Уже с конца 80-х и особенно в 90-е годы XIX столетия адвентизм в России все больше формируется благодаря усилиям и подвижничеству его отечественных последователей. К тому времени миссионерская работа в России принесла адвентистам неплохие плоды. Их общины возникали все в новых регионах России: в Оренбургской, Самарской губерниях, в Бессарабии, в Прибалтике, в Закавказье, Польше, в российских городах: в Либаве, Киеве, Одессе, Армавире, Евпатории, Риге, Таллинне, Петербурге.
В Санкт-Петербурге проповедь адвентизма начал Герхард Перк, вернувшийся к тому времени из Германии, куда он был выслан после ареста в 1886 г. вместе с Конради. Вскоре благодаря его усилиям семь жителей столицы, в основном принадлежавших к низшим слоям, стали соблюдать седьмой день - субботу. Деятельность Перка привлекла к себе внимание членов других религиозных движений в столице, главным образом из числа евангельских христиан, которые в столице возникли раньше. К 1901 г. здесь уже было образовано две адвентистские группы: русскую составляли 20 человек, а немецкую - 50.
Наличие немецкой и русской общин в Петербурге не должно удивлять читателей - это было всероссийское явление. В стране из-за строгих законов долгое время приходилось отделять членов адвентистской Церкви из немцев от членов Церкви из русских, ибо каждый случай отпадения от православия Православной Церковью и местными властями рассматривался если не как преступление, то как вызов обществу. Практически повсеместно в России (в Киеве, Евпатории, Петербурге, Бендерах, Ставрополе и т. д.) Церковь адвентистов седьмого дня имела русские и немецкие общины, они принадлежали к различным полям. Русские общины принадлежали к Среднероссийскому полю. В результате такой раздвоенности адвентистские общины одного города посещались служителями разных полей, что естественно, вызывало определенные трудности в организации внутренней жизни общин и их управлении.
Царские власти как в центре, так и на местах чинили всяческие препятствия деятельности адвентистской Церкви, как, впрочем, и всем другим неправославным движениям. Пионеры адвентизма в России в своих воспоминаниях указывают, что они не раз подвергались преследованиям администрации, а некоторые даже оказывались в кратковременном тюремном заключении. Правда, местные чиновники плохо разбирались в особенностях нового для России вероучения. В первую очередь их беспокоило, что адвентисты праздновали субботу, и на этом основании они относили их к объявленной вне закона секте «жидовствующих». Руководству пришлось приложить много усилий, чтобы недоразумение рассеялось. Одновременно было заявлено и о верноподданнической позиции Церкви. На I Всеобщем собрании в 1890 г. было принято специальное обращение к правительству: «Мы не враги правительства, а его друзья. Истинный христианин должен исполнять законы Божьи, а заповеди Его требуют повиновения властям предержащим». Впрочем, скоро адвентистское руководство поняло, что российские власти не очень-то поверили таким заявлениям и продолжали репрессивный курс в отношении Церкви АСД.
Несмотря на преследования, российские адвентисты, под руководством опытных инструкторов из-за рубежа упорно строили прочное здание своей Церкви. Уже в 1890 году прошло два окружных и одно общее собрание российских адвентистов, и все - под руководством Конради, специально для этого приезжавшего в страну. Первое общее собрание адвентистов состоялось на Кавказе с 3 по 6 ноября 1890 г. На нем присутствовало более 100 верующих, среди которых были и местные уроженцы. К тому времени «восточное» поле Церкви имело уже 9 общин и 356 членов Церкви, а общая сумма взносов достигала 954 рублей в год.
Успехи на российских просторах обрадовали европейское руководство адвентистской Церкви, и оно предприняло ряд организационных мероприятийпо совершенствованию управления российскими общинами. До этого последние входили в состав Среднеевропейского Союза, что затрудняло их прямую связь с руководством. В 1890 г. в Базеле было принято решение объединить российское «дело» с германским, как территориально наиболее близким, в один Союз. Это решение утвердил Всемирный Совет Церкви, и в 1891 г. на собрании Среднеевропейского Союза общин в Гамбурге в повестку дня было включено постановление Всемирного Союза «Дело Божие в России и Германии отделить от Среднеевропейского Союза общин, и пока они нуждаются в финансовой поддержке, не организовывать в Германский Союз Общин, а признавать их как два отдельных миссионерских поля». Вновь образованное поле в России получило название «Восточноевропейское миссионерское поле». С 7 по 17 октября 1894 г. на третьем собрании Восточноевропейского поля впервые в России был совершен обряд рукоположения в проповедники Церкви Г. И. Лебсака, сыгравшего впоследствии весьма важную роль в истории российского адвентизма. Знаменательность этого события для истории адвентизма в России состояла в том, что Г. И. Лебсак был первым местным рукоположенным адвентистским руководителем.
Родился Генрих Иванович Лебсак 4 января 1870 г. в немецком поселении Франк на берегу Волги, недалеко от речки Медведица, в Саратовской губернии. Родители его были ревностными лютеранами и под их влиянием получивший специальность переплетчика Генрих Лебсак также увлекается Библией. Уже в 16 лет он проводит по поручению пастора изучение Библии на молитвенных собраниях не только в своем родном поселении, но и в соседних колониях. В 1890 г. он был обращен в адвентистскую веру его новым знакомым немецким проповедником российского происхождения Якобом Клейни. Г. И. Лебсак и его жена, тоже лютеранка, покинули лютеранскую Церковь и стали готовиться к крещению в адвентистской общине. Вскоре Г. И. Лебсак решил стать служителем адвентистской Церкви и отправился в Гамбург, где в 1890 г. принял крещение, за несколько недель прошел курс для миссионеров, после чего прибыл в Россию со специальным поручением как литературный евангелист и помощник пастора.
По возвращении в Россию Г. И. Лебсак с головой окунулся в строительство адвентистской Церкви в своих родных местах. В августе 1890 г. он начинает активно работать книгоношей в немецких колониях на Волге, ибо в то время почти вся адвентистская литература была на немецком языке. Зимой 1892 г. Генрих Иванович Лебсак и его однофамилец и очень дальний родственник Генрих Конрадович Лебсак, который также был литературным евангелистом, были арестованы и посажены в тюрьму в Таганаше, что на северной линии крымской железной дороги. Впоследствии Г. И. Лебсакунеоднократно приходилось отбывать тюремное заключение в связи с его церковной деятельностью, и он писал об этом: «Царские власти охотились за мной как адвентистским служителем, как за оленем.., но Бог всегда стоял рядом в моих «Гефсиманиях» и на моих «горах Преображения». Он никогда не оставлял меня».
На III съезде Восточноевропейского поля 7-17 октября 1894 г. в Александродаре, на Северном Кавказе, было совершено рукоположение Г. И. Лебсака в высший сан адвентистской Церкви на территории России. Так 25-летний Генрих Лебсак стал первым российским проповедником Церкви адвентистов седьмого дня. Позже Г. И. Лебсак работал на Кавказе и в Поволжье, в 1887 г. по приглашению общины менонитов Западной Сибири выехал в эти далекие края и в течение некоторого времени распространял там адвентистское вероучение.
В 1880-е гг. Г. Лебсак, как и другие адвентистские проповедники, вынужден был приспосабливаться к новым, более суровым условиям функционирования протестантских церквей и объединений, ибо царское правительство объявило, по сути, войну всем неправославным религиозным движениям. Обер-прокурором Синода в то время стал К. П. Победоносцев, возглавивший этот курс. Единственно возможной верой для русского народа он считал православие, а все остальные религии называл смертельным врагом народа и Отечества. Официальный статус Победоносцева и его личные дружеские отношения с Александром III способствовали тому, что свои взгляды он реализовывал на практике. Его мечтой было уничтожение в России всех неправославных религиозных движений и учений. Именно К. П. Победоносцев был подлинным вдохновителем обнародованного в мае 1883 г. «Мнения Государственного совета о даровании раскольникам всех вероисповеданий права богослужения». В этом документе всем верующим вне Православной Церкви предоставлялось право на исповедание своей веры и отправление своего культа, но с одной, очень важной, оговоркой: «чтобы при этом не были нарушаемы бы общие правила благочестия и общественного порядка». Имелось и еще одно ограничительное условие: люди, «исполняющие требы у раскольников, не подвергаются за сие преследованию, за исключением тех случаев, когда они окажутся виновными в распространении своих заблуждений между православными...»
Закон 1883 года немедленно стал применяться для борьбы с адвентистами, баптистами, евангельскими христианами и другими «рационалистическими» движениями в России. Воодушевленное поддержкой царского правительства, православное духовенство развернуло шумную пропагандистскую кампанию по борьбе с такого рода «раскольниками, ворующими у них души». Духовные академии и семинарии спешно стали вести подготовку специалистов по борьбе с «раскольниками». Скоро в каждой православной епархии появился специальный священник-миссионер, в обязанности которого входило собирание компромата на всех, кто переставал посещать православные храмы, а также вести вероучительные беседы с местным населением и полемические дискуссии со своими противниками из рядов «раскольников». Этого, однако, правительству и церковному руководству показалось мало, и был взят курс на еще более жесткую линию по отношению к «раскольникам», «совратителям» и «душегубцам», как стали называть в России протестантов. Выражением такого курса служит резолюция совещания православных деятелей во главе с К. П. Победоносцевым, состоявшегося в 1891 г., в которой отмечалось: «Быстрый рост сектантства является серьезной опасностью для государства. Всем сектантам должно быть воспрещено покидать свое местожительство. Все преступления против Православной Церкви должны разбираться не в советах, а в духовных судах. Паспорта сектантов должны быть помечены особым образом, чтобы их нигде не принимали ни на работу, ни на жительство, пока жизнь в России не станет для них невыносимою. Дети их должны силою отбираться и воспитываться в православной вере».
Не успели православные деятели выразить свои пожелания в адрес «раскольников», чтобы тем «жизнь малиной не казалась», как правительство поспешило эти пожелания облечь в юридическую ткань, придав им форму закона. В уголовный кодекс были внесены необходимые статьи: «Ст. 187. За выход из церкви и присоединение к другому религиозному обществу - лишение всех гражданских и личных прав. В более легких случаях - полтора года исправительных заведений... Ст. 196. За распространение еретических или сектантских учений и пособничество в этом - ссылка в Сибирь, Закавказье или другие отдаленные места».
Репрессии против всех религиозных инакомыслящих, на которые не скупились власти, не приводили, однако, к желаемому результату, а напротив, привлекали к жертвам этих репрессий общее внимание, вызывали в общественном мнении сочувствие и сострадание к ним, придавали им ореол мучеников за веру. В результате, вынужденные уйти в подполье, религиозные диссиденты в России не остановили своей деятельности, еще более ее активизировали, вовлекая в орбиту своего влияния все новые и новые районы, города и губернии империи. О росте численности, например, российских адвентистов говорит следующая таблица.
Рост рядов адвентистов и адвентистских общин в России (55)
| Год | Название региона | |||||
| Северная Америка | Европа | Австралия | Азия | Латинская Америка | Африка | |
| Город/Регион | ||||||||
| Крым Дон Ейгейнгейм Александрфельд (Александродар) Щербаковка Побочная Синоха Норка Армавир Евпатория Фридрихсфельд Карлсруэ На Лабе Ротиком Романовка Чигир Варенбург Рига Гохфельд | 18 | 5 | 12 |
В 1886 г. в годовом отчете Церкви АСД было также отмечено, но без указания их числа, наличие общин в Тарутино, Олниски, Нейфельд, Гольс-штейн, Добринке, Холосна, Нидерталь.
По данным чиновника министерства внутренних дел Российской империи С. Бондаря, в 1896 г. «адвентизм был распространен среди немцев в Поволжье, на Дону, в Бессарабии, на Волыни, в Крыму, на реке Молочной,
в Кубанской области, в Привислинском и Прибалтийском крае. Кроме того, адвентизм приняли свыше 100 человек русских, многие латыши, эсты и евреи. «Вследствие притеснений в деле религии» многие из адвентистов выселились в Америку. В 1896 г. в России было 20 общин, 779 членов общин и 8 проповедников. Десятина за 1896 г. дала 2133 рубля; общее количество взносов равнялось 2747 рублям» (56). В 1897 г. в Санкт-Петербурге начал проповедовать Герхард Перк. Вскоре его миссионерская деятельность принесла первые результаты: адвентистская община была создана в самой столице Российской империи. В 1897 г. в журнале «Стражи Сиона» Г. Перк писал: «По милости Божией удалось в этом году сделать начало в столице этой великой страны и, несмотря на много препятствий и затруднений, Господь Бог соизволил, чтобы 17 душ приняли истину. Господь посылает луч третьей ангельской вести и сюда... и освещает искренних. Господь строит Свое царство, и когда Он появится, то и здесь будут некоторые спасены». Адвентисты в столице, как и повсюду в империи, находились вне закона и собирались нелегально на частных квартирах, обычно на квартире Оттона Вильдгрубе (современный адрес - Кронверкский пр., дом 53), на четвертом этаже. Нелегальное положение, впрочем, не мешало питерским адвентистам, как и их единоверцам в других городах России, медленно, но неустанно увеличивать свои ряды. Всего в России в 1901 г. стало 37 адвентистских общин, 1288 членов общин и 13 проповедников (57).
В связи с количественными и качественными изменениями в деятельности российских адвентистов на очередном всеевропейском адвентистском съезде в Германии, проходившем во Фриденсау 18-20 июля 1901 г., было принято решение об организации Немецко-Российского Униона Церкви адвентистов седьмого дня. Там же было рекомендовано разделить Восточноевропейское поле (территорию царской России) на Южно-российскую Конференцию (Союз общин) и Северо-российское миссионерское поле. Рекомендация была утверждена IX съездом Восточноевропейского поля, проходившим в Фор-стенорте. По решению съезда центром Южно-российской Конференции стал Ростов-на-Дону, а Председателем Конференции был избран Г. И. Лебсак. В связи с тем, что немецкие и русские члены адвентистской Церкви в России в то время по этническому признаку не смешивались, а составляли даже в одном городе или поселке две общины, было решено объединить все русские общины в одно Среднероссийское поле. Такое разделение было одобрено адвентистским руководством с тем, чтобы в будущем возникающие в России общины с членами русской национальности появлялись именно как отдельное поле, особо от других полей России. Это поле стало известно как Среднероссийское миссионерское поле.
По данным первого годового отчета, в июне 1902 г. в этом поле насчитывалось 200 членов, состоявших в различных общинах на хуторах Дворцовый в Галичине и Шуше на Кавказе, вместе с 43 членами Церкви, проживавшими врозь. В 1903 г. в поле вошли русские общины, включавшие вообще всех представителей не немецкой национальности, в Евпатории, Яновске, Янцеве, Киеве, Оренбурге с 88 членами, а в 1904 г. общее число этого поля возросло до 523 человек с новыми 10 общинами. Известны и имена первых русских служителей этого поля: М. Кузьмин, И. Пилькевич, А. Гонтарь, К. Шмаков. Отношение к ним местной администрации и православных иерархов, даже в сравнении с адвентистскими служителями немецкой национальности, было еще более жестким. Русских служителей ежедневно преследовали, месяцами они находились в тюрьмах, а целые годы- под надзором полиции. И так продолжалось вплоть до 1905 г.
28 октября 1904 г. на хуторе Якотинцево у Невинномысской станицы состоялся съезд Среднероссийского поля, на котором было избрано руководство. На съезде рассматривался и вопрос о субботних адвентистских библейских школах при общинах, по поводу открытия которых было принято специальное постановление. Председателем съезда был быстро набиравший авторитет Г. И. Лебсак.
Обнародование в 1905 г. царского указа «Об укреплении начал веротерпимости», который появился под давлением демократической российской и международной общественности, активно боровшейся с карательными операциями властей по отношению ко всем неправославным «раскольникам» и «совратителям», открыл перед адвентизмом седьмого дня в России новые возможности, чем адвентисты не преминули воспользоваться. В это время многие адвентистские деятели смогли вернуться к своим прежним обязанностям, с новой энергией взявшись за проповедническую деятельность, за консолидацию своей паствы в масштабе империи, за восстановление прерванных в годы репрессий связей и контактов
17 апреля 1905 г. высочайшим повелением были отменены прежние ограничения для последователей неправославных религиозных движений, был разрешен свободный переход «из Православной Церкви в инославные». Так в России впервые была провозглашена, хотя во многом формально, религиозная свобода, свобода совести. Адвентистские лидеры с одобрения верующих направили Николаю II благодарственный адрес с выражением своей верноподданнической позиции. Адрес был принят на собраниях адвентистов седьмого дня в Санкт-Петербурге и в селе Великокняжеское Северо-Кавказского округа. Вот его текст:«Благодарственный адрес Его Императорскому Величеству, Государю Императору Николаю Александровичу! Мы, верноподданные Вашего Императорского Величества, принадлежащие к христианскому обществу адвентистов седьмого дня, распространенному по всему миру, в лице нижеподписавшихся уполномоченных общинами, находящимися в государстве Вашего Императорского Величества, ввиду тяжелого положения нашего дорогого отечества, осмеливаемся всеподданнейше выразить Вашему Императорскому Величеству нашу глубокую скорбь, вместе со всеми богобоязненными людьми страны, умоляя Всевышнего о полном успокоении нашей Родины, при котором она могла бы продолжать свое развитие... Мы верим, что правительство поставлено от Бога, и молимся за него и, на основании Библии, обязуемся «отдавать кесарево кесарю», принося ему подати, налоги, страх и честь... Всеподданнейше изложивши все это Вашему Императорскому Величеству, мы осмеливаемся выразить наше сердечное желание, чтобы Господь сохранил Ваше Императорское Величество для блага нашей Родины еще на многие лета.
Решено на конференциях: в Санкт-Петербурге, 1-го октября 1905 г., Великокняжеское 9-го 1905 г.».
Не стоит думать, что адвентисты лицемерили. Да, они не были согласны с неравенством церквей и религий в стране, но воевать за свободу религии они не собирались, ибо действительно исходили из принципа «всякая власть от Бога», чьи заповеди обязаны исполнять все христиане. В обмен на выраженные в этом обращении верноподданнические чувства адвентистские лидеры, впрочем, поспешили ходатайствовать о распространении на них и их паству обещанных в Манифесте от 1905 г. религиозных свобод: «Мы преисполнены величайшей благодарности к Богу, в своем провидении расположившему сердце Вашего Императорского Величества даровать всем христианским вероисповеданиям давно желанную свободу совести, за которую мы горячо благодарим Ваше Императорское Величество, в полной уверенности, что ее блага будут предоставлены и нам».
Современного читателя не должны удивлять заявления адвентистских лидеров в защиту существующего строя, их верноподданнические чувства, их желание поддерживать власть и одновременно осудить ее врагов. Натерпевшись от власти всякого, российское руководство адвентистской Церкви было действительно признательно за полученное законное право веровать по-своему. Власти учли это выражение чувств: Николай II, ознакомившисьс адвентистским адресом, начертал на нем царственный автограф: «Сердечно благодарю общину за выраженные чувства» (58).
Верноподданнические чувства российских адвентистов седьмого дня были замечены, таким образом, на самом верху и соответствующим образом оценены. Вскоре последовало официальное признание Церкви адвентистов седьмого дня правительством, что было зафиксировано в разосланном по всем губерниям империи правительственном циркуляре:
«Министерство внутренних дел.
Департамент духовных дел иностранных исповеданий.
6 ноября 1906 г. №5532
Господину губернатору!
Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета от 28 марта 1879 г. секте баптистов предоставлено исповедовать их вероучение, отправлять общественное богослужение в устроенных ими или отведенных ими для сего, с разрешения губернаторов, домах с возложением на местные гражданские власти ведения метрических записей браков, рождений и смертей баптистов.
Ныне правительствующий сенат указом от 14 марта 1906 г. за №2783 разъяснил, что учение адвентистов представляется схожим с учением баптистов и может рассматриваться как один из видов последнего, а так как баптистам по ст. 1106 Устр. иностр. исповедан, разрешено свободно исповедовать их вероучение, то нет достаточных оснований к отказу в том же и адвентистам.
Ввиду сего и в целях устранения неопределенности в вероисповедном положении адвентистов, насчитывающих в России около 3000 приверженцев, я признаю необходимым разъяснить, что на секту адвентистов распространяются действия всех правил, установленных для баптистов...
Министр внутренних дел П. Столыпин. Подпись».
С провозглашением религиозной свободы в России и получением новых прав адвентисты седьмого дня стали проявлять особую активность, акцентируя внимание на миссионерской деятельности. Большую роль в распространении адвентистского учения в те годы сыграло учреждение в 1907 г. в Риге адвентистского Трактатного Общества, которое большими тиражами стало издавать и распространять по всей империи посредством очень эффективной системы колпортажа адвентистские книги, брошюры и журналы на русском, латышском, эстонском, польском и немецком языках. Получив новые возможности для широкого распространения своего вероучения и добившись в этом больших успехов, адвентистская Церковь столкнулась с новой проблемой: нехваткой миссионерских и проповеднических кадров для России, особенно из лиц местных национальностей. Был расширен прием и сокращен курс обучения в семинарии во Фриденсау. Многочисленные адвентистские кадры из России после обучения отправлялись обратно, чтобы возглавить все новые и новые общины, открытые в различных уголках России после 1905 г. В конце 1905 г. Церковь адвентистов седьмого дня в России насчитывала 2105 прихожан и 31 служителя.
Рост адвентистских рядов в России, особенно за счет местного населения, привел руководство Всемирного союза адвентистов в мае 1907 г. к решению о необходимости создания самостоятельного Российского униона. С 18 по 28 июля того же года во Фриденсау прошел седьмой годовой съезд Немецко-Российского униона, на котором были представлены и российские делегаты. На съезде были приняты важные для истории Церкви адвентистов в России решения: «Основываясь на предложении Генеральной Конференции Немецко-Русскому Униону относительно выделения Российских Униона и полей, мы решили это дело организации самостоятельного Российского Униона в положительном смысле, поручая организацию таковой Октябрьскому Всероссийскому съезду, в случае непоступления препятствий, до 1 сентября в Риге, и ввести это постановление в действие с 1 января 1908 года. В связи с организацией Российского Униона предлагаем следующее: преобразовать Южно-Российское миссионерское поле в Конференцию, разделить Северо-Российское миссионерское поле так, чтобы часть районов отошла к Среднероссийскому полю, Западнороссийскому миссионерскому полю и в Балтийское соединение (конференцию)».
В 1907 г. решение об организации Российского Униона было принято. Дело оставалось за решением съездов в России, которые состоялись осенью 1907 г., а 12-16 октября 1907 г. в Риге на первом съезде Всероссийского Униона был учрежден Российский унион со штаб-квартирой в Риге. Председателем Российского униона был избран гражданин США Юлиус Теодор Бетхер (1864-1933).
Молодой и энергичный руководитель сразу приступил к активным действиям и уже 30 ноября 1907 г. написал официальное послание директору департамента духовных дел, в котором раскрывал сущность вероучения и ходатайствовал об официальном признании российским правительством Церкви АСД как религиозной организации. Спустя два месяца, 4 февраля 1908 г. был получен официальный ответ с припиской Синода Православной Церкви: «Синод признает нежелательным разрешение собраний адвентистов в видах ограждения населения от распространения среди них неправильных учений и толкований религиозного характера». Ю. Бетхер не отступился и через 5 дней, 9 февраля, написал второе письмо, уже министру внутренних дел П. А. Столыпину. Кроме напоминания о подписанном тем лично в ноябре 1906 г. циркуляра №5532, он просил разрешения самим назначать или избирать проповедников (до того времени этот вопрос находился в ведении департамента духовных дел), проводить съезды, собираться на богослужения в частных домах без особого на то милостивого соизволения местного начальства.
25 апреля 1908 г. пришел положительный ответ и затем, после приведения к присяге в Лифляндском Губернском Правлении на верность службы во время пребывания в России, Ю. Бетхер получил удостоверение Департамента Духовных дел иностранных исповеданий «действовать в качестве проповедника среди адвентистов России, пользуясь льготами духовного мира».
С 1905 и до конца 1910 г. - период наиболее активной деятельности адвентистской Церкви на территории России. Признав в 1908 г. полномочия Ю. Бетхера как ее главы на территории империи, власти дали зеленый свет укреплению адвентистской организации. С появлением в Церкви энергичного лидера ее активность еще более возросла. Ю. Бетхер обладал даром улаживать конфликтные ситуации как с властями, так и с другими конфессиями, вел активную пиаровскую работу, в результате чего Церковь адвентистов седьмого дня становилась все более известной в российском обществе.
Большое внимание российское руководство Церкви стало уделять распространению учения в Москве и Санкт-Петербурге. В результате существовавшая с 1897 г. петербургская община, которая с 1905 г. вошла в Среднероссийское поле, а с 1908 - в Балтийское соединение, значительно выросла и в 1907 г. состояла из 88 членов. В 1913 г. она выросла до 136 членов. О деятельности санкт-петербургской общины один из ее членов, Д. Исаак, в 1913 г. писал: «В Петербурге мы теперь имеем 136 собратьев различных национальностей; есть некоторое число немцев, но большинство из них русские. Поэтому собрания держатся на русском языке. Мы здесь имеем также дневную школу. Теперь в Петербурге находятся три работника, две женщины-фельдшера и четыре колпортера» (59).
Церковь решила и задачу организации общины в Москве, которая стала действовать с 1905 г. Руководство Церкви вышло на самые высокие российские инстанции, письменно обращалось к Николаю II с просьбой разрешить адвентистскую конференцию в Москве. Несмотря на то, что во всем городе было лишь около 30 адвентистов, разрешение было дано. Фактически именно эта конференция стала первым настоящим Всероссийским съездом Церкви адвентистов седьмого дня. Съезд проходил 5-8 марта 1909 г. в доме князя Гагарина, на Кузнецком мосту, где в то время располагалось «Общество взаимопомощи торговых служащих».
Согласно отчету на съезде руководителя Церкви адвентистов седьмого дня в России Ю. Бетхера, только за 1908 г. Церковь в России увеличилась на 800 человек и общая ее численность возросла до 3000. На съезде Ю. Бетхер получил полномочия руководителя Церкви еще на один срок. На съезде присутствовали и чиновники министерства внутренних дел. В деталях описывая каждый день съезда, сам московский градоначальник генерал-майор В. Адрианов нарисовал картину заседаний и богослужений делегатов: «В субботу 7-го марта в 9 часов утра сектанты собрались для школьных (библейских - авт.) занятий. Разбитые на несколько групп, они слушали чтение и разъяснение Библии, а также указания о необходимости воздержания... Весь день был посвящен молитвенным собраниям по случаю субботы; причем сектанты переменили будничную одежду на праздничные туалеты как мужчины, так и женщины».
После 1905 г. происходят изменения в социальном составе адвентистского движения. Если ранее его социальной основой была крестьянская беднота, то теперь он стал быстро и широко распространяться в городах, в том числе в Петербурге, Москве, Одессе, Севастополе, Киеве, Ставрополе, Митаве. Его социальными носителями, насколько позволяют судить данные, относящиеся к первому десятилетию XX века, являлись преимущественно ремесленные круги, городская беднота. В. Белогорский пишет о киевских адвентистах, что они «посылали некоторых своих членов прямо по домам. Наметив себе какую-либо улицу или часть городка, населенную рабочим или ремесленным по преимуществу людом, они ходили из дома в дом» (60). Как писал марксист В. Д. Бонч-Бруевич, они «вербуют своих последователей по большей части из рядов мелкой буржуазии городов, пригородов, местечек, посадов, сел и деревень, из всей мещанской и более или менее обеспеченной крестьянской среды» (61).
