Истоки идейного содержания и формы «Войны и мира» в ранних военных и севастопольских рассказах Л.Н. Толстого

Одновременно с работой над трилогией Толстой писал воен­ные рассказы. Один за другим появлялись «Набег», «Рубка ле­са», «Разжалованный». Все эти произведения были написаны очевидцем и участником событий, знавшим военный быт и чув­ствовавшим характер войны, поэтому в них заметна докумен­тальная основа, во многом приближающая рассказы к жанру очерка, популярного в литературе середины века. К тому же многие из завершенных и незавершенных произведений этого времени сохраняют связь с дневниковой формой, что также свидетельствует об их документализме. Участие в военных действиях расширяло реальный жизненный опыт Толстого и ставило перед ним новые нравственные и художественные задачи. Одной из таких задач было наблюдение над тем, как раскрывается личность человека в необычных условиях, в свя­зи с этим перед писателем встал вопрос о природе человече­ской храбрости. Склонность Толстого к анализу побуждала его с начала литературной деятельности к составлению различно­го рода классификаций. Одна из первых Толстовских класси­фикаций — разделение характеров по отношению к понятию храбрости. В рассказе «Набег», в частности, выведены образы истинно храброго капитана Хлопова и воплощающего ложную храбрость поручика Розенкранца, а в «Рубке леса» эта тема развивается на противопоставлении храбрости солдат и офи­церов.

В военных рассказах постепенно начинает формироваться эпическое начало в творчестве Толстого. Писатель впервые пы­тается сопоставить в пределах одного произведения судьбу от­дельного человека и масштабные исторические события. Он поднимается до понимания сути происходящих событий и ху­дожественного обобщения. В этих произведениях постепенно формируется и толстовская оценка войны: «Неужели тесно жить людям на этом прекрасном свете, под этим неизмеримым звездным небом? Неужели может среди этой обаятельной при­роды удержаться в душе человека чувство злобы, мщения или страсти истребления себе подобных?».

Военную тему Толстой продолжил в севастопольских рассказах («Севастополь в декабре месяце», «Севастополь в мае», «Севастополь в августе 1855 года»), материалом для которых послужило писателю его пребывание в осажден­ном Севастополе и участие в обороне города. В 1854 г. Толстой подал рапорт с просьбой перевести его в Севастополь, как он записал в дневнике, «из патриотизма», когда Англия, Фран­ция и Турция высадили морской десант в Крыму. Основа содержания севастопольских рассказов — описание хода обороны города, истинного героизма и патриотизма, проявлен­ного его защитниками, выполнившими свой долг перед ро­диной.

Названия рассказов напоминают датировку записей из днев­ника офицера — очевидца происходящего. В своих произведе­ниях Толстой не только с документальной точностью передает события, описывает приметы жизни осажденного города, рас­сказывает о судьбах отдельных людей, участвующих в оборо­не, но вводит и еще одного героя, главного для себя, «который всегда был, есть и будет прекрасен» — правду. Правда изобра­жения, приравненная писателем к красоте, опиралась как на документальную точность описания, так и на принципиально новый подход Толстого к изображению войны: на первом пла­не был показ ее страшных будней. Автор в прямом публи­цистическом отступлении подчеркивал, что хочет показать войну «не в правильном, красивом и блестящем строе», «с раз­вевающимися знаменами и гарцующими генералами», а «в на­стоящем ее выражении — в крови, в страданиях, в смерти». Публицистический пафос севастопольских рассказов обнару­живается в небольших по объему авторских отступлениях и в особо подчеркнутой форме авторского обращения к чита­телям, которых он как бы ведет по осажденному городу («вы увидите...», «вы услышите...»).

В севастопольском цикле Толстой продолжает соединять описание важного исторического события с рассказами о кон­кретных людях. На примере выделенных им отдельных чело­веческих судеб он ставит важнейшие нравственные вопросы: различные проявления истинного героизма и патриотизма (братья Козельцовы), подлинная и показная храбрость, карь­еризм и тщеславие (офицеры Михайлов и Калугин), высокое и неповторимое значение жизни каждого человека (смерть Праскухина).

**Севастопольский цикл явился решающим шагом на пути к эпосу «Войны и мира». Хотя «Севастопольские рассказы» достаточно самоценны в своем содержании и как художественное произведение, в перспективе творческого развития писателя они, действительно, стали подготовкой гениального романа-эпопеи. Переживший события Крымской войны и обороны Севастополя, Толстой и выработал свой взгляд на явление войны, и пришел к первым наметкам целой идейно-художественной концепции "войны и мира", и прикоснулся к непростым проблемам патриотизма и героизма, и применил на практике поэтику. В этом отношении «Севастопольские рассказы» можно считать писательской "пробой", результативным, открытым в будущее литературным экспериментом.