Глава XX. Преображение народа

В горах Алтая. Восточную часть Горного Алтая ныне населяют теленгиты. В их число входит кость (раздел), сохранившая старое название – толос. На севере теленгиты соседят с черневыми татарами (йиш-кижи), на востоке – с тувинцами, на юге – с казахами, а на западе – с собственно алтайцами (алтай-кижи). Высокие хребты с трудными перевалами создают естественные границы района, населенного теленгитами, и в значительной мере способствуют сохранению ими некоторой доли самобытности, выражающейся как в языке (теленгитское наречие алтайского языка содержит большое количество монгольских элементов), так и в противопоставлении себя прочим алтайским племенам.
Телесами называют себя северные теленгиты, населяющие долины Нулышмана, Башкауса и Улагана. Этот район отделен от южного высоким плато, вдобавок пересеченным двумя горными речками – Кубадру и Чибитсу. Южные теленгиты живут по нижнему течению р. Чуй до впадения ее в Катунь; самоназвание их чуй-кижи (чуйские люди).
Термин «теленгит» шире термина «толос», так как включает в себя группы населения, толосами не именующегося. Наряду с голосами существуют названия костей – аз⁹⁹⁹, сойон, майма и др.
Толосы были некогда господствующей костью, подменяя собой этническое наименование теленгит, столь же древнее, как и толос. В VII в. теленгиты (кит. доланьгэ) занимали обширную территорию на Хангае, к западу от Орхона, и считались одним из телеских племен¹⁰⁰⁰.
Сходство имени толос с упоминаемыми в орхонских надписях толисами обратило на себя внимание Аристова¹⁰⁰¹, но он ограничился лишь беглым замечанием, так как в его время содержание орхонского термина «толис» представляло загадку и являлось объектом ожесточенной полемики. Западные ориенталисты Томсен, Хирт и Шаванн отождествляли толисов с теле китайских анналов, тогда же как русские ученые Бартольд, Мелиоранский, Аристов и Грумм-Гржимайло считали толисов коренным тюркским племенем, «особым от теле»¹⁰⁰². В то время как западноевропейские ученые, будучи уверены в правоте своей точки зрения, не затрудняли себя приведением каких-либо подтверждающих фактов, Аристов на основании изучения этнонимики установил, что потомками теле являются телеуты, а отнюдь не телесы¹⁰⁰³, а Грумм-Гржимайло пришел к аналогичному выводу на основании материала исторического¹⁰⁰⁴.
Объединение толосов с теленгитами произошло лишь в середине XVIII в., когда телегинты, бывшие подданными ойратов, бежали на Алтай из Западной Монголии от маньчжуров, которым император Цян лун повелел перебить ойратов до последнего человека. Постепенно теленгиты смешались с телесами, жившими в этом крае с середины VII в. и пришедшими сюда вместе с Чеби-ханом, последним ревнителем тюркютской славы, и независимости¹⁰⁰⁵.
Телесы мало похожи на своих предков – тюркютов раздела толос, но это и естественно, ибо тысяча лет несет немало перемен для народа, окруженного утесами, дебрями и врагами. Но археология устанавливает связь предков и потомков.
Маленький народ, запрятавшийся в высоких горах, совсем потерялся бы для истории, если бы не оставил памятников, переживших его. Могильники тюркютов раздела толос покрывают почти все степные склоны долин восточного Алтая. Это так называемые каменные оградки, с которыми связаны каменные изваяния скуластых мужчин в халатах, с мечом на бедре и чашей в правой руке¹⁰⁰⁶. Внутри этих оградок часто находят золу и пепел – остатки сожженного трупа¹⁰⁰⁷. На восток от могил тянутся вереницы балбаков, грубо обитых камней, вкопанных в землю¹⁰⁰⁸. Это памятники подвигам покойника – каждый балбал изображает убитого им врага. Многие могилы не имеют балбалов. Очевидно, там похоронен пепел женщин и детей.
Балбалы имеют две резко отличные формы: островерхую и плоскую, со стесанной верхушкой. Если учесть приведенные выше свидетельства орхонских надписей о том, что каждый балбал изображал определенного человека, то такое деление нельзя считать случайным. Скорее тут оттенен важный этнографический признак – головной убор. Степняки и посейчас носят островерхий малахай, а алтайцы – плоскую круглую шапочку¹⁰⁰⁹.
Когда тюркюты в VII в. пришли на Алтай, то их врагами были, с одной стороны, аборигены – алтайцы, а с другой – степные племена, предки казахов. Очевидно, тюркюты в Vll-lХ вв. вели борьбу на оба фронта, что и отразилось в изображении балбалов. Если это справедливо, то мы можем отметить, что борьба со степью была более удачной, так как из 486 балбалов, изученных нами, 329 остроголовы, а 157 плоскоголовы.
Очевидно, и после Чеби-хана внезапные набеги на степные кочевья проходили успешнее, чем упорная борьба с горцами, знающими каждое дерево в лесу и каждый камень в ущельях. Может быть, поэтому плоскоголовые балбалы, как правило, массивнее остроголовых.
Так как мы не имеем исторических сведений о тюркютах-толосах¹⁰¹⁰ Vlll-Х вв., то большую ценность представляют даже те скудные сведения, которые могут дать немые камни; конечно, перипетии этой борьбы ускользнут от нас, но выяснение общего хода и направления ее – уже большая удача для исторической науки.
За двести лет, проведенных в новой среде, народ не мог не измениться. Первоначальная идея восстановления былого могущества, загнавшая тюркютов в Алтайские горы, оказалась несостоятельной, время обмануло их надежды.
Когда в степи настала анархия, то ею воспользовались не тюркюты, а кидани; тюркюты же больше никогда не выступали на политической арене. Почему? На это нам ответит физическая и экономическая география.
Тюркюты были искони степным, скотоводческим народом. Первоначальное их местонахождение на южных склонах Большого Алтая не лишало их возможности использовать степные пространства, а лес служил им лишь дополнением к основному виду хозяйства – кочевому скотоводству. Загнанные в горы, они сохранили основу своего быта – стада, но площадь пастбищ была ограничена северными склонами речных долин. Численность стад не могла не сократиться, и тюркюты принуждены были дополнять свои источники питания охотой, но не облавной, степной охотой, которая весьма эффективна, а трудоемкой индивидуальной – лесной. Народ, приспособляясь к новым условиям, должен был создать, новый тип хозяйства, которое обеспечивало его значительно хуже, чем прежнее. Не меньшей затраты сил требовала борьба с климатом Алтайского нагорья, столь же суровым, как и климат сибирского Заполярья.
В результате народ приобрел новые качества, но, естественно, утерял старые. Из воинственных кочевых скотоводов выработались свободолюбивые оседлые скотоводы. Короче говоря, тюркюты стали телесами¹⁰¹¹. Перелом этот падает на середину IX в., когда посольства в Китай они стали считать отжившей традицией, требующей к тому же бессмысленной траты сил. Однако этот небольшой народ еще мог постоять за себя. Несмотря на то, что найманы охватили владения телесов с востока и запада, им не удалось овладеть восточной частью горного Алтая. Это видно из того, что в «Юань чаомиши» телесы упоминаются в числе суверенных племен, покоренных в 1207 г. Джучи-ханом¹⁰¹². На этом самостоятельность телесов прекратилась.
В северных степях. На севере, в только что разгромленной степи, и на юге, в завоеванном во время гражданской «справедливой войны» Китае, бурно шли восстановительные процессы, грозившие разорвать железный обруч, сковывавший их воедино, – империю Тан. По обе стороны пустыни Гоби складывались новые народы – голубые тюрки и уйгуры, близкие по образу жизни, своеобразные по устремлениям и культуре.
Степь – место, пригодное для жизни. Центральная часть степи пересечена горными хребтами, поросшими лесом, что создает разнообразие ландшафта и богатые возможности для развития хозяйства. Но с севера к степи примыкает тайга – место, для жизни очень мало пригодное, а для развития хозяйства предоставляющее минимальные возможности. «Таежное море» – самое подходящее название для лесного массива, отделяющего лесостепь от лесотундры – обиталища циркумполярных племен. Степь языками проникает на север, и наибольшим по своему значению был в Vll-Vlll вв. район верховьев Енисея. Там создавалась окраинная культура кыргызов, равно не похожая ни на тюркскую, ни на уйгурскую. Несмотря на сходство языка и письменности, кыргызы по некоторым своим особенностям были далеки и от тюрок и от уйгуров. Они как бы занимали третью вершину равностороннего треугольника, представлявшего тем не менее единую целостность, гармоническую напряженность непрекращающейся борьбы, обусловливающей общее развитие.
Кыргызы на севере, востоке и северо-западе граничили с народами, вернее, племенами, не имевшими ничего общего со Срединной Азией. Эти древние сибиряки не составляли никакой целостности, которая могла бы противопоставить себя соседям и найти общий язык друг с другом. Этническое разнообразие Сибири в VIII в. было значительно больше, чем в XVIII в. Подобно тому, как на Кавказском хребте нашли себе приют многочисленные осколки различных народов, так и в сибирской тайге продолжали существовать осколки племен, за 2000 лет перед этим стоявшие на пути интенсивного развития¹⁰¹³. Непосредственная близость кыргызской территории к племенам сибирской тайги наряду с природными условиями определила возможности и направление развития кыргызской державы. Согласно исследованию С. В. Киселева, Кыргызское ханство было объединением нескольких племен, во главе которого стоял каган.
Северный контур границ Кыргызского ханства источники определяют следующим образом: «На юго-запад до Гэлолу», т.е. до карлуков (стало быть, кыргызы господствовали в верховьях Томи и Бии, до Салаирского кряжа); на восток до Гулигани¹⁰¹⁴ (т. е. до курыкан, обитавших на верхней Ангаре); на севере с ними «часто дрались»¹⁰¹⁵ бома или йелочжи, многочисленный народ, всего в три раза уступавший по количеству самим кыргызам.
Бома разводили лошадей, пахали на них землю, строили деревянные дома срубом, но не образовывали государства, а каждое племя управлялось своим вождем. Обликом бома походили на кыргызов, но говорили на другом языке. Территорией этого загадочного народа была, по-видимому, долина нижней Ангары, где помещалась страна Алакчин¹⁰¹⁶. Значит, северная граница Кыргызского ханства проходила несколько севернее Красноярска.
В. В. Бартольд предполагает, что бома были енисейские остяки, т.е. кеты, у которых сохранились предания о нападении на них с юга, могущественного народа килики¹⁰¹⁷.
Намеченная гипотетическая северная граница ханства кыргызов находит подтверждение в указании «Таншу»: «все реки [бассейна Енисея ] текут на северо-восток. Минуя Хягас, они соединяются и текут на север». Скорее всего, речь идет о повороте Енисея немного ниже впадения в него Ангары. В этом случае граница совпадает с нынешней этнографической границей тюркских народностей с угро-самодийцами и эвенками¹⁰¹⁸.
Что же касается восточной границы, то их было две: основная, первая, проходила по подножию Восточных Саян, а вторая – по водоразделу Оки (приток Ангары) и Ангары. В промежутке между этими двумя границами жили три племени: дубо, т. е. тувинцы, милигэ, т.е. меркиты, и эчжи – косогольские урянхайцы ачжень¹⁰¹⁹. На эти лесные племена кыргызы совершали набеги, а пленников обращали в рабство. Лесовики отвечали ночными нападениями на угнетателей, но не умели организоваться для успешного сопротивления. Зато должный отпор кыргызы встретили от курыкан, живших на Ангаре. Именно на второй границе шла напряженная, непрекращающаяся война, причем саянские лесовики объединились с курыканами – «курумчинскими кузнецами».
Китайская историческая традиция причисляет курыканов к телеской группе племен и отмечает отличие их языка от кыргызского¹⁰²⁰. Поскольку можно считать установленным, что курыканы – предки якутов¹⁰²¹, а хакасы – потомки кыргызов, это не должно нас удивлять: оба эти языка довольно сильно разнятся по словарному составу и по фонетике¹⁰²², и не искушенным в лингвистике китайским офицерам, собравшим сведения об «инородцах», различие должно было показаться существеннее сходства грамматического строя. Поэтому нет оснований выделять курыканов из телеской группы племен.
Это была эпоха подъема телесцев, когда шел процесс усложнения быта, идеологии и социальных отношений. В эту эпоху рождались герои. Часть их погибла для исторической памяти, но некоторые, сведения о которых попали в китайские летописи, сохранились для потомства.
Археологические работы в Сибири позволили установить, что ареалу распространения курыканов соответствует археологическая «курумчинская культура», географическим центром которой был Байкал с его тогда густо заселенными берегами, а основной областью ее распространения было верхнее течение Ангары и Лены, вплоть до Байкала, включая о-в Ольхон¹⁰²³.
Курыканы плавили и ковали железо довольно высокого качества, строили крепости, городища которых сохранились поныне, разводили огромные табуны прекрасных лошадей и изготовляли глиняную посуду. Искусство их напоминает кыргызское; одежда и письменность – тюркские¹⁰²⁴.
Телеские племена на протяжении своей истории неоднократно меняли местопребывание. В середине VII в. их расположение представляется следующим образом.
В Хангайских горах между р. Цзабхан на западе и истоками Орхона на востоке жили доланьгэ-теленгиты; в верховьях р. Селенги – сыгеизгили¹⁰²⁵; между Селенгой и Орхоном – тунло-тонгра; в низовьях Селенги и Орхона – пугу-бугу; в степи между Толой и Орхоном – уйгуры; к северу от Керулена, между Хэнтеем и Хинганом, – байегу-байырку; в долине р. Селенги, к западу от пугу, – сыге; к югу от байрыку – байсы; в Забайкалье – гулигань-курыканы; в Алашаньских горах – аде-эдизы, в степях к западу от Ордоса – хунь и киби.
На север от телеских племен, в бассейне верхнего Енисея, жили кыргызы, а в восточном Забайкалье – неизвестное нам племя гюйлобо.
В восточном Хангае, в Отукенской черни были насильно поселены уцелевшие от разгрома тюркюты, но, видимо, их было там немного¹⁰²⁶. Большая часть тюрок с влившимися в них сирами располагалась к северу и востоку от Ордоса, до отрогов Иныпаня. Пустыня Гоби, как море, разделяла северные кочевья от южных, но как тут, так и там кочевниками управляли китайские наместники.
В Джунгарии и Семиречье обитали следующие народности. В бассейнах Черного Иртыша и Урунгу – карлуки¹⁰²⁷; в Центральном Тянь-Шане на р. Или – тюргеши, а к западу от них – шуниши; в юго-западной Джунгарии – нешети; на р. Манас и к востоку от нее – хулуши¹⁰²⁸ в восточной части Южной Джунгарии – басими (басмалы)¹⁰²⁹ и там же шато – осколок среднеазиатских хуннов¹⁰³⁰.
В дополнение к перечисленным сведениям, орхонская надпись сообщает о народе кенгерес, с которым воевали в 710-711 гг. тюргеши. Это не кто иные, как печенги, самоназвание которых было кангар¹⁰³¹. Обитали они по нижнему и среднему течению Сыр-Дарьи.
Между карлуками на Черном Иртыше и печенгами-кангарами на Сыр-Дарье лежала широкая степь, которую в это время уже населяли кыпчаки. Отсюда название степной полосы современного Казахстана: Дештикыпчак – Кыпчакская степь. Здесь кыпчаки смешались с кангарами (канглы) и образовали народ, известный на востоке под названием кыпчаки, в Европе – команы, а в России – половцы. К югу, между Сыр-Дарьей и Амударьей в нижнем их течении, жили отюреченные арийцы, ближайшие родственники парфян, – туркмены, или гузы. Этим перечнем исчерпываются только наиболее крупные племенные объединения Срединной Азии. Некоторые из мелких мы знаем по названию, например азы¹⁰³², чики¹⁰³³, абары¹⁰³⁴, и др. Видимо, много мелких племен ускользнуло из поля зрения как китайской, так и европейской палеоэтнографии. Жалеть об этом не стоит, так как те, кто сыграл свою роль в истории, остались в ее анналах.
Численный состав племен был ничтожен. Когда в 688 г. уйгуры выступали против тюрок, за свою независимость, то они выставили всего 6 тыс. воинов¹⁰³⁵. Надо думать, что в такой ответственный момент на войну поднялись все боеспособные мужчины, т. е. 20: населения. Значит, численность всего населения была около 30 тыс. человек. Но ведь это было самое крупное племя, другие были значительно меньше. Следовательно, надо полагать, что были племена по несколько тысяч и даже по несколько сот человек.
Вернемся к уйгурам. Указанные 30 тыс. человек составляли девять подразделений. Таким образом, на каждое подразделение приходилось около 3,5 тыс. человек. При наличии экстенсивного скотоводческого хозяйства это количество людей вполне могло составить хозяйственно-организационную единицу – огуз. Такой трактовке противоречат только китайские сообщения о 50 тыс. всадников, выставляемых уйгурами, но необходимо помнить о китайской традиционной любви к преувеличениям. Любопытно, однако, что в 628 г. уйгуры выставили против тюркютов всего 5 тыс. воинов¹⁰³⁶ (видимо, без преувеличения), на 1 тыс. меньше, чем в 688 г.
Эти цифры разоблачают тенденциозность китайского источника – преувеличение.
На берегах Хуанхэ. Обратимся к той группе тюркютов, которая была пленена в 630 г. и в качестве «нескольких сот разоренных юрт»¹⁰³⁷ поселена в Алашане¹⁰³⁸ в 631 г. Затем, по мнению китайского историка, они «размножились»¹⁰³⁹ настолько, что уже в 641 г. хан Сымо имел «100 000 народа, 40 000 строевого войска в числе народа и 90 000 голов лошадей»¹⁰⁴⁰, а в 679 г. тюрки восстали и оказались в силах бороться с Империей.
Известно из статистики, что люди так быстро размножаться не могут, тут в источнике что-то опущено, но, на наше счастье, одна фраза из надписи «Селенгинского камня» содержит разгадку этого непонятного прироста населения. Там тюрки, восстановившие в 80-х годах каганат, названы «тюрки-капчаки»¹⁰⁴¹.
В древности кипчаки жили на Алтае, в долине, называемой китайцами Чжелян¹⁰⁴², что является несомненно транскрипцией слова «Джилан» – змея (отсюда Змеиная гора и город Змёиногорск). Грумм-Гржимайло считает их отраслью динлинского племени бома¹⁰⁴³. Очевидно, они были в числе подвластных тюркютам народов, в 630 г. разделили с ними горечь поражения и среди прочих побежденных были поселены в Алашане рядом со своими бывшими господами. Несомненно, это был не весь народ, а какая-то его часть, так как остальные, смешавшись с канглами, образовали народ, известный под именем команов, или половцев¹⁰⁴⁴. Вторым компонентом восстановленной орды ханов Ашина оказались сиры, потомки сеяньто, что явствует из надписи Тоньюкука, где есть выражение «тюрксир будун», т. е. тюрко-сирский народ.
После того как в 646 г. сеяньтоское ханство было уничтожено имперцами и их союзниками уйгурами, а народ подвергся беспощадному истреблению, остатки сеяньтосцев рассеялись по отрогам Бейшаня, и их старая ненависть к тюркютам сменилась еще большей ненавистью к китайцам. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они примкнули к тюркам, надеясь под их знаменами обрести былое значение и отомстить китайцам, поступившим с ними столь беспощадно.
Кроме того, в Ордосе и Алашане обитали остатки южных хуннов и осколки других тюркоязычных племен. Они тоже умножили орду князей Ашина. Походы сближают воинов, и перед лицом смерти чувство локтя становится залогом жизни. В далеких степях у маленьких костров из кизяка сир делился с тюркютом последним куском вяленого мяса, уйгур перевязывал рану татабийцу, а тангут выручал эдиза, пойманного вражеским арканом. Все некогда ненавидевшие друг друга племена теперь рука об руку ходили войной на восток и на запад, и общность судьбы стирала перегородки разноплеменного происхождения. Конечно, они помнили, что их отцы: боролись друг с другом, но творческая сила бытия ломала скорлупу стареющего сознания. Уже в 50-х годах VII в. былые враги сделались друзьями, а двадцать лет спустя их дети стали братьями и слились в один народ – «кок тюрк», т. е. голубые тюрки.
Называть их тюркютами уже нельзя, это «turk kara kamy budun» – «весь [целый] тюркский народ», который многое унаследовал от своих предков, но много воспринял и чужого. Он сказал свое веское слово в истории Азии, повернул ее так, как не предвидел его невольный создатель Тайцзун Ли Ши-минь, учредивший для управления кочевниками два наместничества: «Байкальское» – к северу от Гоби и «Шаньюево» – к югу от нее.