Дж. Картер: конец процесса разрядки 445

сената США от ратификации договора об ОСВ-2) пойти на более широкое толкование советско-американской договоренности 1962 года о Кубе.

Администрация же Картера оказалась в плену американских спецслужб и дала себя вовлечь в ненужную и даже вредную публичную дискуссию по поводу мифической „бригады", чем серьезно подорвала перспективы ратификации договора об ОСВ-2. По существу же никаких нарушений договоренности 1962 года с советской стороны не было (это публично признал Банди, бывший помощник президента Кеннеди), как и не было никакого увеличения численности советского военного персонала на Кубе после 1962 года. „Пробел памяти" у американской стороны - так примерно охарактеризовал впоследствии Вэнс весь этот злосчастный эпизод.

Оглядываясь назад, можно констатировать, что „кубинский вопрос" оставался постоянным сильным раздражителем в советско-американских отношениях в течение длительного периода. При этом он действовал как бы в двух плоскостях: стратегической - споры вокруг договоренности между Кеннеди и Хрущевым в 1962 году и региональной - по поводу кубинской вовлеченности в разные локальные конфликты.

Однако, если говорить по большому счету, большинство этих локальных конфликтов не было настолько важным, чтобы позволять им препятст­вовать достижению соглашений по действительно кардинальным пробле­мам, затрагивающим отношения между США и СССР. Но вновь разгораю­щаяся „холодная война" затмевала, по существу, эту простую истину и в Москве, и в Вашингтоне.

Ядерные евроракеты

Под наши отношения с США закладывалась еще одна мощная мина замедленного действия. Еще в январе 1979 года на встрече в Гваделупе Картера, Шмидта, Каллагана и Жискар д'Эстена была в принципе достигнута - под нажимом президента США - негласная договоренность о размещении американских ракет средней дальности в Европе. Встречу в Гваделупе подготовил Бжезинский, который совершил сверхсекретную поездку в столицы трех европейских стран.

Это важное решение, по существу, было ответом НАТО на принятое Москвой в 1976 году решение начать развертывание новых модернизиро­ванных ракет средней дальности СС-20. Оно было вызвано рядом причин. Во-первых, новые ракеты СС-20 были призваны заменить старые ракеты СС-4 и СС-5 на жидком топливе, которые доживали свой век (их произ­водство было остановлено соответственно в 1962-м и 1965 годах, хотя они и продолжали находиться на боевом дежурстве). Во-вторых, еще с 1948 года в Западной Европе началось активное развертывание американских ядерных сил передового базирования (сначала в Англии средние бомбарди­ровщики Б-29 с атомными бомбами на борту, а затем в течение 1954 -1958 годов ядерные ракеты типа „Юпитер", „Тор" и „Матадор" в Западной Германии, Англии, Италии и Турции), способных наносить удары по территории СССР и стран Варшавского договора. И все это делалось в условиях, когда США все время располагали явным превосходством в межконтинентальных средствах доставки ядерного оружия. К тому же союзники США стали сами обладать ядерным оружием: Англия - в 1952 году, Франция - в 1961 году.

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

Соответственно на всех советско-американских переговорах по ограничению стратегических вооружений начиная с 1969 года (споры по ОСВ-1, а затем и по ОСВ-2), мы всегда настойчиво ставили вопрос о необходимости учета американских ядерных средств передового базирова­ния и ядерных средств американских союзников. И всегда американская сторона упорно отказывалась включать их в переговоры. Последняя острая дискуссия на эту тему была на встрече во Владивостоке.

В условиях существенного ядерного превосходства НАТО на Евро­пейском континенте нашим военным было нетрудно убедить советское политическое руководство в необходимости замены ракет СС-4 и ракет СС-5 более совершенными и мобильными ракетами СС-20, широкое разверты­вание которых и началось в 1976 году. Делалось это у нас, как всегда, в глубокой тайне (хотя западная разведслужба, конечно, засекала появление новых советских ракет) и без объяснения, что эти ракеты ставились на замену, а не в дополнение к уже существующим ракетам старого поколения. После ответного решения НАТО в декабре 1979 года о развертывании новых американских ракет в Европе модернизированные ядерные ракеты средней дальности с обеих сторон оказались в центре бурных дискуссий, затяжных переговоров вплоть до подписания в декабре 1987 года Договора между СССР и США о ликвидации их ракет средней дальности и меньшей дальности.

Возникает законный вопрос: а не могли бы обе стороны в период с 1976 по 1979 год договориться о взаимном отказе от развертывания таких ракет или, возможно, о нахождении какого-то взаимного ограничения или невысокого потолка в уровне таких вооружений?

Об интересном эпизоде в этой связи свидетельствует Корниенко, который был в это время зам.министра иностранных дел и находился в гуще всех этих событий. Летом 1979 года канцлер ФРГ Шмидт специально сделал остановку в аэропорту в Москве по пути из Бонна в Токио для беседы с Косыгиным. Шмидт дал понять, что возможен компромисс по евроракетам. Пусть СССР „раскроет карты", из которых будет видно, что он не станет развертывать ракет СС-20 больше (в пересчете на боеголовки), чем было ракет СС-4 и СС-5, а еще лучше - ограничится несколько меньшим их числом с учетом более высоких качественных характеристик. Тогда не будет тревоги у западноевропейцев (показательно, что он не говорил об озабоченности американцев) и вопрос о размещении новых американских ракет в Европе будет снят.

Косыгин доложил Политбюро о беседе со Шмидтом, добавив, что, может быть, стоит подумать над таким вариантом. Устинов сразу же категорически отверг возможность какой-либо корректировки осуществляемых уже планов широкого развертывания ракет СС-20. Громыко отмолчался, не желая спорить по этим вопросам с Устиновым, он знал также, что Брежнев, как правило, не очень охотно принимал предложения Косыгина. Короче, возможность продолжения такого диалога с Западом в эти критические месяцы была упущена. Не берусь утверждать, что тогда существовал реальный шанс предотвратить принятие решения НАТО и последующее развертывание ракет средней дальности. Но попробовать это, безусловно, следовало бы. В дальнейшем наше эмоциональное и непродуманное поведение, хлопанье дверьми на переговорах, отказ от их продолжения, пока НАТО не выполнит наших предварительных условий, а также энергичное осуществление НАТО своих планов по размещению таких

ДЖ.КАРТЕР:..„

КОНЕЦ ПРОЦЕССА РАЗРЯДКИ 44 /

ракет - все это окончательно завело дело в тупик, из которого пришлось долго выбираться.

Но вернемся к периоду Картера. В конце сентября 1979 года Вэнс, пожалуй, впервые имел со мной подробную беседу об американских планах развертывания ракет средней дальности в Западной Европе. Возможно, он хотел как-то подготовить нас или заставить нас быть более гибкими в вопросах ограничения ядерных вооружений. Он не скрывал, что администрация Картера исходит из того, что ей удастся на предстоящей в декабре сессии Совета НАТО добиться поддержки этих планов союзниками.

Отметив, что такое решение НАТО „проталкивается" правительством США в ответ на аналогичное размещение советских ракет (СС-20), Вэнс выразил личное сожаление по поводу такого развития событий.

Когда мы в одностороннем порядке размещали свои ракеты СС-20, то высшее руководство СССР было довольно усилением советской ядерной мощи на европейском театре. Однако когда были объявлены аналогичные планы с американской стороны, то в Москве серьезно забеспокоились: американские ракеты, хотя и средней дальности, но будучи размещенными в Европе, становились, по существу, стратегическими ракетами, так как могли достичь наших городов в течение 8-10 минут.

Москва начала открытую кампанию против размещения в Европе американских ракет „Першинг-2". 6 октября в речи в Восточном Берлине Брежнев подверг резкой критике эти планы, „нарушающие баланс сил в Европе". Он предложил сократить часть аналогичных советских ракетных сил, если НАТО не будет размещать указанные американские ракеты. Одновременно он предложил также вывести из ГДР 20 тыс. советских войск и 1000 танков в течение следующего года.

9 октября Картер отверг предложение Брежнева по ядерному оружию средней дальности и высказался в пользу программы модернизации сил НАТО. Отклонил он и последующее предложение Брежнева немедленно начать переговоры по вопросам развертывания ракет в Европе, не дожидаясь сессии Совета НАТО.

Через несколько дней у меня состоялась подробная беседа с Вэнсом по поводу этих ракет в свете выступлений Брежнева и Картера. Из этого разго­вора явствовало, что администрация Картера твердо берет курс на то, чтобы вначале обеспечить принятые союзниками решения о развертывании амери­канских ракет средней дальности в Европе, а уж потом обсуждать этот вопрос с нами.

Несколько позже в беседе со мной Бжезинский заявил, что их настой­чивость в вопросах размещения оружия средней дальности на европейском театре объясняется не только военными, но и политическими соображе­ниями. Последние, если говорить прямо, играют даже более важную роль для администрации, чем чисто военные цели.

В основе политических соображений, сказал он, лежит стремление администрации сохранить сильное влияние США в делах НАТО. В Европе знают, что СССР нацелил на них мощные ядерные силы средней дальности, способные нанести уничтожающий удар по этим странам, не очень опасаясь того, что США в ответ рискнут ввести свои стратегические силы. В то же время в самой Европе нет уравновешивающих ответных средств, так как нет регионального ядерного паритета как главного элемента взаимного сдерживания на этом театре.

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

Таким образом, продолжал мой собеседник излагать американскую оценку стратегической обстановки, может сложиться ситуация, когда СССР, используя свое нынешнее преимущество на европейском направ­лении, может оказать сильный нажим на Западную Европу, поставив ее перед альтернативой: быть уничтоженной или согласиться, скажем, на статус Финляндии, порвав союзнические отношения с США. Американская сторона склонна считать, что западноевропейцы изберут, скорее, второй путь - финляндизацию. А это не в интересах США. Поэтому Вашингтон идет на удовлетворение просьб о размещении американских ракет средней дальности, высказанных некоторыми союзниками, кото­рые не хотят оказаться перед таким выбором. Решающее слово в этом деле было произнесено канцлером ФРГ Шмидтом, закончил Бжезинский.

В целом, оценивая сказанное помощником президента, надо при­знать, что своя логика на этот счет у администрации была, хотя нарисо­ванный им сценарий возможного хода событий в Европе не отражал каких-либо действительных намерений или планов Советского прави­тельства.

Тем временем события шли своим чередом. Серьезная опасность нового большого витка наращивания ядерных вооружений становилась реаль­ностью.

12 декабря 1979 года НАТО официально одобрила развертывание в Европе 464 крылатых ракет наземного базирования и 108 ракет „Пер-шинг-2". В декларации НАТО предлагалось „двойное решение": размещение ракет и одновременно переговоры с СССР, которые в случае успеха могли бы предотвратить или замедлить такое размещение. Эта декларация была принята с целью успокоить общественное мнение в тех европейских странах, на территории которых предполагалось разместить американские ракеты. В действительности же она не имела большого практического значения, ибо весь предыдущий опыт переговоров по разоружению убедительно доказы­вал, что переговоры не поспевали за технологией и введением новых типов оружия.

Решение НАТО о размещении ракет лишь усилило в Москве враждебное отношение к Картеру и его администрации, ибо это решение рассматри­валось советским руководством прежде всего как умышленный обход американским президентом ограничений стратегических вооружений, установленных подписанным в Вене договором об ОСВ-2, поскольку американские средние ракеты в Европе, достигавшие территории СССР, становились существенным добавлением к американскому стратегическому ядерному потенциалу.

В ответ на предложение США начать переговоры по вопросу о средствах средней дальности - в рамках решения НАТО - Советское правительство сообщило правительству США (3 января 1980 года), что действия НАТО, рассчитанные на ведение переговоров по средним ракетам с позиции силы, разрушают саму основу переговоров. Советская сторона готова сесть за стол переговоров по этому вопросу, если решение НАТО будет отменено или его осуществление будет приостановлено.

В целом следует подчеркнуть, что решения обеих сторон в отношении ядерных ракет средней дальности в Европе способствовали дальнейшему ухудшению политических отношений между СССР и США без уменьшения ядерной угрозы для их национальной безопасности.

ДЖ.КАРТЕР: _п

КОНЕЦ ПРОЦЕССА РАЗРЯДКИ 44У

Бжезинский об оценке президентом отношений с Москвой

19 ноября я ужинал с Бжезинским в Белом доме. В начале беседы он показал мне несколько листов памятки, подготовленной им для обсуждения со мной советско-американских отношений, которую он давал на одобрение президенту. Текст этой памятки он не захотел показать, но дал мне прочитать замечания, сделанные рукой Картера на последней странице.

Президент предложил Бжезинскому сказать послу следующее:

- Президент продолжает выступать в поддержку урегулирования отно­
шений с СССР и готов продолжить поиск взаимоприемлемых решений
наиболее острых вопросов.

- Однако СССР, по его мнению, видимо, не очень этому верит. Воз­
можно, русские придают чрезмерное значение внутренним затруднениям
администрации. Они явно не желают также считаться - или, вероятно,
просто недооценивают это - с такими весьма чувствительными для
американцев проблемами, как использование советской стороной кубинцев в
разных странах мира. А кубинский фактор, вызывающий особенно широкий
отклик у американской общественности, вольно или невольно сильно влияет
на позицию США в других вопросах, касающихся отношений с СССР
(президент предлагал Бжезинскому особо подчеркнуть этот момент в беседе
с советским послом).

- Большим недостатком в отношениях с Москвой является отсутствие
откровенного систематического широкого обмена мнениями между руковод­
ством обеих стран по крупным аспектам наших отношений и мировой
политики. Встреча в Вене была в этом смысле очень полезной, но, к
сожалению, за три года нынешней администрации была всего только одна
такая встреча.

- Президент не понимает, почему советское руководство упорно отказы­
вается от контактов по военной линии.

- В европейских делах США не стремятся получить военное преиму­
щество, но они не могут согласиться и на советское военное превосходство.
Поэтому США не могут сидеть сложа руки, когда СССР увеличивает свой
ракетно-ядерный потенциал в этом районе.

На этом „наказ президента" Бжезинскому заканчивался. Дальнейший разговор фактически шел вокруг этого „наказа". В основном аргументация Бжезинского была достаточно известна. Вместе с тем некоторые его выска­зывания представляли определенный интерес.

Показательны его „откровенные высказывания" о том, как Белый дом оценивает отношение Кремля к администрации Картера и действия советского руководства в этой связи на международной арене.

Бжезинский сказал, что, по их убеждению, ход рассуждений в Москве в этом отношении примерно таков: администрация Картера и сам президент, как политический деятель, слабы. Их позиции в стране непрочные. В самой администрации большие разногласия о том, как вести внешнеполитические дела. Бжезинский говорит одно, Вэнс - другое, Браун - третье, а президент склоняется в сторону то одного, то другого, то третьего. Короче, в Белом доме не та администрация, с которой можно иметь серьезные дела или стараться договориться по крупным вопросам международной политики. Поэтому вместо поисков такой договоренности путем систематических и серьезных контактов с администрацией надо брать все, что возможно, даже

СУГУБО

доверительно

путем конфронтации с США. Отсюда - Ангола, Эфиопия, Йемен. Исподволь создается угроза стратегическим интересам США на Ближнем Востоке, причем не прямыми действиями, а указанным курсом систематического использования всех возникающих возможностей в ущерб США, особенно в „третьем мире".

Это, по мнению Бжезинского, и порождает трудности в отношениях между двумя странами. Он подтвердил, что президент действительно так оценивает наш подход к отношениям с США, если говорить откровенно.

Я сказал ему, что могу лишь выразить удивление по поводу таких ошибочных и предвзятых представлений в администрации в отношении внешнеполитических подходов советского руководства. Москва хочет хороших отношений с США. Это реальный факт. Однако в Вашингтоне часто не желают считаться с объективными событиями в мире, если они не укладываются в американские оценки. Привел ряд примеров, когда мы совсем не были инициаторами или активными участниками событий, на которые он ссылался.

Бжезинский особенно не спорил, но было видно, что его высказывания во многом отражают и направляют ход мыслей в Белом доме. Что касается изложенных им внутренних течений в самой администрации, то тут он говорил с явным знанием положения вещей.

В целом откровенная беседа с помощником президента предвосхищала не очень радужную картину наших отношений с администрацией Картера в 1980 году. Одновременно она показала, что расхождения в понимании самого существа процесса разрядки у обеих сторон продолжают усиливаться, а это не сулило ничего хорошего. Каждая сторона считала, что права она.

В Тегеране захвачены американские заложники

В начале ноября сторонники Хомейни захватили посольство США в Тегеране и находившихся там 60 американских сотрудников и тем самым вовлекли администрацию во внешнеполитический кризис, превосходивший по глубине все те острые события, с которыми Картер сталкивался за три года президентства. Угроза физической расправы нависла над жизнью заложников. А американская общественность весьма чувствительно воспри­нимает любое посягательство на жизнь соотечественников. Президент пре­красно знал это, поэтому первые два дня проводил буквально непрерывные совещания в поисках выхода из кризиса и освобождения заложников. Однако никакого реального выхода найти не удавалось. „Мы верим, -заявил мне Вэнс в беседе, - что фанатики, захватившие американских дипломатов, могут их убить, хотя некоторые безответственные противники президента от республиканской партии начинают критиковать его за то, что он не принимает „решительных мер".

Через некоторое время вице-президент Мондейл с тревогой сказал мне, что за три года пребывания у власти Картер не сталкивался еще с такой тяжелой кризисной ситуацией, как захват американских дипломатов в Тегеране. Главное, что угнетает президента, - это чувство беспомощности и неопределенности перед лицом вполне реальной угрозы убийства сотруд­ников посольства. В то же время Белый дом завален требованиями пред­принять решительные действия. Картер в конечном счете должен на что-то решиться, если надеется быть переизбранным. Однако такое решение не

ДЖ.КАРТЕР: