Раскол – это реальная опасность не только целостности Церкви, но в первую очередь духовному здоровью раскольников. Такие люди добровольно лишают себя спасительной благодати, сеют разделение внутри единства христиан. Раскол не может быть оправдан ни с какой точки зрения: ни политические, ни национальные, ни какие иные причины не могут быть рассмотрены как достаточное основание для раскола. К расколу и его вождям не может быть ни сочувствия, ни понимания – с церковным разделением необходимо бороться. Основную опасность сегодня представляют расколы дисциплинарно-психологического характера. Это малоизученное явление является грозной опасностью целостности Русской Православной Церкви.
Главная особенность дисциплинарно-психологических расколов, из которой выводятся все остальные околоцерковные движения, — это их возникновение в эпоху крушения социализма и в среде гибели массового атеизма. Поскольку еще не существует научной литературы, специально трактующей деятельность церковных расколов и новейших сект, представляется целесообразным кратко охарактеризовать ряд особенностей, отличающих их от традиционного сектантства. Прежде всего, дисциплинарно-психологические расколы распространяются преимущественно не в сельской местности, а в больших городах, с уплотненной культурной и образовательной инфраструктурой. Как показали исследования, наиболее питательную почву церковные расколы находят в среде специалистов со средним и высшим образованием. Отсюда — активная профессиональная ориентация новейших расколов: они пытаются религиозно осмыслить и «освятить» деятельность человека как специалиста. Именно специальность есть область наиболее интенсивного сектантского и раскольнического самосознания и самоопределения. Поэтому новейшие сектанты часто группируются по профессиональным признакам — разумеется, объединения такого рода могут включать и обыкновенных любителей, проявляющих интерес к данной профессии. Объединения раскольнического типа создаются среди писателей, историков, медиков, физиков, пытающихся дать религиозную интерпретацию фактам в своей предметной области. Отличительной характерной чертой активных участников дисциплинарно-психологического раскола является критика иерархии Церкви. Они считают возможным судить собратьев во Христе и ставить свои амбиции выше интересов всей Православной Церкви. В первую очередь это дискредитация Святейшего Патриарха, чей диалог с власть предержащими и внешним христианским миром позволяет им находить многие позиции для жесткой критики, а также подвергать сомнению иерархическое устройство Церкви в целом.
Иерархия Церкви обвиняется в отступлении от Православия за возродившиеся экуменические контакты, которые, особенно в советское время, были единственным способом противостоять гонениям на Церковь. Это поношение не прекращается, наоборот, приобретает все более глобальный и масштабный характер. Во многих случаях эта критика имеет целью дискредитацию церковного руководства, содержит призыв к расколу, и в этом смысле представляет угрозу для единства Православия.
Особенно опасны такие воззрения в связи с грядущим исправлением церковно-богослужебных книг. К сожалению, сегодня многие прихожане и даже духовенство слишком формально, поверхностно относятся к учению Православной Церкви, видят лишь внешнюю, обрядовую сторону живой, спасительной веры Христовой. Такое духовное состояние может привести к крайностям и вызвать новый раскол, подобный бывшему при патриархе Никоне. Исправление церковных книг должно проходить очень внимательно и осторожно, иначе оно может привести к уклонению в старообрядчество или к излишней русификации. Как чрезмерное увлечение старыми образцами богослужебных книг, так и стремление к упрощению и переводу с церковнославянского на русский язык скрывают в себе опасность вызвать волну раскола дисциплинарно-психологического характера и отход огромного количества православных христиан от единой Церкви.
За последние годы в жизнь Православной Церкви вошло огромное количество людей с сознанием пока еще совершенно нецерковным. Человек, пришедший в храм, не знаком ни с основами христианского вероучения, ни с творениями святых отцов, ни даже, по большому счету, с Евангельским Откровением. На этом фоне в самой церковно-приходской жизни возникают глубокие искажения и противоречия пастырской жизни, практики духовной жизни, что принято в церковно-богословской лексике выражать как процесс младостарчества. В свою очередь, этот негативный феномен церковной жизни является первой ступенькой, ведущей к церковным расколам дисциплинарно-психологического характера. Трудно иметь два мнения по вопросу о соответствии этой психологии современным задачам церковной жизни. Жизнь, во-первых, так настойчиво требует от нас творческих усилий, что никакая радикальная группировка расколоучителей, лишенная творческих задач, тем самым не может рассчитывать на успех. Кроме того, нет сомнений, что порожденная манипуляциями психология не сможет принести инновации в духовной жизни и просвещение мира светом евангельской истины. В этом смысле даже не важно, как мы расцениваем такой религиозный тип, важно одно — ему не принадлежит будущее. А будущее стоит перед Церковью: реализация подлинной религиозности православного человека в историческом измерении.
