Элементы теории структурации

Давайте рассмотрим некоторые важнейшие элементы структурационной теории, Гидденса, начиная с его рассуждений об агентах, которые, как мы видели, непрерывно отслеживают собственные мысли и действия, а также их физический и социальный контекст. Стремясь к ощущению безопасности, акторы рационализируют свой мир. Под рационализацией Гидденс понимает развитие рутинных практик, которые не только дают акторам ощущение безопасности, но и позволяют эффективно действовать в социальной жизни. Кроме того, акторы обладают мотивацией к действию, и эта мотивация включает в себя потребности и желания, побуждающие их к действию. Таким образом, тогда как рационализация и рефлексивность постоянно участвуют в действии, мотивацию правильнее считать возможностью действия. Мотивация обеспечивает общие планы действия, однако большинство наших действий, по мнению Гидденса, не имеет непосредственной мотивации. Хотя такое действие не мотивировано и наши мотивации рбычно носят бессознательный характер, мотивация играет в человеческом поведении значительную роль.

В сфере сознания Гидденс также проводит (нежесткое) различие между дискурсивным и практическим сознанием. Дискурсивное сознание означает способность описывать наши действия словами. Практическое сознание подразумевает действия, которые акторы воспринимают как нечто само собой разумеющееся, не будучи способными выразить свои действия словами. Именно этот последний вид сознания имеет особое значение в теории структурации, что отражает ее основной интерес к тому, что делается, а не к тому, что говорится.

Принимая во внимание сделанный акцент на практическом сознании, перейдем от агента к деятельности — тому, что агенты фактически делают. «Деятельность касается событий, по отношению к которым индивид выступает как нарушитель... То, что произошло, не случилось бы, если бы этот индивид не вмешался» (Giddens, 1984, р. 9). Таким образом, Гидденс уделяет большое (критики говорят, что слишком большое) внимание роли деятельности (Baber, 1991). Он пытается отделить деятельность от намерений, поскольку хочет показать, что действия в конечном итоге нередко оказываются отличными от первоначальных намерений; иначе говоря, преднамеренные действия зачастую приводят к непреднамеренным последствиям. Понятие непреднамеренных последствий играет в теории Гидденса большую роль, и оно имеет особое значение при переходе от анализа деятельности к рассмотрению уровня социальной системы.

[450]

Следуя своему подходу, где акцент делается на деятельности, Гидденс приписывает агенту значительные возможности. Иначе говоря, агенты у Гидденса обладают способностью изменять социальный мир. Более того, понятие агентов не имеет смысла без этой власти: актор перестает быть агентом, если утрачивает способность изменять социальный мир. Гидденс, конечно, признает, что существуют ограничения, которым подвергаются акторы, однако это не означает, что у акторов нет выбора и они не способны что-либо изменить. С точки зрения Гидденса, эта способность логически предшествует личности, поскольку действие предполагает власть, или способность изменять ситуацию. Таким образом, теория струк-турации Гидденса приписывает актору и действию определенную власть и противостоит теориям, которые данный подход отвергают и вместо этого придают большое значение целям актора (феноменология) или внешней структуре (структурный функционализм).

Концептуальная сущность теории структурации заключается в понятиях структуры, системы и дуальности структуры. Структура определяется как «структурирующие свойства [правила и возможности]... свойства, благодаря которым заметно схожие социальные практики могут существовать в различные промежутки времени и пространства и которые придают им системный вид» (Giddens, 1984, р, 17). Структура возможна благодаря существованию правил и возможностей. Самих структур не существует во времени и в пространстве, но социальные явления обладают способностью структурироваться. Гидденс утверждает, «структура существует только в ходе и посредством действий социальных агентов» (Giddens, 1989, р. 256). Таким образом, Гидденс предлагает очень необычное определение структуры, в котором не придерживается дюркгеймовской модели. Согласно последней, структуры носят внешний и принудительный по отношению к акторам характер. Гидденс же пытается избежать изображения структур «наружными» или «внешними» относительно человеческого действия. «В моем словоупотреблении, структура есть то, что придает форму социальной жизни, а не самой этой формой» (Giddens, 1989, р. 256). Как пишут Хелд и Томпсон, структура по Гидденсу, не каркас, «наподобие балок строения или скелета тела» (Held and Thompson, 1989, p. 4).

Гидденс не отрицает возможности сдерживающего влияния структуры на действие, но считает, что социологи преувеличивают значение этого ограничения. Более того, они не учитывают, что структура «всегда и ограничивает, и позволяет» (Giddens, 1984, р. 25,163; курсив мой). Структуры часто разрешают агентам делать то, что иначе они были бы делать не способны. Отрицая приоритетное значение структурного ограничения, Гидденс все же признает, что акторы могут утратить контроль над «структурными свойствами социальных систем» при их растяжении во времени и пространстве. Однако он тщательно избегает веберовского образа железной клетки и отмечает, что такая потеря контроля не оказывается неизбежной.

Общепринятое в социологии понимание структуры стоит ближе к гидденсов-ской концепции социальных систем (Thompson, 1989, р. 60). Гидденс определяет социальные системы как воспроизводимые социальные практики, или «воспроизводимые отношения между акторами или коллективными образованиями, организованные как регулярные социальные практики» (1984, р. 17, 25). Таким образом, понятие социальной системы вытекает из того большого внимания, которое

[451]

Гидденс уделяет практике. Социальные системы не имеют структур, но проявляют структурные свойства. Самих структур во времени и пространстве не существует, однако они проявляются в социальных системах в форме воспроизводимых практик. Хотя некоторые социальные системы могут быть продуктом целенаправленного действия, Гидденс основной акцент делает на том, что такие системы часто оборачиваютсяся непреднамеренными последствиями человеческого действия. Эти непредвиденные последствия могут стать неосознаваемыми обстоятельствами действия и оказывать на него влияние по механизму обратной связи. В свою очередь, обстоятельства могут уклоняться от попыток их подчинения, но тем не менее акторы не оставляют своих усилий по осуществлению такого контроля над этими обстоятельствами.

Итак, структуры «иллюстрируются» в социальных системах. Кроме того, они очевидны в «следах воспоминаний», ориентирующих поведение сознательных социальных агентов» (Giddens, 1984, р. 17). В результате, правила и возможности проявляются как на макроуровне социальных систем, так и на микроуровне человеческого сознания.

Теперь мы можем рассмотреть понятие структурации, основанное на идее, что «образование агентов и структур — это не два независимых набора явлений, дуализм, а дуальность... структурные свойства социальных систем являются одновременно средством и результатом практик, которые рекурсивно организуют друг друга», или «момент создания действия есть также момент воспроизведения социальной жизни в условиях повседневного осуществления» (Giddens, 1984, р. 25, 26). Ясно, что структурация предполагает диалектическую взаимосвязь между структурой и действием (Rachlin, 1991). Структура и действие представляют собой дуальность; ни один из этих двух элементов не может существовать без другого.

Как уже отмечалось, время и пространство — очень важные переменные в теории Гидденса. Они зависят от временного или пространственного присутствия других людей. Изначальное условие — межличностное взаимодействие, при котором другие присутствуют в одно и то же время в одном и том же месте. Однако социальные системы расширяются во времени и пространстве, и другие могут уже не присутствовать непосредственно. Такое дистанцирование во времени и пространстве становится в современном мире все более возможным благодаря новым формам коммуникации и транспортировки. Грегори (Gregory, 1989) утверждает, что Гидденс уделяет времени больше внимания, чем пространству. Подчеркивая значение пространства, Сондерс заявляет, что «при любом социологическом анализе того, почему и как что-то происходит, потребуется учесть, где (и когда) это происходит» (Saunders, 1989, р. 218). Важнейший социологический вывод о социальном порядке зависит от степени интеграции социальных систем во времени и пространстве. Одно из наиболее широко признанных достижений Гидденса в социальной теории — это его попытка выдвинуть на передний план вопросы времени и пространства.

Данный раздел мы завершаем приближением крайне абстрактной структураци-онной теории Гидденса к реальности с помощью рассмотрения исследовательской программы, которую можно извлечь из данной теории. Во-первых, не исследуя человеческие общества, теория структурации сосредоточилась бы на «упорядочении институтов во времени и пространстве» (Giddens, 1989, р. 300). (Институты по-

[452]

нимаются Гидденсом как совокупности практик, и он выделяет четыре их типа: символический порядок, политический институт, экономический институт и закон). Во-вторых, основной интерес был бы направлен на изменения, происходящие в институтах во времени и пространстве. В-третьих, исследователи должны были бы понять, каким образом руководители различных институтов навязывают и изменяют социальные образцы. В-четвертых, приверженцы структурационной теории должны были бы отслеживать и чутко реагировать на влияние своих выводов на социальный мир. Обобщая, можно сказать, что Гидденс проявляет глубокий интерес к «разрушительному влиянию современности» (Giddens, 1989, р. 301), и стороннику теории структурации следует заняться изучением этой острой социальной проблемы.

Теория структурации далеко не ограничивается тем, что может быть рассказано в данной книге; Гидденс очень подробно рассматривает уже упомянутые нами элементы своей теории, а также многие другие ее аспекты. При этом он анализирует, соединяет и/или критически разбирает целый ряд теоретических воззрений. Относительно недавно он начал уделять больше внимания применению своей теории для критического анализа современного мира (Giddens, 1990, 1991, 1992; см. главу 12). В отличие от многих других теоретиков, Гидденс вышел за рамки программного заявления интеграции действия и структуры: он провел подробный анализ различных элементов этой интеграции и, что более важно, рассмотрел характер этой взаимосвязи. Наиболее убедительно в подходе Гидденсато, что основной интересующий его вопрос — структурация — определяется с сущностно интегратив-ной точки зрения. Образование агентов и структур не происходит независимо друг от друга; свойства социальных систем рассматриваются одновременно как средство и результат практик акторов, и эти системные свойства рекурсивно организуют практики акторов.

Лейдер, Аштон и Санг (Layder and Ashton, and Sung, 1991) в своем исследовании перехода с учебы на работу искали эмпирическое подтверждение структурационной теории Гидденса. Несмотря на то, что в целом они поддерживают его теоретический подход, основной их вывод заключается в том, что структура и деятельность не настолько переплетены, как полагает Гидденс: «Итак, мы заключаем, что эмпирически структура и действие взаимозависимы (и, таким образом, глубоко проникают друг в друга), но отчасти это автономные и отделимые сферы» (Layder, Ashton, and Sung, 1991, p. 461; курсив мой). Как мы увидим в следующем разделе, данный вывод согласуется с позицией, которую занимает Маргарет Арчер.

Критика

Крейб (Craib, 1992) разработал наиболее систематизированную критику структурационной теории Гидденса (критику более общего плана см. в Mestrovic, 1998). Во-первых, Крейб утверждает, что, поскольку Гидденс уделяет основное внимание социальным практикам, его теории недостает «онтологической глубины». Имеется в виду, что Гидденс в своем анализе не рассматривает социальные структуры, лежащие в основе социального мира. Во-вторых, предпринятая им попытка теоретического синтеза слабо увязана со сложностью социального мира. Для рассмотрения этой сложности нужна не отдельная синтетическая теория — «нам требуется целый ряд теорий, которые могут быть до некоторой степени несовмести-

[453]

мыми» (Craib, 1992, р. 178). С точки зрения Крейба, социальный мир также довольно неупорядочен, и эту неупорядоченность невозможно адекватным образом проанализировать лишь с помощью единственного концептуально точного подхода наподобие теории структурации. Гидденсовский подход ограничивает возможности заимствования, которые открываются при привлечении широкого диапазона социологических теорий. Отрицая такие метатеории, как позитивизм, и такие теории, как структурный функционализм, Гидденс оказывается неспособен извлекать из них полезные идеи. Даже если Гидденс реально привлекает другие теории, он использует лишь некоторые их аспекты и, как следствие, не извлекает из них всего возможного. В-третьих, Гидденс не формулирует никакой точки опоры своих рассуждений, поэтому ему недостает необходимой основы для критического анализа современного общества (см. главу 12). В итоге критика, которую проводит Гидденс, скорее носит специально-целевой характер, а не вытекает систематическим образом из связного теоретического ядра. В-четвертых, теория Гидденса, в конечном счете, представляется недостаточно целостной. В силу этой эклектичности своей теории он аккумулирует различные теоретические элементы, которые не обязательно хорошо сочетаются друг с другом. Наконец, трудно, а то и невозможно, точно понять, о чем говорит Гидденс (Mestrovic, 1998, р. 207). Неоднократно на протяжении своего анализа Крейб указывает на то, что не уверен, а лишь предполагает, что же Гидденс имеет в виду.

Принимая во внимание масштаб и серьезность критики, Крейб вопрошает: зачем тогда вообще применять структурационную теорию? Он выдвигает две основных причины. Во-первых, многие идеи Гидденса (например, понимание структур как одновременно ограничивающих и позволяющих) стали неотъемлемой частью современной социологии. Во-вторых, любому, кто сегодня работает в сфере социальной теории, понадобится учесть творчество Гидденса и выработать свою позицию в его отношении. Свой анализ Крейб заканчивает вялой похвалой в адрес творчества Гидденса: «Полагаю, что трудно представить себе социальную теорию, которая бы не нашла в его творчестве чего-либо, на что можно опираться. На данный момент, во всяком случае, структурационная теория будет сохранять свое центральное положение» (1992, р. 196; курсив мой).

Культура и деятельность

Маргарет Арчер (Archer, 1988) направила тематику деятельности и структуры в новое русло: она сосредоточилась на вопросе взаимосвязи деятельности и культуры. В сущности, этот подход берет начало в более ранней работе Арчер (Archer, 1982), в которой она подвергла критике теорию структурации Гидденса и попыталась сформулировать альтернативу ей в рамках теории систем. Мы начнем с рассмотрения этой более ранней работы, потому что она дает основу для более поздней теории Арчер о культуре и действии.

Основное внимание Арчер уделяет морфогенезу. Это понятие происходит из теории систем (см. главу 9) и обозначает процесс, при котором сложный взаимный обмен приводит не только к изменениям в структуре системы, но также к возникновению конечного продукта — структурной сложности. (Тогда как морфогенез подразумевает изменения, морфостаз имеет противоположное значение —

[454]

отсутствие изменений.) Морфогенез означает, что существуют эмерджентные свойства, отделимые от действий и взаимодействий, которые их породили. Возникнув, структуры влияют на действие и взаимодействие и изменяют их. С точки зрения морфогенеза, этот процесс рассматривается во времени, с учетом бесчисленных последовательностей и циклов структурных изменений, изменений в действии и взаимодействии и структурной сложности.

Критика Гидденса

Одним из ключевых моментов расхождения Гидденса и Арчер становится утверждение Гидденсом дуальности, в то время как Арчер критикует эту приверженность Гидденса и говорит о полезности применения в анализе социального мира (аналитического) дуализма (Archer, 1996; Willmott, 1997). С точки зрения Арчер, структура (и культура) и действие аналитически различны, несмотря на то что в социальной жизни они переплетены. Арчер несомненно имеет в виду Гидденса, когда говорит, что «слишком многие чересчур поспешно сделали отсюда вывод о том, что вопрос состоит в одновременном рассмотрении обеих сторон монеты... [Это] отрицает возможность исследования их взаимодействия во времени... Любой форме концептуализации, препятствующей исследованию этого взаимодействия, поэтому следует оказывать сопротивление» (Archer, 1988, p. xii). Больше всего Арчер опасается, что мышление на основе дуальности «элементов» и «людей» будет означать, что «их взаимное влияние невозможно прояснить» (1988, p. xiv).

Мы полагаем, что как дуальность, так и дуализм играют свою роль в анализе социального мира. В некоторых случаях может быть полезным разделение структуры и действия, или микро- и макроуровней, с тем чтобы рассмотреть их взаимосвязь. В других случаях может понадобиться рассмотрение структуры и действия и микро- и макроуровней как неразделимых дуальностей. Фактически, вполне возможно, что степень, в которой социальный мир характеризуется дуальностью или дуализмом, — вопрос эмпирический. То есть в одном случае социальные условия лучше анализировать с применением дуальности, а в другом случае, возможно, лучше использовать дуализм. Похожие доводы можно привести относительно различных моментов времени. Мы должны уметь исследовать и измерять степень дуальности и дуализма в любой социальной обстановке в любое время.

Второе основное направление критики теории структурации Гидденса касается видимого отсутствия в ней какого-либо конечного результата. Есть только бесконечный цикл деятельности и структуры, не имеющий никакого направления. Морфогенетический подход Арчер, наоборот, ведет в направлении структурного усложнения. Существуют многие другие аспекты критики теории Гидденса с точки зрения морфогенетического подхода Арчер, однако для нас важно то, что морфогенез является основой теории культуры и деятельности и играет в ней ключевую роль.