые понятия, что и по сей день остается темой философских и экологических дебатов" (Nash, 1982).

Широко известна история, когда Джон Мюир не позволил начальнику лесной службы США Пинчоту убить тарантула в Великом Каньоне в 1896 году, заметив, что "он имел столько же прав находиться здесь, сколько и мы".

Мюир пришел к важному выводу, что все в природе в первую очередь существует для себя. Всё имеет свою ценность. "И разве весь мир, земля не будут страдать, если убить хоть одно из её созданий?" (цит. по Nash, 1989). Так, по Мюиру, гремучие змеи хороши сами по себе.

Однажды Мюир случайно набрел в канадском болоте на дикие орхидеи. Они вызвали у него слёзы, ибо он знал, что эти орхидеи росли совершенно свободно, независимо от людей. Они были чем-то вне нас.

Мюир часто употреблял фразу "права животных". "Почему человек должен считать себя выше, чем любое другое создание на земле? - неоднократно спрашивал Мюир (цит. по: Nash,1989). По его мнению природа создала все творения для того, чтобы они были счастливы, а не чтобы один вид получал счастье за счёт другого.

Мюир считал, что человечество не обладает особым статусом. "Как узкоэгоистичны, как тщеславны мы в наших правах! Как слепы в отношении всех остальных созданий!" (цит. по: Oelschlaeger, 1991). Мюир пытался убедить Конгресс в создании национального парка, подобного Йеллоустонскому, но закон, набросок которого он передал, в 1876 году был отвергнут Комитетом Общественных Земель. Продолжая добиваться защиты Йосемитской Долины, Мюир посылал в Конгресс свои статьи. 30 сентября 1890 года закон о Йосемитском национальном парке, втором в Америке, вместе с обоснованием Мюира, был принят обеими Палатами Конгресса после небольшого обсуждения. Это был первый в мире закон, сознательно разработанный в защиту природы. Акт Йосемита ознаменовал собой большой триумф, но Мюир знал по опыту, что без жесткого контроля даже защита закона не убережет природу от утилитарных инстинктов. Поэтому в 1891 году была создана "Ассоциация защиты Йосемита и Йеллоустоуна". Позже при содействии Мюира Йосемитский национальный парк был расширен.

Одновременно Мюир обдумывал план по созданию государственной службы, которая "имела бы возможность сделать что-либо для природы и утешить горы" (Nash, 1982).

4 июня 1892 года адвокат Уоррен Олни и ещё 27 человек учредили Сьерра-Клуб, "посвятив его исследованию, наслаждению, предоставлению доступа в район гор на Тихоокеанском побережье". Другой важной целью нового клуба было заручиться поддержкой общества и правительства в защите лесов и других объектов Сьерры и гор Невады. Джон Мюир был единогласно избран президентом Сьерра-Клуба, пробыв на этой должности 22 года - вплоть до самой смерти.

Сьерра-Клуб в скором времени стал Меккой для всех интересующихся природой и её сохранением. Парк Йосемит и Сьерра-Клуб занимали большую часть внимания Мюира, это были плоды его многолетнего труда. Но несмотря на достигнутые успехи, он продолжал интересоваться федеральной программой защиты лесов, и хотя борьба за создание заказников ни к чему не приводила, Мюир пытался реализовать свои идеи по созданию заповедных лесов под контролем лесничеств, что оставляло хоть какую-то надежду на их сохранение. Президент Теодор Рузвельт лично предложил Джону Мюиру составить ему компанию во время путешествия в Йосемит. На привязанность Президента к охоте Мюир с обескураживающей искренностью говорил: "Мистер Президент, если вы собираетесь быть выше ребячества, т.е. убийства животных, может быть лучше бросить это дело совсем?" Застигнутый врасплох президент ответил: "Мюир, я думаю, вы правы" (цит. по: Fox, 1981). Одним из результатов этого похода в Сьерру стала поддержка президентом новых природоохранных идей Мюира, например, заповедание Грант-Каньона. Учитывая, что события происходили в начале ХХ столетия, можно понять, насколько пионерными были идеи Джона Мюира.

Романтикам нужны пейзажи, определённые расположения воды, скал и деревьев. "Правильная" красота вызывает у них восхищение, а дикая, реальная природа пугает и разочаровывает их. Мюир отвергал романтическую склонность задерживаться на пейзажах и настаивал на объективной оценке природы, он сетовал на пренебрежительное отношение большинства людей к болотам или пустыням, считая, что они руководствуются условными эстетическими стандартами. Мюир один из первых предложил "три независимых аксиомы ценностей - "духовной полезности" природы, полезности для людей и божественную ценность" (Norton, 1991).

Мюир, говоря сегодняшним языком экофилософов, обозначил религиозную, хозяйственную и духовную ценности природы. "Большинство цивилизованных людей агрессивно настроены против всего, что нельзя взвесить на весах или измерить аршином. Но мы знаем, что многое из того, что наиболее реально, не может иметь качество литого железа или проникнуть в человеческую плоть", - говорил Джон Мюир. В конце своей жизни в "Наших национальных парках" он писал: "Наблюдателю горного пейзажа кажется, что он способен приобщиться к мыслям Бога, день кажется бесконечным, солнце кажется застывшим. Много шумихи поднято вокруг отрывка из Библии, повествующего о солнце, застывшем для Иисуса. Здесь вы можете узнать, что такое чудо может произойти для любого настоящего любителя гор, для любого, делающего нечто достойное, созерцающего нечто достойное созерцания. Один день подобен тысяче лет, и пока вы пребываете во плоти, вы наслаждаетесь бессмертием" (цит. по: Oelshlaeger, 1991).

Как и другой титан американской идеологии природоохраны Олдо Леопольд, Джон Мюир погиб как герой на поле битвы, защищая дикую природу.

В 1908 году был предложен план построить дамбу в каньоне Хетч-Хетчи в Йосемитском национальном парке, что раскололо молодые силы защиты дикой природы. "Некоторые члены Сьерра-Клуба поддержали дамбу, включая Уоррена Олни. Когда Клуб стал голосовать, чтобы определить свою позицию по поводу дамбы, 161 человек поддержали строительство дамбы, и 589 человек выступило против неё. Джон Барроуз, близкий друг Мюира и собрат по произведениям о природе, полагал, что у Мюира всего лишь причуды в отношении дамбы, говоря: "Великий пейзаж пропадает впустую в Сьерре - давайте утилизируем какую-то его часть". Историк Стивен Фокс делает вывод: "Учитывая, что искренние защитники природы могли расходиться во мнениях относительно этого проекта, подлинное разделение... было профессиональным между теми, кто выступал за дамбу как часть их работы, и тех, кто отнимал время у своей работы, чтобы выступить против неё. Еще одно столкновение профессионалов и любителей" (Fox,1981). Борьба между защитниками долины Хетч-Хетчи и сторонниками дамбы длилась более пяти лет. Джон Мюир и его друзья организовали беспрецедентную по своему размаху кампанию в прессе. Желая поднять статус долины Хетч-Хетчи, как объекта дикой природы, он использовал принцип священности, объявив её священной: "Эти разрушители храмов, сторонники опустошительной деятельности, кажется, полностью пренебрегают Природой и вместо того, чтобы поднимать свои взгляды к Богу гор, поднимают их к Всемогущему Доллару. Плотина Хетч-Хетчи! Плотина для резервуаров воды на месте соборов, церквей чтобы не было больше святых храмов в сердцах людей!" (цит. по: Nash, 1982). Чтобы ободрить своих сторонников, Мюир говорил, что ему в борьбе за заповедную долину помогает сам Бог, и это есть битва между добром и злом. Дикая природа для Джона Мюира являлась храмом, где он познавал и боготворил Бога, и поэтому защита природы становилась для него священной войной. Он жестоко критиковал всех, кто намеревался разрушить храм природы, и называл этих людей слугами "Князя Тьмы".

Мюир старался убедить общественность и правительство, что национальные парки и заказники полезны не только как ресурсы древесины и воды, но прежде всего как источники жизни. "Я хотел быть таким пьяным и "секвойным" (от дерева секвойя), чтобы проповедывать земные леса всему миру, происшедшему от этой божественной дикой природы", - писал Мюир (цит. по: Nash, 1982). По его мнению, во все времена с Христа и до него Бог заботился о деревьях, спасая от болезней, бурь и наводнений, но он не может защитить их от дураков - только дядя Сэм может сделать это. К сожалению, лоббисты плотины, поддержанные промышленниками, оказались сильнее природоохранников, склонив на свою сторону Конгресс и нового президента США.

В 1913 году дамба получила одобрение Конгресса. "Они убили меня", - узнав печальную новость, воскликнул Мюир. Разгромленный и разочарованный, Мюир не пережил удара. Спустя год Джон Мюир умер от сердечного приступа. Но его влияние продолжало сказываться из-за мощной сети любителей, которую создали он и его друзья в попытке остановить строительство дамбы. На эту группу можно было рассчитывать в поддержке вопросов заповедания и вести битву за защиту диких животных. Несмотря на то, что противники дамбы проиграли свою битву по спасению Хетч-Хетчи, они создали мощное наследие путем развития общенационального круга сторонников и учась оказывать политическое влияние.

"Мюир является отцом американского движения за сохранение природы; его влияние проявилось в наибольшей мере в деятельности Сьерра-Клуба, в прямом вкладе в организацию первых шести национальных парков, в создании радикальной общественной традиции в деле сохранения природы. Мюира лучше понимать как одного из тех редких людей, чья жизнь объединяет теорию и практику; как американского ученого, который не только размышлял, но и менял мир", -писал американский экофилософ Макс Оелшлегер (Oelschlaeger, 1997).

В заключение следует отметить, что несмотря на то, что битва за долину Хетч-Хетчи была проиграна американскими природоохранниками (в 1923 году долина Хетч-Хетчи была залита водой), они выиграли в другом. Правительство США, напуганное небывалым размахом общественной кампании в защиту долины, организованной Мюиром и его сторонниками, решило их как-то успокоить, и пошло в 1916 году на создание первой в мире государственной природоохранной организации - Службы национальных парков США (до этого американские национальные парки охранялись военными). Таким образом была претворена в жизнь ещё одна идея Джона Мюира.

Литература

1. Борейко В.Е., 2000. Эссе о дикой природе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 148 стр.

2. Cohen M., 1984. The pathless way, The University of Wisconsin Press, Madison.

3. Fox S., 1981. The american conservation movement. John Muir and his legacy, The University of Wisconsin Press, Madison, 380 p.

4. Holway R., 1965. John Muir and the Sierra Club, San Francisco.

5. Melham T., 1976. John Muir's wild America, Washington.

6. Muir J., 1980. To Yosemite and Beyond. Writings from the years 1863-1875, Madison.

7. Muir J., 1981. A thousand mile walk to the Gulf Boston.

8. Muir J., 1987. My first summer in the Sierra, Penguin Books, New York.

9. Muir J., 1993. Anear view of the high Sierra // Environmental ethics: divergence and convergence, ed. S.Camp, Boston-London, pp. 118-125.

10. Nash R., 1982. Wilderness and the american mind, Yale University Press, New Haven and London, pp. 122-141.

11. Nash R., 1989. The rights of nature, The University of Wisconsin Press, Madison, 290 p.

12. Noston B., 1991. Toward unity among environmentalists, Oxford University Press, New York - Oxford, 286 p.

13. Oelschlaeger M., 1991. The idea of wilderness, Yale University Press, New Haven and London, pp. 172-205.

14. Runte A., 1979. National Parks. The american experince, Lincoln.

15. Terrie P., 1993. John Muir of mount Ritter: a new wilderness аesthetic // Environmental ethics: divergence and convergence, ed. S. Camp, Boston-London, pp. 125-131.

Нейс Арне

Арне Нейс - видный современный норвежский экофилософ. Родился в Осло в 1912 году в богатой семье. Как философ изучал труды Спинозы и Ганди. В 27 лет стал самым молодым профессором Норвегии. Почетный профессор философии университета г. Осло, член редколлегии влиятельного американского экофилософского журнала "Экологическая этика" ("Environmental ethics"). Автор более 30 книг на философские темы.

Основной труд философа "Экология, сообщество и стиль жизни" впервые издан на английском языке в 1989 году Именно благодаря ему экофилософ стал известен в мире как поборник идеи "глубинной экологии" ("deep ecology"), предложив этот термин в 1972 году Создатель и организатор идеологии и движения "глубинной экологии". Активный участник ненасильственных акций протеста против уничтожения природы. Однажды Нейс, опытный альпинист, многократный участник экспедиций в Гималаи, приковал себя к отвесной стене норвежского фиорда и спустился только после того, как власти отказались от своих планов постройки плотины, которая должна была перегородить фиорд.

Работы Арне Нейса, за небольшим исключением, в СССР и странах СНГ не переводились и не издавались.

Нейс считает, что сейчас все усилия по охране природы носят поверхностный характер - борются не с причинами, а с последствиями экологического кризиса. Поэтому воз и ныне там. Необходимы не реформы наших существующих обществ, а сущностная переориентация всей цивилизации. По мнению Арне Нейса, "глубинная экология" не является философией, идеологией или религией. Это скорее совместная кампания различных людей и направление их действий.

Экофилософ разработал 8 основных тезисов, которые являются этической базой его учения.

1. Благо и процветание всей жизни на Земле имеет ценность саму по себе (синонимы: присущая, внутренняя ценность, подлинное достоинство, самоценность). Эти ценности не зависят от их полезности для людей.

2. Богатство и разнообразие жизненных форм способствуют реализации этих ценностей и ценны сами по себе.

3. Люди не имеют права уменьшать богатство и разнообразие жизни, за исключением удовлетворения жизненно важных потребностей.

4. Процветание человеческой жизни и культуры, как и процветание жизни других существ, требует существенного сокращения населения людей.

5. Нынешнее вмешательство человека в природный мир чрезмерно и ситуация быстро ухудшается.

6. Поэтому необходимы изменения политики и действенное влияние на базисные политические, технологические и идеологические структуры.

7. Идеологические изменения - суть главным образом изменения в оценке качества жизни - жизнь с ощущением внутренней ценности всей природы, а не приверженность все более высоким потребительским стандартам.

8. Те, кто готов принять эти принципы, должны прямо или косвенно пытаться воплотить их в жизнь (Naess, 1994).

Комментируя эту общую платформу "глубинной экологии", Нейс поясняет, что в первом пункте речь идет не только о биологических формах жизни, но и всех составляющих экосистемы - реках, горах, морях и т.д. Для сторонников "глубинной экологии" лозунги вроде "оставьте реку в покое" демонстрируют это более широкое понимание. Следует отметить, что внутренняя ценность, используемая в первом пункте, широко встречается в литературе по "глубинной экологии" (наличие внутренней ценности или достоинства в природном объекте не зависит от осознания, интереса или оценивания его сознательным существом).

Что касается существенного снижения числа людей (пункт 4), то оно требует времени. Нейс полагает, что нужно довести ситуацию до всеобщего осознания и выработать стратегию. Промедление грозит беспрецедентным уменьшением богатства и разнообразия жизни. Нельзя просто надеяться, что миллиарды людей изменят свое экологическое поведение. Уже сегодня экономический рост ведет к росту потребительских ценностей, а отнюдь не к раскрытию внутренней ценности жизни.

С другой стороны, экофилософ считает, что нужно всячески сохранять и расширять участки дикой природы. Доводы в защиту дикой природы могут фокусироваться главным образом на экологических функциях областей дикой природы - большие территории свободной природы необходимы для продолжения эволюционного видообразования фауны и флоры ради них самих (Naess, 1994).

Нейс противится рассматривать природу просто как источник ресурсов человека. По его мнению, "глубинная экология" должна поощрять стремление к отождествлению с природой, чтобы урон, наносимый ей, воспринимался как урон самому себе. "Глубинная экология" призывает уважать права всех жизненных форм на жизнь и процветание; сопереживать другим существам; стремиться к максимуму разнообразия жизни человека и других видов.

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

2. Думая как гора: на пути к совету всех существ, 1992. М.: Голубка, 126 стр.

3. Ермолаева В.Е., 1997. Философия отношений с природой: споры вокруг глубинной экологии, М.: ИНИОН РАН, 48 стр.

4. Deep ecology for the 21-st century, ed. G. Sessions, 1995. Shambhala, Boston-London, 488 p.

5. Naess A., 1984. A defence of the deep ecology movement // Environmental ethics, v. 6, pp. 265-270.

6. Naess A., 1989. Ecology, community and life-style, trans. and ed. D. Rothenberg, Cambridge, Cambridge University Press.

7. Naess A., 1991. Sustainability: the integral approach // Environmental for Europe, Dobris Castle, pp. 30-37.

8. Naess A., 1993. Beautiful action. Its function in the ecological crisis // Environmental values, v. 2, № 1, pp. 67-73.

9. Naess A., 1994. The deep ecological movement: some philosophical aspects // Environmental ethics, ed. Louis P. Pojman, Boston-London: Jones and Bartlett Publisher, pp. 411-421.

10. Naess A., 1998. The third world, wilderness, and deep ecology // The great new wilderness debate, ed. Callicott J., Nelson M., The University of Georgia press, Athens and London, pp. 280-293.

11. Seed J., Macy J., Fleming P., Naess A., 1988. Thinking like a mountain: toward a council of all beings, Philadelphia: New Society Publishers.